Даже в своем среднем течении Рона казалась быстрой горной рекой, стремительно несущей свои неспокойные воды на юг. Помимо Мигеля, еще несколько десятков человек спускались на барже вместе со своими автомобилями.
Лишь в Париже Массиньи узнал, что, из-за новых терактов в столице, полицейский контроль за дорогами усилился в десятки раз. Безрассудного водителя, с его американскими правами, попадись он дорожной полиции, ожидало множество неприятностей.
После прибытия, по реке, из Лиона в Арль, Мигеля преодолел короткий путь в Марсель. Покинув этот город десять лет назад, еще в подростковом возрасте, с тех пор он больше не посещал Марсель. Теперь же этот город едва ли изменился: все те же великолепные пейзажи окрестностей, всё те же скромные пригороды с их хитросплетениями узких улочек, все те же центральные кварталы, застроенные гостиницами и банками, соборами и дорогими магазинами.
Вернув взятую в прокат машину, Массиньи, дождавшись полдня, отправился на поиски «Эльсиноры» - кафе на набережной, где он должен был появиться в уговоренное время.
- А вот и наш друг,- услышал Мигель знакомый голос, лишь, на мгновение, заглянув в небольшую кофейню, не имевшую даже вывески.
- Я и не ожидал вас найти,- произнес он, сев рядом с Ортегой, ожидавшим его в компании еще трех человек.
- Мы уже наслышаны о вас,- произнес человек, сидевший рядом с Хорхе. Это был высокий мужчина с черными волосами и удлиненным угловатым лицом, с резкими очертаниями, - Меня зовут – Жозеф Сентонж. Я – «черноногий»,- увидев недоумение в глазах своего собеседника, он пояснил. – Мы – франко-алжирцы. «Черноногие» - это наше старое прозвище, данное нам когда-то арабами. Хорхе попросил отговорить вас от поездки в тот ад, который я зову родной землей, но я не буду приукрашать, ни драматизировать то, с чем вам предстоит столкнуться,- вздохнув, он продолжил.- Моя компания занимается геологической разведкой и разработкой меди в горах Атласа. Но, с тех пор, как мы, черноногие, брошены на произвол нашим же правительством, нам приходится совмещать наше былые занятия с борьбой за выживание…В общем, мне нужен летчик. На Корсике у меня остался старый склад, из которого необходимо перевезти взрывчатку в Алжир, в окрестности Орана.
- В общем, вы – из организации САС, а взрывчатка вам нужна для убийств, людей, делавших уступки арабам? – осторожно произнес Мигель.
- Если бы вы не были наивны, то не повторяли бы столь очевидные вещи. Впрочем, и здесь вы немного ошиблись. Я представляю автономную группу, поддерживающую действия Секретной Армейской Организации, более известной под аббревиатурой «САС», хотя и прямо не подчиненную ей,- отпив кофе, он добавил.- Мы не всегда поддерживаем действия САС и даже больше – мы осуждаем любые взрывы на территории Франции,- после этих слов он жестом предложил человеку, сидевшему рядом с ним, продолжить рассказ.
- Позвольте мне сыграть роль краткого рассказчика,- произнес, с заметным немецким акцентом сосед Жозефа. Это был сухопарый мужчина, среднего роста. Он был лет на десять старше предыдущего рассказчика.- Я – Франц Гоулд. Скажите, Мигель, верите ли вы в чудо?
- Вера в чудо – это одна из духовных потребностей человека. Верю ли я…по крайней мере, мне хотелось бы,- пожав плечами, произнес Массиньи.
- Вот и прекрасно,- поправив очки, произнес его собеседник.- Когда я был призван в армию, прямо перед наступлением Гитлера на Советский Союз, меня вскоре направили на остров Сааремаа, близ берегов Эстонии. Наше подразделение занималось патрулированием восточнобалтийских вод в целях охраны и, конечно же, поиска пилотов сбитых самолетов и экипажей, потопленных кораблей. Когда в сорок четвертом советские войска ударили по нам береговой артиллерией, авиацией, а их суда окружили нас с трех сторон, из шести катеров, вооруженных лишь пулеметами, уцелел лишь один. Когда мы, с огромным трудом, вырвались из окружений, из пятнадцати человек экипажа уцелел лишь я и один мой товарищ. Когда через несколько часов мой товарищ умер от полученных ран, мне пришлось самостоятельно попытаться взять курс на финский берег…Черт возьми, а ведь гольштинские ребята считали меня, баварца, сухопутной крысой, но они-то и не знали, что нет ничего сложнее, чем управлять ботом в верховьях Дуная,- усмехнувшись, он продолжил.- Тогда я мог мечтать лишь о быстрой смерти. Пытаясь удержать курс, я истекал кровью от пулеметных ранений и мог двигать лишь левой рукой. Навигационные приборы были повреждены во время еще первой авиационной атаки, а густой туман разрушил любые надежды. Когда я уже терял сознание от потерь крови, а топлива оставалось слишком мало, за правым бортом показался небольшой старый рыбацкий бот. Лишь сумасшедший мог поверить, что это парусное корыто может двигаться в мертвый штиль. После того, как человек, лицо которого было закрыто краями парусиновой шляпы, управлявший ботом, помахал мне рукой я, изменив курс, последовал за ним…Не прошло и часа, как я вышел из тумана, но бот куда-то исчез – словно растворился в воздухе. Следуя тем же курсом, вскоре я оказался в финских территориальных водах.
- Действительно, это – чудо,- произнес Мигель.
- После того, как финские врачи собрали, буквально, по частям мою правую руку и ключицу, после того, как в госпитале я познакомился будущей матерью моих детей, я рассказал эту историю рыбакам с Аландских островов, они даже не удивились. Эти ребята сказали, что это – Котерман, один из морских духов, помогающий морякам и рыбакам, попавшим в беду. Он помогает лишь отважным мореходам, теряющим надежду на спасение. Иные же говорят, что этот дух приносит дурные вести, являясь перед жестокими штормами.
- Интересная история, но…
- Вам, верно, интересно, почему я не был краток, рассказав столь длинную историю? – прервав Массиньи, произнес Гоулд. – Дело в том, что я не верю, что чудо приходит дважды – у САС, как у любой военной нелегальной организации, основанной лишь на чьем-то отчаянии и на желании наемников добраться до легкодоступной добычи, слишком мало шансов выжить. Большинство офицеров, основавших организацию, сейчас уже арестованы, а некоторых ожидает очень долгий срок или даже эшафот…В общем, вся надежда на автономные группы.
- Вы представляете саму Секретную Армейскую Организацию? – поинтересовался Мигель, осмотревшись по сторонам.
- Да, в отличие от моих товарищей, я являюсь членом организации, хотя большинство ребят из моего подразделения уже давно бежали в Испанию и Аргентину, либо же уже арестованы,- сделав небольшую паузу, он добавил.- Кстати, можете не бояться здесь о чем-то говорить вслух: во-первых, это кафе Жозефа, а во-вторых, кроме нас сейчас здесь, все равно, никого нет.
- Может, поговорим насчет суммы гонорара? – Массиньи попытался сдвинуть беседу в другое русло.
- Естественно. Мы готовы выслушать ваши предложения,- Гоулд на протяжении разговора смотрел прямо перед собой, осторожно произнося слова на все еще непривычном для него французском, несмотря на годы, проведенные во Франции и Алжире.
- Меня интересуют сделки с недвижимостью. Одна девушка,- Хорхе, при этих словах Мигеля, улыбнулся.- Хочет купить...точнее, мы хотим купить замок в департаменте Вандея, на берегу Бискайи. Это здание шестнадцатого века, очень похожее на её родовое гнездо, и столь же запущенное. По сути же, это просто старинное здание с некоторыми защитным возможностями, представляющее собой тот же тип строений, что и дома знати в долине Басков, откуда, собственно, и пришел мастер.
- Так вам нужен человек, который специализируется на недвижимости в целом, или же именно на той, которая представляет собой значительную историко-культурную ценность? – переспросил Жозеф.
- Дело в том, что в конце девятнцадцатого, а затем, и через несколько десятилетий в этом замке пытались сделать неудачные перепланировки, чем и значительно понизили его стоимость, - вздохнув, Мигель добавил.- У моей подруги уже собрана определенная сумма, а сейчас я могу добавить сумму в полтора раза большую. Всего же так у нас наберется около восьмидесяти процентов от необходимой суммы. Оставшиеся двадцать процентов и средства на первые несколько месяцев реконструкции я смогу добавить после того, как закончу с одним делом, но я боюсь, что суммы, которые придется затратить на посредников выбьют нас из колеи, - разочарованно произнес Массиньи.
- Послушай, Мигель,- вмешался Ортега. – Еще давно Фабьенн рассказала мне о замке, во многом подобном Эруан Фау. Видишь ли, я давно варюсь в этом котле и могу помочь обойтись без посредников...К тому же, дружище, если ты откажешься от всех этих безумных заданий, то я смогу во много помочь вам...
- Прости, но это будет нечестно с моей стороны,- резко бросил Массиньи. – Я согласен на эту работу...К тому же, у Фаб есть идея приобрести квартиру на авеню Версаль, в чём я хотел бы ей помочь.
- Мигель, можете не переживать – если вы поможете нам, мы тоже поможем вам в ваших начинаниях,- произнес Франц.
- Я согласен. Ознакомьте меня теперь с условиями...
- К дьяволу, ты такой же безумец как и мой сын,- усмехнувшись, произнес Хорхе, кивнув на парня, доселе молчавшего, сидевшего напротив Массиньи.
Перед собой он парня, который был на два, или даже на три года младше него. За исключением цвета глаз и такой же небольшой бороды, этот юноша был полной противоположностью своего отца: даже сидя он казался достаточно высоким, широкоплечим, с крупными резкими чертами лица – типичный бургундец, как и, по словам Хорхе, предки его матери.
- Да, я весь в своего отца. Не будь он безумцем, не сидел бы здесь, - усмехнувшись, произнес сын Ортеги.
- Ведь я тоже говорил Теодору,- кивнув на сына, произнес Хорхе.- Я просил, чтобы он не лез во все эти дела, и каждый раз он появлялся здесь, идя мне навстречу,- рассмеявшись, он добавил. - Впрочем, я очень ценю его умение настоять на своем и не сдавать свою позицию.
- В пять часов вечера отходит теплоход, следующий, по регулярному курсу, в Аяччо. Утром мы будем там,- произнеся это, Жозеф кинул взгляд в сторону моря, обозримого через окна кофейни.- Возле Аяччо расположен мой склад, да и рядом имеются остатки старого военного аэродрома. Как раз, несколько дней назад, я привез туда из Орана самолет.
Сейчас Мигель впервые занервничал, с тех пор, как он начал эту безумную затею. Но теперь он мог заметить, что и Гоулд нервничал, находясь в компании таких легкомысленных людей, как Массиньи или Хорхе. Жозеф же показался ему темнотой – сначала непроглядной, но, с каждым шагом, всё более и более осязаемой глазами.
***********************************
За последние несколько десятилетий долина успела сильно зарасти маквисом, плотным покрывалом ниспускавшимся к краю взлетной полосы. На самой полосе невозможно разглядеть какое-либо асфальтное покрытие, а большой сарай служил неким подобием ангара. Единственным новым строением здесь была приземистая бетонная коробка, служившая складом для взрывчатки.
- А вот и он, - кивнув в сторону этого строения, промолвил Жозеф, уже полтора часа, ведший из Аяччо, за собой, своих спутников.
Когда он справился с замками, Мигель и Хорхе смогли попасть во внутрь этого помещения.
- Пока в порту не было жестких проверок со стороны властей, мы успели вывезти большую часть взрывчатки на судах. Теперь остатки можно вывезти на самолете.
Пока Ортега остался у входа, Сентонж подвел Массиньи в крайний правый угол помещения, где, при слабом свете нескольких ламп, включенных владельцем склада, можно было разглядеть металлические контейнеры.
- Здесь, ровно двести контейнеров по пятьдесят килограмм. Вывезти их можно за пять полетов в Оран,- осмотрев стальные многоуровневые стеллажи, на которых лежало множество небольших контейнеров. – А остального барахла здесь хватит на три полета.
- По две тонны за каждый вылет? – с недоумением спросил Мигель.
- У нас нет современных грузовых самолетов. Всё, что есть – старый немецкий самолет поколения тридцатых годов, на котором когда-то возили почту. Я стараюсь не загружать на него более, чем две тонны груза…Не считая, конечно, веса трех или же, максимум, четырех пассажиров.
- В Алжире аэродром такой же? – с интересом бросил Массиньи.
- Там нет аэродрома,- рассмеялся Жозеф. – Там есть лишь пологое дно долины, где можно посадить самолет. Да и, там стоят большие цистерны с топливом – еще во время Второй мировой их установили там немцы.
После этих слов Сентонж жестом предложил своему собеседнику заняться погрузкой. Открыв ворота ангара, он показал своим спутникам способ загрузки контейнеров. Они смогли справиться менее, чем за два часа. Контейнеры были плотно размещены, а из множества тряпок, разложенных в старых ящиках в ангаре, Жозеф сделал прокладки между металлическими краями контейнеров, обезопасив их от искр.
- Отлично,- удовлетворившись проделанной работой, произнес владелец склада.- Видишь, приятель, сама погрузка не так сложна, как могло бы показаться сразу. Вот ключи от склада и о ангара, - с этими словами он протянул своему собседнику связку ключей.- Тебе предстоит всё это повторить еще семь раз,- взглянув куда-то в сторону неба, он добавил. – С завтрашнего дня я снова буду в Оране – так что, возможно, мы еще не раз там пересечемся.
- Жозеф, скажи пожалуйста,- произнес Массиньи, уже садясь в самолет. – Где, близ Орана, расквартирован Иностранный легион.
- Они разбросаны по всему Алжиру, хотя бои давно закончились,- остановившись на краю взлетной полосы, громко произнес его собеседник. – А кто тебе нужен?
- Те, кто вступил в Легион лишь за последние пару лет…
- Много новобранцев расквартировано к юго-востоку от Орана и…- задумавшись, о добавил. – Возле Саиды есть подобный лагерь, хотя я не уверен,- вздохнув, он помахал рукой. – Удачи, друг! Скоро увидимся. И поверь, мы не забудем твою помощь.
Попрощавшись с этим человеком, Мигель завел мотор самолета. Пока Массиньи пытался разобраться в управлении доверенной ему машиной, Хорхе, отправившийся в этот полет вместе с ним, молчал, наблюдая за действиями пилота. Даже вылетев с аэродрома, пилот не перестал нервничать. Несмотря на многочисленные полеты на любительских аэродромах, здесь он столкнулся с чем-то иным – с непривычно для него свободой действий. Ему приходилось летать на старых американских, британских и трофейных японских вариантах, мало оличимых от этой старой машины.
- Я бы тоже на твоем месте нервничал, - деликатно начал Ортега, сидевший на соседнем сиденье.
- Мне еще не приходилось преодолевать такие расстояния. Близ Провиденс я мог из самых дальних точек, допустимых для полета, обозревать аэродром но здесь…- пытаясь сосредоточиться, он прервал беседу.
- Мигель, расскажи что-то об Америке,- пытаясь не отвлекать пилота, осторожно произнес Ортега.
- Америка может быть очень разной – «страна общин», как говорят у нас, в Новой Англии…- отвлекшись на показания приборов, он продолжил. – Если посмотреть на Северо-восточное побережье, то Бостон и Нью-Йорк мало отличаются от европейских мегаполисов: тот же дух, те же лица...те же тучи, приходящие с Атлантики,- рассмеялся Мигель. – У нас, в Новой Англии, большинство населения – ирландцы, евреи, итальянцы и очень-очень много потомков англосаксонской, шотландской и валлийской знати.
- Верно, у тебя было немало девушек, пока ты не познакомился с Фабьенн? – осторожно бросил Ортега.
- Последние несколько лет я прожил с одной прелестной девушкой из Кембриджа. Её отец – из старого англо-ирландского рода, а мать – сицилийка. У неё, как и у Фаб, были черные волосы и голубые глаза, такие же великолепные очертания рук и, ах да, она была неотличима от образов критских жриц.
- Не зря же некоторые археологи называют верховных жриц минойского Крита «парижанками»,- с мечтательной улыбкой произнес Хорхе. – А чем же у вас всё закончилось?
- Она с отцом собралась переехать в Чикаго и предложила мне отправиться вместе с ними…В общем, это была проверка на любовь, которую мы не выдержали - вздохнув, он продолжил. – До недавнего времени я занимался выполнением множества заказов: искал антиквариат для коллекционеров, занимался реконструкцией зданий колониальной эпохи и еще, через одного парня, играл с ценными бумагами. Впрочем, я делал тоже самое, что и многие другие люди, закончившие вместе со мной Гарвард…Да и, черт возьми, Чикаго для меня совершенно чужд.
- Почему ? Разве это не город, подобный Нью-Йорку? – удивленно спросил Ортега.
- Всё-таки, Америка действительно «страна общин». Северо-восточное побережья – это Европа во всех отношения…даже, лучшее, что есть в Европе, но, чем дальше путешественник будет удаляться от берега Атлантики на запад и юг, тем более странный мир он будет видеть перед собой.
Мигель снова переключился на приборную панель. Не скрывая свою неуверенность, он сравнил показания приборов с намеченным курсом. Немного успокоившись, видя интерес Хорхе, он продолжил свой рассказ.
- Чем дальше на запад и юг, тем больше людей, которые являются потомками немцев и скандинавов - переселенцев-скваттеров, шедших на запад – «людей без стержня», как говорил один человек из университета. По дороге на эти некогда необжитые земли эти люди утратили ту культуру, которая принадлежала им по праву рождения, но привезя с собой рабов-негров, эти люди сами были прожжены насквозь африканской культурой. Победив в войнах с индейцами, эти люди сами восприняли кровь и дух людей, некогда оттесненных ими в резервации,- задумавшись, Массиньи продолжил. – Эти люди ненавидят Европу, называя её «большой руиной», эти люди ненавидят ирландцев и итальянцев, евреев и французов, считая всех их опасными чужаками. На Среднем Западе, на Западе и даже на Юге большинство женщин фригидны, а многие мужчины…хм…безразличны к женщинам. К тому же, эти люди создали нечто вроде системы неписанных норм поведения, призванных разнообразить рутину. Да…у этих людей нет духовного стержня. В Новой Англии их зовут «красными шеями».
Ортега внимательно слушал своего собеседника. На несколько мгновений отвлекшись на показания приборов, Мигель вернулся к рассказу.
- Тем не менее, есть, за что уважать этих людей: за стойкость, за их трудолюбие, за их изобретательность и упорство. Хотя, к черту, настоящая Америка начинается к востоку от Миссисиппи и к северу от Атланты. Хотя природа Америки прекрасна во всех отношениях: ничто не сравниться ни с бескрайними просторами Великих Равнин, ни с золотом осенних лесов на северо-западных склонах Аллеган – для любителей автопутешествий по бесконечным пространствам здесь просто рай…Хотя, если выбирать – Новая Англия или же Франция, то, теперь, я выберу Францию.
- Хороший выбор,- улыбнувшись, бросил Ортега.
- Но, клянусь, квартиру в центральной части Манхэттэна я всё же когда-то куплю,- рассмеявшись, произнес Мигель.
- Кстати, как долго мы должны лететь в Оран? – с любопытством бросил Хорхе.
- С южного берега Корсики в ту долину, которую «я должен буду узнать» лететь, по указанному курсу, тысячу двести километров. Я держу скорость в четыреста километров в час...Полет займет, как раз, три часа.
После этого собеседники продолжили свой разговор. Мигель следуя взял курс до Балеарских островов, а затем резко свернул на юг. Было два часа дня, когда на горизонте показался африканский берег.
- Видишь светлую линию слева? – спросил Ортега. – Это – Оран. Просто следуй курсу, на котором сейчас лежит самолет, и постепенно снижай высоту.
- Как мне ориентироваться?
- Я не видел эту долину с воздуха – только-лишь с земли, но Жозеф еще давно хвастался её неприступность. Эта долина подковообразна – за исключением узкого горла, со всех сторон она окружена известняковыми скалами. Для нормальной посадки влететь в неё нужно только-лишь с севера. Если мы «промахнемся», то придется снова поворачивать и, снижая высоту, влетать через горло – и так, каждый раз, пока не получится, - пожал плечами Хорхе и усмехнувшись добавил. – Если бы у нас был вертолет, то все было бы проще.
Теперь Массиньи мог разглядеть это место. Вход в долину располагался примерно в восьми километрах от моря. Приблизившись, можно было разглядеть, что скалы, подступающие к горлу, были ниже тех скал, которые окаймляли долину с юга, образуя тем самым известняковый театр. В случае ошибки, у пилота действительно не было возможности посадить машину, кроме как снова попробовать влететь в долину с севера.
- Иисус,- сквозь зубы процедил Мигель, пропустив возможность.
Долина была растянута с севера на юг почти на четыре километра, но ширина её горла казалась предельно ничтожной. Огибая долину с обратной стороны скал, пилоту снова пришлось набрать высоту – теперь он летел над плоскогорьем, служившим краем Атласского хребта. Сделав круг, Массиньи снова попытался влететь в долину – теперь после успешной попытки, выпустив шасси, он мог рассмотреть дно долины.
- Здесь нет нормального покрытия, как на любом аэродроме, но зато поверхность дна практически голая, каменистая, - спокойно произнес Хорхе, молчавший во время неудачно попытки его спутника.
Завершив посадку, Мигель смог осмотреться. Его мышцы все еще болели от невероятного напряжения. Примерно в ста метрах от самолета он увидел старый армейский тягач «рено» и человек, стоя рядом с ним, судя по обильным жестам, беседовавшего с виодетелем. Увидев самолет, водитель медленным ходом направил грузовик в его сторону.
- Надеюсь, в следующий раз Вулкан наймет ребенка – для полноты картины, - приблизившись, произнес мужчина, шедший рядом с грузовиком.
- Мы знакомы, сир? – спросил Мигель, вместе со своим спутников покинувший самолет.
- Если бы у Вулкана была привычка представлять новых людей своим товарищам, то мы были бы знакомы.
- Я не разбираюсь в вулканах. Возможно, вам нужен вулканолог? – бросил Массиньи.
- Жозеф-«Вулкан» должен был нанять пилота. Если вы не тот самый пилот, то тогда почему вы посадили здесь этот кусок железа?
Бросив взгляд в сторону своего собеседника, этот человек жестами приказал водителю и людям, вышедшим из грузовика, перенести контейнеры в кузов автомобиля. Мужчина, с которым столкнулся Массиньи, был выше среднего роста, около сорока лет на вид, темноволосый, с матово-бледной кожей и треугольным лицом, с резко очерченными скулами. Внимательно следя за своими людьми, он время от времени бросал резкие взгляды в сторону пилота.
- Садитесь,- глядя в глаза Массиньи, бросил незнакомец, когда его люди завершили свое дело.
Пока Мигель сел вместе с незнакомцем в кузов, Хорхе, по настоянию этого человека, сел в кабину, оставив своего спутника наедине с его новыми знакомыми.
- Меня зовут – Альфредо Альбано, - дружелюбно произнес незнакомец, протянув своему собеседнику руку.
- Мигель Массиньи,- бросив взгляд в сторону долины, которую они уже покидали, он добавил. – Странно, что Жозеф меня не представил.
- Жозеф завтра прибудет на пароме, идущем с Корсики. Кстати, ты случайно не провансалец?
- Я вырос в Марселе, в районе, населенном по преимуществу итальянцами.
- Твой французский очень похож на тот язык, на котором здесь говорит практически все население – с заметным провансальским акцентом и примесью итальянских и испанских слов.
- Но сам провансальский язык в Марселе уже давно забыт. Его помнят лишь жители горных деревень, к северо-востоку от города.
- А мои родители – апулийцы, - вздохнув, он добавил. – Но я родился здесь, поэтому и по праву рождения, и по духу, и по своей романской крови, я – «черноногий».
- Почему вас называют «черноногими»? – с интересом спросил Массиньи.
Альфредо на несколько мгновений отвлекся. Увидев, что грузовик едет уже среди городских окраин, он опустил брезент, закрыв кузов от посторонних глаз, после чего вернулся к вопросу своего собеседника.
- Практически все «черноногие» – потомки французских, итальянских и испанских переселенцев. Естественно, наши предки, как и любые другие европейцы при производстве вина не применяли пресс, а давили виноград ногам. Вот и арабы, доселе не видевшие ни вина, ни способа его применения, закрепили за нами это прозвище, которым здесь, конечно же все гордятся.
Ответив на вопрос Мигеля, Альбано жестом подозвал одного из своих людей, сидевшего среди контейнеров, после чего тот достал какую-то схему, и они, отсев от своего нового знакомого, начали обсуждать свои дела.
Через кварталы Орана автомобиль ехал не более десяти минут. Не доехав несколько кварталов до порта, грузовик въехал в обширный внутренний двор. Когда Мигель вышел из автомобиля, он увидел перед собой здание, построенное в мавританском стиле – видимо, одним из знатных «черноногих» буржуа. За исключением больших деревянных ворот, строение окружало двор с трех сторон.
Не прошло и нескольких минут, прежде чем во дворике появилось несколько человек, которые, вместе с людьми Альбано, начали разгружать грузовик. Пока работа здесь кипела, Альфредо пригласил Хорхе и Мигеля следовать за собой.
Это здание, с его обширным внутренним двором, украшенным небольшим фонтаном, с его широкими высокими коридорами и красноватым светом ламп, несмотря на довольно приятное впечатление, казалось Мигелю каким-то неуловимо чуждым. Оно не было похожим ни на уютные коттеджи Англии и Северной Франции, ни на художественно изящные дома испанцев и окситанцев, ни на просторные обители альпийских горцев.
Комната, в которую своих гостей ввел Альбано, была освещена несколькими лампами. Несмотря на немалое пространство, она, будучи расположенной у внешней стены здания, не имела окон, за исключением нескольких продольных прямоугольный отверстий под потолком. Лишь несколько мягких кресел, из числа расставленных вокруг приземистого круглого стола, были заняты.
- Присаживайтесь, господа,- любезно произнес Франц Гоулд, сидевший в одном из кресел.- Альфредо, вы выполнили мою просьбу? Подайте, пожалуйста,- продолжил немец, пока Мигель искал удобное место для того, чтобы положить свою фотокамеру и дорожную сумку.
Когда Мигель повернулся, то увидел у Гоулда в руках кинопленку, снятую с любительской камеры, которую передал ему Альбано. Франц дал человеку, сидевшему во тьме дальнего угла комнаты, после чего тот закрыл дверь и, выключив лампы, поставил пленку на проигрыватель. Не прошло и нескольких мгновений, как на полотне, закрывавшем одну из стен комнаты, появилось изображение. Удобно расположившись в кресле, немец жестом предложил своим гостям посмотреть запись.
На это записи, снятой со дна долины, Массиньи мог рассмотреть свою посадку: свою первую неудачную попытку, свои незначительные, но заметные ошибки, за которыми последовали более решительные действия, финалом которых стала благополучная посадка.
Просмотрев запись, длившуюся не более двадцати минут, Франц просидел еще несколько минут молча, обдумывая увиденное.
- Мигель, когда вы в первый раз сели за штурвал?
- Семь лет назад – мне тогда не было и восемнадцати лет.
- Если бы этот юноша выбрал карьеру пилота, то у него многое бы получилось,- произнес Франц, словно обращаясь к самому себе, - Во время первого полета у вас была возможность оценить свои силы. Мне интересно, у вас было много сложностей, связанных с полетом? Вам понравился первый полет,- Гоулд начал осыпать пилота вопросами после того, как комната вернулась в исходное состояние.
- Я впервые совершил подобный полет, но его результат меня вполне удовлетворил.
- Значит, вы согласны и далее на нас работать?
- Да, конечно. Я не отказываюсь от решения, принятого вчера.
- Вот и отлично, - удовлетворенно бросил Гоулд. – Как вам будет удобно – оставить сегодня время для отдыха или же совершить сегодня еще один полет, превратив тем самым воскресенье в настоящий выходной?
- Пожалуй, я оставлю воскресенье на знакомство с городом.
- Вот и отлично. Сейчас вас отвезут в долину, а через семь часов после вылета вас будут там ждать,- подумав, Франц добавил.- Двух полетов вам хватит с лихвой, поэтому, когда снова вернетесь сюда вечером, капрал Перейра отвезет вас в отель,- он кивнул в сторону человека, сидевшего в дальнем углу комнаты. – А пока вас не будет, Хорхе даст мне координаты для связи с вашей подругой – у нее будет возможность пообщаться с совершенно отменным и совершенном бесплатным специалистом по интересующим вас делам.
Кивнув, Мигель, за которым сразу же последовал Альбано, отправился в сторону выхода из комнаты. Лишь дойдя до дверей Массиньи, что-то вспомнив, повернулся к Гоулду.
- Напоследок, скажите, пожалуйста, часто ли здесь бывают столь жаркие дни?
- Двадцать восемь градусов по Цельсию,- размышляя вслух, произнес Франц, после чего с улыбкой обратился к своему собеседнику. – Знаете, сегодня самый прохладный майский день в этом году. Сожалею, но все-таки Алжир – не Корсика или Прованс.
Попрощавшись с людьми, сидевшими в комнате. Следуя за Альфредо, он снова направился на аэродром. Теперь, без чьей-либо помощи, у Массиньи была реальная возможность оценить свои силы.