Памяти собачьего Божества по кличке Лизун
У нашей хрущевки стало тихо. В последние месяцы откуда-то ниоткуда взялся молодой пес. Кто его родил, где и как так и осталось невыясненным в истории. А сам он уже ничего не скажет. Его не стало. Несколько дней прошли в напрасном ожидании его радостной встречи с любым жителем дома. Он всегда скакал вокруг мамочек с детьми, играл с ними до посинения, и кидался на определенных личностей, чужих просто обгавкивал, а вот всякую пьянь и наркоманов не пропускал, требуя от них немедленно убраться подальше.
В ответ они его люто ненавидели. Некоторые алкаши из соседей возмущались до глубины души, что когда они ему чего выносят, он их терпит, а как чуть выпьют в забегаловке- магазине и ползут обратно на лавочки у подьездов, так эта подлая собачья душа не то что
облаеть, и привлечет внимание, так и норовит укусить за какую часть тела.
Действительно, пес был незаурядный не только по собачьим, но и по человеческим меркам: он воспитывал эту двуногую сволочь денно и нощно в радиусе полукилометра полностью отдаваясь своему служебному собачьему долгу, т.е. за совесть. Отдавая себя целиком этому напрасному труду. И днем и ночью на посту, гонял наползавших из тьмы в соседнюю малину наркоманов, что по первому этажу в первой квартире нашего дома.
Куда там милиции! Когда озверевшие соседи от запаха дурки в подьезде, вызывали милицию, те обычно примирительным тоном вразумляли жалобщиков, что вярящие дурево граждане совсем даже не мешают, ну, что Вы, днем варят, по ночам же продают. Ну, что Вы право, и воняеть в подьезде даже приятно, проветривать надо чаще... Из-за Вашей собаки малинщики теперь вынуждены продавать дурку из окна квартиры на противоположной стороне дома. И от неоднократного общения с, очевидно для всех, паразитирующим ментовским элементом становилось понятным даже возмущение нашего пса. У людей руки опускаются, надо только быть такой вот бессеребрянной душой как у Лизуна, чтобы стоять за народное здоровье.
Так что не надо клеветать на его дикий нрав, он полностью соответствовал своей кличке - Лизун. Стоило его потрепать за гриву и покормить, как он увивался с игрой и провожал по двору любого своего двуногого друга. За эти несколько месяцев его жизни он из худого дворняги стал красивым упитанным всеобщей любовью животным. А ежели кого и гонял, так только чурок из соседнего общежития, а иначе и не скажешь, которые кидались в него камнями, или все-тех же алкашей и неркоманов. Одни по злобной дикости натуральной, а другие по слабости характера. Кого-то и кусал для порядка. Но не больно, так, для порядка. И ведь удивительно, ни мзды не брал, ни лести не терпел - был честен перед собой всегда.
Обычно он встречал всех после работы у дверей магазина, заходил с ними внутрь и сопровождал на выходе, зная, что ему непременно перепадет от доброй души пара сосисек, а у подьезда и кусок недогрызенной каким люмпен-пролетарием случайно попавшей косточки.
Помимо исполнения своей миссии по перевоспитанию двуногой сволочи у него было другое занятие - ловля блох, это как у дорожных побирал - сбор дани с машин. Но блохи были не гордые, и, выброшенные с Лизуна, они перескакивали на менее беспокойных его собратьев, которые тихо жались по углам двора, выпрашивая у двуногих кусок кости насущной. Собаки его тоже любили по своему, но старались виду не показывать, завидывали его смелости. Наверно, по собачьи, и осуждали.
В истории собачьего рода, да и двуногого народа тоже это был несомненно выдающийся социальный экземпляр. Пес с гражданской позицией. Можно смело сказать явление.
Через несколько дней после его исчезновения соседки рассказали, что он - Лизун увлекся воспитанием соседних двуногих, поскандалил с какими то жильцами их хрущевки, и даже якобы кого-то укусил. Наверное, достали суки животное донельзя. Они и вызвали из Ростова живодерню. Та приехала и, увидев собратьев по цеху в клетке, наш Лизун якобы сам добровольно пошел и сел в ту клетку. Да Вы ж его знаете, он ко всем, даже незнакомым, поначалу с радостью бежал, а к собакам тем более.
Брешут, конечно, чья-то совсем злая душонка убила честь и совесть собачьего народа и распустила слух, что он сам пошел на живодерню. Что он Христос какой, что-ли. Не верю. Вижу только, что нет на улице знакомой доброй души, не слышно его звонкого голоса... Совестно и стыдно, что собака оказалась порядочней многих двуногих моральных уродов. И они не поняли ее воспитательной миссии, посланной свыше, и убили ее...
Вернется ли ее душа? Уже в облике человека, надеюсь... Хоть имя будет вместо клички.