Близился вечер, и ресторан «Утопия» начал постепенно заполняться людьми. Полутемная комната, столь привычная для Лукаса Дженовезе все более и более освещалась отблесками фар, подъезжающих автомобилей – владелец ресторана знал, что у его собеседника, появившегося здесь десять минут назад, очень мало времени.
- Почему он не полетел на самолете? Это ведь простой вопрос…- нервно постукивая костяшками пальцев, произнес Джереми Лартер, пытаясь разглядеть в полутьме лицо своего собеседника.
- Иеремия, друг мой, во-первых, непонятно, зачем обращать на всё это лишнее внимание, - вздохнув, Дженовезе, продолжил. – Во-вторых, пусть парень свыкнется с мыслью о достаточно непростом задании, - чувствуя в поведении Лартера неуверенность, он произнес. – Десять дней…много или мало – вот в чём вопрос.
- Другой вопрос – почему он отправился на судне, приспособленном для перевозки зерна, на котором имеется лишь восемь, непонятно зачем спроектированных, пассажирских мест? – Джереми глубоко вздохнул. – Пойми, Лукас, в твоем нежелании нормально ответить на эти вопросы я вижу лишь желание нарушить условия пари.
Услышав смех с левой стороны стола, теперь уже скрытой во тьме, Лартер резким движением включил настольную лампу.
- Что же это за черт скрылся во тьме,- с насмешкой произнес Джереми, смотря в глаза Корнелио Дженовезе.- И…не вижу смысла сидеть в полутьме, раз здесь нет малыша Фрэнка.
- Если бы не тучи, сейчас было бы совсем светло, - развел руками Лукас.- Да и, давай буду с тобой честным – Иеремия, я просто не хочу, чтобы ты сидел и рассматривал меня, как какого-то преступника на допросе. Иеремия, я думал, мы просто спокойно поговорим.
- Лукас, скажи, ты уже проверил, что это за счет, который тебе дал наш дружок?
- Я не только проверил – я даже перевел туда необходимую сумму. Это какой-то банк в Коста-Рике, но вряд ли он сам создал счет…Сегодня ведь суббота? - посмотрев на потолок, Дженовезе продолжил.- Он уже плывет на судне пять дней и через пять дней будет в Шанноне – он будет рад, когда узнает, что деньги перевели.
- Так вот зачем ты заплатил ему больше – чтобы он не был раздражен из-за столь долгого пути, - его собеседник усмехнулся. – Ты дал своему человек достаточно времени, чтобы изучить парня – теперь-то Мигель у него на крючке, не правда ли? – закурив трубку, он продолжил. – А, может, и нет никакого «Проклятия Каина», а есть лишь люди, которые плохо разбираются в живописи, но очень не любят признавать свою неправоту?
Дженовезе молчал. Он подал сигнал смуглому юноше, стоящему в углу комнаты, и через несколько минут тот вернулся с бутылкой и несколькими бокалами для виски.
- Выпей, мой друг – ты всё равно сегодня не за рулем автомобиля, - выждав несколько мгновений, он произнес. – Мне почему-то кажется, что ты, то и дело, пытаешься выставить меня каким-то проходимцем, нарушающим условия спора, но это ведь не так, - отпив виски, Лукас продолжил. – А я вот знаю историю об одном парне – проходимце, но «проходимце» не по праву рождения, вроде тех, что живут в городских трущобах, а по духу. Этот парень был религиозным проповедником и жил в Англии, в Норфолке. У этого парня была красавица жена и несколько детей, у него была своя лесопилка и люди, приходившие слушать его проповеди, но настоящему проходимцу постоянно чего-то не хватает – на то он и проходимец.
Лукас внимательно наблюдал за своим собеседником: за тем, как дергалось его веко, за тем, как он покусывал свою трубку и нервно осматривал комнату.
- Так вот, - продолжил Дженовезе.- Этот парень очень любил виски, но еще больше он любил карты. Он проиграл все: свои деньги, наследство родителей, свой дом, свою лесопилку, деньги, присланные родителями жены. Пока Британия ожидала, что Гитлер начнет крупномасштабное наступление, этот парень ходил по домам людей, которые раньше слушали его проповеди, и просил у них деньги…«для осиротевших детей погибших героев», - Лукас усмехнулся.- Всё закончилось тем, что этот парень одолжил десять тысяч фунтов у каких-то бандитов из Восточного Лондона, а после того, как не смог вовремя вернуть долго, куда-то бесследно исчез, - теперь владелец ресторана смотрел своему собеседнику прямо в глаза. – Так почему же сын этого парня сидит сейчас прямо передо мной и намекает, что я – такой же проходимец, как и его отец?
- Если таким ублюдком был отец, то какова тогда была мать, - рассмеялся Корнелио Дженовезе, внимательно слушавший беседу.
На какое-то мгновение по лицу Джереми прошла судорога, едва заметная для невнимательного наблюдателя. Он снова нервно осмотрел комнату, пока его взгляд не остановился на бокале с недопитым виски, стоящем возле его левого локтя.
Прошло не более мгновения, но окружающим показалось, что прошла целая вечность. Удар ребром ладони, который Лартер нанес по бокалу, был достаточно метким, чтобы бокал пролетел в нескольких сантиметрах над головой вовремя успевшего пригнуться Корнелио. Ударившись о стену, бокал распался на множество осколков, широким веером разлетевшихся в разные стороны. Джереми вскочил – стоя рядом со стулом, он нервно покусывал трубку, смотря в глаза окружному прокурору.
- Иеремия, тебя можно показывать в зале на втором этаже – будешь развлекать публику,- улыбнувшись, с изумлением произнес владелец «Утопии».
- Если этот клоун ещё раз оскорбит память моей матери – я отрежу ему уши, - Лартер кивнул на довольно крупный осколок бокала, отлетевший к ножке стола.
Разъяренный Корнелио вскочил со стула. Он только теперь осознал, что если бы он промедлил и не пригнулся, то его лицо осталось бы навсегда изувеченным. Он нервничал и, стараясь не сводить глаз с собеседника, вытирал пот, заливавший его глаза.
- Только повтори это еще раз. Только попробуй тронуть меня пальцем – тогда ты сгниешь в тюрьме,- голос окружного прокурора дрожал. – Даже если не я превращу твою жизнь в ад, то это сделают другие люди – они отомстят за меня…
- Остынь, Корнелио,- вмешался Лукас.- Может быть, Иеремия не всегда сдержан, может быть, он пытается забыть то, за что, до сих пор, помнят его отца, но…к дьяволу, он настоящий англо-сакс, и свое слово он всегда сдержит. Если он пообещал тебе отрезать уши, то он это сделает и заставит тебя их съесть,- владелец ресторана вздохнул.
Джереми начал остывать. Посмотрев на часы, он произнес себе что-то под нос.
- Спешишь,- учтиво спросил Дженовезе, выждав удачный момент и, увидев кивок собеседника, жестом попросил юношу, принесшего виски, проводить гостя вниз. Когда Лартер уже был в дверях, у лестницы, которая вела прямо вниз, минуя помещения ресторана.- Кстати, возможно ты до сих пор злишься, но Корнелио тоже присоединился к спору и…он, как и ты, тоже считает, что картины нет – так что вы с ним теперь союзники,- лицо Лукаса расплылось в улыбке.
Безразлично пожав плечами, гость скрылся в глубине лестницы, следуя за своим новым проводником. Теперь у владельца «Утопии» было достаточно времени, чтобы подумать над своим следующим ходом в этой игре.
****************************************************
Когда судно вошло в горло эстуария, практически вся команда и немногочисленные пассажиры вышли на палубу. Мигель, уставший от нескольких последних дней плохой погоды, нехарактерной для майской Атлантики, опершись об одну из стальных перегородок, внимательно рассматривал берега. Его спутник, напившийся вечером вместе с матросами, всё еще спал в каюте, и теперь Массиньи впервые за последние дни смог приобрести столь ценные минуты спокойствия.
Эстуарий был окаймлен отвесными грядами скал, за вершинами которых зеленели луга, круглый год орошаемые щедрыми ирландскими дождями. Где-то далеко, на вершинах холмов, виднелись деревни, освещаемые солнцем, впервые появившимся на небе за последние дни. Достав фотокамеру из чехла, висевшего на плече, Мигель начал делать снимки берегов Шаннона.
- Клянусь святым Патриком, если ты начнешь фотографировать меня, я разобью эту чертову штуковину,- раздраженно произнес О’Хара. Кутаясь в плащ, он, всё еще пошатываясь, подошел к борту.
- Разобьешь камеру – я разобью твое лицо,- раздраженно произнес Массиньи, осознав, что хрупкий хрустальный купол его спокойствия была снова разрушен, как и во все предыдущие дни.
Пока судно, продвигалось всё глубже и глубже, преодолевая течение, Мигель попытался уединиться в каюте. Он успел пересчитать деньги, которые ему дал Маурицио Антонелли – владелец ломбарда из Северного Бостона. Двадцать тысяч швейцарских франков и двадцать тысяч американских долларов – ровно столько дал наличными Маурицио, при условии, что эквивалентная сумма будет переслана на его коста-риканский счет. Антонелли не брал с Мигеля проценты за операции, взамен за бесплатную оценку предметов искусства, время от времени появляющихся в конторе. Но, несмотря на это Массиньи всё равно пришло заручиться словом нескольких людей, менее навязчивых, чем дон Дженовезе, но не менее окутанных мраком темных дел.
Мигель положил практически всю сумму в небольшой нательный чехол. Одевшись и разложив по карманам одежды мелкие купюры в британских фунтах, швейцарских франках и долларах, популярных в зоне аэропорта, он мог уже не опасаться, что его спутник сможет, по крайней мере, в ближайшее время, обокрасть его.
Собрав все вещи и подготовившись для того, чтобы сойти с борта судна в любой момент, Массиньи снова поднялся на палубу.
- За последние несколько лет я немало раз бывал в Шанноне, но я впервые сюда прибыл на судне,- с иронией произнес Мигель, обращаясь к Патрику.
- Слушай друг,- подойдя вплотную, произнес О’Хара.- За последние несколько дней мы успели друг другу надоесть…по крайней мере, я не ожидал, что мне придется десять дней пробыть в каюте, пропахшей то влажной соломой, то ли прогнившим зерном. Так вот, послушай меня внимательно, мы прибудем в Шаннон в десять часов утра, а самолет в Париж вылетает в семь часов вечера. До шести вечера можешь делать, что хочешь – дон Дженовезе не доплачивает мне за то, чтобы я следовал за каждым твоим шагом, да и у меня есть дела важнее.
После этих слов ирландец попытался выдавить из себя улыбку и, похлопав собеседника по плечу, ушел в другой конец палубы.
За бортом уже можно было рассмотреть сам городок Шаннон, раскинувшийся в том месте, где река превращалась в широкий эстуарий. До постройки здесь аэропорта, это скопление домов, названное в честь самой реки, было не более чем небольшой деревушкой, едва ли тесно связанной с остальной Ирландией. Многое изменилось с тех пор, как здесь появились первые взлетные полосы. На месте старой вересковой пустоши появился международный аэропорт, на месте старого оврага – шоссе. Те, кто еще совсем недавно.ю прохладными зимними ночами, спали в одной комнате со своим скотом, ныне открыли свои пабы, а те, кто еще совсем недавно потерял надежду на что-либо лучшее, теперь считали прибыль за последние пятнадцать лет регулярных полетов.
Мигелю не раз приходилось бывать в Шанноне, но лишь теперь в этом городке он видел свой последний оплот свободы и последнюю попытку переиграть Дженовезе.
**************************
Каждый шаг болью отзывался в бедре, поврежденном в давней аварии, но, до сих пор, иногда дававшем о себе знать. Лоренцо не пытался окликнуть человека, за которым он следовал последние десять минут – он ждал, пока Джереми Лартер сам повернется для того, чтобы рассмотреть человека, шаги которого он мог слышать за своей спиной.
Лоренцо дождался своего момента. Наступив в лужу, Лартер бросил мимолетный взгляд в сторону человека, шедшего за ним и, увидев знакомого, остановился.
- Давно за мной идешь? – с осторожностью спросил Джереми.
- От «Утопии», - прищурившись, его собеседник продолжил. – У меня есть одно очень интересное предложение…Речь идет об этом парне – Мигеле.
- Какое же? – после этих слов Лартер закурил трубку. – Он, буквально, только что прибыл в Шаннон…
- И об этом тебе сообщил сам Дженовезе, верно? – лицо ДиМуччи расплылось в улыбке.- А известно ли тебе, кто поставляет информацию Лукасу?
- Какой-то человек, которого он послал вместе с Мигелем,- развел руками Лартер.- Да и тебя он наверно прислал вслед за мной.
- Возможно, здесь не самое лучшее место для милой беседы, да и у тебя нет оснований мне доверять, но я скажу лишь одно – информация от того парня поступает не лично к Лукасу, а через нескольких посредников, - близорукий Лоренцо прищурился, пытаясь рассмотреть своего собеседника.- Почему так…я сам не знаю, но зато я знаю, как можно выйти на тех людей и всё время быть на шаг впереди дона Дженовезе.
Сводник знал, какие слова смогут задеть его собеседника, и теперь внимательно наблюдал за его реакцией.
- Что ты хочешь взамен?
Длинный узкий переулок, в котором они стояли, когда-то был одной из центральных улиц Бостона, но, проиграв веку автомобилей, это место постепенно превратилось в аллею, защищенную громадами зданий от солнечного света и лишних глаз. ДиМуччи внимательно осмотрелся и, убедившись в том, что вокруг нет лишних свидетелей, он продолжил.
- Я хочу, чтобы ты помог мне купить дом в Калифорнии. Просто, помоги мне найти хорошего продавца – с остальным я справляюсь сам. Я знаю, что ты занимаешься скупкой долгов и можешь помочь мне найти дом, бывший хозяин которого оказался не очень расторопным в финансовых делах.
- Ты не боишься, когда-то твои способности погубят тебя? – с улыбкой произнес Лартер.- Дженовезе всегда успеет расправиться с тобой, да и я успею, если узнаю, что всё это – еще одна из его ловушек, - теперь его веко подергивалось, выдавая волнение. – Кстати, скажи, зачем тебе сейчас дом в Калифорнии.
- Ты купил дом в Кембридже, чтобы твоя семья смогла сюда приехать. У меня скоро свадьба, и я хочу купить дом в Калифорнии, чтобы моя семья могла переехать туда. Ты не хочешь, чтобы твоя семья не расплачивалась за ошибки твоего прошлого – я тоже не хочу, чтобы кто-то расплачивался за мои ошибки или былые случайности.
- Значит, твоя невеста имеет слишком отдаленное представление о том, чем ты здесь знаменит? - усмехнулся Джереми, пуская кольца табачного дыма.
- Твоей жене детям тоже слишком мало тебе известно, но и...посуди сам, ведь так лучше для них, - собеседник Лоренцо одобрительно кивнул.- Моя Дженнифер думает, что я продаю недвижимость.
- Недвижимость? - Лартер рассмеялся.
- Да-да, недвижимость. И будет честно, если мы вместе с ней в Калифорнии откроем свою собственную фирму по продаже недвижимости.
- Но для начала тебе нужен просто дом? – в ответ, ДиМуччи кивнул.- Знаешь…- продолжил Джереми,- Моя жена тоже сейчас ведет некоторые мои дела в Британии – точнее, те из них, которые пока еще остались достаточно прозрачными. И поверь, я тоже хотел бы избавиться от всей той грязи, которая тянется за мной сплошным шлейфом.
Лоренцо внимательно наблюдал за своим собеседником. Лартер, задумавшись, словно впал в какие-то далекие воспоминания. Когда табак в его трубке закончился, он, протерев её платком, спрятал в карман пиджака.
- Послезавтра, на набережной, на берегу реки Чарльз – возле моста, который связывает Бостон с Кембриджем. Там справа, от моста есть небольшой сквер – я поставлю автомобиль в двух кварталах оттуда. Знаю, ты любишь ходить пешком, поэтому, сперва, тебе стоит пройти через стоянку. Если увидишь там мою машину, то, значит, я уже жду тебя возле моста.
Джереми несколько раз одобрительно кивнул головой. Его веко всё еще дергалось – он не забывал о том, что и в этот раз Дженовезе может оказаться на шаг впереди него. Пока он, остановив свой взгляд на булыжнике, думал о том, что если это еще одна из ловушек Лукаса, его собеседник уже исчез в боковом переулка, двигаясь обратно в сторону «Утопии», где остался стоять его автомобиль.
Когда Лоренцо вернулся и сел в машину, оставленную в квартале от «Утопии», боль в бедре снова утихла, он прекрасно знал, что она снова может вернуться, пусть и нескоро. ДиМуччи был достаточно удовлетворен для того, чтобы не скрывать от самого себя.
Включив радио, он взял журнал, лежавший на заднем сидении. На страницах, которые он просматривал, можно было рассмотреть фотографии калифорнийских домов. Когда Лоренцо дошел до середины журнала, он узнал понравившиеся снимки, обведенные карандашом. Усмехнувшись, он быстро пролистал оставшуюся половину журнала и, бросив его обратно на заднее сиденье, завел автомобиль.
Когда ДиМуччи выехал на улицу, которая вела в сторону его дома, в Сомервилле. Он ждал, пока по радио скажут что-либо о падении цен на недвижимость в западных штатов – о теме, столь популярной в последние дни, но диктор говорил о необходимости усиления американского присутствия во Вьетнаме и о какой-то угрозе для государственных интересов.
Где-то, позади, осталась река Чарльз и центральные кварталы города. Теперь, впервые за последние несколько лет Лоренцо смог почувствовать, что у него есть шанс обыграть Дженовезе - человека, которому он помог избавиться от их былых врагов, но от которого он так и не дождался благодарности.
*************************
Чем более близкими казались дома Шаннона, тем более Мигель ускорял свой шаг. Когда на землю упали первые капли дождя, он успел лишь чуть более чем на милю отдалиться от этого богом забытого городка. За двадцать минут дождя грунтовая дорога, связывающая остатки римских укреплений с городом, превратилась в грязную канаву.
Успевший насквозь промокший Массиньи, чуть было не разбивший камеру, поскользнувшись на груде булыжников, был более чем удовлетворен началом дня – Дженовезе уже перевел деньги, лишив Мигеля лишних сомнений, а нежеланный спутник, Патрик, распивал виски в компании каких-то матросов.
Когда Мигель дошел до паба, расположенного недалеко от аэропорта, на дороге, служившей подъездом к аэропорту для жителей других частей Ирландии и, одновременно, единственной и главной улицей городка, на входе стояло не менее десятка человек. Заходя в паб, Мигель прошел мимо них, стараясь не всматриваться в их лица – ему не хотелось узнать в этих людях кого-то из своих старых знакомых, которые могли бы помнить его первые перелеты через Шаннон.
Паб был переполнен: работники аэропорта, жители Шаннона и окрестных деревень, работники авиалиний и пассажиры, ожидающие свой рейс.
- Когда же тебя заберет какая-то Бездна? – произнес себе под нос Мигель, увидев в углу зала О’Хару и его новых знакомых.- В этом городе три публичных заведения, но, конечно, появиться ты мог только здесь…- разочаровавшись, он направился к выходу из зала.
Многие из людей, ранее стоявших на выходе, уже успели разойтись. Лишь одна девушка, всматриваясь куда-то вдаль, одиноко стояла под широким козырьком паба, едва ли защищающим от капель дождя, щедро орошавших Шаннон. Какое-то время Мигель спокойно её рассматривал, стоя в нескольких шагах от нее.
- Ирландские дожди бесконечны – опрометчиво ожидать и то, что этот когда-то закончится,- услышав это, девушка повернулась.
Массиньи сразу же был поражен красотой черт незнакомки. Немного смутившись, стараясь не отвлекаться на её лицо, он перевел взгляд на её темные волосы, ниспадавшие на промокшую ткань плаща, а затем – на её лазоревые глаза.
- Может помочь этому дождю разрушить стены молчания и одиночества?- улыбнувшись, произнесла незнакомка. Она ответила на английском, хотя и с акцентом, который был незнаком Мигелю.
- В таком случае, этот дождь – враг моего рока…молчания и одиночества, - пожал плечами Мигель, рассматривая глаза незнакомки.
- За многими из нас следуют демоны мрака и одиночества…
- А захочет ли прекрасная незнакомка увидеть моих демонов в лицо,- произнес Массиньи и, дождавшись кивка своей собеседницы, продолжил.- Я предлагаю игру: сейчас я расскажу прекрасной незнакомке многое о себе, не зная даже, как её зовут, а она пообещает когда-то открыть все свои карты и мне.
- Каждый из нас спустится в потемки чужого прошлого, но кто-то получит в награду чужую тайну, а кто-то - демона…верно? – незнакомка с интересом рассматривала своего собеседника.
- Меня зовут Мигель. Я родился в Марселе, а вырос в Бостоне…- начал свой рассказ Массиньи.
Пока дождь продолжал орошать Шаннон, Мигель рассказывал о том, как судьба его навсегда связала с археологией и искусством, историей и реконструкцией. Он рассказывал о своих прошлых путешествиях в Британию. Он рассказывал многое, хотя и избегал самых темных страниц своей жизни, о которых даже последний безумец не рассказал бы первой встречной незнакомке. Теперь у него появилась уверенность в том, что он когда-то сможет быть на один шаг впереди Дженовезе. Лукас смог победить его в первый раз – он узнал все тайны Мигеля и раскрыл все его карты. Лукас успел возгордиться тем, что ему успели стать известными чужие карты, но Массиньи разрушил его превосходство, рассказав столь многое красавице-незнакомке.
- Семнадцатое мая, четверг…- прервав свой рассказ, тихо произнес Массиньи.- Вылет через полтора часа…Прости, я должен спешить,- теперь уже громко он произнес, пожав плечами.
- А что, если мы больше никогда не увидимся, и я не смогла отплатить тебе тем же? – спросила незнакомка, всматриваясь в глаза своему собеседнику.
- Позволь, я тебе напоследок расскажу одну легенду.
Его собеседница уже знала, что отец матери Мигеля происходил из Браги, города в северной Португалии, а мать – из небольшого городка на берегу реки Вилен, на границе Бретани и страны Луары. И там, и там, в памяти людей всё еще были живы кельтские легенды, а духи прошлого не были забыты.
- К северу от Брагансы люди помнят Вириату,- продолжил Мигель.- Он родился на рубеже эпох, когда Римская империя, ставшая отчим домом для лузитанов, рухнула, а орды захватчиков заполнили западные провинции бывшей империи. Его назвали в честь человека, который задолго столетий до этого остановил римское нашествие, но теперь Вириату, на краю земли, пришлось столкнуться с нашествием варваров-свевов. Он объединил людей своей долины и остановил захватчиков, он пресек разбойничьи набеги готов, но он был проклят…- вздохнув, Массиньи продолжил.- Когда к нему прибыли христианские проповедники, он изгнал их из долины, сказав, что там, где ступил копытом иберийский бык, нет более места Богу христиан – за это Вириату был проклят.
На какие-то несколько мгновений Мигель прервал свой рассказ, повернувшись в сторону туч, отступавших с юго-востока.
- Бог даровал Вириату и его братьям по оружию бессмертие, но…в обличии волков. Днём стая волков нападала на мавров, с оружием пришедших на земли Лузитании – волки разрывали на части одиноких магометанских всадников и загоняли в ловушку целые отряды захватчиков. Одинокие путники могли спокойно пересекать долину, зная, что вожак стаи всегда заступится за того, кто в опасности. А каждый месяц, в ночь полнолуния, вожак, превращаясь в статного юношу с густой гривой чёрных волос, выходил на каменный утес. На другом конце долины, в свете луны и звезд, он видел, как развеваются на ветру каштановые локоны его возлюбленной, проклятой за его же грехи. Когда мавры были окончательно изгнаны из этих мест, многие забыли о стае волков, но есть те, кто всё еще видят в яркие лунные ночи высокого человека с чёрными волосами, проклинающего Бога, и слышат плач с другого конца долины…Плач той, которой он не успел открыть свои чувства и тайны своего прошлого тогда, когда был смертным. Бог проклял его возлюбленную тем, что позволил провести вечность – вечность догадок и сомнений…
- Глупые люди страдают оттого, что говорят лишнее, а ты страдаешь от недосказанности, - перебила его незнакомка. – Не так ли? – на её лице сияла очаровательная, но неуверенная улыбка.
Бросив последний взгляд в сторону незнакомки, Мигель направился в сторону аэропорта. Пока О’Хара всё еще проводил время со своими новыми приятелями, у Массиньи было достаточно времени перед вылетом для того, чтобы связаться с несколькими людьми, которые могли теперь оказаться в опасности из-за его игр с Дженовезе, хотя они шли на это и по собственному желанию.
Дойдя до входа в пассажирский терминал, Мигель в последний раз повернулся в сторону паба – незнакомки там уже не было. Возможно, до её рейса оставалось слишком много времени, или же она встретила человека, которого ждала, пока слушала рассказ Мигела, а возможно она просто хотела оградить себя от лишних сомнений и неизвестности…