Пригласила мою дочь одноклассница к себе на дачу на выходные. Всё лето обе были в разъёздах, и вот в начале учебного года дети встретились и не могут теперь расстаться ни на день. Визг - писк - поросячий восторг, но понять можно - возраст такой.
Жена говорит пусть едет. Думаю надо узнать, что за люди. Позвонил … и пошло поехало. Надежда Николаевна, мама девочки, сама ехать не может и вот очень просит … Ехать надо на электричке. На месте снабжение хорошее и продукты тащить не нужно, но хорошо бы вещички кое-какие перевезти, не лишнее и копать там тоже ... Форма одежды "спортивная". Получается это уже даже не намёк на моё участие, а готовое решение. Засада. Вот так позвонил! Я покрутился, но дочь моя особа с характером, отговариваться - значит получить скандальчик.
И вот мы там. Дача действительно хорошая, из непростых советских. Бабушка - Таисия Стефановна, живёт на даче безвыездно с ранней весны, всё ухожено. Девочки быстро свинтили знакомиться с соседями, у бабушки своё общество местных старух, я никого не знаю и никому не нужен. Накормила правда по приезду чаем, да сказала отдыхать с дороги до настоящего обеда.
Тут кто-то звонит! Таисия Стефановна со всей важностью подходит к телефону (у них на даче городской телефон с прошлых времён). Сама она бывшая сотрудница МИД и разговаривает с удивительными оборотами: "Может ли "шановная" пани - не может ли "шановная" пани …", к сожалению по-польски. В результате сообщает: - Нужна мужская сила.
Ну, я как советский идиот - всегда готов! Говорю "да", ещё не спросив, что нужно. И вот посылают меня через пару участков к чёрту на рога: - Вы там деликатнее, - просит, как велит!
Дорогой вижу "свою", в компании молодёжи. Подмигнул ей, радуюсь, что компания приличная. Иду весь деловой, не беспокойся мол, прикидываюсь бывалым дачником.
Встречает меня старухец - вся из себя истончённая штучка. Спрашивает хитро и смотрит неодобрительно: - С весны цыплят завела на свою голову. Теперь вот не знаю, как курочек определить? - Не знаю, право дело, - отвечаю, - что вы хотите? - Ну, вот Вы их зарубить можете? - ?!
Видеть я это как-то видел, делать не делал и желанием не страдал. Ну вот, думаю, припёрся к стенке. А зачем шёл? А мне не сказали! Не солидно так то. Ладно, думаю, большой мальчик, надо справляться. Сам себя уговорил. Идём на участок, там клеточки и они сердешные.
Поймал, не глядя в глаза, первую, кака смирнее была, велел пани держать курочку у места убиения, оттянул за клювик головёшку на чурбанчик, и опустил топор ей, кровинушке, на белу шейку.
И тут "шановная" пани, взвизгивает и убегает, абсолютно неожиданно выкрикивая на ходу: - Вы убийца! Убийца! Убийца! При этом бросает курицу так, что та трепыхается у моих ног и забрызгивает мне брюки кровью.
Вот б***ь старая! За что старых не люблю – никогда не знаешь, что у них на уме. Как ни сделай, на их доисторический взгляд всё не так. Ещё в дураках оказался. Да и переодеться не успел. Но всё семечки - недалеко "моя" с друзьями! Ума у малых - что у старых. А как эти сопливые кавалеры ещё и слова расслышали? Да на это посмотрят! Им ведь мало интересно, за что меня так назвали. У них с прозвищами просто, я ещё не забыл. Сам то чёрт с ним, но "моя" ...
Засадил я топор в пень и ушёл той же дорожкой не поднимая глаз. Вернулся на крылечко, прижал зад и делаю вид, что все в порядке.
Пообедали уже, отдохнули, копаю борзо выделенный участок. Зовёт Таисия Стефановна. Вроде передохнуть и к разговору.
- Что там произошло у Мозовецких?
- Ничего, - отвечаю, - курочку того ... Все счастливы. Кроме курочки.
- Так она говорит, бросил всё и ушёл. Надо было всех.
Всем видом показываю, что недоумеваю. С курочкой, "шановной пани" добросовестно всё сделал, за всех не было речи. А сам страшно переживаю, дай бог замять дело. Коробит меня от слова этого, как когда-то в детстве страшно смущало меня слово: вор.
Брат как-то принёс домой из гостей чужую машинку. Говорил, что поменялись они с мальчиком, но мама послала нас для науки в потёмках назад, извиняться. Не разбираясь, кто да что, и как мы одни так поздно дорогу искать будем. Это тогда считалось правильным воспитанием. Я и в литературе позже такое вычитывал, как правильный метод к воспитанию, но своего сына так бы не послал.
Короче, пани звонила пока не достала. Я уже и на хитрости пускался: А что, - говорил, - всех то сразу – упаси бог испортются! Да зачем мне грех на душу брать "за так"? Одну пусть нам отдаёт … - Да хоть всех, - говорит Таисия Стефановна. - Они ей летом только для компании были. А сейчас уезжать пора - осень. Я и брюки в крови показывал, и про крики тогда рассказал ... Уговорила меня.
Таисия Стефановна возглавила процессию … потом мы с девчонками шли … следом все соседские мал-мала меньше. К месту лобному. Как же, событие! Чего говорить, детишки живой козы в глаза не видели. Нагрянули мы на чужую дачу запорожским рейдом, почти по Гоголю. Детвору решили у калитки оставить, переживать. Мозовецкая в доме скрывалась.
Мы с Таисией Стефановной истинно по-военному курей "усахарили" и ей на крыльце в тазиках выставили. Пусть дальше сама занимается. Возвращался я героем детворы с высоко поднятой курицей под багровым закатом. Пока воду грели, заливали добычу кипятком, щипали-палили в сумерках на открытом огне - родители не могли дозваться своих пацанов – запах палёной курицы прочно сковывал их. Но угоститься лапшой с курицей удалось только самым близким соседям. И потерялись за заботами мои опасения.