…Сериккали проснулся.
Он спал на верстаке в старом разбитом дореволюционном царском вагоне стоящем рядом с буровой, сохранившемся здесь со времен легендарной Алгэмбы. Через дорогу, а точнее через две глубоких колеи и идущего между ними вала стоял ещё один вагончик. Бытовка. С подведенным к нему по столбам из железных труб электричеством и горящёй на столбе большой лампой. Пятно света от этой лампы было единственным освещённым участком степи на десятки, если не на сотни километров. Тускло горящий красный фонарь на верхушке буровой был не в счет. Вокруг черная степь. Вдали на горизонте несколько маленьких полыхающих факелов и редкие огоньки. И звёзды. Небо было освещено больше земли. Миллиарды звёзд и созвездий. Белая пыль далеких туманностей. Сериккали сейчас не видел их всех, так как над ним была крыша. У этого вагона, в котором он спал, не было боковых стенок. Только крыша, остов и внутренние перегородки. Он повернул голову налево в сторону темной буровой видимую через открытую верхнюю половину двери в перегородке, в которой когда-то стояло стекло, и обратил внимание, что за дверью горит свет, хотя он был уверен на все сто, что его он выключил, перед тем как лечь спать. Он поднялся, сделал шаг к двери, не открывая ее, нащупал снаружи выключатель и погасил свет. Прислушался. Было тихо. Абсолютное безмолвие. Никого нет. Лишь сверчки за его спиной около фонаря на столбе.
Буровая не работала уже год. Сериккали был здесь за сторожа, чтобы не растащили всё оборудование. Блатная работа. Он числился помбуром, но при этом ничего не делал. Все восемь дней до пересменки ходил по буровой, ел, спал. Сам себе готовил. Давило лишь одиночество. Поэтому, когда вчера вечером из проезжавшей мимо машины-агрегата вышла девушка и попросила переночевать у него в вагончике, он с радостью уступил ей свое место. Сказала, что повариха с промбазы. Своё появление здесь объяснила тем, что не посадили в вертолёт. Попутной машины обратно на промбазу не нашла. До самой ночи они разговаривали. Она приготовила своей женской рукой еду, из его припасов. У неё получилось всё быстро и вкусно. Двойная выгода. Сериккали был доволен такой удаче. Хотя ночевать ему пришлось в приспособленном под слесарку старом вагоне на открытом воздухе. Но ничего! Прохладная летняя ночь. Комаров здесь нет. Почему бы и не поспать на улице?
Постояв и послушав тишину, он развернулся и увидел, как возле другого вагончика мелькнула тень! Точнее сбоку от вагончика там, куда не падает свет от столба, он увидел силуэт человека. Более того, у него в руках было оружие. Поднятый стволом вверх автомат. Сказать, что Сериккали испугался - это всё равно, что ничего не сказать.
…Последний раз человека с автоматом, здесь в степи, он видел зимой пару лет назад. Тогда была страшная непогода. Буран продолжался больше недели. Замело все буровые. Чтобы поменять вахту после двенадцати часовой смены грузовой машине с сидящими под её тентом людьми приходилось ползти вслед за бульдозером целых шесть часов. От РИТСа, где находилось общежитие до буровой. Это километров десять. Затем шесть часов ползли обратно. Тогда перешли на 48-ми часовые смены. Двое суток работали одни, двое другие, шесть часов на дорогу в один конец. Но это, кому повезло. До некоторых буровых так и не смогли добраться вообще. Люди, отрезанные сплошной стеной крутящегося в воздухе снега сидели без продуктов и связи. Ели всё что могли. Кого-то пришлось усмирять и связывать. До людоедства оставалось совсем немного. Рассказывали страшные вещи! И вот тогда с первым вертолётом с Большой земли, после того как всё утихло, прилетел человек с автоматом. Говорили, что это был комитетчик. Зачем? Чтобы давить на всех? Для порядка?
Сериккали через другую, такую же дырявую дверь проскользнул в следующий отсек вагона и спрыгнул к дороге в колею под прикрытие бугра. Сидя на коленях, он приподнял голову и увидел, что там был даже не один, а несколько человек. И все они были вооружены. Словно по команде они опустили стволы в его сторону, но не прямо на Сериккали, а чуть левее. У него налились ледяной тяжестью, и словно парализовало ноги. О-о-о! Надо было сразу с вагона прыгать в другую сторону и уходить в степь! Но поздно! Сериккали уткнулся головой в песок, и вытянул вперед руки, показывая, что у него ничего нет. Человек с оружием бесшумно перебежал к нему.
- Ну, что ты нам хочешь сказать? – тихо сказал он Сериккали, подхватывая его под руку и подталкивая стволом к старому вагону слесарки, из которого тот только что спрыгнул. Но вместо того чтобы залезть внутрь он со словами, - Дернешься, пристрелю! - приказал лезть ему под вагон, а сам полез под переднюю его часть, и, сухо щёлкнув в ночи предохранителем, занял позицию как для стрельбы. Вагон стоял на сваренных из швеллеров высоких санях. Под ним была высохшая трава, в которой обитала всякая живность типа каракуртов, тарантулов, фаланг, змей, ящериц и скорпионов. Но Сериккали был так напуган, что даже не подумал об этом. Впереди на ближайшей к вагону колее показался свет. Это ехала машина. Они долго ждали, пока она приблизится. Не останавливаясь, подняв пыль, она пролетела мимо. Продолжая светить, издали сквозь дорожную пыль красными огнями.
- Ну, так что же ты нам хочешь предложить? – этот человек вытащил Сериккали из-под вагона, и также подталкивая стволом, заставил залезть наверх. Там усадил его на табурет, снова предупредив:
- Дёрнешься, пристрелю! – и стал рыться в вещах, открывая ящички с инструментом, переворачивая всё верх дном.
Затем, осмотрев в этом отсеке, перешел в тот, где Сериккали спал, включив погашенный ранее свет за перегородкой. Одет этот человек был в гражданскую одежду и кроссовки. Кроме оружия и висящего у него за спиной зелёного вещмешка ничего военного на нем не было. Любой железной деталью лежащей здесь в вагончике, можно было убить этого человека насмерть. Просто кинув в него. Но в вагончик поднялся ещё один тип, несколько моложе первого. Это был крепкий блондин с длинными волосами, закрывающими уши, в футболке с коротким рукавом, брюках и кедах. Скрестив руки, он молча стоял, прислонившись к вертикальной балке. Оружия Сериккали на нем не заметил. Затем в вагончик поднялась его вчерашняя гостья. Вид её возмутил Сериккали, и чуть было не подтолкнул к активным действиям против незваных ночных гостей. На ней была джинсовая юбка и короткая расстегнутая куртка. Под курткой был сдвинутый вверх белый бюстгальтер, обнаживший совершенно плоскую грудь с торчащими в разные стороны набухшими сосками. Даже здесь в полумраке были видны красные пятна от рук на её груди и животе. Но казалось, она этого не замечает, и происшедшее чуть ранее нисколько не волнует её. Она стояла, прислонившись к другой стойке. И даже, как показалось Сериккали, улыбалась. Перевернув всё в той части, где стоял верстак, рассыпав по полу кусковой сахар лежавший у Сериккали в стакане, и раздавив несколько его кусочков, разлив его чай из алюминиевого электрического чайника человек с автоматом сказав:
- Чисто! – ушел к основной группе.
Сериккали ничего не понимал и ничего не спрашивал, боясь случайно рассердить вооруженных людей. Так же молча, он сидел на табурете, а эти двое стояли рядом. Прошло минут десять, когда блондин что-то тихо сказал на незнакомом для Сериккали языке, который Сериккали почему-то для себя назвал молдавским. Девушка, улыбаясь, ответила.
И ещё около получаса они снова молчали. Затем в стороне от вагончиков сверху с неба упали веревки, и ударил луч света. Все мужчины, а их как, оказалось, было шестеро, кинулись к этим верёвкам.
Они притягивали с неба дирижабль. Сериккали никогда в жизни не видел дирижаблей. Но он был человеком грамотным и когда-то до армии окончил восемь классов, поэтому об их существовании он знал. Дирижабль был длиной чуть больше четырехосной железнодорожной цистерны, но гораздо толще. Снизу у него была кабина с летчиком и пропеллер с мотором. Погрузив что-то на дирижабль, вооруженные люди отпустили его. Тихо заработал мотор. Погас прожектор и дирижабль, так же как и появился, уплыл в никуда. В темную ночь, заслоняя на своем пути звезды. Так же в никуда исчезли люди. Сериккали не мог даже точно сказать в какую сторону они ушли. Как далеко они могли уйти по степи? Может у них где-то стоит машина? И кто это вообще? До самого рассвета Сериккали задавал себе вопросы и не мог ответить на них. Утром из вагончика вышла девушка, не попрощавшись и не глядя в его сторону, она пошла вдоль дорожной колеи, с небольшой сумкой через плечо, в сторону трассы до которой было километров двадцать.
Сериккали просидел на табурете ещё двое суток, боясь сдвинуться с него и спуститься с вагона, страдая днем от жары и пугаясь ночью любого шороха. Так и застал его, сидящим в старом вагоне, сменщик, приехавший на вахтовой машине.
…Эту историю Сериккали рассказал мне в «бендешке» – маленьком деревянном вагончике, стоявшем с краю всех разбросанных вокруг буровой вагончиков, построек и емкостей. Внутри было тепло от самопального ТЭН-а сделанного из толстых обсадных труб. Мы с ним пили крепкий чай. Почти чифирь. Мутные, в пятнах, с темными отпечатками пальцев, стаканы. Грязный алюминиевый блестящий чайник. Рафинад, рассыпанный на газете, лежащей на верстаке около массивных тисков, рядом с буханкой почти белого хлеба и воткнутым в неё ножом. Размешивая сахар алюминиевой ложкой с выцарапанной на ней надписью – «Ищи мясо». И сидя на широкой сделанной из толстых досок почерневшей от соприкосновений с грязными робами скамье.
- Ну и что же дальше Сериккали? – спрашивал я его, - Ты рассказал кому-нибудь об этом?
- Рассказал. ...Дошел даже до органов.
- Ну, и?
- Они сказали, что мне всё это приснилось....
…Сериккали был в два раза старше меня. На днях у него родился седьмой ребенок. Снаружи на буровой раздался свисток. Допив чай, мы надели свои оранжевые с кляксами от раствора каски с надписью «Слава труду», с подшлемниками, рукавицы, испачканные тем же известково-битумным раствором, и пошли наружу, в ночь. Вокруг в разных направлениях крутился снег, дул ледяной ветер. Я брел вслед за ним к тусклым огням на буровой. Ступая, словно астронавт, своими тяжелыми и распухшими от налипшего ИБР-а, кирзовыми сапогами по чистому белому снегу. И думал про себя:
- Что-то слишком много, всяких мелких и точных деталей для сна?
Сверху с буровой светил прожектор и в его луче снег сыпался и сыпался, непрерывным, нескончаемым потоком. Было холодно. Жутко холодно.
11.06.2009г. ValDao