Кто я? Этот вопрос я сам задаю себе всё чаще. Кто я такой? Кем хочу быть? На самом ли деле я такой, каким себя представляю? У меня нет ответов на все эти вопросы. Увы, нету. Мысли, странные, глупые, противоречивые, не дают мне спать по ночам
С чего же всё началось? Летом, я торчал в городе. Как дурак. Задыхался, поджаривался и ничегошеньки не делал. Деньги пока были. Днём валялся на диване, сидел за компом, слушал музыку, попивал чай-с-молоком, сидя на большущем пыльном балконе своей квартиры, при этом читая, а вечерами, когда не так жарко, гулял. Короче, делал, что мог, что бы выжить – не умереть со скуки (хотя нет, ничего я для этого не делал). От скуки умирают? Не думаю. Но, иногда, со мной случаются такие сильные приступы скуки, что мне и вправду кажется, что моё тело может надоесть моей душе окончательно, и она оставит его.
Солнце уже собиралось перевалиться через горизонт, дабы продолжить свой путь в вечность. Я вышел на набережную (окна моей квартиры, кстати, выходят прямо на реку, на берегах которой, построен наш огромный, сырой, то-жаркий-то-холодный город). Я брёл по набережной, без особой цели, безнадёжно скучая, думая на чрезмерно серьёзные темы и сомневаясь во всём. Настроение – отвратительное, если честно. Хотя я и пытался себе внушить, что всё прекрасно. Не верю я в самогипноз. Интересно получается! Я верю в пришельцев, в призраков и в Деда Мороза, и ещё во многие подобные вещи, но, при этом, не верю в некоторые другие, даже более правдоподобные. Хм… Разобраться в себе – задача, для меня, непосильная. Мне легче понять другого, чем себя самого.
Так вот, я печально брёл по пустынной набережной, солнце шло к краю горизонта, а она шла по парапету (по широкому каменному парапету. Широкому, хотя я всё равно бы не рискнул, ведь внизу – вода, а ближайшее место, где есть лестница спускающаяся к воде, ой-ой-ой как далеко, поэтому упав с парапета, есть реальный шанс перейти в мир иной). Я увидел её. Подумал: «И не страшно ей», – уселся на скамеечку и уставился в принесённую с собой книгу. Путешествия к звёздам (а именно об этом была книга, которую я читал) быстро захватили меня и окутали своей уютной нереальностью, так что я и думать забыл о странной девчонке, рискующей своей жизнью). Прошло сколько-то времени, не знаю точно – сколько. Я читал себе спокойно. Краем глаза, я заметил, что девушка снова идёт мимо меня. Я вновь уткнулся в книгу. Внезапно, я услышал крик.
– Помогите! – крик доносился оттуда, где я только что, видел девушку. Я тут же вскочил, выронив книгу. «Неужели всё-таки упала? Чёрт! Ведь если так, я не смогу ей помочь! Что я смогу сделать! Верёвки нету у меня, к сожалению, а руки у меня коротковаты (раз в пять короче, чем нужно для того, чтобы вытащить бедняжку из воды)… Как же так?», – мелькали мысли в моей голове, пока я бежал туда, откуда услышал крик. Подбежав, я увидел руки. «Значит, каким-то чудом успела зацепиться!», – подумал я. Падая, она успела как-то извернуться и зацепилась руками за край парапета, спасая себя от вполне вероятной смерти. Я схватил девушку за руки, чуть выше локтей и изо всех сил потянул на себя. Не знаю, как у меня хватило сил, но я вытащил её на твёрдую землю. Я оказался лежащим спиной на асфальте, а она – на мне.
– Совсем дура, что ли!? – ору я. Это первые слова, которые от меня она услышала.
– И кто тебя просил, – возмущённо кричит она, тем самым, повергая меня в абсолютное недоумение. Вроде сама же и попросила («Помогите!»)? К тому же, это вроде, само собой разумеется, нет? – Спасибо, – добавляет она.
– Определись! – кричу я. Она начинает реветь. Я в тотальных непонятках, а тут ещё слёзы. Я разрываюсь между двумя желаниями: утешить бедняжку и настучать дурёхе по башке. Выбрав, как обычно, третье из двух я спихиваю её с себя и быстрым шагом возвращаюсь на скамеечку, подбираю с земли свою книжку и выравниваю помятые страницы. Сажусь, делаю вид, что читаю и мне вообще всё по фиг, краем глаза замечаю, что девчонка все еще лежит на асфальте, вся в пыли и слезах. Мне становится совестно. Я вздыхаю, понимая, что безразличного ко всему придурка, мне из себя состроить не удастся. И мне предстоит ввязаться в какую-то чужую историю и снова выслушивать чужую жизнь, что обычно не напрягает, но сейчас мне лениво и досадно, что я не хозяин ситуации и придётся действовать по какому-то странному, шизанутому сценарию, что само по себе и неплохо (мне будет не до скуки), но меня убивает, что обстоятельства сильнее меня, ведь это принижает меня, в своих же глазах, а я и так от себя не в восторге... Выбора у меня нет и я аккуратно кладу книгу, подхожу к ревущей, помогаю ей подняться и сажаю ее на скамейку, сам сажусь рядом. Она всё ревёт, а я, нарочно грубо, спрашиваю:
– Что за фигня?
– Просто... – говорит она и затихает.
– Блин... – я качаю головой. Всё. Теперь она не отвертится, ибо теперь моё возбуждённое любопытство требует объяснений. – В чём дело? Я требую объяснений!
– Требуешь? – возмущается она сквозь слёзы.
– Ну, это я погорячился… но…
– Короче, любопытство мучает, да? – перебивает меня она, неожиданно бодро, для человека только что ревевшего в три ручья.
– Точняк!
– Ну… ну… – она снова ревёт, а я прямо и не знаю, что мне делать. Я опять глубоко вздыхаю и устремляю свой взгляд в густое синее небо. Она не унимается минут десять, потом говорит:
– Можешь меня проводить до ближайшей автобусной остановки? Я ничего не знаю в этом районе…
Я снова вздыхаю и говорю:
– О-оке-ей. Follow me!
Я веду её к ближайшей тусовке общественного транспорта, через дорогу, вглубь города, прочь от реки. Когда мы доходим, я спрашиваю куда ей надо, она отвечает. Прикидываю, как ей лучше ехать, говорю:
– Значит так. На автобусе до метро, а в метро уже сама разберёшься, да?
– Хорошо, – говорит она. – Кстати, если всё ещё интересно, «что за фигня», это… дай мне свой номер, как отойду… от всего… этого, немного – позвоню. Мне, я думаю, как раз понадобится кто-то, кто сможет меня выслушать. Ты ведь сможешь?
– Ага… – снова вздыхаю (что это я, как дед старый?). – Деньги на дорогу есть?
– Есть.
Когда подходит автобус, идущий в сторону метро, она запрыгивает в него и уносится прочь.
Я, озадаченный, иду домой. Выпиваю чашку чая. Ещё одну. Ещё. Беру книгу – не читается. Глаза соскальзывают со строчек. Снова чай. Потом слушаю музыку. Старый добрый рок-н-ролл. Музыки не слышу, сижу, погружённый в свои мысли. Часов в одиннадцать, отправляюсь спать. Заснуть не получается. Мне надоедает валяться в кровати, иду пить чай, снова. Попив, возвращаюсь в кровать. Через какое-то, довольно приличное, время, всё-таки засыпаю.
На следующий день, всё как обычно, но, всё-таки уже как-то не совсем всё. Я решаю почитать в парке, беру мп3шник, иду в парк, там сижу, опять соскакиваю глазами со строчек, но заставляю себя читать, после некоторого времени заставляния, чтение идёт само собой, и хоть ненадолго – на пару часов – я успокаиваюсь. Не могу больше читать. Иду в ближайшее кафе, беру кофе и кусок пирога с брусникой, сначала съедаю пирог, потом пью свой кофе. «Как её имя? – думаю я. – Я так и не узнал. Интересно, когда она позвонит? Позвонит ли? ДА ЧТО ЗА ФИГНЯ?!». Везде нужно искать плюсы… Вместо вопроса «кто я?» я задаюсь вопросом «кто она?». Ну, это, наверное, плюс. Да, вот он оптимизм в действии! Точнее, никакого действия я не ощущаю... Нету тут никаких плюсов, если честно. Я не могу собраться с мыслями, чувствую себя не в своей тарелке. Оптимизм – лишь иллюзия. А когда понимаешь, что что-то является иллюзией, действие этой иллюзии, чаще всего, больше не ощущается.
«Я хочу её видеть, хочу поговорить с ней, хочу узнать её имя», – понимаю я. «Мне всё пофиг, мне всё пофиг», – повторяю я про себя свою мантру, заученную ещё в начальной школе. В моём мозгу крутится картинка – человек, схватившись за виски крутит головой в разные стороны, кричит и вообще очень расстроен. Это образ моего сознания сейчас. Я не кричу, конечно. Но всё равно, хорошего мало.
Мне не даёт покоя она, странная-престранная девушка, которую я вчера, возможно, спас от смерти. Кстати, как она выглядела? Как была одета? Хоть убей, не помню. Как звучал её голос? Опять же, не помню.
Пытаться понять разных людей, их ход мысли, причины их поступков – мне всегда было очень интересно. Поэтому, непонятные люди, равно как и непонятные явления, меня притягивают. Поэтому я так люблю фантастику. И странных-престранных людей. Таких, как она.
Я возвращаюсь домой, включаю свой старенький ноутбук. В интернете, полазав по разным сайтам, нахожу аниме-сериал, с понравившимся мне описанием, нахожу, где его посмотреть онлайн, и сижу, попивая чаёк, в вялой полу-апатии, пялюсь на героев с огромными глазами и читаю субтитры. Потом делаю себе спагетти, и, поедая их, смотрю дальше. Потом делаю себе чаю. Вперив свой взор в экран, встречаю ночь.
Уже за полночь, успев посмотреть девять серий, из тринадцати, отправляюсь в кровать. Ложусь. Понимаю, что забыл дать той девушке свой телефон. Вскакиваю, одеваюсь, выхожу из дома и направляюсь к набережной. Чёрт знает почему я это делаю. Ведь уже ночь. Даже если она приходила сюда вечером, даже если, то сейчас она уже ушла, в любом случае. Я злюсь на себя.
Я иду, уже темно и страшно. Нет, мне не страшно, на самом деле – это я просто так сказал. Я люблю темноту. Но всякие подозрительные личности бродят во тьме. Вот они меня действительно беспокоят. Хотя, всё равно, не очень-то сильно. Ну что они могут сделать? Отберут мобильный? Ну да, могут, я особой физической силой не отличаюсь… но… Да на здоровье! Не так уж я привязан к своему мобильному.
Я подхожу к тому месту, где увидел чокнутую девчонку впервые. Она ждёт меня там. Быть такого не может! Не может быть! Не… Неужели… Она сидит на холодном камне, в том месте, где она чуть не свалилась. Сидит и смотрит в небо. Я подхожу, сажусь рядом. Молча. Она, естественно, замечает меня, но не говорит ни слова. Я тоже ничего не говорю. Так мы и сидим. Я мёрзну. Сидим долго. Молчание не кажется мне тягостным, как это ни странно. Я смотрю на неё. Светлые волосы, понятие «причёска» к которым – малоприменимо. Глаза большие и грустные, слишком темно, что бы разобрать их цвет. Одета в джинсы и чёрную футболку.
Она встаёт и идёт к светофору.
– Завтра в шесть, здесь же, – говорит она. «Эй, подожди», – хочу крикнуть я, но не кричу. Я – рыба… У меня нет чешую, плавников и хвоста, но я всё равно рыба. Молчаливая, глупая, невкусная, серая, скучная рыба.
Возвращаюсь домой, кипячу воду, но не завариваю чай, а иду и ложусь в кровать и тут же засыпаю. Мне снится огромный, футуристический город, по которому катаются странные горящие шарики, сделанные из сухой травы. Так шумно.
Просыпаюсь, на часах шесть утра. «Что за фигня?», думаю я, и засыпаю снова. Просыпаюсь снова уже в полдвенадцатого. Бреюсь. Мне приходит в голову, сходить позавтракать в кафе. Захватив книжку, я выхожу на улицу. В кафе (не в том, в котором был вчера), заказываю себе яичницу с беконом и кофе. Совсем не дорого получается. Приветливая, улыбчивая, крайне милая официантка (она же работает на кассе) приносит мне поднос, с моим заказом. Я провожаю её взглядом. С аппетитом принимаюсь за еду. Умяв яичницу, берусь за кофе, начинаю читать. Очень скоро я дочитаю эту книгу и пойду в книжный магазин за новой. От нашей вчерашней встречи, с той чьего имени я пока так и не узнал, оставила приятно-таинственное чувство. Сегодня. В шесть. Там же. Я посмотрел на часы. Три часа. Времени ещё куча. Я решаю посидеть, почитать ещё. Заказываю чай и сэндвич с ветчиной, сыром, и прочими обычными составляющими. Кафе тихое, спокойное, тёплое. Посетителей, кроме меня, нету. Хочу здесь ещё посидеть. Мне ничто не мешает. Я сижу. К моему столику подходит молоденькая милая официантка.
– Можно я присяду? – спрашивает она. Я, в ответ, киваю.– Чего читае… те?
– Можно «шь», – говорю я и показываю ей обложку.
– У-у. Я читала. Интересно. Мне понравилось. Очень понравилось.
– О, ну, круто! – говорю я. – А что вы ещё читали?
– Можно «шь», тоже! – смеётся она. – В смысле, «ла».
Мы говорим о литературе – фантастике, фэнтези и мистике. В основном, о первом и третьем. Официантка мне всё больше нравиться. Она худенькая, в простом сером скромном платьице с бэйджиком на нём, на котором написано «Алёна», но она говорит, что друзья зовут её Лёна (не «е», а ё), она и меня просит её так называть, тёмные не-длинные-не-короткие волосы, загадочная улыбка, неопределённого цвета выразительные, задорные глазки. Мне нравиться, что мы с ней понимаем друг друга. И вообще, она милашка. Она говорит, что в этом кафе только подрабатывает, и постоянной работы у неё нет. Спрашивает меня, кто я (в смысле профессии). Я говорю, что я музыкант, зарабатываю частными уроками, но сейчас, летом, не делаю ничего, хотя сейчас, вроде, как раз можно было бы побольше заработать, но деньги пока есть. И вообще…
– Круто, – говорит она. – Я в детстве занималась музыкой. Ходила в музыкальную школу, играла на фортепьяно. Даже хотела поступать, учится дальше, по этой части, но отец умер, а мать больна, поэтому я начала работать, где придётся. Потом, – она всхлипнула. – Год назад, мама умерла тоже. Теперь я одна-одинёшенька. Постоянной работы у меня нету…
– Сочувствую, – говорю я. Вздыхаю. Мне её жалко.
– Спасибо, – говорит Лёна. – За сочувствие, то есть.
Заходят другие посетители. Я снова смотрю на часы. Уже полпятого. До пяти, я сижу и читаю. Сейчас, почему-то, постоянно заходят новые посетители, поэтому Лёна занята. В пять, я говорю Лёне-Алёне, что зайду ещё как-нибудь, обязательно, прощаюсь, и плетусь на встречу с чуть-не-утонувшей.
Прихожу на место за полчаса до срока. Никого. Сажусь на ту же скамейку. Сижу, жду. Смотрю в небо. На небе ни облачка. Солнце безжалостно шпарит изо всех своих термоядерных сил.
Неожиданностью для меня становится, что я открываю глаза. Я заснул. И спал… смотрю на часы… три часа. ТРИ ЧАСА? Ого! Так. А её ещё нет.
Я замечаю клочок бумаги, лежащий у меня на коленях. Я беру его. Смотрю. Это записка. Написано корявыми большими буквами: «Не хотела тебя будить, ты ТАК сладко спал! До завтра! Ты ведь не занят?». Я чертыхаюсь в полголоса. Да, я не занят, конечно. Но это ж надо… не хотела будить. И чего у неё в голове?
Возвращаюсь домой. Варю спагетти. Забываю посолить. Ем их, с соевым соусом. Пью чай, рассеянно думаю о не-хотевшей-меня-будить и об Алёне. Ха-ха! Представляю себе тоскливый любовный треугольник и прыскаю со смеха. Нет уж. Не дождётесь! Если моя жизнь книга (а я периодически думаю так, хотя и не сегодня), то её будет скучно читать любителям любовных треугольников и прочих подобных фигур. Я не допущу таких вещей в своей жизни!!! Ха-ха… уверенность-то какая. Откуда? В любом случае, я не желаю сейчас отягощать свою беззаботную скуку любовными отношениями.
Проснувшись утром, я читаю книгу, не вставая с постели. Провалявшись несколько часов, дочитываю её. Человечество всё летит и летит к звёздам, проходя через ряд запутанных технических и ещё более запутанных психологических проблем, ну а период этого бесконечного полёта, описанный в этой книге, закончился, поэтому я собираюсь идти в ближайший книжный магазин.
Сначала делаю себе яичницу (рацион мой однообразен, потому что я дикий лентяй), затем, ем её. Выхожу из дома. Вяло передвигая ноги, минут за сорок, дохожу до книжного, хотя идти до него минут десять. Полдень. Уже жарит не по-детски. Варёный помидор я… Захожу в магазин, сразу прохожу в отдел фантастики, к полке с зарубежными авторами. Хочу что-нибудь из классики. Беру приглянувшуюся мне книгу с полки. Залпом прочитываю страниц тридцать, иду на кассу, плачу и вот я счастливый обладатель новенького издания старенькой книжки, про космос, звёзды, неизведанные миры, с трогательной, по-видимому, романтической линией… Всё что надо. Иду прямо домой. Дома, вместо того, чтобы читать, включаю комп и залпом досматриваю оставшиеся серии того аниме (да, вот я такой двадцатипятилетний старик, смотрю «мультики», смейтесь, дамы и господа!), досмотрев, записываю сериал в список «любимых фильмов», в старой доброй родной социальной сети. Проверяю не онлайн ли кто из тех, с кем бы я хотел поболтать – никого нету, все слишком заняты. Все мои друзья стали известными людьми: учёными, музыкантами, даже поэтами. Они не проводят своё время так бесцельно…
Я же, в своём извечном недеянии, мог бы стать философом, но, мне и этого не дано, ведь философ должен быть в чём-то уверен, даже в своей неуверенности, но я так не умею. Я всё ставлю под сомнение, всё обдумываю, а в конечном итоге, плюю на это всё и страдаю фигнёй. Созерцание компьютерного экрана. Вот вам и вся философия. Но за свою жизнь я успел обдумать много чего, поэтому, если я встречаю человека, сильно уверенного в своей позиции, я начинаю с ним спорить – вполне успешно, как правило (нет, переубедить мне, конечно, никогда никого не удавалось, но и лицом в грязь я не ударял). Сам знаю, что смысла в этом нету, ну а где он есть? Где-то есть. Кое-где. Время от времени.
Надо бы выспаться, поэтому уже в полдвенадцатого иду спать, но я, вечная сова, спать не могу, поэтому просто валяюсь и мечтаю о дожде. Хочу, что бы вода лилась, безумным сплошным потоком, с чокнутого, яростного серого неба. Хочу, и всё тут. Когда-то, не помню когда, я полюбил дождь, очень сильно. И теперь лежу и думаю: «Как бы хорошо было если бы пошёл дождь, а лучше бы ещё и гроза».
Лёна… снова думаю о ней. Что-то в ней есть загадочное. Тихое, незаметное семечко странности, лежащее где-то в глубине её доброй грустной души. У неё есть что-то общее с дождём, который я люблю. Ой. Неужто я собираюсь влюбиться? Не хочется мне сейчас. Мне и так хватает безумия, если же я ещё… то вообще камня на камне не останется, от моего несчастного рассудка. Не хочу. «Мне всё пофиг, мне всё пофиг», – снова самовнушаю я себе. «Сопротивление бесполезно!», – всплывает случайно у меня в голове вогенская фразочка. Бью себя кулаком в лоб. Больно. И лбу и кулаку. Ещё больше злюсь. Бреду на кухню, наливаю себе бокал полусладкого. Возвращаюсь в кровать. «О, юность моя! Вновь настигла меня ты, блин!», – думаю я. И правда. Как тинейджер. По всем параметрам! Не вырос, бедняга (я, то есть). Хотя сам же, вроде, когда-то…
И вот что я так переживаю! Будто у меня какие-то проблемы. Нет, на ровном месте начинаю что-то себе придумывать, а потом парюсь по этому поводу. Вот с детства у меня так.
В потоке своих монотонно-заумных мыслей, я, в конце концов вырубаюсь. На утро, я сонный, злой и безразличный ко всему. Валяюсь, уже без сна. Хочу доваляться до полудня, но около одиннадцати уже, понимаю, что с меня хватит. Встаю, чищу зубы. Врубаю музыку, но недослушав и одной песни, вырубаю. Иду в магазин за молоком и хлопьями. Покупаю их и, вернувшись домой, ем. Скучно, скучно…
Хочу пойти к Алёне, в кафе. Думаю… идти, не идти? Решаю пойти. Там обнаруживаю, что её нет сегодня, меня обслуживает другая девушка, к которой я безразличен. Я беру кофе и булочку с корицей, вспоминаю, что не взял книжку с собой, быстро разделываюсь с едой и ухожу. Возвращаюсь домой. Дома, до четырёх, сижу в интернете, сам не понимая, что я там делаю – читаю какую-то чушь, про какие-то псевдонаучные псевдосенсационные псевдооткрытия.
Бреду к месту встречи с чуть-не-утонувшей, на часах четыре часа двадцать пять минут, я несу с собой книгу, что бы не заснуть, в этот раз. Сажусь на скамейку и читаю. Книжка суперская, поэтому я с головой ухожу в чтение. Ровно в шесть, появляется та девчонка, которая, на самом деле уже взрослая девушка, судя по всему, не сильно младше меня, но которую я зову про себя девчонкой, за её детскую нелепость.
– Привет, – говорю я.
– Здравствуй, – отвечает она.
– Слушай, а как тебя, зовут, в конце-концов?
– Мм… зови меня… ээ… зови меня... Да ладно. Всё равно, настоящего своего имени я тебе не скажу, пока.
– Тебе кто-нибудь говорил, что ты чокнутая? – спрашиваю я, а она только смотрит на меня грустно, поэтому я говорю: – Извини.
– Ничего, – говорит она.
Мы опять молчим, мне скучно, меня уже всё достало, я хочу уйти, но не в силах. Чего я такой слабовольный? Не могу я делать, то что хочу.
– Ну-у? – тоскливо мычу я, а она молчит.
Я беру книгу и читаю. Ну её, эту… даже имени мне своего говорить не хочет. Прочитываю где-то треть книги одним махом. Она всё сидит. Молча. Смотрит в небо. В небо. Я откладываю книгу, и тоже смотрю в небо. Где-то через час, солнце закатится. Я собираюсь уходить, встаю. Она хватает меня за рукав (где-то я уже это видел), говорит:
– Приходи, пожалуйста, завтра.
– Зачем? – спрашиваю я.
– Пожалуйста… – у неё такое выражение лица, будто она сейчас расплачется.
– Ладно, хорошо, приду, – не выдерживаю я. Ухожу. Она за мной не идёт.
Возвращаюсь домой, напиваюсь (при помощи оставшейся у мне полбутылки вина – мне больше не надо, потому что я очень восприимчив к алкоголю). Добредаю до кровати и вырубаюсь. Снов не вижу, или не запоминаю.
Утром тяжёлая голова и пустынная сухость во рту. Снова хлопья с молоком. Мне фигово, по всем параметрам. Думаю, чем мне заняться сегодня. А, поеду я в центр, поброжу по шумным улицам с осточертевшей пестротой вывесок, зайду в кино, на какой-нибудь потом поторчу в каком-нибудь большущем ухоженном парке, с прудиком… но сначала зайду к Алёне. Сегодня-то она будет?
Она там. Кафе снова пустует. Она приносит мне яичницу с беконом и, на этот раз не кофе, а грейпфрутовый сок (так вот), подсаживается ко мне. Она спрашивает, как у меня дела. Я ни с того ни с сего рассказываю про девушку, чуть не отправившуюся на корм рыбам, что я совершенно не хочу торчать с ней на набережной, в неловком одиночестве, но не прийти, боюсь, не смогу, ведь кто знает, что с ней будет тогда, всё-таки страшно за человека.
– Ого, – говорит она. – Может это судьба?
– В смысле? – не понимаю я.
– Ну, вот такие обстоятельства вас свели, а потом, незнаю, семья, дети, всё такое…
– Вот уж фигушки! – возмущаюсь я. – К тому же, она не в моём вкусе. Совсем.
– Да ну, я б на твоём месте!.. – говорит Лёна, – Завидую! Я вот одинокая, как не знаю кто, я б обрадовалась такому. Ведь ты, как я поняла, одинокий тоже?
– Ага. Может как-нибудь сходим в кино, или ещё куда-нибудь? – предлагаю я, вдруг.
– Ха, – она грустно улыбается. – Ты ведь не всерьёз, да?
– Почему это?
– ?
– Я серьёзно!
Она соглашается. Очень рада. Но говорит, что не сегодня – у неё назначен поход к врачу, на вечер, а мне надо повидаться с этой… имени которой я не знаю… Мы с Лёной обмениваемся номерами, что бы связаться, если что.
Прощаюсь, еду к метро, сажусь, дую в центр. Там брожу, в одиночестве, хотя мне это, сегодня, в кайф. Покупаю бутылку газировки, за какую-то совершенно ненормальную цену – плевать, неприлично пью на ходу – плевать тоже. Вокруг шум, а у меня в наушниках поёт весёленькая японка. Набродившись, захожу в кино, выбираю новый, разрекламированный фэнтези-боевик. Сижу и смеюсь в голос, над тупостью задумки, но никто на меня не ругается, не шикает, и вообще всем плевать, все остальные тоже ржут, в результате, ухожу из кино в хорошем настроении.
Понимаю, что уже пора ехать назад, чтобы не опоздать к шести. В метро, как обычно, клёво. Шумно и таинственно. Вместо того, что бы ехать на автобусе или трамвае, иду пешком. Прихожу к месту встречи ровно к шести, её нет. Опять записка: «Позвони мне сегодня вечером» и номер домашнего телефона. Я дико злой. Возвращаюсь домой. Звоню по этому номеру, девчонка эта, поднимет трубку, а я прямо ей выкладываю, что меня достали её дурацкие игры. Она хнычет, кладёт трубку. Звоню снова. Она говорит, что позвонит потом мне сама, когда-нибудь, я даю ей свой номер.
– Спасибо, – говорит она.
– Не-за-что! По-моему, всё это страшно глупо! – говорю я.
– Сама знаю. Но… ты меня выслушаешь, когда-нибудь, когда я расскажу?
– Окей, – с треском вешаю трубку.
Если она расскажет мне банальную историю, про то, как её бросил парень, или что-то вроде этого, я сразу пошлю её ко всем чертям! Сколько можно парить мне мозги?
Я звоню Алёне, спрашиваю, как у неё завтра.
– Свободна, – говорит она.
– Тогда, во сколько, где, куда?…
– В пять, в метро, – она назвала станцию. – Куда-нибудь в центр.
– Окей, – говорю я.
– До завтра, – она вешает трубку.
Я выливаю всё оставшееся молоко в кастрюльку, разогреваю и пью. Классно! Почему я так редко пью тёплое молоко?
Ложусь, засыпаю на удивление быстро.
– Эй, ты опоздал к обеду! Мы тебя уже заждались! – говорит мне весёлый белый конь. А я просыпаюсь. Так и не отобедал с конём и его друзьями. Нехорошо получилось. Они же меня ждали. Надо будет послать им записку с извинениями и банку варенья…
Сколько времени? Двенадцать! Уже! А я рано лёг. Уж выспался, так выспался! Отлично. Сколько… куда… куда мне надо сегодня? Ах да, в метро, в пять вечера… не утра же. Надеюсь.
Лежу. Сажусь на кровати, дотягиваюсь до моей новой книги, лежащей на столе, снова ложусь. Читаю. Книга написана отлично. С юмором, и, при этом, с глубоким смыслом и интересным сюжетом. Через часик встаю, завариваю чай, пью его, при этом продолжая читать. Потом наливаю себе ещё чашку и сажусь на балконе. Шумят машины, очень сильно шумят. Дорога, не то что бы прямо перед домом, но, метров через двести-триста, наверное. Шумно. Но я уже настолько привык к этому шуму, что без него свой дом вообще не представляю и в тишине мне бывает трудно заснуть. Поэтому шум мне уже как родной, заменяет мне колыбельную ночами, а днём идёт естественным музыкальным сопровождением. Я уже научился различать в нём мелодию и гармонию – ну, временами у меня это получается.
Время…
Полтретьего. Не так уж и много у меня его. Но даже то время, что у меня есть – мне некуда девать. Попробую что-нибудь вообразить, как бывало – в детстве, я только тем и занимался, что придумывал какие-то дикие истории с нелепыми персонажами и собой, в главной, как правило, роли. Позже, уже в подростковом возрасте, я начал писать рассказы. Уже не такие дикие истории у меня выходили. Писал я очень не плохо, как мне говорили. Меня даже напечатали, в каком-то сборнике, выходящем несколько раз в год. А потом, всё как обычно, время-время… Уже много лет, я «не брал в руки перо» – печатал я на компьютере, разумеется, ну или в тетрадях писал, но пера у меня не было. Правда, какое-то время я писал дешёвой перьевой ручкой, но она довольно быстро сломалась. Давно же я не писал… куда подевались мои мечты?.. Грустно это, вспоминать о том, о чём мечтал когда-то.
Может и написать чего? Ха! Вот оно, то что мне надо! Лекарство от скуки. Так, сначала, придумаю персонажей. Пускай это будут дети, младшешкольного возраста. Мальчик и девочка. И… пришельцы, призраки? Ну, это потом, сначала – школьная жизнь, обстоятельства, мысли, диалоги… Открываю ноутбук, начинаю печатать. Потом постепенно придумывается и завязка. Пишется на удивление легко – это после такого перерыва!
Четыре пятнадцать! Ой, пора бежать. Я чудом очнулся от писательства вовремя. Я выбегаю из дома, бегу до остановки, там прыгаю в маршрутку, до метро, там – бегом, бегом по эскалатору, запрыгиваю в поезд в момент, когда двери уже начинают закрываться. Вроде, успеваю.
На месте. Поднимаюсь наверх, в вестибюль. Алёна поднимается ко мне через минуту, оказывается, ехала в том же поезде, в другом вагоне.
– Привет, – кричит она, и машет рукой, быстрым шагом подходит ко мне. – Пошли?
– Ага. Куда?
– Ну, сначала, просто погуляем, а потом уже посмотрим, где окажемся и что будем делать дальше, – говорит Алёна.
– Окей, – говорю я. Смотрю на неё. Она в легеньком платьице, волосы собраны в "хвостик", очаровательная лучистая улыбка. Вся её внешность легка, утончённа, при этом проста и естественна, короче - с ума сойти! Идеал, сошедший с ненаписанных мною, ибо я не художник, полотен. А идеалы существуют? Есть ли вообще в этом мире что-нибудь совершенное? Я всегда был уверен, что нет. А то, что кажется совершенным - пугает и настораживает. Но, думать об этом сейчас? Зачем? Незачем! В общем-то, большинство мыслей и поступков бесполезны. Без смысла и цели… волновать пустое пространство, где нет даже воздуха – вот что мы делаем большую часть жизни. Что интересно, хоть это всё и должно ужасать, но мне абсолютно до лампочки всё это, я даже чувствую какую-то нелепую гордость!
А совершенных людей нет. И вообще, ничего совершенного нет – под этими звёздами, по крайней мере – ведь совершенство, в следствии своей абсолютности, не имеет потребности двигаться и изменяться, а значит оно мертво! Вот так...
Но сейчас я не думаю об этом, я думал об этом раньше, а сейчас, весь я сосредоточен на девушке, идущей рядом, а вокруг шум, гудки, букет голосов, говорящих, шепчущих, кричащих на разных языках, вся эта радость жизни - фон, на котором я вижу её. Вижу, а больше мне ничего не нужно!
Ой…
Нагулявшись, мы заходим в первый попавшийся кинотеатр, выбираем фильм пошумнее и поярче, ждём оставшиеся пятнадцать минут, расхаживая туда-сюда в вестибюле кинотеатра и болтая о фильмах, когда приходит время заходим в тёмный зал, находим свои места – где-то в середине, усаживаемся и ждём. Нам показывают рекламу, сначала, какого-то дикого ужастика, реклама пугает даже меня (интересно, на сеансах семейных и детских фильмов тоже показывают такую рекламу?..), потом ещё чего-то и ещё… Наконец, долгожданный логотип кинокомпании, торжественная музыка, а фильм, в результате, оказывается не просто банальным и примитивным, но ещё и занудным. Бессвязные, длинные монологи героев, увы, состоящих из шаблонов до неприличия заезженных, составляют большую часть фильма, оставшуюся, составляют спецэффекты. Персонажи шаблонны, но даже стандартные их черты нераскрыты. О, ну почему всё так плохо! Во времена… кхм… моей бытности подростком, по крайней мере каждый пятый фильм, был хотя бы возможным к просмотру, сейчас же… стоп! Ну опять я, как старик! Мне всего двадцать три! Ох…
Мы с Алёной даже не досматриваем фильм до конца. По обоюдному согласию, где-то на половине фильма выходим из кинотеатра и идём в кафе. Берём много всего. С аппетитом едим, почти без разговоров. Еда настолько же хороша, насколько кино было ужасно. Когда мы заканчиваем с едой и принимаемся за чай, разговор заходит о писателях и о том, откуда они берут свои идеи.
– Из жизни, – говорю я. – Из потока своих мыслей, тоже. У многих людей часто появляются идеи, достойные того, чтобы их запечатлели в литературной форме, только вот заметить их – сложно, да и оформить не легко. Для этого, я думаю, надо много разного читать, тогда ничего через силу делать не придётся.
– О, согласна, – говорит она. – А сам ты пробовал?
– А?
– В смысле, писать, – поясняет она.
– Ага, пробовал. И у меня, говорят, получалось, – говорю я. – А ты?
– Я тоже! Надо же! Вот только… как-то у меня не было никого, кому бы я могла показать написанное, а в интернет выкладывать не хотелось. Да и потребности не испытывала.
– Мм, а я, как раз, поначалу всё выкладывал в интернет.
– Ну и как?
– Да… никто, почти, не читал там, – говорю я.
Лёна задумчиво накручивает прядь волос на палец, отпивает из своей чашки.
– Хочешь почитать? То, что я написала, – говорит она так, что видно, что она хорошо обдумала и проговорила несколько раз это, перед тем как сказать.
– Хочу конечно! – говорю я.
– Зайдём тогда ко мне, я распечатаю для тебя что-нибудь, – говорит Лёна.
– Окей, – говорю я. Ух ты. Девушка пригласила меня в гости. Здорово.
– Но не сегодня.
– Ладно, – ну, не сегодня, так не сегодня.
– Я завтра работаю, так что заходи ко мне в кафе.
– Обязательно.
Мы идём к метро, спускаемся. Нам ехать в разные стороны. Её поезд подходит первым.
– Спасибо, – говорит она, неожиданно чмокает меня в щёку и вскакивает в поезд, а я стою, обдуваемый ветром уходящего грохочущего состава и весь сам не свой, будто поцелуй в щёку это какое-то грандиозное событие, сотрясающее миры и переворачивающее всё с ног на голову.
Дома, меня сразу, с порога, встречает звон телефона, я подбегаю к нему, беру трубку.
– Алё, – говорит странная чокнутая девушка, имени которой я так и не узнал. – Встретимся?
– Когда? – спрашиваю я.
– Сейчас. Я звоню с мобильного, я уже там.
– Блин! – говорю я, вешаю трубку и выхожу из дома, направляюсь к месту нашей встречи.
– Привет, – говорю я ничего не выражающим голосом.
– Здравствуй!
– Так… ты что-то хотела мне рассказать?
– Ну, вообще-то… – она вздыхает. – Я не хотела. Не хочу. Ведь ты мне не поверишь. Это, само по себе, не страшно, но… тогда, ты наверняка не захочешь меня больше видеть. Решишь, что я окончательно свихнулась, или, что гораздо хуже, решишь, что я прикалываюсь над тобой. А я и не думала даже… я…
– Мм… – раздражение во мне мешается с жалостью и жалость, всё-таки, побеждает. – Ладно, обещаю: какую бы чушь ты не сказала, я всё равно обязательно встречусь с тобой ещё, если ты этого захочешь.
– Правда? Честно-честно?
– Ага.
– Ну, тогда слушай. Мне тогда, было где-то три года, может, четыре – не могу сказать точно, неважно. Ну так… Однажды, я лежала в своей кровати. Была ночь, я собиралась спать. Мои родители уже спали, в соседней комнате. Кстати мой… друг, ну, о нём позже… с ним тоже произошёл похожий случай, но он закричал и убежал в комнату к родителям, а я осталась. Стоп. А, вот, я лежу, вдруг… может я услышала шум? Или что? Я не знаю… Но я посмотрела на окно. Открыла глаза и посмотрела. Окно было слабо освещено с улицы, жёлтым светом уличных фонарей, а на фоне окна я увидела силуэт. Силуэт чего-то с огромной головой… Мой друг, как только его увидел – вылетел с криком из комнаты, – честно говоря, по ходу её рассказа, меня пробирает дрожь, ведь… – А я, – продолжала она. – Нет! Я осталась. Пользуясь устойчивым выражением, у меня душа ушла в пятки. Меня парализовал страх. Я хотела убежать! Очень хотела, но не могла. А потом… потом… – она замолкает. Как я понял, она собирается с силами, чтобы продолжить рассказ, ведь ей, похоже, тяжело об этом говорить.
– Знаешь, – говорю я. – Звучит и вправду безумно, но я… верю. …Ведь со мной тоже это было! Ну, я, как и твой друг, убежал с криком. Но, честно говоря, сейчас, если бы снова увидел этот силуэт в окне, я бы остался!
– Нет, – говорит она с испугом в голосе. – Пожалуйста! Если увидишь этот силуэт в окне – беги! Ведь… я по.. я .. а… – она снова плачет. – Я потеряла своего друга, того, который убежал, увидев силуэт, а теперь я ещё больше уверена, что С НИМ ЭТО СЛУЧИЛОСЬ ЕЩЁ РАЗ, НО ОН, как ты говорил, ты бы сделал, НЕ УБЕЖАЛ! И его… забрали… А я была там, я знаю, что там может случиться. Дети – возвращаются, почти всегда, а вот взрослые – почти никогда! Я… Тогда, я не убежала. Они забрали меня. А потом… потом… Я не могу! Это…
– Ладно, ладно, как я понял, это слишком тяжело вспоминать, но я, примерно, понял. Успокойся. Я верю. Верю.
– Спасибо! – она плачет, ревёт во весь голос, а я утешаю её. Да, я ей поверил. Можете надо мной смеяться! Но я верю. Настолько сильно хочу верить, что и вправду верю. Вера во что-то такое. Какой смысл жить, если всё только так, как кажется, есть только то, что существует, а больше нет ничего? Что-то ещё должно быть. То, что существует, не имеет смысла, без чего-то, что не существует, то есть… Ой… Да, в словесной форме, это, конечно, чушь редкостная, но… Это можно почувствовать, а через чувство – понять, но выразить словами – невозможно.
– Это что, типа, пришельцы? – спрашиваю я.
– Вроде того.
– Ох…
– Как в фильме каком-нибудь, да? Банально до предела! Не, такой банальности, я думаю, в фильмах даже быть не может.
– Вот тут, позволь с тобой не согласиться, – говорю я. – Сейчас такие кошмарно-идиотские фильмы, что там может быть всё.
– Ну да, – она улыбается. – Так вот, я тогда… – снова замолкает, – А теперь, они забрали его, моего друга… а он, он не просто друг. Мы… А теперь… – плачет.
– О, я сочувствую! Если бы я только чем-то мог помочь! – говорю я.
– Ты уже помог, – говорит она. – Хотя, конечно, ты не в силах вернуть его мне… увы… но, что уж тут.
– Так, – говорю я с такой уверенностью в голосе, что сам себе удивляюсь. – Надо что-то придумать! – она удивлённо смотрит на меня, я продолжаю. – Есть такое выражение: «из любой ситуации есть выход». Я не знаю, правдиво ли оно, но до сих пор у меня не было причин сомневаться в нём. Надо найти выход! Я просто, – я начинаю тараторить и говорить через чур громко, как обычно бывает, когда я увлекаюсь. – Ненавижу несправедливость! Нет, я могу читать в газетах, про несправедливые вещи, или смотреть по ТВ, но это не вызывает у меня никаких чувств, я не ощущаю реальность этого, но когда несправедливость происходит с кем-то, кто мне… небезразличен, с моими друзьями, знакомыми, или с самим мной (я себе не безразличен, да, но ведь это нормально, вроде?), у меня остаётся два выхода: опустить руки, или делать что-то. Так вот! Ты, конечно, чокнутая, но ты хороший человек, насколько я могу судить, и ты не заслужила такого. Если даже борьба бесплодна, она лучше, чем опущенные руки! С чего бы начать? Так, надо как-то узнать о них, да, и ещё: что они всё-таки делают с людьми?
– Ну а как ты думаешь? Угадай!
– Опыты?
– Да, – она тяжело вздохнула. – Вроде того. На самом деле много всего, разного. Знаешь, я не сказала тебе своего имени. Не случайно. У меня нет имени. Когда-то, родилась девочка, которую назвали тем именем, что сейчас в моём паспорте. Но это не я! Там, куда меня забрали, я перестала быть собой. Я перестала быть человеком! А той девочки уже давно нет в живых. Они сделали робота, в которого загрузили сознание той девочки. Я не человек.
– Но ты ведь можешь мыслить! Можешь чувствовать! – говорю я.
– Да, но…
– Так что же? Что делает человека человеком? Тело?
– Ну…
– Нет! Я, на самом деле, конечно не могу сказать точно что, но точно не тело – такого, просто быть не может.
– Ну… да, – соглашается она.
– А из него, из твоего друга, тоже сделали робота?
– Взрослый человек не перенёс бы переноса в кибер–тело.
– Интересно… Так что же они делают с ним?
– О, я не знаю, я пыталась узнать, но мне не удалось. Но он жив. Это я знаю.
– Как узнать? – не понимаю я.
– Я же говорю, я робот, поэтому могу всякое разное. Я пытаюсь связаться с ними, но… не вышло.
– О… Слушай, а ты не слишком чокнутая, для робота? Роботы, они должны быть более… не знаю… стандартные, что ли?
– Эй! – возмущается девушка. – Ну перестань ты уже называть меня чокнутой! Я понимаю, кончено, что… Но обидно же!
– Прости, прости. Я правда не хотел тебя обидеть. Прости.
– Ничего.
– Интересно, у них, у пришельцев, этими опытами на людях занимается какая-нибудь правительственная тайная организация, или их общество, их люди (ну, индивидуумы, личности..) поддерживают такие жуткие исследования, на представителях другой – нашей – цивилизации?
– Ой, не знаю. Действительно, не могут же все эти пришельцы быть «плохими», да? Так не бывает! Даже если вдруг, большинство за эти исследования, то хоть кто-то должен быть против.
– Ага. Слушай. А всё это… правда?
– Думаешь, я вру, про всё это? Ты же говорил, что веришь!.. Хотя, да, конечно, глупо было надеяться, – она опускает голову, похоже, снова собирается расплакаться.
– Нет, послушай. Я верю, я очень хочу верить, поэтому – верю. Но... знаешь, это так невероятно и... Понимаешь, просто... Просто подумал, ведь если ты говоришь неправду, а я верю, то... я бы обидится на тебя до конца времён!! Скажи, ты ведь говоришь правду, да?
– Да, – говорит она с таким выражением лица, что все мои сомнения исчезают.
– Слава Богу, – с облегчением вздыхаю я. – Я испугался. Прости, ты обиделась? Я во всём сомневаюсь... всегда. Ужас, правда?
– Я не обиделась, – говорит она. – Это цена свободной мысли и воображения: нет ничего, чего бы ты не мог представить, поэтому нет ничего, в чём ты мог бы быть уверен.
– Сама придумала?
– Не, прочитала где-то.
– Где?
– Не помню я!
– Свобода мысли и воображение… это круто! Спасибо!
Она улыбается.
– Спасибо за помощь, – говорит она. – Пока! – поворачивается. – Я свяжусь с ними. Постараюсь во всём разобраться. Пока!! – уходит.
Возвращаюсь домой. Верю я ей, или нет? Всё-таки. Ну… когда ни в чём не уверен, остаётся только выбрать, во что верить, а во что нет. Я выбираю поверить ей, как я и сказал, потому, что хочу. Какая-то глупая логика. Дурацкая. Ненормальная. Какая есть. Лучше, чем ничего. «Если ты что-то знаешь, ещё не значит, что ты в это веришь, если ты во что-то веришь, ещё не значит, что ты в этом уверен, если ты в чём-то уверен, ты, скорее всего, ошибаешься» – вот такая вот спорная, запутанная мысль посетила меня и, в виду отсутствия лучшего выбора, я решаю отталкиваться от неё, потому что… а почему бы нет? О, каша в голове! Привет тебе, снова! Сколько можно? Сколько… нельзя?.. О, хочу чаю!
Завариваю чай, в белом заварочном чайничке. Кладу три с половиной ложки чайных листьев, заливаю их кипятком, и жду, потом наливаю чай в чашку, оставляя где-то четверть до верха, остаток заливаю водой. Кладу одну чайную ложку сахара. Отпиваю немного, наливаю немного молока. Размешиваю. И, наконец, пью. Настроение поднимается. Голова постепенно встаёт на своё место и стоит там. Но не долго.
Я чувствую себя опустошённым. Мне хочется уронить голову на стол, но я этого не делаю. Я в таком состоянии, что мне хочется либо кричать на всю улицу, либо заснуть поскорее и проспать лет десять, ну или, хотя бы, до утра. Кричать как-то неудобно, поэтому я иду и ложусь, но долго не могу заснуть, и ворочаюсь на кровати ещё несколько часов.
Утром, вчерашний день воспринимается уже как прошлое, а не настоящее, поэтому утром легче. Да… встаю, бреюсь, завариваю чай, беру книжку. Пока читаю, успеваю выпить пять чашек чая. Причём не таких вот маленьких изящных чашечек, а таких, ого-го каких кружек. У меня бывает такое. Пью чай и никак не могу остановиться, всё пью и пью.
Вспоминаю, что Лёна говорила мне, чтобы я заходил к ней в кафе, поэтому я кладу книжку в рюкзак (кто знает, куда меня потом понесёт, может и туда, где можно посидеть, почитать) и выхожу на улицу. Всё также солнечно, на небе не облачка. Жарко. Хочу дождь!
Лёна на месте. Она рада тому, что я пришёл. Взяв чашечку кофе, я сижу и жду, пока она «обработает» других клиентов. Когда, наконец, все обслужены, она садиться за мой столик.
– Ну что? – спрашивает она. – Как дела, что нового?
Я рассказываю ей о разговоре с
– И ты поверил ей? – спрашивает Лёна.
– А ты бы поверила?
– Я… не знаю.
– Я тоже. Но я бы хотел. Так что… пускай будет так: да, поверил.
– Разве можно вот так вот верить по желанию? – сомневается она.
– А что остаётся? – отвечаю я вопросом на вопрос.
– Ну, хорошо, ты ей поверил – что теперь, что будешь делать?
– А что я могу? Я просто надеюсь, что в мире всё не так, как кажется, вот и всё. Радует только, что у неё есть парень, пускай он и у пришельцев, из чего следует, что я её не интересую, как человек противоположного пола. Это хорошо, потому что если бы интересовал – это бы было фигово.
– Ага! – улыбается Лёна. – Кстати, – говорит она. – Может зайдёшь сегодня ко мне? Почитаешь…
– О, давай.
– Только ты не… я не… ну…
– Не переживай.
– Хорошо. Это… я заканчиваю только в шесть, поэтому, ну, не знаю, иди домой – ты ведь рядом живёшь? – и подходи к шести сюда, или, хочешь, здесь посиди, почитай, ну, в общем, подожди меня, хорошо?
– Окей, – говорю я. В кафе появляются люди, Алёна больше не может со мной оставаться. – Я пока здесь посижу, а там посмотрим.
Она уходит.
По моим личным наблюдениям, человеческая жизнь, в основном, состоит из белых пятен. То есть из такого времени, когда, либо не происходит вообще ничего, либо происходит что-то такое, о чём потом и рассказать нечего. Не уверен, что это верно для всех, точнее, уверен, в том, что это не так. Я рад за людей, чья жизнь наполнена событиями и у них есть лишь редкие дни штиля, в которые они могут вспомнить и обдумать недели шторма. Я хотел бы быть таким человеком. Очень бы хотел. Вообще, мне надоело быть собой. Да, серьёзно. Сейчас популярна фраза: «Будь собой!»… а если я не хочу? Что, если я себе до смерти надоел? Я совершенно не соответствую своим представлениям о себе! Вот что. Ни капельки. Привык думать, что я такой-то и такой-то, а вот и ни фига.
Заполняю свои белые пятна чтением книги. Жду. Периодически бросаю взгляд на часы. От этого (мне кажется, что от этого), время течёт ещё медленнее. Течёт, как нечто густое и липкое – как мёд, например. Время, как мёд… или сгущёнка… только не такое вкусное.
Мне кажется, что я зануда. Не самая приятная мысль, но что тут сделаешь? Я себе не нравлюсь. То есть конечно, и во мне есть что-то хорошее, но в общем и целом – никуда не гожусь. У Лёны не очень хороший вкус, если я ей нравлюсь. Или это получается, что я пудрю ей мозги? Ну вот, да, теперь я не только зануда, в своих глазах, но ещё и мерзавец.
Не думать об этом, не думать, а то вообще жить расхочется! Или, быть может, попробовать измениться? Вот так, ни с того ни с сего. Бац! И я уже не я, а совершенно другой человек. И если ещё предварительно «настроить параметры» этого другого человека, чтобы он был похож на моё представление о себе, то вообще класс!
Что за хрень?..
Смотрю на часы – времени ещё столько… Говорю Алёне, что пойду прогуляться и выхожу на улицу. Пытаюсь вспомнить какое сегодня число и какой день недели – безуспешно. Думаю о пришельцах, которые держат в заточении парня той-девушки-имени-которой-я-не-знаю. Интересно, есть ли среди них порядочные личности? Поможет ли кто-то несчастной одинокой землянке (в смысле жительнице планеты Земля, а не жилищу вырытому в земле – последнее, было бы уж как-то через чур странно и не имело бы никакого отношения к этой истории)? Связалась ли она с ними? Правда ли всё это, наконец? Ну ладно, правда это, или нет я уже определился, от этого и будем отталкиваться…
Я сижу на детской площадке, на скамеечке, под аккомпанемент детского визга, крика и смеха, читаю книжку. Ничего существенного не происходит. Какая-то девочка колотит какого-то мальчика совочком по голове. Не то что бы очень сильно. Да и он не то что бы очень сопротивляется. [Некоторые могут решить, что раз что-то упоминается в тексте, то обязательно имеет отношение к основному сюжету и является символом чего-то. Ни фига подобного!]
Ничего не происходит, ничего не происходит… Я решаю, что раз что-то интересное не происходит там где я сейчас нахожусь, оно наверняка происходит в каком-то другом месте. В это другое место я и отправляюсь. То есть иду, куда глаза глядят. Спонтанно выбираю направление. Несколько раз жалею, что не взял с собой фотик. Когда идёшь по тому пути, по которому прошёл уже не одну сотню раз, чаще всего по сторонам не смотришь, а вот когда вокруг всё незнакомое, интерес к окружающему миру многократно увеличивается.
Смотрю на часы. Сейчас три. Поскольку я не знаю где нахожусь, решаю начать искать обратную дорогу, чтобы не торопиться. Через полчаса блужданий наугад, выхожу к знакомым местам. До алёниного кафе где-то ещё полчаса отсюда. Я иду еле переставляя ноги. Через сорок минут я на месте.
Я сижу в кафе и пью кофе. Жду-жду-жду… ну, сказать-то больше и нечего, потому что ничего так и не происходит, пока я жду.
Где-то в четверть седьмого мы с Лёной вместе идём до остановки, где сядем на автобус, который довезёт нас до метро, где мы проедем одну остановку, выйдем на поверхность, там снова проедем на автобусе, потом ещё минут десять пешком и мы у Алёны дома.
Автобус подходит быстро, но мы долго стоим в пробке. В автобусе душно, жарко и нет мест. На следующей остановке заходит куча людей и нас прижимает друг к другу людской массой, и я, в эти моменты, чувствую полное умиротворение и сильное возбуждение (эмоциональное, в первую очередь) одновременно. Как Лёна к этому относится я не знаю.
Мы в метро. Из-за давки на входе в вагон мы теряем друг друга. Я не успеваю протолкнуться внутрь и двери прожорливо захлопываются в паре сантиметров от моего лица. Я остаюсь один. Ветер от уходящего поезда бьёт в лицо. Я жду следующий поезд. Надо же. Со мной никогда такого не было. Я никогда не терял спутников в метро. Я слышал не одну историю о подобных случаях, но со мной такого не случалось.
Мы с Алёной встречаемся на следующей станции. Поднимаемся на эскалаторе.
«Э-эй!» – кричит кто-то сзади. Я оборачиваюсь. Это она! Девушка-не-сказавшая-мне-своего-имени. Она машет мне рукой.
– Это она, – говорю я Алёне.
Мы наверху. Я представил Лёну девушке-роботу. Мы решили пойти в какое-нибудь кафе, чтобы поговорить. Зашли в первое попавшееся. Взяли по чашке кофе. Алёна – капучино, кибер-девушка – американо, а я – двойной эспрессо.
– Послушай, если ты не хочешь, чтобы тебя называли именем из паспорта, ты должна придумать себе новое. Нельзя же совсем без имени, человек ты, или нет, – говорю я.
– Точно, – кивает Лёна.
– Хмм… а это идея. Надо подумать… например?
– Не знаю, – говорю я. – У меня с выдумыванием имён проблема.
– Не хочу обычное человеческое имя, раз уж я не человек.
– Человек ты!
– Не-а!
– Ладно, ладно, как хочешь. Тебе, похоже, и не особо хочется. И я тебя, в общем то, понимаю. Мисс кибер, тоже мне! – говорю я. Она смеётся.
– Ки! – говорит Ки. – «Кибер» – поэтому Ки.
– Звучит хорошо, – говорит Лёна.
Ки рассказывает, что связалась с кем-то из них и узнала, что шансы спасти её парня есть, и узнала как можно попасть на орбитальный исследовательский центр. Ей повезло, что она попала на кого-то сочувствующего человечеству.
– А ты сама-то сможешь что-то сделать? – удивился я.
– Конечно!
– Может тебе понадобится помощь? – спрашивает Лёна. – Если что, то мы ведь поможем? – спрашивает она меня. Я киваю.
– Спасибо, но не. Я сама справлюсь, – улыбается Ки. – К тому же, – она театрально вскидывает руку. – Я не хочу подвергать вас опасности, друзья мои, – смеётся. Мы с Лёной тоже смеёмся.
– Так как ты попадёшь туда? – спрашиваю я.
– Меня подбросят.
– ?
– В смысле заберут меня. Ну, прилетят и заберут.
– Вот как…
– А можно будет посмотреть? Ну, на летающую тарелку, или что там… – спрашивает Алёна с огоньком в глазах и небольшой дрожью в голосе.
– Да, да, можно? – спрашиваю я.
– Ага! – отвечает Ки. Я договорилась, что меня заберут с набережной, перед твоим домом. Вы вдвоём можете посмотреть из окна. Завтра, в полпятого утра – это самое безлюдное время.
– Ура! – восклицаем мы с Лёной одновременно.
Мы все втроём гуляем уже три часа. Солнце явно решило выполнить пятилетку в четыре года и старается изо всех сил. Девушкам, вроде, хорошо, а у меня кружится голова и я еле волочу ноги. Мы в парке. Я сел на скамеечку под деревом, отбрасывающим такую чудную тень, и сказал, что не хочу никуда больше идти. Девушки сказали, что если я не против, они пол часика погуляют вдвоём по солнцу, а потом вернутся ко мне. Я сказал, что не против и они ушли. Ки и Лёна уже успели подружиться. А я, незаметно для себя, задремал.
Я отправил конверт с банкой варенья белому коню. Он тут же прислал мне письмо с повторным приглашением на обед в любое время.
Когда я проснулся солнце зашло за тучу и дул прохладный ветерок. Лёна и Ки сидели рядом и тихо, чтобы не разбудить меня, разговаривали.
– Ой, – сказал я.
– Проснулся? – спрашивает Алёна. Я киваю.
– Долго я проспал?
– Не, не очень. С того момента, как мы ушли, прошёл час, примерно, – говорит Ки.
– А отключился сразу, как вы ушли. Бывает же!
Мы идём к метро. Ки поедет к себе, а мы с Лёной пойдём к ней, потому что я обещал почитать её истории.
– Всё-таки, можно с тобой? – спрашивает Лёна у Ки.
– Я… – говорит Ки. – Не могу. Вас схватят. У меня одной больше шансов. Я не хочу, чтобы вы попали к ним в руки. Увидеть доказательство существования чего-то такого вы сможете и так.
– Да… может быть, если мы увидим доказательство чего-то такого, тогда нам будет легче заметить что-то такое здесь, на земле… – говорю я.
– Может быть… – Лёна вздыхает.
– Я вообще-то не обдумал то, что сказал. Просто пришла в голову мысль и я решил её озвучить.
– Так и надо! – говорит Ки.
Проводив Ки, мы отправились домой к Алёне. Можно было поехать на автобусе, но мы решили пойти пешком. Солнце завершает свою дневную вахту. Лёгкий ветерок играет волосами Лёны. Тёплый, ни на что не похожий свет оседает на стенах серых домов, которые не смотря на свою серость и квадратность, выглядят очень милыми в этом свете и окружении пышной зелени. Я, почему-то, чувствую себя как-то неловко. Как мальчишка. Хорошо, если так! Когда-то, в прошлом, я говорил, что не хочу расти. И похоже, я всё тот же, что и тогда. Я изменился, где-то к лучшему, где-то к худшему, но нынешний я, мне кажется, понравился бы мне тогдашнему. А каким я был тогда? Ха, уже забыл. Уже забыл…
У Лёны классная квартира. Ничего особенного, но очень уютно. Мы пьём чай на кухне. За окном уже темно. Я читаю распечатку Алёниного рассказа. У неё сумасшедшая фантазия. Я еле успеваю понимать, что откуда берётся, как на меня тут же обрушивается волна новых данных, переворачивающих всё с ног на голову. И так снова и снова. Я ей немного завидую. Я хотел бы писать так же, но мне, чтобы приблизится к такому хоть немного, надо очень постараться. А, и ещё, в её рассказе ошеломляющие, живые описания. Иногда я смотрю на Лёну, вижу, что она волнуется. Дочитав, я чувствую, как что-то толи сжалось, толи расширилось в груди и хочется толи плакать, толи смеяться… Я абсолютно искренне говорю, что в полном восторге. Она не верит, говорит, что я вру. Я делаю вид, что обиделся. Потом мы смеёмся и выпиваем ещё по чашечке чая.
Мы долго-долго говорим. Когда я наконец смотрю на часы, обнаруживается, что метро уже закрыто. Лёна говорит, что я могу остаться, «но пожалуйста…». Конечно. Мы проболтали ещё два часа. Она постелила мне на диване в гостиной.
Она желает мне спокойной ночи, целует меня в щёку. Какое-то время стоит с таким видом, будто что-то забыла, и забыла, о чём же забыла. Ещё раз целует меня в щёку и уходит. Я ложусь и долго не могу заснуть. Придумываю новую историю. И просто думаю.
Пришёл к белому коню. За столом, всё было очень вкусно, а потом мы играли в крестики-нолики на лужайке, рисуя на траве белой краской. Я победил всех друзей белого коня, и встретился с ним самим в финале. Он меня обыграл, но я остался доволен, потому что встретил по-настоящему сильного соперника.
В жизни, я не очень хорошо играю в крестики-нолики. Я выучил несколько выигрышных комбинаций, но мне не достаёт сосредоточенности.
Утром мы пьём кофе, а солнце поливает нас из шланга своим светом. Мы погружаемся в него и нам хорошо. Кофе вкусный. Сегодня у Лёны выходной. Мы решаем весь день где-нибудь болтаться, а вечером поехать ко мне, чтобы увидеть летающую тарелку.
На улице было бы через чур жарко, если бы не прохладный ветерок. Мы покупаем себе по вафельному стаканчику мороженого и идём куда-то. Когда Лёна ест мороженое, в чертах её лица проступает что-то настолько по-детски чистое и настоящее, что мне кажется, что я её люблю. Не могу сказать наверняка, пока что. Ну, поживём – увидим. Многие считают, что если любишь – то либо да, либо нет. Никаких «может быть» и «мне кажется». Но по-моему это чушь. Сначала, должна возникнуть дружба. А потом уже что получится. Постепенно. Но иначе – нельзя. Иначе получится чёрте что. Конечно же, я могу и ошибаться. Я часто ошибаюсь. К тому же, мне не нравиться, когда люди говорят о чём-то через чур категорично и не допускают возможности, что чьё-то мнение может быть ближе к истине, чем их собственное. Поэтому я и сам стараюсь этого не делать.
Мы зашли в кафе, выпили по чашке кофе. Ещё одной. Многовато для одного утра. Но нам очень хотелось. Теперь мы сидим на берегу пруда в парке. Неподалёку мальчик и девочка кормят уток. Мы бы тоже хотели, но у нас ничего с собой нет.
Мы в метро. Едем в центр. Что ждёт нас там? В общем, вероятнее всего, ничего особо интересного. Но нас двое, а это меняет дело. Вдвоём может быть весело даже в самом скучном месте.
Когда мы вышли из метро, оказалось, что солнце спряталось, пока нас не было. Прохлада.
Мы сидим у фонтана и с каждым порывом ветра нас обдаёт каплями. Лёна улыбается. Интересно, какие они – летающие тарелки?
– Не знаю, – отвечает Лёна, когда я спрашиваю её. – Зелёные.
– Так говорил Форд, из «Автостопом по Галактике» Дугласа Адамса… ты случайно не из космоса прилетела, а?
– Да-да, Форд… хи-хи. Я… нет, не из космоса… увы хотя, может быть я прилетела из космоса, прикинулась младенцем, стёрла свои воспоминания и родилась… хмм… а вдруг?
– Кто знает…
Я хотел залезть на дерево, но у меня ничего не вышло. Совсем слабый стал. А на экзамене по физкультуре когда-то пять получил… эх… Лёна говорит мне не расстраиваться. Я и не расстраиваюсь, но надо начать делать зарядку, хотя бы. Вот, со следующей недели начну!
Когда мы идём по парку, окружённые величественными, пушистыми деревьями, Алёна берёт меня за руку. Как будто бы случайно. Мы притворяемся, будто ничего не происходит. По крайней мере не говорим об этом ни слова. Будто наши руки – отдельные существа, со своими чувствами и мыслями, а мы тут в общем-то и не причём.
– Жалко, что Ки улетает, – говорит Лёна.
– Вы уже успели подружиться, да?
– Вроде как. Она хорошая де... девочка. Она ещё, как будто, совсем маленькая. Она настоящая. Более настоящая, чем большинство людей. Сложно это точно выразить словами…
– Ну, я понял, что ты имеешь в виду. Она считает, что она не человек, а при этом больше похожа на человека, чем остальные люди…
– Да… – Алёна вздыхает.
– Почему хорошие люди часто сталкиваются с бедами, которые делают их несчастными, а?..
– Грустно…
Мы побродили по тихим улочкам, и шумным улицам. Зашли в кафе и поели блинчиков.
На улице жарко, у меня голова нагревается так сильно, что на ней можно жарить яичницу. Я представляю себе, как Лёна готовит на моей голове яичницу с беконом и смеюсь. Объясняю моей спутнице почему я смеюсь, и она смеётся тоже.
– А что будет дальше? – спрашиваю я.
– В смысле? – удивляется Алёна.
– Ну… с нами и со всеми остальными, хотя всё-таки главное с нами.
– Откуда такие вопросы?
– Да… иногда думаю об этом. Просто спросил, для поддержания разговора, что ли…
– Заглядываешь слишком далеко в будущее.
– Ну, ещё, я иногда думаю, что в будущем, я перестану быть собой и стану другим человеком, и что такое случится со мной не впервые…
– Я не знаю точно, что тебе сказать. Мм.. мне кажется, что человек другой но душа та же. Что-то вроде реинкарнации при жизни. Кстати, я придумала это только что.
– А, ой, прости, я что-то начал вести себя совсем по-занудски. И спасибо тебе, твои слова мне помогли, вроде…
– Не извиняйся, это же важно. Я рада, если помогла хоть немного. А вообще, эй, посмотри на меня! – говорит она. Я смотрю на неё. – Мы гуляем по прекрасному, солнечному, зелёному городу, нас двое, завтра рано утром мы, наверное, увидим настоящий космический корабль (ну, а даже если и не увидим, всё равно), а в будущем нас ждёт то, что мы захотим – всё, что угодно!
Я обнял её и прошептал на ухо «спасибо», она хихикнула и прижалась ко мне. Я почувствовал, будто меня ударило током. Через полминуты я понял, что забыл о том, что нужно дышать. Меня всего трясло, при этом меня переполняло чувство покоя и умиротворения.
Мы едем в метро. Я всё ещё думаю о том, что же будет дальше. Будущее не такое, как в мечтах. Все это знают, но, на самом деле, не верят в это. Когда же начинаешь понимать, что это действительно так, то становится страшно и постепенно всплывает неопределённый, но надоедливый вопрос «кто я?». Я бы хотел быть человеком действия. Быть активнее. Чуть меньше задумываться и копаться в себе. Но я не такой. Кто-нибудь! Сдвиньте меня с мёртвой точки! Я бы рад проявить инициативу, но у меня одного не получится. Кто-нибудь, помогите! Алёна, может быть ты? Сделай со мной что-нибудь! Заставь меня измениться! Но изменишь ли ты меня в правильную сторону? Тебя ли я ждал? Тебя ли?
Да. Я почти уверен, что да. Мы подходим друг другу и те, кем мы хотим быть – тоже. Когда я впервые увидел тебя, мне показалось, что в тебе есть что-то. Какая-то искорка, отличающая тебя от всех остальных. Она в тебе действительно есть.
Это всё я сказал ей несколько позже.
От метро до моего дома примерно сорок минут пешком и семь на автобусе. Лёна предложила идти пешком. Сгущались тучи. Они уже достаточно сгустились к тому времени, как мы вышли из метро и продолжали сгущаться. Их как будто кто-то сжимал, как огромную губку. Мы прошли примерно половину пути, когда мне на нос упала первая капля. Ещё через пять минут всё вокруг бурлило. Дождь был тёплый, но настолько сильный, что казалось, будто каждая капля хочет смыть всё-всё с лица земли. Можно было, конечно, спрятаться под какой-нибудь аркой, или зайти в какой-нибудь магазин, но мы бежали под безумным ливнем взявшись за руки и смеялись. Лужи слились воедино. Всё было покрыто водой. С крыш низвергались настоящие водопады, сквозь которые мы пролетали с криками и безудержным хохотом.
Тяжело дыша и улыбаясь как Тоторо, мы ворвались в парадную моего дома. В квартире гулял ветер и было темно – я, уходя, не закрыл окна, а электричество вырубилось. Мы переоделись в сухую одежду и пили чай при свечах.
Хотя было всего девять вечера, мы легли спать, чтобы будильник, поставленный на двадцать минут четвёртого, не прозвонил зря. Алёна, похоже, уснула, а я лежал, уставившись в потолок и мечтая.
Я всё ещё не сплю. Я постелил себе на полу, рядом с кроватью, а Алёне на кровати. Я лежу и смотрю на неё. Сквозь занавески просачивается тусклый жёлтый фонарный свет. Сейчас где-то одиннадцать. Наверное. Я точно не знаю. Время…
Лёна улыбается во сне. Я улыбаюсь смотря на неё.
Белый конь, то ли на шахматной доске, то ли в стойле. Он собирается взлететь. Или мне только кажется. Я что-то должен сделать. Хотя нет, не должен… Всё уже и так… или…
Неопределённость… чувство неуверенности… что-то… то что…
Смысл… был ли… о чём я вообще…? Бред какой-то… о чём я думаю? Я сплю, или думаю? Или думаю во сне… или… ой…
Алёна… дождливая… Лёна, всё-таки почему «ё», а не «е»? Оригинальность… да… ну и правильно. Сам всегда хотел зваться каким-нибудь нестандартным именем. Пытался себе его придумать, но не получалось. Так… я не сплю.
Я приоткрываю глаза. Алёна не спит. Уже. Она смотрит на меня. Интересно, она видит то, что я смотрю на неё? Может и нет. Так мы смотрим друг на друга.
– Ты спишь? – прошептала она чуть слышно.
– А ты? – прошептал я. Она тихонько хихикнула.
– Я быстро заснула, но мне снилось, будто я не сплю, а лежу с открытыми глазами и жду. Потом я проснулась, от захлестнувшего меня волнения. Я подумала, спишь ли ты… Ты спал?
– Вроде бы…
– Давно ты проснулся?
– Минут, наверное… хм… а, не знаю. Может пять, может десять, а может и пол часа. Я проснулся и смотрел на тебя, смотрящую на меня… это…
– Ясно… сколько времени осталось?
Я смотрю на часы.
– Четыре… без двух минут. Нет смысла ложиться, да?
– Нет, – Лёна села на кровати. – Садись рядом.
Я сажусь. Я чувствую её тепло. Отчасти из-за этого, отчасти из-за того, чему скоро предстоит случиться (я надеюсь), я весь дрожу и чувствую, будто кто-то щекочет мою душу. Но…
– Но почему… почему… со мной, всё-таки что-то не так…
– Что такое? Опять будущее? – спрашивает Лёна.
– Да… Ну, что мне делать? Я так сойду с ума! В такие моменты и такие мысли… обидно. Хочется дать самому себе по голове. Думаю о том, что я не такой, каким себе кажусь и… я не знаю. Всегда возвращаюсь к этим мыслям. Что бы ни происходило. Параноик я какой-то… или… что это? Я снова чувствую себя… как… как…
– Успокойся, всё хорошо.
– Да, знаю, спасибо. И… вопросы без ответа… это всё глупо…
– Может быть… а может и нет. Но… а давно у тебя так?
– С первого курса колледжа, так и не закончилось.
– Тогда, это часть твоей сущности. Это тяжело, но это же, возможно, даёт тебе силы. Но… главное, ты не стал плохим человеком.
– Спасибо, конечно. Но, за то время, пока мы знакомы, я не показал себя ни с плохой, ни с хорошей стороны. Откуда ты знаешь, какой я?
– Думаю, я не ошиблась на твой счёт.
Мы молчим. Я взял её за руку.
– Ты не похожа ни на кого, кого я знаю или знал когда-то… в смысле, совсем не похожа.
– Ты тоже. Не похож. Ты… ещё не вырос, да?
– Да.
– Я тоже. Я дала клятву. Без свидетелей, просто одна дома, шёпотом, поклялась, что никогда не стану совсем взрослой.
– … ты поклялась не чем-то конкретным, а просто прошептала «клянусь…» и всё.
– Ты тоже.
– Да.
Мы снова замолчали. Шум машин за окном вперемешку с шумом дождя мягкими волнами обтекал нас, покачивал, подпевал нашим внутренним песням. Скоро, уже скоро… Летающие тарелки (но только настоящие, а не из телика) оправдывают вечное детство и дают силы не останавливаться. Детство – заключается, наверное, в некоторой неопределённости, граничащей с необъяснимой уверенностью в себе и верой. И если это не сохранить в себе, то… Вообще-то ничего страшного… казалось бы, но… но…
Я не знаю, просто… теряется настоящий смысл жизни, о котором не догадываешься и не догадаешься никогда и заменяется на какой-то другой, придуманный, даже не тобой самим, а кем-то.
– Они прилетят? Они ведь прилетят?? – спрашивает меня Лёна.
Я не знаю, что ей ответить. Но говорю, не думая:
– Да. Ты ведь в это веришь?
– Надежда и вера… это ведь…
– Вера – это и есть сильная надежда.
– Ну, если так…
Остаётся пятнадцать минут. Мы не знаем что будет. Мы ждём. Ждём и надеемся. Так сильно надеемся, что верим. Так верим, что они просто обязаны прилететь!
Наша жизнь изменится, после этого? Хотя… наша жизнь и так изменится. Всё изменится. Но, в каком-то смысле, останется прежним. Смотря как посмотреть… – как обычно.
Мы смотрим в окно. Мы видим Ки. Она машет нам. Она нас не видит, но знает, что мы здесь.
Ещё немного! Они должны прилететь!
Я крепко сжал руку Алёны. Она тоже крепко сжала мою. Мы оба забыли о том, что нужно дышать.
И они прилетели.
А что вы думали?