29.07.2010
Сегодня утром, когда я пришел в макдональдс, я решил отправить письмо на тему бесед о деньгах, и сел, принявшись дописывать. Раннее утро, справа от меня села черная девушка, а потом прямо как сидела, так и положила голову не длинное сидение. Я обратил на нее внимание потому, что она не была похожа на людей без определенного места жительства, а я их сейчас быстро раскусываю.
Дело в том, что далеко не все выглядят тут как бомжи. Сейчас я не буду останавливаться подробно на этом, долго рассказывать. В другой раз расскажу. Но эта девушка своим видом вызывала такое чувство сострадания, что я посмотрел на нее, как на дочку или сына, которые иногда могли заснуть прямо на кресле. После чего принялся дальше заниматься написанием.
Через короткое время она встала, и посмотрела на меня, а я на нее, и наши глаза столкнулись. Наверное, в моих читалось что-то такое, что она подошла ко мне, села возле меня, и стала рассказывать. Я часто в людях читаю, что внутри, что за глазами, что в душе. Ведь каждого человека занимает что-то, что отличает его от других людей. Как происходит, когда человек ребенок, его заботить примерно одинаковые вещи, которые свойственны детям. Когда человечек вырастает, его начинает интересовать что-то, чем он начинает дышать. Одних интересует финансовый успех, и они интересуются этой темой. Одних одолевает зеленый змий. Становятся зависимыми от алкоголя, и потом, с годами, уже не могут сдерживать себя. Кого-то волнуют страхи, причем они могут быть обоснованными, или просто выдуманными. Кого-то другие слабости, это - чрезмерная еда, секс, наркотики, игральные автоматы, и масса других зависимостей. Редко бывает, чтобы человек не был зависимым.
И вот я смотрел на эту девушку, и пытался понять ее зависимости. Она была на вид лет двадцати семи, чернокожая. Большие глаза, худая, голова немного вытянута, как у статуэток, который из Африки привозил мой брат. Волосы немного вьющиеся, собраны и зачесаны назад. Зубы не ровные, улыбка широкая, глаза живые. Она стала мне рассказывать о том, какие не простые отношения сложились с ее квартиросъемщиками. Сначала я подумал, что ей что-то от меня надо. Потом, чем больше она говорила, тем больше понимал, что ее слабости, чем она дышит. Это была интересная молодая женщина, она много жестикулировала. Лицо сменялось с радостного, как у ребенка на горестное, как у самой несчастной женщины на земле. Она была близко, что даже иногда чувствовался запах изо рта. Меня удивило, что он был чистым и даже ароматным. Ведь ранее утро, и часто у человека бывает утром, что во рту будто кошки нагадили. Поэтому, когда я пытался ее понять, придавал значение даже малейшему запаху. У нее он был, что от тела, что от одежды, приятным.
Она говорила и говорила, на плечах была байковая накидка, которую она иногда поправляла.
Еще со времен недвижимости, я привык, что когда рассказывают истории, всегда оставлять место для рассказа противоположной стороны. Это не значит, что не верить, но это значит, что быть готовым к тому, что история может быть однобокой, субъективной. Поэтому историю про то, что ее могут арестовать за то, что она не до конца разобралась со своими съемщиками, я только кивал головой. Мы разговаривали, но позже наше общение перешло в то, что я слушал, а она говорила. Она много говорила о том, что они страдают с мамой от расизма. В момент, когда она рассказывала о том, как ее ударили однажды полицейские, у нее лицо стало таким горестным, и из глаз пошли слезы. Такой был ребенка, которого обидели, что моя правая рука, как во сне, не думая, автоматически потянулась к ее лицу. Я не говорил ничего, не пытался ее успокаивать, просто вытирал слезы своей ладонью. Мне представилась дочка, которая тоже любит поплакать. Потом взял ее руку, которая была худощавая, сухая, прохладная. Она рассказала, что она с Либерии, ее имя Суо. Она толи помощник архитектора, которая недавно потеряла работу, (естественно, по ее словам, потому, что она черная). Ей 38 лет, что меня удивило, ведь выглядела она лет на десять младше.
Потом она стала рассказывать о чем-то более веселом, и лицо опять будто вышло солнце, засияло. И я понял, что есть что-то во многих черных людях животное, натуральное. Многие из них сохранили свою естественность, первобытность. Ей смешно - она смеется, грустно - плачет. Как в этой Суо, которая следует импульсам, а не взвешенности и правильному поведению.
Она говорила долго, что мне уже пора было идти на работу, и я даже начал опаздывать. Но тут и она засобиралась, чтобы пойти в полицию в другом участке и пожаловаться на то, ее хотели арестовать в другом участке. Мы шли по улице, а она все не могла остановится говорить. Я еле оторвался от нее потом, чтобы совсем не опоздать на работу.
После этого Суо до сих пор стоит перед газами, а прошли уже сутки. Руки, запах и выразительные, огромные глаза.