Никто не знал, сколько лет было синьорине Сильване. До двадцати звали «девочкой», «девушкой» - до сорока, а потом и вовсе перестали звать, только смеялись вслед. Теперь ей оставалось только сидеть целыми днями у окна, свесивши косу, и наблюдать, как проплывает внизу настоящая жизнь живых людей. Отмахиваясь от мух, она невольно повторяла приветственный жест Королевы Красоты, коей была выбрана сто лет назад, ещё до того, как впала в спячку. Подъедая запасы кедровых орешков, она не без гордости вспоминала, что в школе её за неприступность окрестили Крепким Орешком, но улыбка тут же сползала с ненакрашенных губ, пронзённая шёпотом:
- Если бы кто-то попытался....
Сильвана застукала себя за разговорами вслух и в очередной раз поругала. Выбросила орехи голубям, не поинтересовавшись, будут ли они есть непривычно большие и твёрдые ядра, а сама отправилась на кухню, чтобы биться над упаковкой ризотто, рассчитанной на семью из троих человек. Как бы внимательно она ни отмеряла рис и воду, результат всегда был плачевен – или сгорит, или получится суп, или уж слишком аль денте. Можно подумать, производитель специально вознамерился довести всех одиночек до голодной смерти! Сама виновата, Сильвана, надо было учиться готовить по-настоящему, а не полагаться на эти блестящие пакетики с сублимированной едой. Смотри-ка, все твои подруги овладели кулинарным искусством и – алле, оп! – вышли замуж. После чего сразу перестали быть подругами, а ты открыла закон, согласно которому все замужние люди становятся занудами и эгоистами, как только получают штамп, подтверждающий их превосходство над непарными особями. Ничего-ничего, синьорина Сильвана могла отомстить такой остротой, что весь институт передавал её из уст в уста, как горячую картошку, а зазнавшаяся матрона сникала и больше уж не позволяла себе высказываний типа: «Я с тобой на море не поеду» или «Новый год – семейный праздник». Она вообще прекращала общаться с Сильваной и присоединялась к ядовитому кружку замужних сплетниц, которые по выходным устраивали демонстрации против длинных ног, декольте ниже пупа и высокого интеллекта, а ночью привязывали мужей к кроватям, опасаясь, как бы те не сбежали петь серенады под окном Сильваны. Те, в свою очередь, опасались самой Сильваны и глядя на то, как она ловко ставила на место жён, представляли, что же она уготовила для худшей половины человечества. Так что серенад никто, увы, не пел. Именно поэтому Сильвана не сразу связала крики на улице со своей скромной персоной. А кричали, между прочим, её имя: «Сильвана Сильвани!». Голос был молодой, словно кто-то из прошлого хотел исправить ошибку и всё же открыть свои чувства, пусть через столько лет.... Сильвана схватилась за голову в немом восторге и внезапно поняла, что видела этот жест в фильмах про сумасшедших. Которым слышались голоса. О, ужас! Но тут осмелевший ветер распахнул окно кухни, и в комнату влетел отчётливый крик:
- Синьорина Сильвана!
- Вы ко мне? – спросила помолодевшая на полвека Сильвана, торча из-за лёгкой шторки.
- Если вы Сильвана Сильвани.... – сконфузился красавчик со свёртком.
- А если вы ко мне, то почему не лезете в окно? Это намного романтичнее.
- Годы не те. Я бы лучше по лестнице, да никак не могу попасть в подъезд.
Как по заказу дверь отворилась, и вышла молоденькая мамочка с коляской. Красавчик бросился ей помогать, жонглируя свёртком и младенцем, чуть не перепутал их и в последнюю секунду проскользнул в закрывающуюся дверь.
Сильвана встретила его при полном макияже и в лучшем своём платье – а в солидном возрасте таковым считается наиболее закрытое, с чем юная душа была совершенно не согласна.
- У вас домофон сломан, - первым делом сообщил красавчик, ввалившись с пыхтением в прихожую.
- Завтра должны починить, - снисходительным светским тоном заметила Сильвана.
Действительно неплохая идея. Придёт качок в комбинезончике, достанет свой большой железный ключ – или что у них там бывает на том месте? Ну, в этих самых фильмах, которые я почти ни разу не смотрела? О, ужас! Налицо уже два признака схождения с ума – внутренние монологи плюс провалы в памяти! Я же сама, своими руками отключила домофон ещё на прошлый сочельник – чтобы эти дурочки, когда придут пригласить меня на праздник, решили, что кто-то их уже опередил и увёз меня в горы, кататься на лыжах!
- Я звонить вам пробовал, но всё время занято было, - вторгся в воспоминания красавчик.
Смутный звук привёл его к трюмо, где обитал старомодный белоснежный телефон. Из-под склонённой трубки мычали гудки, и он осторожно положил её на рычаг, размышляя, сколько звонков старушка пропустила по недосмотру. А старушка тем временем делала в памяти зарубку – снять трубку, как только уйдёт гость. Пусть никто не дозвонится, пусть все думают, что она болтает круглые сутки, вот такая легкомысленная!
- Я к вам вот по какому поводу.... – улыбнулся красавчик, но был тут же перебит восторженным криком.
- Зачем вам повод? Вы же пришли ко мне! В любое время дня и ночи я принимаю гостей, и отбора не веду.
- Приятный повод.... – замялся красавчик, но тут же ухватился за выученную фразу. – Позвольте поздравить вас с победой в конкурсе подписчиков журнала «Самая красивая». Ваш приз – профессиональный фотоаппарат. Распишитесь.
Синьорина Сильвана, старая, усердно накрашенная девушка залилась румянцем оттенка 016 и приняла тяжёлый свёрток с лёгким разочарованием. Поставила подписи в двух квадратиках, заметила, что сердечки в её возрасте уже излишни, вздохнула....
- Что же вы, порадуйтесь победе, синьорина Сильвана, - испуганно подбадривал её юноша, слишком красивый для службы доставки.
- Я думала, вы ко мне, - сглотнула слёзы победительница, дважды Королева Красоты, неувядаемая и незабываемая Сильвана Сильвани. – Я совсем забыла про конкурс, это было так давно, полгода назад, кажется? Я не слежу за временем – зачем? Дни и так проходят, сами по себе, моё присутствие им не нужно. И фотографировать, честно говоря, мне нечего. Хотите – возьмите мой приз себе. Я всё равно не надеялась на победу.
Ошеломлённый доставщик оттолкнул протянутый свёрток и зашептал горячими губами:
- Да разве меня читатели выбрали самой красивой? Это вы участвовали в конкурсе, ваша победа честная, вы и сами это знаете, иначе не стали бы участвовать! Вы послушайте, у меня есть две маленькие сестрички, они любят разодеться, накраситься, гуляют по комнате, а дедушка что им говорит?
- Что? – Сильвана подняла заплаканное детское лицо.
- Он говорит: «Растите красивыми, как Сильвана Сильвани»! Честное слово! А хотите, я вас с ним познакомлю? Он всё равно вдовец, куда его ещё девать старого....
- Вдове-ец, - жеманно произнесла Сильвана, выпятив губки и задумчиво взглянув на потолок.
Слёз, как будто, и не было.
- Только телефон не занимайте! – крикнул окрылённый красавчик, выскакивая в коридор.
Синьорина Сильвана медленно опустила свёрток на кучу нераспечатанных писем из обувных магазинов, салонов красоты и других никчемных заведений, по-прежнему считавших её своей клиенткой. С грустью Сильвана подумала о том, что может так и не распаковать свой подарок. Холодное отчуждение стояло рядом с ней в узкой прихожей и удивлялось, как можно даже не поинтересоваться маркой фотоаппарата, не проверить какое минимальное фокусное расстояние, что за объектив, какой оттенок он даёт....
Синьорина Сильвана рухнула на застеленную постель, чтобы слушать весь вечер без конца My Melancholy Blues и подпевать Фредди по-прежнему юным голосом. Сколько их, молодых и старых она отпугнула своей искренностью – сначала неприкрытым упоением молодостью, теперь – откровенным страхом перед старостью? И почему все так боятся сильных чувств? Разве не о них вся музыка мира? Разве не они – стремление каждой души?
Синьорина Сильвана встала с кровати. Последний звук потух в тёмных сумерках, и она хотела было снова, с самого начала, и так весь вечер, только одну песню, как будто нет на свете ничего веселей, чем тонуть в голубом омуте печали – но внезапно захотелось тишины. Больше не в силах воспринимать, больше не в силах помочь своему горю таким простым способом, как музыка-слёзы-сон.
Синьорина Сильвана вспомнила о телефоне и подняла трубку. Раздавшиеся нахальные гудки так неприятно перекосили вечерний воздух, доносящийся с балкона, что Сильвана почти с омерзением шлёпнула трубку на рычаг, чтоб замолчала. Пора признать, хитрость не удалась. Никто тебе и не звонил за это время, разве что насчёт приза. Смешно – последней узнать о собственном выигрыше! Но я ведь не потому кладу на место трубку, что надеюсь ещё на что-то, хотя бы даже на того мифического поклонника с двумя внучками и внуком. Я принимаю вызов безнадёжности и теперь буду всегда на связи, хотя моя связь с людьми оборвалась вместе с пуповиной, а первый крик стал началом бесконечного потока слов, которые никто не слышит. Мой телефон будет включён днём и ночью, потому что я твёрдо уверена, что он не разбудит меня!....
Так размышляла она, бродя, словно белый призрак, по угловатой квартирке, но тайком от себя всё прислушивалась к молчанию аппарата. Потом легла. И лунный свет побелил кожу, напомнив совсем другую историю, историю далёкую, но почему-то сродственную Сильване. Она представила такой же вечер, такую же кровать, такой же телефон, застывший в темноте, и словно вспомнила, физически и наяву, как медленно умирала Мэрилин Монро в своём холодном доме, в своём одиночестве, в своём тридцатишестилетнем теле. Это медленно умирала в старом сморщенном остове шестнадцатилетняя душа - душа Сильваны Сильвани.
А красавчик из доставки тем временем закончил работу и бежал скорее к дедушке, пешком, без лифта, которого ещё ждать и ждать, а он, окрылённый, ждать не мог ни секунды! Это случилось с ним второй раз за день. Сначала утром. Сердце просто выскочило из горла, когда он увидел в списке адресатов строку: «Синьорина Сильвана Сильвани». Он и прежде считал, что одинаковые буквы приносят удачу, но в этот раз почему-то подумал, что она здесь появилась специально для него, на полупрозрачном листочке среди пузатых синьоров и остроконечных синьор – свежая, бойкая, светлоглазая синьорина с таким знакомым именем.... Решил, что её назвали в честь той красотки с дедушкина календаря. Вот дурень!
- Ты чего меня хватаешь? – завопил дед, когда внук подтащил его к шкафу.
- Собирайся скорее, у тебя свидание с Сильваной Сильвани!
- Если ты такой великий шутник, иди в цирк, заработаешь кучу денег, а надо мной смеяться – прибыли мало. Разве что получишь по шее....
Но внук не слушал. Он одной рукой искал в комоде чёрные носки, а другой прикладывал к единственному дедову праздничному костюму множество галстуков, которые собрались в целую коллекцию за годы никому не нужных праздников, на которые дарят никому не нужные подарки. Энтузиазм внука был неподдельным, и дедушка уверовал, что ему действительно уготована какая-то развлекательная программа на вечер, но счёл, что свидание с Сильваной Сильвани – выражение образное, обозначающее фейерверк впечатлений и счастье до небес. Так или иначе, костюм был надет, живот втянут, лысина прикрыта элегантной шляпой немного набекрень, и всё бы было хорошо, если бы старик не додумался перед выходом бросить прощальный взгляд в зеркало. Внук, недозавязав шнурок, поднял голову.
- Ну чего ж ты?
- Смешно. Вырядился, как молодой, а сам-то....
- Красавец!
- Аха. Жених прямо.
И дедушка уселся на столешницу трельяжа, сняв шляпу в знак того, что никуда не пойдёт.
- Я тебе мороженое куплю, - сделал последнюю попытку внук.
Синьорина Сильвана была уже пьяна. Подушка проспиртована слезами, в голове кружится мотивчик блюза - и голоса, голоса, повсюду, за окном, на лестнице, в соседском радио, выставленном на балкон. Дважды Королева великолепная Сильвана Сильвани перебирала всю свою безответную жизнь и с каждым просмотренным эпизодом яснее и резче видела себя куском льда, в который то и дело вонзается острейший нож. Ускользнуть, увернуться удавалось так редко, сил на это уходило так много, что в последние годы Сильвана просто истекала талой водой и принимала удары. Если каждый день вонзает нож в сердце, остаётся только сделать боль своей привычкой – и этот вечер не стал чем-то из ряда вон выходящим. Никто так и не позвонил, хотя она профессионально ждала вольным стилем, то поднимая, то опуская трубку, включая домофон и выключая его, потому что по легенде он сломан, высовывая косу в окно, словно флаг, нет, флажок, на морском языке означающий «жду» - но телефон так и не позвонил.
Позвонили в дверь.
Синьорина Сильвана, не веря ушам своим, на цыпочках подкралась к двери и опасливо заглянула в глазок, почему-то думая, что её могут заметить с той стороны и решить, что она кого-то ждёт, хотя это вовсе не так. За дверью стоял подарок. Ещё один? Хоть бы на этот раз доставщик попался более общительный!
Наскоро вытерев глаза полотенцем, Сильвана набросала цветовые пятна теней, похвалила за стойкость румяна с помадой, послала зеркалу воздушный поцелуй и неторопливо открыла дверь, выгнувшись до хруста суставов в непринуждённой позе красотки, совершенно никого не ожидавшей в столь поздний час.
Красавчик из службы доставки сиял, как начищенный пятак. Дедушка, завёрнутый с ног до головы в блестящую фиолетовую бумагу облизывал губы на случай, если остались следы мороженого. Сильвана подтянула пояс на платье и задрала подбородок. Внук торжественно объявил:
- Представляю вам самого верного поклонника!
- Я много лет мечтала.... Да открывайте же скорей!
Внук с замиранием сердца развязал бантик, и Сильвана воскликнула:
- Такой старый????