...Слова рассыпаются, разбегаются сотнями разных дорожек, вместо того, чтобы крепкой, стройной вязанкой лежать на спине странника и дожидаться своего часа: наступают сумерки, скиталец скоро остановится на привал под открытым небом и разожжёт огонь. Сядет у костра, молча будет вглядываться в пляшущие озорные языки пламени, слушая пение цикад. Потом закроет глаза, вскинет голову к ночному небу, и запоёт песню. Тихо, медленно. Песня постепенно набирает силу, рассказывая, что видел он на своём пути по степям, и к чему идёт да по каким дорогам. О том, что никогда не заблудится. О том, какая яркая у него путеводная звезда. Тебе ли не знать, небо, эту песню, в которой нет слов. В которой только голос. Где-то там, в твоих пространствах, живёт эта звезда. Яркая, сильная, и на расстоянии в световые года нет никаких небесных тел больше. Одна. Пение длится долго, самозабвенно. Каждый раз, с наступлением сумерек. И не знает она, небо, что освещает страннику путь. Так далеко, небо, так далеко... Пусть же хотя бы песня донесётся...
Скиталец открывает глаза, вглядывается в небесные дали, чему-то тепло улыбается, ложится на землю и засыпает, дав своей душе возможность вырваться и быть ближе. Для души нет пределов. Когда солнце едва начнёт разбавлять сумрак, он проснётся. Соберёт свои нехитрые пожитки, умоется росой. Капельки её растекаются по смуглому лицу. Постоит ещё чуть-чуть, прищуриваясь, вглядываясь вдаль. Чему-то невидимому кивнёт головой, и продолжит свой путь. С каждым привалом, с каждой ночью, с каждой песней становясь сильнее - так, что хватает уже не на одного человека. Направляясь туда, где объединяются небо и земля, за границу горизонта. Туда, где начинается небесная дорога, по которой босыми ногами можно будет дойти до неё - своей путеводной звезды. Чтобы слиться с этим светом, и никому из них двоих не быть больше никогда одинокими. Путь терпения, силы и веры. Путь без слов.