Ниночка мужественно ждала, когда наступит Сент Вэлентайнс, и можно будет подбросить письмо любимому. Она даже заготовила себе новое имя, потому что тайные влюблённые всегда придумывают подпольные клички – на случай, если переписка попадёт в руки врага. Беда в том, что глупо скрывать такое красивое новое имя! И Ниночка стала всем представляться принцессой Рапсодией. Взрослые удивлялись – ведь это, кажется, что-то музыкальное?
- Не музыкальное, - отвечала Ниночка. – Но тоже культурное. Происходит от рапсовой культуры. Науке известно, что все принцессы происходят из горошин, а волшебницы выбирают себе для происхождения растение по вкусу. Странно, что вы не знаете. У вас высшее образование есть?
- Даже два.
- И оба, небось, заочные? Всё с вами ясно.
Ниночка теряла интерес и возвращалась к расписыванию валентинок, слегка косолапя, потому что носок с одной стороны мокрый, и на него лучше не наступать. Валентинок было уже двадцать три, но все они совершенно не заслуживали быть подаренными Ниночкиной любви. Под вечер она зевнула, сложила свои сердца в коробочку для завтраков со знаками Зодиака и уснула, трезво рассудив, что лучше выберет в школе, на уроках, пока делать нечего.
А утром она надела носки с сердечками и пошла в школу, полная романтических грёз. С утра на первом этаже гремела музыка, и Ниночка танцевала по дороге в класс. Она танцевала лучше всех в мире, да и сейчас танцует, даже ещё немножко лучше, но в тот год Ниночка как раз получила за это приз – резиновую сову с пищалкой в попе, которая говорила: «Вот приз!». Сова должна была стать началом коллекции, и дома уже заготовили полку для «Оскара» (за лучший зарубежный фильм), Нобелевской премии (за дело мира) и Пулитцеровской (за лучшую школьную стенгазету).
В кабинете номер 13 занимались два класса – в одном училась Ниночка, а в другом – предмет её воздыханий. И он сейчас почему-то стоял у дверей! Да не один, а с другими большими пацанами, которые его точно засмеют, если какая-то малявка вручит прямо тут своё сердце. Поэтому Ниночка для начала решила выяснить, какого чёрта они вообще здесь делают. Она отважно вошла в самую гущу взрослых пацанов и встала спиной к герою своего романа, дабы он не смущал её своей неземной красотой.
- А чего это вы столпились возле нашего класса?
- Это наш класс, - ответил кто-то, кому Ниночка была по пояс.
- Неправда! Я здесь учусь, можете проверить, на задней парте вы найдёте репродукцию моей картины «Писиющий негр». Так что это мой класс!
- Да мы здесь знаешь, сколько оттрубили?!
- А мы первый год, так что уступите дорогу новому поколению. Дети – наше будущее!
В ответ большие пацаны просто расхохотались. Серьёзная Ниночкина речь не могла вызвать такой реакции, значит дело было в чём-то другом. Ниночка обернулась и успела увидеть, как герой её романа корчит рожи, рукой делая в воздухе движение, будто гладит малышку по головке. Джульетта вспыхнула и бросилась бежать от Ромео навсегда! Спасаясь в туалете, она наткнулась на подружку и узнала, что урок у них сейчас совсем в другом месте, надо было сразу идти на четвёртый этаж, и не было бы никаких разочарований в любви!
На уроке, чтобы не скучать, Ниночка решила порвать с этим подлецом навсегда, то бишь порвать все свои валентинки. Конечно, они представляли собой художественную ценность, и их со временем следовало сдать в музей, но в разорванном виде они понравятся искусствоведам ещё больше. Можно даже дать название коллекции – «Растерзанные сердца принцессы Рапсодии, выведенной из рапсовой культуры и не нашедшей любви в мире животных». Ниночка копалась в рюкзаке, но вместо валентинок нашла свои бутерброды. Они были в мешочке, а не в коробочке, потому что в коробочке лежали сердечки, а сама коробочка стояла дома на столе. Ниночка ужаснулась, подумав, сколько сил пропало даром. Может быть, она бы даже не порвала валентинки, а подарила бы их своему сердечному адресату. Он, конечно, плохой, злой и подлый, но ведь никому другому их всё равно не подаришь! Надо было хоть имя не писать. Только мысль о музее грела Ниночку. Пусть толпы туристов увидят, сколь широка её любовь, сколь щедр её талант! Ниночка так возгордилась собой, что решила помиловать музу и одарить-таки хоть чем-нибудь. Она насобирала у девчонок фломастеров, накорябала в тетрадке по математике сердце и раскрасила каждую клеточку, потом быстренько решила десять примеров, обвела контур посильнее и вырвала сердце из листа.
На перемене девчонки пошли относить письмо. Ниночка выслала вперёд дозор, чтобы убедиться, что возможные свидетели убраны. Заскочив в пустой класс, она секунду помедлила, оказавшись лицом к лицу с шестью рядами рюкзаков, но тот, что валялся под второй партой, был ей знаком не понаслышке. Ниночка плеснула на валентинку духов, сунула её в рюкзак и бросилась бежать. Теперь надо было подушиться самой и ждать, пока жертва не установит причинно-следственную связь между посланием и отправителем. У Ниночки щекотало в животе от хитрости. Она впервые выстраивала ловушки для мальчика, хотя была довольно искушённой в любви. В незапамятные детсадовские времена её любили одновременно двое, а она за это с ними дружила. Были, разумеется, и другие, но Ниночка решила не размениваться по мелочам, выбрала самых длинных, блондина и брюнета. Блондин, правда, сильно испортился, в подготовительной группе он стал жадничать, а этот порок – самый страшный и для детей, и для взрослых. Ниночка утешала себя тем, что скоро в школу, подальше от этого жадины, и утешение помогало очень даже. А с брюнетом всё вышло намного хуже. Когда мама узнала, что они вместе ходят в туалет, она отругала Ниночку и запретила дружить с брюнетиком, блондинчиком и даже тем мальчиком, с которым Ниночка на самом деле-то и не дружила, просто он сам ходил и всем рассказывал, как её любит. Отныне Нине разрешалось любить только родителей, родственников, которые вечно приезжали, когда отключали воду, старую деву с шестого этажа, которую не любили мужчины, дети и животные, потому что не за что, ну и главное – можно было любить одного блондинистого актёра (нашего) и одного брюнетистого певца (импортного). В особенности мама поддерживала любовь к певцу – он, вроде, был мёртвый, и ему не надо было отправлять письма, как тому актёру, но Ниночка всё равно писала обоим. А для чего же ещё она освоила грамоту в три года? Певец был маме удобен ещё и тем, что никогда не смог бы ответить Ниночке взаимностью. Он и при жизни-то не увлекался маленькими девочками – он любил взрослых тётенек и взрослых дяденек, от этого, говорят, и умер (впрочем Ниночка знала, что он притворился и даже имела неоспоримые доказательства, но тайну никому не выдавала, ведь звезда имеет право отдохнуть от публики). Мама говорила, что он умер в воспитательных целях, чтобы Ниночка видела – будешь всех любить – умрёшь раньше времени. Но Ниночка молча считала такую смерть благородной и искала на себе признаки смертельной болезни. Потому что продолжала втюриваться по малейшему поводу, хотя в угоду семейной морали отчекрыжила половой аспект во всех его проявлениях. В младших классах она не играла в доктора. В средних классах она не играла в бутылочку. В старших классах она не играла чувствами прыщавых одноклассников. Не играла локоном. Не играла туфелькой. Не играла в дочки-матери, потому что священная пуповина была навсегда оборвана в тот день, когда мама запретила сидеть на горшке в присутствии рокового брюнета.
Эти воспоминания Ниночка записывала секретными, ею изобретёнными буквами для того, чтобы произвести над собой психоанализ. А чем ещё заняться младшекласснице на уроке, чтобы отвлечься от свежевспыхнувшей любви? Этот негодяй, когда она, танцуя, шла по лестнице, схватил её за руку и пристально посмотрел в глаза! Ниночка тоже смотрела, хотя неприлично пялиться на людей, целых четыре секунды! Благодаря ступенькам они были почти вровень, можно было бы даже поцеловаться, да только до 18 ждать ещё полжизни! Ах!
На парту Ниночке шлёпнулась увесистая записка – в клетчатый обрывок оказалась завёрнута валентинка, вырезанная из журнала. К ней прилагалось примечание: «Я решила отдать сейчас, потому что на перемене учителя будут считать валентинки». С такой же формулировкой вручили свои открытки и другие Ниночкины подружки. Никому не хотелось бросать свои сердца в общую коробку, тем более, зная, что они попадут в проклятые педагогические щупальца. Тем не менее, все с замиранием сердца ждали из этой коробки что-то получить. Что-нибудь пацанское. Ясно было с самого начала, что настоящие пацаны сердечек не малюют, и девчонки, оглушённые музыкой, насколько могли радостно обменивались однополыми поздравлениями, втайне надеясь на счастливое исключение из правил. Когда же учителя закрылись с коробкой в классе, напряжение достигло пика. Через минуту был объявлен король Сент Вэлентайнса, отправивший себе максимальное количество сердечек. Как всегда, Рыжий. Отчаянно поддерживает репутацию всеобщего любимца. Потом принялись за раздачу слонов. Ниночка мокрыми руками взяла валентинку, которую ей прислал Guess Who. С бьющимся сердцем она идентифицировала почерк. Кто-то шепнул в ухо:
- Вот это да! Учителя додумались дарить валентинки тем, кто не получил ни одной!
Чтобы скрыть ото всех свои слёзы, Ниночка побежала вниз, но Стена Плача под лестницей была недоступна – возле неё курили пацаны. Среди них был Он. Может, это судьба? Ниночка отступила на несколько шагов, спряталась и навострила ушки подслушивать. Какой-то картавый хвастался, что валентинку ему подбросили прямо в рюкзак, только как разберёшь, что написано, если она вся размокшая и воняет одеколоном....
- Это не от неё воняет, - сказал кто-то. – Это с лестницы несёт. Там завучиха стоит!
Последнее было произнесено шоковым шёпотом, смешавшимся с шипением окурков под подошвами.
Ниночка побежала наверх, забрать рюкзак и бежать скорее домой – готовить весеннюю коллекцию свадебных платьев. Написанный в тот день портрет невесты в будёновке очень хвалили. Говорили: «Какое своеобразное понимание женского счастья!», и никто не спрашивал, что хотел сказать художник. Дали, стало быть, и приз. Только Ниночка его не поставила на свою полку. Она его съела.