Ниночка с детства славилась тем, что придумывала всякие глупости. За это её называли артисткой и пытались направить юную энергию в нужное, общеобразовательное русло. Перед каким-то школьным праздником, посовещавшись, учителя даже выделили Ниночке роль в инсценировке «Му-Му». Без слов, но не главную. И не заглавную. В общем, такую, чтобы негде было проявить фантазию. Разумеется, такому подарку судьбы Ниночка не обрадовалась и прогуляла все репетиции, а заодно и уроки – целых две недели по утрам собирала рюкзак, складывала завтрак в коробочку со знаками Зодиака и с чистой совестью бежала на утренний сеанс в кинотеатр «Гигант». Когда же все фильмы в «Гиганте» кончились, Ниночка решила проверить, как там без неё Анна Иванна, справляется ли с обязанностями классной, не спилась ли старушка....
И вот Ниночка снова сидит на своей распоследней парте. Ей никогда здесь не нравилось, потому что она меньше всех в классе и ничего не видит, кроме спин да затылков. Чтобы разглядеть доску, она однажды даже встала, но все решили, что ей надо в туалет, и училка не преминула её высмеять. В общем, сидение на задней парте было страшным мучением до того дня, пока Ниночке не понадобилось скрыться от Анны Иванны. Она угнездилась между рюкзаком и шкафом, откупорила бутылочку чая, как вдруг услышала свою фамилию! Неизвестная сила заставила Ниночку подскочить, не вынимая бутылки изо рта.
- Аа, так ты ещё и пьёшь на уроке!
По интонации, которой классная произнесла «пьёшь», Ниночка поняла, что училкино пристрастие сейчас в стадии обострения. Хоть бы она не спросила больше ничего!
- Тебя не было две недели! Ты принесла справку? – последовал неумолимый вопрос.
- А зачем мне справка? Я что, больная?
Класс, злорадно наблюдавший за происходящим, зашушукался.
- Так как ты пропустила репетиции, - не унималась училка, - Родительский комитет постановил исключить тебя. Твоя роль достанется Маше, тем более, если её дедушка принесёт нам из больницы ваты для конопаченья окон. Правда, Машенька, ну и молодец!а ты, прогульщица, и не надейся, что тебе ещё когда-нибудь разрешат играть в настоящем спектакле! Садись!
Но Ниночка не села. Она громко и чётко сказала:
- Меня никогда не интересовала роль слепого лодочника. И зачем эта роль Машке, я не понимаю.
- Аа! – закричала Машка, дедушкина внучка, - Хочешь, чтоб я отказалась! Хочешь сама быть старым лодочником! Фигушки!
- Я велела тебе сесть! – истерила классная.
- Не сяду! – хохотала Ниночка, - И так сидим от звонка до звонка!
Она схватила рюкзак, опрокинув бутылку чая, и побежала к двери. Резко дёрнув, она втащила в класс директора, который держался за ручку с той стороны, - так ему было удобней подслушивать и подглядывать. Чтобы его ни в чём не заподозрили, директор сразу перешёл в наступление:
- Ты куда?
Ниночка сделала большие глаза и ляпнула:
- Я забыла.
- Ты учебник забыла? Вот у ребят, я вижу, два, они с тобой поделятся.
Ниночка помотала головой, зная, как ученики младших классов любят делиться. Директор понял это по-своему.
- Не учебник? Значит, тетрадку? Маша, поделись с Ниночкой листочком в полосочку, то есть, в линеечку.
Тут Ниночка обрела дар речи и отчеканила:
- Я забыла свои сигареты, а Машка курит не такие, может, Анна Иванна со мной поделится?
После был педсовет.
В актовом зале вместо Му-Му коллективно топили маленькую девочку и её двух родителей, съёжившихся, как больные попугаи, и таких же зелёных. В отличие от Ниночки, это представление напоминало им не тот цирк, где размалёванные пожилые клоуны изображают учителей, а древнеримский цирк со львами и христианами. На закуску в данном случае была их единоутробная дочь, но родителей почему-то больше волновало, что скажут люди, где теперь искать другую такую же хорошую школу, зачем было всё это время сдавать деньги на пластилин и бритвочкой оттрать линолеум, который, кстати, пачкала вовсе не Ниночка, а пацаны с чёрными подошвами на ботинках китайского производства, а наша-то девочка носит лаковые, импортные, с квадратными носами и пряжками, чёрно-красные, дорогие до ужаса, так красиво стоят в прихожей две недели подряд.... о, чёрт! Хоть бы на педсовет она сменку обуда!
А педагоги-инквизиторы тем временем решали, с какого преступления следует начать. Все сошлись во мнении, что самое страшное – неуважение к старшим.
- Этот ребёнок, - начала завучиха, - Эта, с позволения сказать, девочка попросила у учительницы закурить!
Все присутствующие, конечно, были в курсе дела, но подобная формулировка обвинения заставила учителей ахнуть и отозвать оратора с трибуны. После блиц-обсуждения завучиха важно покивала причёской и постановила:
- Тогда начнём с табакокурения.
Хотя в семье Ниночки не курили даже гости, среди одноклассников нашлось немало свидетелей её дружбы с сигаретой. Припомнили, что опаздывая на урок, она говорила:
- В киоске возле школы моей любимой марки не было, пришлось бежать на вокзал.
А однажды Ниночка втюрилась в мужчину на два года старше, догнала его за школой, отобрала у его друга сигарету и прохаживалась туда-сюда, изображая Марлен Дитрих.
- Неправда! – вскричала Ниночка.
- Ну как же, все тебя видели.
- Не Марлен Дитрих, а Мэй Уэст! Мне Марлен Дитрих вообще не нравится. И давайте завязывайте с сигаретами. Я обещаю бросить курить, а на сэкономленные деньги куплю вам трубку.
Родители сжались в комок, как брошенные в стирку носки, но завучихе, видимо, действительно хотелось трубку, потому что она тихо и благодарно хлопала очками. Ниночка почувствовала, что сейчас подходящий момент для коды. Без завершающей речи педсовет нипочём не догадается, что пора идти смотреть мультики, и продержат Ниночку ещё несколько часов. А в таком возрасте даже один час – целая вечность!
- Господа присяжные заседатели! – торжественно произнесла Ниночка. – К сожалению, мне придётся сейчас попрощаться с вами, иначе я не успею к телевизору.
Классная тут же бросилась к двери, растопырив все части тела, отчего стала похожа на доски, которыми заколачивают старые дома. Училка визжала:
- Пусть она сначала объяснит, где слонялась целых две недели! Да ещё в то время, когда все нормальные ребята готовились к спектаклю!
- Я тоже готовилась. Я, между прочим, искала сценический костюм.
- Две недели?
- До Милана путь неблизкий. Особенно пешком.
- И где же твой костюм? – победительно сощурилась классная.
- Ну обратно-то я тоже пешком. Пообтрепался.
- Но у тебя как раз и должен быть обтрёпанный костюм! Ты же старый слепой лодочник!
Директор попытался упасть в обморок, но общественность ему не позволила. Он прошептал громко, как в опере:
- О! И на этот спектакль я хотел пригласить комиссию! А у вас лодочников играют маленькие девочки! О!
- Ну и что? – шепнула молодая училка кому-то в углу, - Карманова тоже не похожа на Снегурочку, зато её родители подарили школе ноутбук!
Анна Иванна собралась с мыслями и дала директору ответ, полный здравого смысла:
- Наши мальчики отказались играть в театре.
- О! – воскликнул директор уже во весь голос. – Так эта девочка играет роль, от которой отказались все мальчики?
- Уже не играет. Я отдала эту роль Маше.
- Моей Маше??!! – раздался крик старой физички, на полставки подрабатывавшей Машкиной бабушкой.
- Ваш дедушка за это обещал принести вату.
- Это не мой дедушка, - обиделась бабушка. – Это с другой стороны дедушка. И зачем в спектакле нужна вата?
- Вата – не для спектакля, а для затычки окон.
- Если бы об этом узнала комиссия?! – ужаснулся директор.
Почему от комиссии надо скрывать, что у нас вата в окнах? О чём это они вообще спорят? Может, если тихонько уйти, никто и не заметит? Всеми забытая Ниночка глядела то на скукожившихся родителей, то на план эвакуации, точнее, на висящий рядом плакатик, где человек в противогазе образцово-показательно выбивал окно стулом. Плакат рисовал записной отличник Хрященко, поэтому противогаз естественным образом соединялся со штанами образцового дяденьки. Верхние конечности не поместились впереди, поэтому у отличника руки располагались сзади и подносили стул с торца. Создавалось впечатление, что самоспасаемый хотел на лету запрыгнуть на стул и на нём вылететь в окно.
Ниночка с горечью вспомнила, что в тот раз предлагала свои художественные услуги, но в её талант, как всегда, никто не поверил. Чтобы отвлечься от грустных мыслей, Ниночка прислушалась к спору педсовета.
- Комиссия решит, что у меня женская гимназия! – страдал директор. – Найдите мне мальчиков!
- Да лучше найдите, что поставить поприличнее, - голосила бабушка-физичка. – Зачем же вечно одно «Му-Му»??!
- Все ставят «Му-Му», - убеждала классная. – И в школах, и в институтах, и в КВНах! Министерством одобрено, у двух главных героев даже слов нет, чтобы дети не несли отсебятину! И потом – классика, Тургенев!
- Ваш Тургенев, - закричала изо всех сил Ниночка, - Учит детей убивать животных! Я его даже не читала, вашего Тургенева!
- Как же, - ответила Анна Иванна, - Ты сочинение писала, я сама тебе четвёрку поставила.
- Дорогая Анна Иванна, - снисходительно проговорила Ниночка, - Я уж давно заприметила, что вы на уроках в бумажку заглядываете. И пока вы были в туалете, я с этой бумажечки кое-что посписала. Так что четвёрку вы не мне, а себе поставили, дорогая Анна Иванна!
Снова разгорелся спор, училка доказывала, что в туалет она никогда не ходит, потому как учителя – высшие существа, лишённые всего плотского.... Но тут в дверь засунулась голова и сказала, что у директора горит дача. Все обрадовались и убежали. Ниночка повела своих непутёвых родителей домой, по дороге размышляя над смыслом фразы «Министерством удобрено». Спросить было не у кого. Видите ли, Ниночка была самой умной из всех, кого она знала. И в подушку боялась поумнеть ещё больше.