Отец привез невесту, мне показалось, с животом она. Подвел к ней Молчуна и приказал:
-С сегодняшнего дня покончим с вольной женитьбой, я подыщу вам жен достойных. Молчун, невеста эта, красива и богата, за ней корова, лошадь, овцы, подвоз добра, земля и сруб в продаже. Довесок небольшой, брат малолетка, в сиротстве прожила пять лет. В сиротстве, сам понимаешь, всякое бывает.
Молчун повел её в свой сруб, дорогою спросил:
-Читать, писать, родители учили? Сегодня же начнём учебу, после трудов с тобою буду заниматься я, а утром явится замена. Утри слезинки, я зла тебе не причиню. Отцу перечить бесполезно. Братишку утром приведут, до обряда он будет спать в отцовом доме.
На третью ночь, он тайно вывел её в поле.
-Другого случая не будет, охрана глаз с тебя не сводит, сейчас несет
охрану друг. От правдивого ответа зависит жизнь твоя и брата.
Невеста брызнула слезами:
-Не знаю, ничего не знаю, а если б знала, не сказала.
-Не доверяешь мне или боишься? Этой зимой отец к вам дважды заезжал, он как мужик к тебе являлся, или просил невесткой стать? Отец наш падок на богатство и, если он его учуял, как липку обдерёт. Я справился о вашей жизни. Жила в сиротстве, без защиты, со старой матерью отца. Прошлым летом к тебе прибился молодец, четвертый месяц ты с приплодом. Родители и старший брат погибли от руки преступной, трёхлетний брат в кусты забился, ночью с собакою нашла. Падучая у брата, от шороха любого трясётся, как осины лист. Он был свидетелем событий, иначе бы не стал неметь, боятся мужиков высоких. Мне важно знать, как вышел на тебя отец, чем раньше промышлял любимый? Если он добрый человек и помыслы его чисты, то жизнь его висит на волоске. Он попытается обряд не допустить, проникнет в поселение, охрана этого и ждёт. Поговорить с ним очень надо. Надумаешь открыться, косу до половины заплети и бантиком её оформи. На всё про всё три дня осталось. В срубе моём есть уши, беседы отвлеченные веди.
На следующий день, заметив знак, чтоб подозрение от охраны отвести, он уложил её в свою пастель и на ухо сказал:
-Мать вашего отца бумагу подписала, отказ от дома и земли, она спасает ваши души. Стражник, перед обрядом, вручит тебе кошель, проси его на торжество остаться. В нём чисто золото, пять самых дорогих монет. Муж будущий, что рядом сядет, цепь брачную накинет на тебя и незаметно передаст кошель похожий, но в нем монеты с позолотой, на первый взгляд от золота не отличишь. Отдашь его отцу, обмана нет, под страхом смерти за родных, ты согласилась на обряд, богатство не ему принадлежит. Если надумаешь к любимому вернуться, он будет ожидать в берёзовом лесу, цепочку брачную с собой не захвати. С мужем остаться пожелаешь, вернёшься в старый дом отца. Законный муж свезет туда братишку, отцову мать и, невзирая на исход, возьмет о них заботы на себя.
Настал обряда день, невеста за столом сидит, отец торопит Молчуна, на место жениха сажает, не терпится монеты получить. Стражник, дождавшись тишины, вместо напутствия, всех огорошил:
-Избранный небом, цепь брачную раз в жизни одевает. Молчун, грудь оголи, знак покажи, представь родителям жену и малого ребёнка. Поутру, они покинут ваши земли, двадцатилетний долг верните и продолжайте торжество.
Дочь Землероя признали мы не сразу, головка бритая, накидка Стражника на ней, на груди вместо цепи, особый знак, и с ним считается любой, живущий на земле. Отец уставился на Молчуна, сын небом избранный! Молча, рассчитался с Землероем, отдав ему долги, при Стражниках нельзя иначе. Спохватился, невеста из-под носа ускользает, кто место рядышком займёт. А место пусто не бывает, на нем сидел любимый сын, вобравший лик мой, и улыбку.
После обряда, краса-жена, наспех простилась с матерью отца и братом, и к лесу поспешила. Забыв цепочку брачную оставить, попала к милому в объятья, и укатила дальше от расправы.
Мне не спалось, бродила по дорогам и к холмикам пришла, рыдала над погибшими сынами, с потерями смириться не могла. Утром Молчун со всем семейством и любимый сын покинули меня. В след не шептала им благословенье, я проклинала женщин, отнявших у меня сынов, и их, за то, что мать родную на чужеродных поменяли.
Услышала желанный визг, муж мой, соперницу за волосы таскал, и тело распинал ногами. От слов его я содрогнулась:
-Я избранного сына породил, а ты, все уши прожужжала, не может от меня Светило появиться, могли Последыша спасти!
От этих слов сознание вскипело, сомнения терзавшие меня, исчезли разом, они сынов моих убили! Месть поразила тело, разум, и ни о чем другом я просто думать не могла.
После уборки урожая, перед рассветом, за мною первенец пришел и помощь попросил. Не ведая, что надо от меня, мы подошли к лесной опушке. Я ахнула, сколь видел глаз, обоз тянулся вереницей. Без суеты и шума, сыны подняли множество семей, они собрали под крыло разбросанных отцом своих сестер и братьев. Мне кланялись, гордость нутро переполняла, а месть шептала, как можно оставлять сопернице богатство, оно тебе, сынам принадлежит. Вокруг десятки поселений опутаны долгами, монеты каждый день несут, она добилась своего, вас выжила с насиженного места.
С подвоза незаметно соскочила, и юркнула в кусты. Пришла в родное поселение, руками глажу бревна сруба, я всех детей рожала в нем! Да можно ль допустить, что бы нога чужая марала белы половицы. По ним двенадцать ползали сынов, муж ножки каждого на них отобразил. Я закричала:
- Слушай, небо, я столько раз о помощи молила, да, грех за мной, измены и обман, не милосердие к больным и нищим, меня казни! За что, невинных сыновей, лишила родины и крова? Бессильно ты, так может, Тьма поможет мне, пожарище устроить. И если Тьма на свете существует, пусть ветер в сторону жилья подует!
Ветер неистовый и злой ворвался в дверь. Дом, тридцать лет даривший радость, от факела мгновенно вспыхнул, и подарил огонь соседям. Крик, паника, животные и люди бегут от поселения прочь. Муж из огня вытаскивал детей, соперница бежала в главный сруб, в нем золото хранилось, расписки долговые и важные для них бумаги. Её опередила, заперла двери изнутри, и подпол подожгла, на крышу забралась. Сыны мои, заметив пламя, на помощь заспешили. Они махали мне руками, холст натянули, кричали, прыгай, мама, прыгай! Я о спасении не вспомнила ни разу, соперницу глазами пожирала, она без памяти лежала на земле, вокруг неё вопили дети. Кусок горелого бревна свалился с высоты, соперницу огнем задел. Она вскочила, заметалась и грязью расплескалась по земле. Народ от ужаса отпрянул, земля мгновенно грязь впитала, остался след, семь черных букв, имя, это было имя, но, сколь ни силюсь, вспомнить не могу.
Над этим местом я не пролетаю и, вы, прислужники, сторонитесь его. Мой сгусток чувствует опасность. Как к месту приближаюсь, слышу шепот, вы с Силою столкнулись неземной, звездный дождь принес осколок странной формы, земли коснувшись, он взорвался. Взрыв разбросал повсюду грязь, и к нам она попала тоже.
Я отвлеклась, вернусь к пожару. Передо мной видения поплыли, мать и отец, сестра близнец, манили за собой на небо, я их объятия отвергла, Тьма помогла мне месть свершить, и ей, отдала свою душу.
Став Тьмой, я злобой занялась, на миг сегодняшний, добилась совершенства. Пока сноровку добывала, огрехи были у меня. Любимый сын, сох по жене, женщин сторонкой обходил, ухаживал за немощной старухой, усыновил немого, пытался речь в него вселить. Прикинулась торговцем и попросилась на ночлег в дом, где в достатке и объятиях жарких, его жена растила дочерей. Саму вкусить не удалось, а мужик любимый, на крючок попался, подсунула ему девицу. Страдания женские и слёзы мне доставляли наслаждение. Измену не пережила, покинув мужа и добро, она явилась в дом отцовский. Мой нерадивый сын их всех принял в свои объятия.
В сыновье заглянула поселение, они его Святым назвали, увидела из мрамора скульптуру, себя признала в ней. Их дети, внуки и правнуки, пришли с поклоном к идолу святому, цветы кидали, песни пели и прославляли мать - МЕНЯ!
Прошли века, из памяти исчезли имена и лики, сынов я помню лишь по счету. Я мстила им, в пороках изощрялась, а род, за тысячи голов переваливший, мой день рождения земной, и ныне отмечает. Во время войн и наводнений, ценою жизни спасают идола святого. Ребёнка малого спросила, что означает идол для тебя, он не задумываясь, ответил:
-Не идол это, перед вами МАТЬ, начало всех начал, сынов прекрасных миру подарила, они наш город Святый заложили, и почитание к Матери, от них досталось по наследству. Она Хранительница наша.
Мой сгусток сотрясает смех. Я, похитителей детей, тропою тайной провожу и продаю младенцев для забавы. Перекрываю водные пласты, пока найдут затор, в каждом дворе скотина дохнет. Соседей натравила, и с трех сторон границы перекрыла. Как мураши, через хребет, они поклажу на горбу таскают. За пакости, страдания и слёзы, меня – «Хранительницу», чтят!
Каждую ночь прислужники слетаются в низину, дела людские обсуждают:
-Опять приплыли лодки с грузом, у лодочников кожа, как у Аллий, чернее ночи. Ползучих тварей привезли. Зачем им столько скорпионов, сумчатых крыс, мышей летучих? Твари бессильны против Тьмы. От их укусов животные страдают, люди. Сумчатых крыс особо берегут. Дети забросили учебу, сидят у клеток, чистят,кормят и водят тварей на прогулку.
-Определиться надо, как Мать земную называть? Старики кличут дочкой, муж Зариной, заезжий люд женой Владыки, Старейшины – Хранительница наша. Мы меж собою путаницу вносим.
-Странная болезнь, возня с землёй с годами не прошла. Под полом у неё, в постройках, в хранилищах лесных, в горшках, мешках и ящиках подобных образцов навалом. На днях, доставили песок и гальку, она восприняла подарок, дороже золота и редкостных камней.
-Старик, что ночью у костра сидел, днём кости грел на солнцепёке, свершил обряд над малышами. Младенцев искупали у ключа, старик взял на руки обоих, вокруг костра ходил, слова простые говорил, пусть небеса помогут им, исполнить назначение земное.
-В горшочек посадили семя, по виду схожее с незрелым семенем каштана. К груди горшочек прижимают, с собой таскают на прогулку, они не расстаются с ним. Еда, и свежая водица всегда стоят перед горшком. На днях, во двор к ним прибежали дети, Ассана кликали. Жена Владыки, им в руки отдала горшок и наказала, домой до темноты вернутся. Владыка на Совет с горшком приходит, при перегоне лошадей, он объяснял горшку, как надо обращаться с ними. Они с горшком валяют дурака, словно Ассан находится не в наших лабиринтах, а с ними рядышком живёт.
-Младенцам, вместо колыбельных песен, мать каждый вечер воспоминания подносит о прожитых годах и днях. Писари всегда при ней, слушают и записи сверяют с воспоминаниями прошедших жизней. Перечитав листы, она их метит, наколки, крестики и точки. Не все услышать удалось, по усмотрению своему, Сокол, её с детьми сажает под невидимый колпак. Видно, она губами шевелит, младенцы плачут, а голосов вообще не слышно. От удивления, у писарей, глаза, как плошки, и мы с подобным дивом не встречались. Сомнений нет, секретом наделили гости.
Выслушав доносы, Мать Тьмы продолжила беседу:
-Она, жена Владыки, наш самый злостный враг земной. Сколь знаюсь с ней, подол всегда землёй запачкан, взглянув или понюхав образец, определяет без труда, с какого места он доставлен. Странная привычка сестре досталась по наследству. Я и прислужники мои, опасные места обходим стороной, она подвозами ту землю возит. Болезнь вниманья нашего не стоит, отец был рад, что слабость эта, мне при рождении не досталась.
Во все века, после погибели жены Владыки, народ, запас земельный высыпал на холм, а через сорок дней, скорбящий, горсть забирал себе на память. Нынче будет по иному, тело её, в низине спрячу. Душе не дам на небо упорхнуть, всю мощь во благо нам направлю. Силы небесные, каждые два века, сестру мою на Землю возвращали в образе Матери Земной. Средь грешников земных она живёт последний раз. Людскую память уничтожим, Тьма, нишу главную займёт!