Роман «Пролетая над гнездом кукушки» состоит из четырех частей, и фильм также представляет собой четыре картины. Картина первая – знакомство. В психушке появляется новый человек, чтобы мы через него познакомились с тамошними порядками. Макмерфи не больной, его просто должны обследовать. Это нравится зрителю больше, чем, если бы пришлось с первых кадров вникать в историю болезни героя.
Милош Форман чрезвычайно смягчает фигуру Макмерфи, во-первых, чтобы удобнее вписать ее в осветленный вариант больницы без ужасов, описанных Кеном Кизи, а во-вторых, чтобы персонажу можно было сопереживать, ведь вряд ли кому-то захочется два часа любоваться на урода, который изнасиловал 9-летнего ребенка, да еще сказал: «Спасибо ей, мяконькой!». Николсон совсем не похож на педофила, когда сообщает, что девочке на вид можно было дать хоть тридцатник. Он вообще довольно мил и явственно отличается как от пациентов, так и от работников клиники, представляющих разные винтики одной Системы.
В главной сцене эпизода, на ежедневном собрании каждый выполняет свою условленную роль – психи сходят с ума, старшая сестра доводит до безумия своей напыщенной невозмутимостью, а Макмерфи просто смотрит на них на всех, как на больных. В следующем эпизоде он в решающий момент уже сам начнет вести себя соответственно – если не хотите включить бейсбол, буду смотреть его в своем воображении, и попробуйте-ка залезть в мою черепную коробку да нажать на «выкл»! Я вам еще не то устрою! Я угоню школьный автобус (самый подходящий транспорт для перевозки трусливой скотины), под завязку набитый психами, и повезу их порыбачить в приятной компании с дамой!
Наградой за эту самодеятельность станет посвящение в орден идиотов – первый электрошок. Кульминация напряжением в 2000 вольт обернется шуточным предвестьем финала – Макмерфи войдет в палату, притворяясь тем, кем станет через полчаса экранного времени, и тогда уже не надо будет повторять галерею портретов сумасшедших, обескураженных произошедшей переменой. Все смотрят на него, в ужасе понимая, какое будущее ждет их самих. Но не в силах. Сбежать отсюда труднее, чем поднять каменный умывальник, хотя большинство лежит в психушке по своей воле. По собственной воле – таблетки и тысячи вольт, потому что воля раба всегда подчиняется прихоти хозяина. Тут, по крайней мере, все заранее известно, а потому безопасно. Тут можно скрываться от внешнего мира, неважно, какой ценой, ведь свобода означает еще большие цепи – человек вне Системы должен принимать собственные решения, а мы не можем, не просите, не заставляйте нас, мы привыкли – школа, институт, семья, работа, везде за нас все знают, нам все про нас объяснят, а если мы сами начнем копаться, так уж лучше давайте мы тихонечко полежим, как котлеты в холодильничке, и никуда мы отсюда не уйдем, вот Билли вообще легче умереть, чем признать перед матерью, что он здоровый мужчина со здоровыми желаниями, потому что нас ведь любят такими, только слабыми, только зависимыми, только беспомощными… Вождь не позволил Макмерфи стать очередным овощем. Билли был прав – лучше умереть. Хотелось бы думать, что таким образом сцена смерти подразумевает все же хэппи-энд – Макмерфи и Вождь, каждый по-своему, спаслись бегством, но стены психушки и не думают рушиться, потому что решетка Системы состоит из прутьев, намертво вросших в позвоночник каждого члена общества. В общем, картина получается абсолютно беспросветной, если главный герой умирает, однако…
Герой-то жив!
«Пролетая над гнездом кукушки» фильм гораздо более сложный, чем принято думать, ведь у большинства зрителей в голове не укладывается, как это главный герой может быть далеко не главным действующим лицом, но специфика психушки в том и состоит, что действовать в ней может только безумец, а герой скорее будет молча выжидать, неторопливо орудуя шваброй. Если не читать романа Кена Кизи и не занть, что повествование ведется от имени Вождя, можно вообще не заметить этого человека-гору, при своем росте ухитрившегося затеряться в толпе психов. Кажется, все крохотные сцены с его участием служат только индикатором всеобщего настроения – такие фирменные формановские точки над i, формально закрепляющие впечатления предыдущих сцен для тех, кто только что проснулся.
В начале, едва попав в новую обстановку, Макмерфи заинтересованно разглядывает Вождя, как диковинную статую, и остальные пациенты для него пока лишь публика, перед которой он красуется. Потом Вождь обучается невиданным вещам – он поднимает руку при голосовании, помогает Макмерфи бежать через забор и даже обретает дар речи. Так Милош Форман отмечает прогресс, свершающийся на наших глазах в дружном коллективе идиотов, - скажет любой поверхностно мыслящий критик и, конечно, заслонив взор черными очками всезнайства, не заметит, что в финале кульминация всего фильма будет одновременно высшей точкой в судьбе двух людей – Макмерфи, все время находившегося на авансцене, и Вождя, стоявшего в тени. Тут-то и развязывается бантик на коробке с главным сюрпризом – все рассказанное является на самом деле историей Вождя, из последнего ставшего первым.
События, происходящие в сумасшедшем доме, являются только отражением внутренней драмы человека-горы, вынужденного стать маленьким, чтобы уместиться в клетушку, отведенную ему Системой. Все, что движется на экране, это никакие не живые люди, а всего-навсего фразы киноязыка, сон, снящийся Вождю в полном соответствии с юнгианской системой архетипов. Вот оно, главное доказательство того, что Макмерфи никакой не герой, - он продукт подсознания индейца, олицетворенная Возможность.
Вообще весь набор психов, от милейшего Мартини до запуганного Билли, представляют собой разные грани подсознания Вождя, веселых человечков, которых, покопавшись, может найти в своем подсознании каждый здоровый гражданин. В любого из нас мог перевоплотиться главный герой, но предпочел Макмерфи – американский вариант понтового бандюги из «Калины красной», который ведь никому не мешает своим вечным празднованием, но все равно натыкается на сопротивление судьбы, уже выбравшей для него свою дорогу. Дорогу, которой никто не захотел бы идти.
И основное противоборство картины суть не схватка товарища макмерфи со старшей сестрой Рэдчет (в книжке – мисс Гнусен), а битва Свободы и Покорности в пределах личности Вождя. Убивая Макмерфи, он символически отказывается от борьбы. Но не потому, что сдается, а просто он больше в эти игры не играет. Оставайтесь, дураки, я ухожу. Вот тут-то и зарыт настоящий ХЭППИ-ЭНД!