От креста, до

Владимир Толмачев
…Бревно было тяжелое, середка в обхват. Десятиметровый хлыст тащили всем скопом, обходя по бугру болото. Время от времени, бросив ношу в мох, перекуривали, разминая плечи.  «Д-д-о-о-н-н!», гудел листвяк, вминая под собой землю. Подходящую лиственницу нашли шагах в восьмистах от бивака. Но это если идти по прямой. В тайге прямые линии получаются редко, разве что у топографов, ведущих профили. Вот и добрали такой же крюк, да еще с гаком. Каменистый бугор делил болото как бы на две равные части. Он выходил прямо из его середины, цеплял походя пару островков и уже твердой линией шел к берегу реки, через северный палкостан. Как и все в этом краю, он был зачат древними ледниками, которые сначала проутюжили почву, смяли ее в блин, а уходя, оставили тысячи озер, болот и вот такие, разбросанные по земле камни. Идти по нему, после топкого мха – одно удовольствие. Ребристая подошва ботинок намертво схватывается с гранитом, и шаг становится сразу цепким, думающим, без страха. Это не то, что переть по болоту, да еще не дай бог – в сумерках. Враз становишься похожим на кота, что на мокром полу оказался. Перед речным берегом каменистая насыпь постепенно понижается, ровняется в площадку, что образует своеобразный мыс, выгнувший вокруг себя реку. Хорошее место, где сливаются две стремнины. Не зря его первопроходцы облюбовали еще лет 300 назад. Шли от моря километров пятьсот вглубь материка. Водой ли шли или берегом – сейчас уже не скажешь. Может, из побитых штормами кочей собрали легкие байды, а может, и уберегли свой корабль. Вряд ли пешком пришли, так как смогли осилить строительство острога и сели прочно, надолго…
Кому первому пришла идея поставить на мысу крест –  история не сохранила даже версий.  Появилась она от скуки и вечернего безделья. Наломавшись днем на раскопе, вечером начинаешь придумывать себе развлечение, исходя из возраста и начального исторического образования. Студенческая братия жила в двух армейских палатках, разнесенных метров на двадцать друг от друга. Примерно посреди участка котловое место, которое решили признать межой. На меже собирали сход и выдвигали претензии. До столкновений на «районной почве» пока не доходило, но сам вариант обдумывался вполне серьезно. Пытались играть в «пеку» (помните, когда по консервной банке битой кидаешь?). Банки были, биты выстругали, но вот с ровной площадкой вышла незадача. Айан когда-то занимался стрельбой из лука, и мы неделю били чаек. Пока не выяснили, что они розовые и охраняются государством. Следующим развлечением отметился Тел, вспомнивший забавы викингов. Древние скандинавы, понятно – не казаки, но довольно на них похожи. Найти подходящее полутораметровое бревно, затесать его – дело даже не часа. Зато желания метать его вдаль хватает на пару дней. Потом оно долго валяется всеми забытое. Пока случайный взгляд не зацепится за потерянную игрушку – и чемпионат продолжается. 
От бревна к бревну мысли проще лететь. Подобрав в округе весь плавник и сушины, озаботились заготовкой дров. Вверх по течению нашли погибший лес, распилили почти весь и сплавили плотами к месту стоянки. Пахали неделю, удовольствие получили колоссальное, но процесс остановился. Острога в этом месте более нет, а дров натаскали на хорошую зиму.  Вот тогда на сходе и появилась идея отметиться по месту. Уж больно вид был хороший. Высокий берег, плешь, обжатая с двух сторон лесом и далекой закатной перспективой, уходящей в озеро. Тут бы часовне стоять или памятнику. В самый раз место для креста. Времени на реализацию замысла было достаточно.
…Звеняще пропев, сыграв на грунте пару-тройку раз, листвяк успокоился в нужном месте. Спину ломило неимоверно. Да, что там – все ломило! Хорошо, что не было нужды во втором бревне. Идея умерла бы в тот же час, а идеолога, скорее всего, били бы. Тому, кто предположил, что можно такую же лесину сплавить по реке, как сплавляли дрова (а не тащить дуром по тайге и болоту) после недолгого молчания вежливо посоветовали «быть умным к месту». Согласившись с предложением общественности, рационализатор первым взялся за лопату. Копать в этих местах ямы – мука, к этому процессу скоре подходит термин «кайлить». Почва промерзает настолько, что в разгар лета, сняв дерн и верхний слой земли, утыкаешься в лед.  За день грунт оттаивает на 10-15 см – и далее по кругу. Так что любые раскопки на какой-то период превращаются в процеживание жижи.
Пока уродуешься с лопатой и ломом, в голову приходят неожиданные мысли. Мы ведь как представляем себе казаков, освоивших за неполное столетие этот огромный край? Рубаки, мореходы, северный вариант пиратов далеких морей. Сабля, пика, два пистоля. Проскочили до Чукотки – и понеслись в Жиганск, на пропой зипунов. Есть и в этом правда. Но, пожалуй, в походе им привычнее был топор да лопата. Суда свои – сам руби. Чтобы острог или зимовье частоколом обнести, его ведь окопать надо, да и ров разметить. Опять сам копай. Атаманскую избу, амбары для ясака, курень, часовню, кузню – все за одно короткое северное лето поднимали. А было их обычно десятка два, ну может, чуть больше. Да, не похожи казачки на флибустьеров, скорее на старателей или геологов.
Заскребла лопата по льду. Все – шабаш. Будем кострить. Это тоже северная придумка. Старатели-золотари, чтобы сквозь вечную мерзлоту к металлу пробиться, набивали шурф сушиной и держали в нем огонь. Прогорело – лезь в угар и выбирай оттаявший грунт.
Наш северный старатель – это отдельная песня. Все знают про Клондайк, про Сакраменто, а то, что у нас под носом творилось – ни книг известных, ни кино серьезного. А ведь прошли они весь Север частым гребнем. Сколько их по замытым шурфам костьми белеет – жуть. Тысячи. Часто там, где современные компании рудники по новой открывают, старатель-хищник еще в веке 19 отметился. Золото из тайги несли пудами. Текло оно по тропам, рекам, до трактов и «железки». А в столицу приходило уже тоннами.
Жаль, в этих местах его нет. Кайли, не кайли – один плитняк да мерзлая глина. Благо нам шахта не нужна,  лишь метра на два углубиться.

О! Хорошо кострили. Ночь горело, а к обеду до глины дошли. Крест сладили хороший. Отпилили двухметровую верхушку. Столько же в землю уйдет. Хорошо стоять будет, видно воткнется. Перекладину запазовали, как домой легла. И тут работа стала. А гвозди где брать? Гвоздей-то подходящих на сто верст окрест нет! Но, что может остановить вчерашних дембелей, еще год назад не знавших термина «не могу»? Казаки ковали хорошие гвозди. Их по раскопу встречалось порядочно, а большой исторической ценности мы в них не видели. Принесли три оковыша, две скобы. Хорошо сохранились! Обожгли, закалили, пустили в дело. Перекладина села в паз «мертво». Умели предки ковать, в листвяк как в масло гвозди шли. С того берега то и дело звали на раскоп. Преподавательский состав изначально был против затеи. Почему? Кто знает. Аргументы были невнятны, чужие были доводы. Но дело вошло в ту стадию, когда прерваться нет никакой возможности. На окрики даже не отвечали. Появляется чувство лихорадочного азарта, темп растет. Разговоров почти нет.
– Комель надо бы обжечь. Для крепости…
–  Разводи…

Обожженный комель опустили в яму. Как-то сразу проявилась высота. Пока лежал, был большим бревном. Поставили – сразу обозначился памятный знак. Расклинили плахами из плавника, забутовали в несколько слоев, обложили камнем. Отошли, сели на бугор, закурили. Солнце садилось в озеро, крася воздух паленой рыжевой. На фоне заката крест истончился и в плывущем над водой мареве чуть подрагивал, чертя уходящий диск. Ближе к воде горел огромный костер. Танцевал в глазах, бликовал на усталых, спокойных  лицах. Как-то все это уже не выглядело забавой. Местным жителям, кстати, крест пришелся по душе.  Расстояния стали сразу обозначать как «до креста» или «от креста». Монеты и патроны у основания появились практически сразу. Кто проезжал мимо – отмечался.
– Четко стал. Как всю дорогу был…
Ночь опустилась на тайгу. Звездное небо подернулось белесой синевой не редкого в этих местах полярного сиянья. Тел поднял карабин. Сухо щелкнули по воде три выстрела запоздалого салюта. С того берега гулко ответил «симсон». Скоро закончится лето, и мы уйдем из этих мест.