Сегодняшний день Татьяны Ивановны пролетел стрижом и юркнул под крыло ночи. Она сидела за кухонным столом и водила пальцем по скатерти. Встреча с прошлым дала о себе знать. Синева легла под глаза полукругом, щеки раскрасил узор морщин, уголки губ чуть опустились. Женщина тронула безымянный палец правой руки, покрутила золото обручального колечка и вздохнула. Воспоминания заскользили сухими листьями, гонимые крыльями прошедших дней.
***
- Валя, ну давай сходим куда?
- Таня, куда? Давай посмотрим футболянский? Сейчас такой матч будет! – Валентин Дмитриевич сидел, закинув руки за голову.
- Валь, хочется.
- Э-эх, Танька, мурлымушка ты моя, давай на следующей недельке. С получки и сходим.
Татьяна Ивановна вздохнула и вышла из комнаты. Уже не первый месяц она слышала, «как только получка – сразу и сходим». Поэтому, когда спустя пару дней позвонила подруга Леночка – Елена Андреевна, и предложила «бросить уже всё и пойти развеяться, ни о каких деньгах и речи быть не может, ведь там такой спектакль» - Татьяна Ивановна согласилась.
Она долго крутилась перед зеркалом, примеряя то одно платье, то другое и переживала, а вдруг уже не модно? Бархат ткани украшал листик, вышитый серебряной нитью. Капли жемчуга обняли шею. Женщина чмокнула мужа в щечку, сказав, что убегает с Леночкой в театр, и захлопнула дверь, оставив Валентина Дмитриевича смотреть очередной матч.
Возле театра толпились люди. Темноволосая, ухоженная женщина в кроваво-красном платье подхватила Татьяну Ивановну под руку.
- Привет, моя дорогая! Танечка, так хорошо выглядишь! Какая же ты молодец, что пришла, - Елена Андреевна тянула подругу к входу. - Ну, идем?
Та не успела и слова сказать, как они оказались в дверях огромного здания.
На сцене кипели страсти, любовный треугольник трещал по швам, героиня разрывалась между двумя мужчинами, любя каждого по-своему, пытаясь понять, в ком же её счастье. Страдания артистов, переживаемые по-настоящему, пропускаемые через себя, захватывали зрителей и выворачивали душу наизнанку.
В перерыве Елена Андреевна потащила подругу в буфет, «пробовать изумительные эклеры». Стоя за длинноногим столиком, женщины обсуждали жизнь:
- И вот как ты Танюш, столько лет с этим…своим…живешь? Ну, как ты так? Валька, он, конечно, челове-ек, но вот по голове, иной раз, тюкнуть охота. Даже мне. А ты? Ну, как можно так жить?
- Привыкла я, Леночка, привыкла. Ну, куда ж я от него? Устала, правда, но…Кому ж я еще нужна-то такая?
- Эх, Таня, вот, сколько лет уж, а всё мозгами не обзавелась.
Подруги попрощались на остановке, обменявшись объятьями и поцелуями. Елена Андреевна села в маршрутку, а Татьяна Ивановна осталась ждать свой автобус. В голове крутились слова, о том, что жизнь дается один раз и нужно вертеть ею, а не плыть по течению.
Рядом мягко притормозила машина. Стекло огромного джипа опустилось, и в окне показался мужчина. Татьяна Ивановна сначала не поняла, что к ней обращаются, стояла, зажав сумочку подмышкой.
- Простите, до Калинина, как проехать, подскажете? – спросил водитель авто.
- А-а, да ну, так, да, далековато, сначала проедете прямо, потом свернете к дамбе, там её сразу увидите. А дальше, с дамбы поворот будет…
- А вы не сильно торопитесь? Можете показать? А то я в этом городе в первый раз, я вас потом честное слово, до дома довезу! – он прижал к груди ладонь и улыбнулся.
Татьяна Ивановна, свято чтившая заповедь «в чужие машины не садись», хотела, было отказаться, но в голове мелькнула шальная мысль «была, не была». И открыла дверцу автомобиля.
Мягкое кожаное кресло утопило женщину в объятиях, тонированные стекла скрыли двух попутчиков от любопытных глаз прохожих и проезжающих машин. Татьяна Ивановна почувствовала, как язык проваливается куда-то к горлу и не хочется ни говорить, ни слушать, только наслаждаться этим необычным состоянием.
- Так куда нам ехать? – взглянул на неё мужчина.
- А, ой, простите. Я забылась совсем, - рассмеялась она, - вот ведь. У вас такая машина хорошая! Первый раз на такой еду. Сейчас, покажу. Значит, вот как раз сворачиваем к дамбе…
Темно-синим бархатом полился его голос:
- Меня Иван Аркадьевич зовут. Для вас просто Иван. Я ведь налюбоваться не мог на вас, такая женщина, одна, на остановке. Я на той стороне стоял, смотрел, как вы с подругой прощались, всё боялся, что сейчас уедете, потому и решился. Не хотел шанс упустить.
Татьяна Ивановна замерла, чувствуя, как подступают слёзы. Сегодняшний разговор с подругой всё не выходил у неё из головы, хотелось той, другой жизни, и тут вот так, как на блюдечке, шанс. Да, она уже не дитя малое и не верит в сказки, но так хочется окунуться в другую атмосферу, полную красоты, изысков, возможностей. А не сидеть по вечерам на кухне, рассматривая клеёнчатую скатерть, и слушать, как в соседней комнате раздаются крики «Гол! Давай, беги!!!». А здесь… Так хорошо. Это же просто беседы с приятным мужчиной, ничего больше. Она, почему-то прикрыла правую руку, спрятав обручальное кольцо, и тихонечко постучалась в другую жизнь.
***
Встречи их стали частыми, безумие страстных поцелуев затянуло Татьяну Ивановну в омут влюбленности. Ноги отказывались слушаться, руки становились ватными, мурашки неслись волнами, от каждого прикосновения Ивана Аркадьевича. Постоянные выходы в театры, кафе. Они ходили на концерты самых известных исполнителей, украдкой целуясь во время аплодисментов. Другая жизнь пришлась ей по вкусу. Ломая себя, изворачивая душу обманами, сплетая паутину чувств к новому мужчине, она страдала и получала удовольствие от этой тайны. Валентину Дмитриевичу свои вечерние отлучки объясняла просто – у Елены Андреевны заболела мать, надо помочь. И жаль, ей было своего мужа, но, впиваясь, вгрызаясь в сладостные встречи с любовником – пила их и отбрасывала переживания. Колечко «забыла» в серванте, так было спокойнее.
Татьяна Ивановна похорошела за это время. Изменила и отношение к той ситуации, в которой находилась, задавая себе один и тот же вопрос «имею я право на счастье?». И не искала ответа. Продолжая порхать беззаботной птицей.
***
- Танюш, мурлыша моя, поговорить надо. Сядь, пожалуйста.
Татьяна Ивановна присела на старенькую софу, рядом с мужем и посмотрела ему в глаза. Валентин Дмитриевич взял её ладонь, и только сейчас она почувствовала тепло его сухих морщинистых рук. Длинные узловатые пальцы, некрасивые, но такие любимые, когда-то. Вены прочертили узоры, создав пульсирующую сетку. Кольцо…кольцо…Где оно? Ведь никогда не снимал. Почему сейчас нет? Чувство обиды кольнуло, поранило, затеребило душу. Страх коснулся, свиваясь тугой змеей вокруг шеи, пытаясь удушить.
- Что-то случилось, Валь? – голос чуть дрогнул.
- Танюш, я люблю тебя. Очень. Но и терпеть это не могу. Ну, мужик я, в конце концов, или кто? Если ты счастлива так, это хорошо. Я думал, что нам с тобой больше ничего не нужно. Не умею говорить так, как надо. Не умею. Танюш, я так не могу. Перееду пока к брату, поживу там, вещи перевезу через недельку. Но тяжело, тяжело мне. Смотреть, как ты от меня уходишь. Э-эх, сам дурак! – махнул он рукой и встал с софы.
Татьяна Ивановна только сейчас заметила, как он изменился – высох, майка повисла на сутулых плечах, руки-плети вдоль худощавого тела, казалось, что коленки выпирают, сквозь растянутые треники.
***
Иван Аркадьевич пришивал её к себе золотыми нитями, покупал дорогие кольца, возил на курорты, осыпал цветами комплиментов. Но после ухода Валентина Дмитриевича Татьяне Ивановне всё стало не в радость. И колечко-то дорогое, и камушки-то блестят, а свое – обручальное, дороже. Достала его из серванта, надела, стала носить. Холод пробежал по телу, когда Иван Аркадьевич предложил ей выйти за него. Жизнь петляла неведомыми дорожками, уводила к счастью, которое ей, как оказалось, не было нужно. Не то счастье, не тот принц, не та жизнь. И не выплакать никому. Татьяна Ивановна впервые за долгие месяцы потянулась к телефонной трубке.
- Привет, Леночка, как у тебя жизнь? Как здоровье?
- Да всё хорошо, - сухо отвечала Елена Андреевна.
- Может, встретимся? Посидим в кафе, кофиёк попьём.
- Да как-то времени нет. Дел полно, ох невпроворот.
- Что нового-то? Давай я к тебе в гости заеду, как-нибудь? – Татьяна Ивановна облизнула губы.
- Да не надо, Танюш. Давай перезвоню я тебе. Пока.
Татьяна Ивановна положила трубку, чувствуя, как вина накрывает её с головой. Столько времени не звонить – тут любой обидится. Как плохо, так она к Елене Андреевне и за советом, и за поддержкой. А сейчас? Стало хорошо, сразу про всех забыла. Только хорошо ли?..
Она решительно взяла сумку и вышла из дома.
***
Женщина нажала на звонок и услышала мелодичную трель.
- Иду, иду, Валюш! Иду, ключ же у тебя есть, - послышался голос Елены Андреевны.
Дверь распахнулась, Татьяна Ивановна увидела побледневшее лицо подруги и улыбнулась.
- Не ждала? – спросила она, протягивая коробку конфет.
- А-а-а, нет, не ожидала, - честно ответила та.
- Лен, ты уж прости меня, столько событий навалилось, Валька-то от меня ушёл. А у меня еще мужчина другой, суета, ерунда какая-то. Всё после нашего с тобой разговора изменилось. Свернуло в другое русло. Хорошо, вроде, а гадко у меня сейчас на душе. Пустишь чай пить? – улыбнулась Татьяна Ивановна.
Елена Андреевна опустила глаза, вздохнула, и…поворот ключа в замочной скважине разорвал неловкую тишину. На пороге стоял Валентин Дмитриевич.
***
Сегодняшний день Татьяны Ивановны пролетел стрижом и юркнул под крыло ночи. Она сидела за кухонным столом и водила пальцем по скатерти. Вечерняя встреча с прошлым дала о себе знать. Синева легла под глаза полукругом, щеки раскрасил узор морщин, уголки губ чуть опустились. Женщина тронула безымянный палец правой руки, покрутила золото обручального колечка и вздохнула. Понеслась порхающей бабочкой за новой жизнью, а счастье своё, которое только для неё, непонятное никому – не ценила, упустила…