Аркадий Рязанов, Виктор Шмаков
9. Ночной дозор
–––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––
1. Какие мысли на войне бывают? http://www.proza.ru/2010/07/19/975
2. Начнём сначала... http://www.proza.ru/2010/07/20/210
3. О том, как мы самолёты сбивали http://www.proza.ru/2010/07/21/202
4. Рейд немецкой разведки к нам в тыл http://www.proza.ru/2010/07/22/228
5. «Вошебойка» http://www.proza.ru/2010/07/23/200
6. В немецком танке http://www.proza.ru/2010/07/24/227
7. Найти 6-ю роту http://www.proza.ru/2010/07/25/225
8. Обычная работа на нейтралке http://www.proza.ru/2010/07/26/209
9. Ночной дозор http://www.proza.ru/2010/07/27/249
10. Пасха http://www.proza.ru/2010/07/28/276
11. Первый раз за «языком» http://www.proza.ru/2010/07/29/446
12. Неудачи с «языками» http://www.proza.ru/2010/07/30/185
13. Ранение http://www.proza.ru/2010/07/31/266
14. Госпиталь http://www.proza.ru/2010/08/01/219
15. Мирная жизнь (есть фото автора) http://www.proza.ru/2010/08/02/205
16. Как мы работали над книгой (есть аудиофайлы) http://www.proza.ru/2010/08/03/222
–––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––
– Аркадий Андреевич, расскажите что-нибудь о вылазках разведчиков за «языком».
– Виктор, за языком сходить – это не по грибы собраться, это же целая операция, она не так уж часто бывает. О таком задании я позднее расскажу, будем соблюдать последовательность событий. Работа разведчика – это, в основном, наблюдение. Днём – визуальное, ночью – слуховое. Причём, ночное наблюдение бывает результативнее. Ведь в чём суть и цель наблюдения? В том, чтобы выявить какую-либо передислокацию противника, перемещение живой силы и техники. Всё это обычно ночью как раз и делается. Дозор разведчиков выдвигается ближе к немецкой передовой, занимает место для наблюдения и начинает слушать. Если перемещение противника пешее – звук шагов ловишь. А может и автомобильный мотор услышишь. Или мотор мотоцикла – его сразу отличишь и выделишь. Также и танковый двигатель ни с чем не спутаешь. Всё это запоминаешь. Потом, возвратившись, своему командиру докладываешь. Он передаёт сведения дальше, там их сопоставляют с показаниями других дозоров. С учётом мест, где эти дозоры были, и времени по минутам, когда эти данные получены были, общую картину пытаются составить. А в соответствии с ней контрмеры предпринимаются, своя какая-то передислокация может быть произведена. Как-то с сослуживцем моим, Михаилом Вдовиным, я был направлен в такое вот «ночное». Эта ночь у немцев тихо прошла, докладывать командиру нечего. Рассвет уже. Подползаем со стороны нейтралки к нашей передовой. Вдруг слышим – справа, где-то в нашей траншее, выстрел.
– Вы почему окопы каждый раз траншеей называете?
– Потому что окоп – это то, что солдат для себя выкапывает. Временное, иногда совсем небольшое углубление. А вот когда на данном участке фронта наступление на какое-то время не планируется, и войсковая часть занимает оборонительную позицию, тогда сапёрное подразделение роет траншею, с соединительными ходами. Делается она не прямая, а зигзагообразная, в виде пилы с треугольными зубьями.
– Почему такая?
– В основном-то для того, что если в траншею попадает снаряд, зона поражения от его осколков ограничивается лишь одним кусочком этой ломаной линии. На остриях этой "пилы", обращённых в сторону противника, находятся боевые точки для бойцов. Каждый её себе удобнее устраивает, чтобы под свой рост для стрельбы удобно было. В бруствере может выемку для стрельбы сделать, а то так и в виде амбразуры в нём что-то соорудить.
– То есть не сами солдаты, что на передовой воюют, эту траншею роют?
– Нет, на фронте строгое распределение обязанностей. Работа солдата на передовой – воевать. Сапёры роют траншеи, возводят понтонные мосты и так далее.
– А минирование и разминирование?.. Есть такая поговорка: сапёр ошибается только один раз.
– Это слово не совсем правильно применяют. Минированием и разминированием занимаются минёры – отдельное подразделение в сапёрных частях. Но вернёмся к тому, что мы выстрел услышали. Вообще-то, на фронте, когда нет боевых действий, такой одиночный выстрел, тем более – ночной – дело не очень частое. Мы с Михаилом поспешили в ту сторону – узнать что случилось. Слышим, кто-то кого-то отчитывает. Оказалось, что стрелял молоденький солдат, узбек. Объясняет лейтенанту, что показалось, будто по нейтралке немец шёл в нашу сторону. Лейтенант ему и говорит: так и пусть бы шёл, вот и «язык» бы был, может, он перебежчик. Хотя, всего скорей, солдатику в предрассветных сумерках это всё показалось. На фронте, видимо, первые дни ещё. Мы говорим лейтенанту: сейчас сползаем, узнаем, что к чему. Может, действительно он немца подстрелил. Вылезли из траншеи, поползли. Смотрим, в одном месте вроде бы лежит кто-то. Потихоньку подползаем. Видим – это наш солдат убитый, радом с ним пулемёт Дегтярёва. В десятке метров тоже солдат наш убитый, тоже с пулемётом. Чуть подальше – ещё убитый пулемётчик, а ещё рядом с ним – солдат убитый, у того карабин. Пару дней назад здесь наши попытку наступления делали, но неудачно, пришлось отступить.
– Погибшие так там и остались? Их нельзя как-то потом вытащить, захоронить?
– Виктор, это же нейтралка. Там убитые хоть немцы, хот наши лежат до тех пор, пока она к кому-либо не перейдёт. Тогда уж тот, кто на неё продвинется, и делает захоронение. Документы у тех и у других забирают, отдают своим командирам. Своих хоронят – какое-то подобие памятника ставят, противника хоронят безо всякого обозначения. Этим занимаются специальные подразделения. Иногда их упрощённо называют похоронными, но официально их называют – трофейные команды. Я же тебе говорю, что на фронте всё регламентировано, каждый выполняет строго свои обязанности. Мы с Михаилом собрали оружие – все три пулемёта и карабин – и поползли обратно. Говорим лейтенанту, что немца убитого не видели, а вот оружие у наших убитых солдат собрали, можете его забрать. Ну, говорит, ребята, чем вас отблагодарить? Табачка нам пачки по три на брата не дадите? Лейтенант спрашивает старшину: есть? Тот отвечает: найдётся. Вот так мы курево заработали.