Когда-то я работал в театре, лет двенадцать с половиною назад. Учился в институте и работал. Работал монтировщиком. Мне даже доверяли единоличную монтировку несложных декораций. Зазвал меня на эту должность Лёша.
Он же говорил: «Отсматривай спектакли, ты должен видеть, как в твоих декорациях смотрятся актёры».
Я же был ленив. Ставил, что сказали и линял.
Однажды в нашем маленьком театре попалась и сложная монтировка, требующая всего состава.
Лёша, Дима и я, самый молодой, ставили декорации. Лёша и говорит: «А ты смотрел этот спектакль?»
Я виновато потупил глазки и признался: «Нет».
«Сейчас покажем», - пообещал Дима.
Дима работал ещё и звуковиком, а Лёша по совместительству осветителем.
Я потом понял, что когда отведешь спектакль, который нравится, раз двадцать, пятьдесят, то ты уже не только звуковик, осветитель – ты часть этого спектакля. А он часть тебя. Ты можешь воспроизвести движения актеров, монологи, диалоги, архитектонику мизансцены, ну и всё остальное.
Лёша и Дима актёрски выносили стулья и исчезали в самом начале, после же занимались впрямую обязанностями: светом и звуком.
«Сейчас мы всё покажем!» - объявил Дима. Они картинно вынесли стулья, и началось действо.
Лёша – харизматичный молодой человек, с пышной шевелюрой, упакованной в хвост, и внешностью Христа, и Дима худой на голову выше Лёши.
Они вдвоём обозначили всё.
Настоящий спектакль смотрел с меньшим интересом. Другой состав. Игра на публику, где я – лишь один из многих.
Дима с Лёшей работали вместе с этими актёрами уже вечность. Вечность, которая может вместиться в маленьком театре. Я же, как молодой монтировщик, не был почтён ни рукопожатием, ни взглядом. Думаю, что если бы Николай или Наташа, главные актёры того спектакля, встретили меня сейчас, то не узнали бы. Природная скромность и забывчивость актёров понятна.
Я уже давно не в театре. Лет так десять.
Года три назад схоронили Лёшу. Два года назад – Диму. Они были людьми, которые показали, что спектакль – часть меня… Тебя!
Я и сейчас могу показать спектакль, который давно не играют.