Мур-мурр-мяу!..
Рассказы
(продолжение)
АТОСКИНА ТОСКА
Маленькая прикольная повесть
Атоска это не девица-красавица. Это наш домашний кот, котище.
Он уже старенький и мудрый. Ему целых шестнадцать лет. И все это время он живет только с нами, Хозяйкой и Хозяином.
Ни родных, ни близких из кошачьего племени у него нет. Просто так у нас повелось, что он ни разу не был на улице. Как принесли его в закрытой хозяй-ственной сумке и выпустили на пол, так весь мир для него стал нашей кварти-рой, правда, просторной, – весь огромный мир и ограничивается нашими сте-нами, потолком и полом.
Солнышко, деревья и птичек на них он видит только с подоконника, где греется под лучами, проникающими через стеклопакеты, да иногда лакомится травкой на своей «фазенде», которую мы для него засеваем все годы совмест-ной жизни.
Зовём мы своего друга всяко по-разному.
– Атос! – если надо остановить какое-то его неблаговидное деяние.
– Атоси-ик! – если надо вылизать чашку с остатками сметаны-кефира.
– Тоська! – если он начинает покусывать хозяйку за ноги.
– Тося, Тося! – если он вытягивается во весь рост и, встав на колени Хо-зяину, а чаще Хозяйке, мягко кладёт передние лапки на плечи нам и принима-ется целоваться.
– Тосичка, милый! – когда он становится воротником кому-то из нас, явно пытаясь исцелить нашу боль.
Недавно мне подумалось почему-то: а есть ли у нашего Атоса… мораль и нравственность, чего так нынче не хватает homo sapiens, то есть «человеку мысляш-шему», как говорили герои фильма про милиционера Анискина? И стал я наблюдать да размышлять!
А невзначай, исподволь вспоминались разные эпизоды из жизни и дея-тельности замечательного нашего кота. Много чего вспомнилось, и мне захоте-лось все описать, чтобы при встречах любознательному народу – мальчишкам и девчонкам – это читать.
Очень уж любит этот народ, когда ему что-нибудь читают! Когда приходят ко мне экскурсии, они так уматывают меня своими просьбами «Почитайте еще!», что приходится для передышки горлу включать какое-нибудь видео или «слышео».
Как мы позвали его к себе
Есть правильный и широко распространенный девиз: «Не зарекайся!» Да-же говорят «от сумы и тюрьмы не зарекайся».
Лет шестнадцать назад это было – и прямо-таки один к одному, как встре-че с прелестным котиком, которому сходу прилепилось имя Арамис. То есть, мы тоже были в гостях. И не просто в гостях, а на праздновании дня рождения хо-зяйки.
Славное такое было застолье, веселое, обильное. Разговор о чем только ни шел! Первым делом, конечно, о красоте и молодости хозяйки, которая к своим тридцати с небольшим сумела выпестовать двух замечательных сыновей. Об уюте и благополучии их дома, поскольку хозяин трудолюбив, благодушен и почти не пьющий. А хозяйка с хозяином, то есть Мать с Отцом, конечно, вос-кликнули: «Что вы все про нас, да про нас! Про наших юных мужиков тоже есть что сказать. Матери помогают без подталкивания и подпихивания. В школьных делах оба – не из последних!»
– Что вы все про нас, да про нас! – весело подколол гостей и родителей младший сын, 12-летний Женька: – У нас же еще одно поколение есть!
С этими словами он исчез за дверью и через пару минут объявился. Весь… в цветах. Нет, это нам с первого взгляда показалось, что он прижимает к груди не то белые астры, не то хризантемы. Это под подбородком у Женьки примос-тились четверо беленьких котят с серыми пятнышками на головках и спинках.
– Только и видно, как ушки торчат, только и слышно как громко пищат! – вырвался у меня экспромт. А Женька, видимо, расценил прибаутку как некое ходатайство. И взгромоздил мне на колени все это наимладшее поколение.
Собравшиеся дружно захлопали, завосклицали.
А четверка котят повела себя неоднозначно. Трое отчаянно заверещали и, царапая мне руки, начали, кто моститься у меня между колен, кто пытаться сползти на пол по моим ногам. А четвертый повел себя совсем иначе. Состроив серьезную мину на своем пятнистом лице, он молча принялся карабкаться по моей груди и, взобравшись на правое плечо, устроился на нем. Меня заинтри-говало его упорное молчание и я, «по-матерински» взяв за шкирку, вернул его на место. А упрямец тут же опять пополз по мне, но к левому плечу. И при этом не издал ни единого звука. Карабкался вверх и молчал, молчал и карабкался.
– Интересный сюжет выписывает этот котенок! – прервал кто-то возник-шую за столом тишину. Все даже выпивать и закусывать перестали, наблюдая за восхождением котенка. А тот дополз до моего левого плеча и уютно распо-ложился на нем.
– Сдается мне, что это дитя нашло себе новую семью, – сказал я под одоб-рительные восклицания. – Нашу семью. А?
Дружба с семьей именинницы связывала нас не первый год, и они знали, что несколько лет назад мы осиротели: вынуждены были проститься с Арами-сом.
– Значит, решено! – воскликнула хозяйка.– Раз котенок решительно сам выбрал вас!
– Только пусть он поживет у вас еще, – попросила моя жена, – мы ремонт в квартире закончим, и он переступит порог почти новой квартиры.
За столом дружно зааплодировали. А чего же не порадоваться, если слу-чилось доброе дело?
Как родилось имя Атос
При встречах с Наташей мы всякий раз спрашивали, как там «наш» коте-нок.
– Растет! У мамки своей жизни учится, – с доброй своей улыбкой, кажется, никогда не покидающей ее лицо, отвечала Наташа. – Трое его братьев-сестричек давно поразъехались, а Владимир хозяином расхаживает по нашей квартире.
– Какой Владимир? – удивились мы.
– А это Женька с тех самых именин, когда котенок выбрал вас, назвал его так. И он, представьте, уже откликается на это имя.
– Нет-нет! – закричал я. – Зачем нам два Владимира в доме? Будьте доб-ры, ребята, привезите нам его поскорее, мы его сами окрестим.
Через пару дней новый член семьи переступил порог нашей квартиры. Правда, Наташиными ногами. Сам он был уютно упакован в хозяйственную сумку. И опять уверенно заявил о своём характере: когда «молнию» на сумке расстегнули, котенок молча выбрался и так же молча, отправился изучать квартиру.
Дело было в воскресенье, у нас обоих была возможность, проводив подру-гу, заняться маленьким другом.
– Ну, и как мы усатого-хвостатого назовем? – спросила жена, прижимая пушистое существо к груди.
– Имя Арамиса нам подсказала его бородка, – промолвил я в раздумье, – А характер этого «мушкетера» определенно подсказывает, что он должен зваться Атосом. Какой солидный, основательный нрав! Какое благородное, кра-сивое лицо! Вылитый Атос!
«У вашего Атоса хвост не его!»
И стали мы жить-поживать втроем.
В отличие от предыдущего третьего члена семьи, Атос избрал хозяином в доме не мужчину, а женщину, мою супругу. Может, потому, что первое время только она давала ему еду, а может, потому, что она первая взяла его к себе на грудь, и ее тепло первым передалось ему. Я вообще-то всегда удерживаю чле-нов семьи от привычки излишне часто брать животных «на лучки». И со своих коленей нередко отправляю жаждущего ласки, по какому-нибудь интересному маршруту.
Он изумительно красив наш новый юный друг. Шёрстка на большей части туловища ослепительно белая, а серые пятна разбросаны по нему как-то уж очень удачно и гармонично. Всем обликом красив был это чертенок! Но хвост его оказался поистине шедевром – густо-серый, почти дымчатый, и невероятно пушистый. Когда Атос бежал куда-нибудь на запах или на зов, он поднимал хвост не трубой, как принято говорить о кошках, а неким веером. Красотищем-веером! Если не как у павлина, то почти как у веселого африканского зверька по имени…
Хвост Атоса был предметом неподдельного интереса всех наших гостей. Только и слышим, бывало, их похвалы и восторги. Но одна похвала оказалась особенно колоритной.
– У вашего Атоса хвост… не его! – уверенно сказал Абрам Мендельштам, дирижер нашего театра музкомедии, когда перед отъездом в Израиль пришел к нам попрощаться.
Несколько лет назад Абрам Иосифович умер в Израиле. Об этом нам сооб-щил хирург С. В. Лохвицкий. На несколько дней в нашем доме тогда посели-лась печаль.
Как взаимосвязано всё в мире! Вот пройдет мимо моего кресла Атос, поиг-рает своим необычным хвостом, и в мое сердце кольнет воспоминание об Абра-ме Иосифовиче Мандельштаме, замечательном скрипаче и хорошем человеке.
Кошачья педагогика
Кое-что наш котик и сам умел. Наверное, от матери-кошки научился. В туалет, например, он, с «младых когтей» безо всякого обучения ходил сам, ес-ли, конечно, дверь туда была открыта. Не пришлось нам тыкать носом в лужи-цы и кучки на полу. Аккуратно «отливал» на газетку, а вот «по-большому» в день вселения, к нашему изумлению! – умудрился воспользоваться унитазом. Ох, толкова, ох, умна была его мамка! Спасибо ей, если жива еще…
Сколько помню, совместное проживание человека с братьями меньшими начинается всегда с трех проблем: как приучить питомца, чтобы ходил куда надо; как предотвратить беду, если котенку или щенку захочется поточить зу-бы об электрический провод, что однажды может повлечь за собой далеко не героическую смерть; и, наконец, как отучить его залезать куда не следует.
Обычно эти проблемы решаются с трудом. Ласковые уговоры и запреты строгим голосом не всегда помогают, а потому и приходится мягко, но реши-тельно «стимулировать» питомца. Например, окрикнуть и замахнуться ремеш-ком или тапочкой, а то свёрнутой газеткой. И чаще всего это помогает.
Много лет я раздумываю: почему эта педагогика не понадобилась нам с Атосом? Когда обнаружился перекушенный провод компьютерного микрофона и Атос рядом с ним, я не закричал, не замахал руками, а просто сказал:
– Провода, Атос, трогать нельзя. Нельзя! Понял?
Знаете, он понял. Спокойно отошел от скрутки компьютерных проводов и никогда больше зубами к ним не прикасался. И лапами не наступал. Элегантно так переступит через них, и – никаких электропроблем!
По мере подрастания, нашим питомцем все больше овладевала заветная мечта птицы и человека – рваться ввысь. Запрыгнуть на стол, на холодильник, потом на раскрытую дверь – это для него были семечки. Но запрыгивать – одно дело, а другое – карабкаться на высоту. Вскоре я увидел эту пробу Атоса-верхолаза, повисшего на шторе. И опять почему-то не закричал, не замахал руками. Честное слово, и сейчас не знаю, почему я не всполошился. Ведь знал неистребимую кошачью привычку лазить по шторам!
– Атос! – строго окликнул я.– Нельзя. Понял? Нельзя!
Котенок приостановил своё восшествие на высоту, повернул голову, будто спрашивая: «Нельзя?» – и спрыгнул на пол, сказав при этом: «И – пожалуй-ста!».
Я привык жить по режиму: подъем-отбой, завтрак-ужин, даже «анти-пить» – всё у меня с детства по часам. И Атос приучен к этому. Мясной завтрак и ужин – ровно в 7.00 и 19.00, а «полдники» с ките-кетом – по его усмотрению.
Но не только мы воспитывали Атоса. Он тоже воспитывал нас. И продол-жает воспитывать.
Сначала он воспитал меня: стоило мне лишь замахнуться на него газеткой, как он издал свой клич и чуть не вцепился мне в руку. Естественно, впредь до-пускать посягательство на воспитывающие мои права было нельзя, и я все-таки достал его. Он, поджав уши, отпрыгнул. Но через минутку-другую, когда я по-терял бдительность, он тяпнул меня за руку. Отомстил, чертёнок! То же вскоре случилось и с супругой, когда она наказала его тряпкой.
Мы поняли: надо уважать характер нашего Атоса. Но о том, чтобы про-учить, у нас и разговора больше не было.
Почему Атос не липнет к детям
И еще одну черту характера вскоре показал наш кот. Агрессией на агрес-сию он отвечает только взрослым. Детям – ни-ни!
В молодые атосовы годы появились у нас в гостях внуки мои – восьмилет-няя Катя и двухлетний Саша. Катя с Атосом уже была знакома, и он вполне ин-теллигентно общался с нею. А Сашка, завидев кота, взвизгнул от восторга и… вцепился обеими руками в его тело. Атос отчаянно вскрикнул, а мы похолодели от ужаса: вдруг как пустит в ход свои когти или зубки? Покалечит внучонка! Но пацаненок, видать, и сам испугался крика котенка, разжал пальцы. Атоса толь-ко и видели!
Сашка, парень по-видимому с характером, тут же сообразил, что его добы-ча ускользнула, замахал всеми своими конечностями и закричал: «Киса! Где-е киса-а?» Но мы, взрослые, понимая, чем могут кончиться их «ласки», приня-лись его отвлекать: «Киса ушла в гости. А Саша сейчас поест мороженого…»
Не тут-то было! Мальчонка, отчаянно сопя, сполз с дивана и отправился на поиски кота. Посетил все помещения – от нашей спальни до ванной, встав на карачки, заглянул под кровати и под кресло. Но Атос, тоже скотинка с характе-ром, да притом умнющий, спрятался так, что и мы с супругой не могли найти его перед уходом гостей. Он сам, только хлопнула за ними дверь, объявился невесть откуда – потянулся всем телом, сладко зевнул и отправился на кухню, где всегда открыта чашка с кити-кетом.
Ко мне часто приходят экскурсии школьников – посмотреть написанные мною книжки, послушать отрывки из них в моем исполнении, помучить меня каверзными вопросами. И всякий раз слышу: «Вы любите животных? У вас есть котик? Где он?»
Я гордо отвечаю, что с нами живет замечательный Атос. Где он сейчас, как правило, сообщить не успеваю.
– А вот он! – восхищенно вскрикивают ребята.
Услышав свое имя, а может разные людские звуки, Атос решает, что он должен узнать: «кто здесь? откуда? почему?» – и величаво шествует через зал, мимо ребячьих ног. К нему тянется множество рук, раздаются ласковые слова, но кот удостаивает своим вниманием разве что одного-двух из ребят: остано-вится напротив, понюхает протянутые пальцы, а то и потрётся о ноги. Но стоит кому-то попытаться взять его на руки, Атос выскальзывает и ускоренным шагом возвращается на излюбленное место дообеденного сна – кровать Хозяйки.
А мне приходится оправдываться перед ребятами тем, что котика нашего когда-то сильно напугал мой внучонок. Замечательно, что ребята сами находят оправдание Атосу:
– Конечно, он не хочет причинить боль детям!
– Да! Малышня не умеет осторожно общаться с животными…
Это не Лео там лает?
Горько и обидно, конечно, но Атос, как только «прописался» в квартире, оказался обреченным на заточение и отлучение от себе подобных. Тот день, когда увозили от мамы-кошки и братцев-котят, был последним днем его обще-ния с представителями своего биологического вида. Ни кошек, ни котят ему не доведется увидеть во все прожитые им, слава Богу, пока шестнадцать лет.
И это была не наша прихоть, а жизненная необходимость. Во дворе у нас то и дело «прогуливают хозяев»: и сенбернар, совершенно неравнодушный к кошкам, да и людей вводящий в некоторое оцепенение своей огромностью и гулким голосом; и стремительный остроносый доберман-пинчер, так и норовя-щий кинуться на кого-нибудь; и маленький, но жутко злобный тойтерьер. Уж не знаю, кто из них оказался живодером, но буквально на той неделе, когда Атос стал членом нашей семьи, в коридоре раздался жуткий женский визг: это со-седка споткнулась о разорванную, всю в крови кошку на площадке.
Да и двор у нас по-современному не чист, не машут у нас метлами дворни-ки. Так что пустишь котенка погулять, а потом его стирать с мылом придется…
Слава Богу, наш Атосик не озадачил нас ни всклоченной грязной шерстью, ни какими-нибудь блохами, ни ранениями-укусами.
Кошки к нам за полтора десятка лет ни разу не приходили, и никто их ни разу не приносил. Так что Атос, если и вспоминал о сородичах, то, возможно, во сне. Иногда он во сне с кем-то разговаривает. А вот собачка, размерами лишь вдвое-трое больше кошки, гостевала у нас не однажды. Это один друг наш, известный художник, даже на официальные приемы, кажется, ходил со своим пекинесом по имени Лео.
Первая встреча Атоса с собачкой, не сказать бы, что была дружеской. Атос встретил песика, как и положено хозяину дома, сердито и воинственно. Вы-стрелил в потолок своим пышным хвостом, луком Робин Гуда изогнул спину и, ощерив клыки на все свои возможности, сердито зашипел. Лео вместо того, чтобы войти по гостевому, мягко и тихо, припал на передние лапы и грозно за-фырчал. Атос на это угрожающе зарулил хвостом. Песик в ответ хрипло тявк-нул. Так что Хозяева животных, тут же разобрали своих питомцев по рукам и принялись ласково объяснять, что надо быть вежливым.
Через час-другой кот и щенок осторожно приблизились друг к другу, об-нюхались и радостно покопотили за хозяйкой на кухню – полакомиться из од-ной тарелки кусочками говяжьего легкого.
Последние два-три года две наши семьи как-то отдалились: и годы уж не-молодые, нет той тяги к общению, да и заняты все. Чем дальше живем, затяну-тые в рыночную экономику, тем меньше времени на общения-развлечения.
Наверное по-иному считает наш Атос. За окном, бывает, послышится лай, негромкий такой лай, но звонкий – это, видать, соседка вывела погулять своего терьерчика. Атос навостряет ушки и вспрыгивает на кухонный подоконник по-смотреть во двор – не Лео ли это лает, что-то давно его не было в гостях…
Как Атос оценивает людей
Что происходит с кошкой, когда к ней приближаются разные-разнообразные люди?
Вот один протягивает руку в головке кошки, пробует погладить ее. Кошка напрягается, пытается встать и выскользнуть из-под руки, потому что ей что-то не нравится в самом человеке, в дуновении чего-то от этого человека.
Подходит другой. Вроде совсем так же протягивает руку приласкать. Дре-мавшее животное вдруг меняется. Глаза блаженно прикрываются, тельце вытя-гивается в истоме.
И два живых существа взаимно ласкаются: кошка заигравшей шёрсткой встречно ласкает мягкую ладонь человека, а человек мягкой рукой приносит удовольствие кошке.
Что произошло? Какой разряд-сигнал проскочил между рукой человека и спиной кошки?
Или это не сигнал, а волны взаимной доброты прошли между большим сердцем и небольшим сердечком? Нет-нет, да и возвращаюсь я к этому своему наблюдению.
Меня поразило однажды то доверие, с которым в первые же секунды встречи проявил наш котик к двум совершенно разным людям.
Пришла как-то к нам известная журналистка: я позвал ее, чтобы поагити-ровать для вступления в должность редактора одной газеты. Не успела она присесть на кресло, как на колени ей тут же взобрался Атос. И «ни слова не говоря», свернулся калачиком, задремал. Гостья даже его погладить не успела, и ласковых слов ему не сказала, а он весь утонул в ее теплоте и нежности.
Второе столь же обаятельное воссоединение человека и котенка случилось – это ни понять, ни объяснить! – совершенно в не похожей ситуации. Мы тогда только-только приобрели компьютер, и я постоянно нуждался то в консульта-циях, то в технической помощи специалиста. И всякий раз фирма присылала одного и того же человека. От него за версту разило перегаром, он не очень чисто выговаривал слова. Правда, и не пробовал поправить впечатление от се-бя: зайдет, блаженно улыбнется вместо приветствия, быстро проходит к ком-пьютеру, включает его, и…
Тут же на колени к нему взбирается наш Атос. И сразу, без словесных пре-людий засыпает на коленях у мастера. А тот замедляет темп работы, чтобы не потревожить спящего. Две противоположности: обаятельная женщина и – от-талкивающий мужчина. А кот – да какой кот? лишь годовалый котенок – вос-принимает обоих с одинаковым доверием и нежностью.
Мне подумалось: может нам, людям, поучиться у меньших наших братьев видеть в себе подобных то хорошее, что есть, в каждом, будь он на первый взгляд само обаяние или само отвращение?
Если сказать по-простому: давайте смотреть друг на друга и вовнутрь друг друга, так же зорко, как это умеют делать кошки.
Сколько слов знает Атос?
Надо вот что не забыть сказать. У нас в отношениях с котом ни разу не применялись кошачьи позывные: кис-кис!, брысь!. Мы как-то сразу очеловечи-ли разговор наш: «Атос, ко мне!», «Нельзя!», «Кыш!». – и он все понимает.
Или вот еще пример:
– Ну, идем, идем! – говорит жена, когда Атос «достает» ее до изнеможе-ния: она печатает текст под мою диктовку, а он лапой, лапой… стукает и стука-ет её по руке. Можно бы и не обратить внимания на эту назойливость, допеча-тать текст хотя бы до абзаца, но удары «открытой перчаткой», простите – рас-топыренными коготками, довольно ощутительны, если не сказать, болезненны, так что женщина не выдерживает и вскакивает у компьютера:
– Ну, идем, идем! – и Атос срывается вслед за нею. Увлеченные работой над текстом, мы не заметили, что кошачьи «склянки» (так моряки называют бой часов!) пробили 19.00, и пришла пора основательного мясного ужина… с кефиром на десерт.
(Помню, как меня в Барнауле печалил режим друга Виктора, которого Муська «приучила» кормить ее в… 5 часов утра!»)
Когда мне самому приходится кормить кота завтраком (практически тем же меню, что и в ужин), и он, напитавшись основательно и с аппетитом, начинает приводить в порядок свое лицо, я призываю его к заведенному у нас порядку:
– Атос, – говорю спокойно, – туалет не забудь.
Он дрогнет ушками, понял, значит, но продолжает умываться.
– Атос! – говорю уже строго. – В туалет!
Он встанет на ноги, недовольно порулит хвостом и лишь тогда отправляет-ся из кухни. «В туалет, в туалет!» – говорю ему вслед. Вскоре слышу царапа-нье по стене: значит, дело сделано.
И знаю, что он сегодня сходил не на газетку у дверей туалета, а точнё-хонько в унитаз! Это у него такая форма благодарности за вкусный и своевре-менный завтрак…
На самом деле нам неведомо. сколько слов знает Атос. Может, и ни одного. Скорее всего, слова наши он и не знает, только понимает, чего от него хотят.
Переживать, по-моему, и не надо. Оглянемся вокруг и вслушаемся: многие люди и слов мало знают и смысл тех, что знают, постигают с трудом. Да и знать не хотят, чего от них ждут…
«Атос, кефир!», или Суп на двоих
Атос по звяканью ложки о фарфор определяет, что я, сидя в кресле, пере-кусываю творожком со сметаной или кефиром. А эти молочно-кислые продукты он любит до безумия. И как только звякнет ложка, он тут как тут! Арамис, ге-рой одного из рассказов в предыдущей главе, стоило только стукнуть по скор-лупе куриного яйца, летел с криком: «Мнеу-у!» Атос не упускает возможности полакомиться молочными продуктами. Если он вдруг не прибежал, я на всю квартиру подаю клич: «Атос, кефир!» – и он вот он!
Честно признаться, мы его частенько балуем. Например, супы – грибной, фасолевый и борщ – он любит доедать… после меня. Из моей тарелки. Если Атос где-нибудь рядом отирается, жена подставляет ему мой «презент». Но бы-вает, что он уже в постели. Тогда ему, как графу, суп подается… в постель. Это надо видеть, с каким смаком вылизывает он мою чашку. Её можно и не мыть!
Такая вольность с животными вообще-то опасна: они, приближенные к земле, могут какую-нибудь свою болезнь прихватить, а потом передать ее хо-зяевам. Они невесть откуда «ловят» в свои шубы блох, клещей и прочую не-чисть. Они тоже могут доставлять неудобства человеку.
Но ведь собака или кошка, долго живущие в семье и, чаше всего, воспи-танные в ней «с младых когтей», – они как дети! И мы не можем не ласкать их, сторониться их.
Потому мы – и Люди! Мы в ответе за них, прирученных!
Как Атоса сильно обидели
Несколько лет назад я решил сделать Атоса героем своей прикольной по-вести «Истории про Лёнчика». Там он живет в семье второклассника Лёнчика Кудряшова. Его класс на весенние каникулы получает задание учительницы написать сочинение. И тут происходит печальный эпизод…
«Откуда ни возьмись, появился Атос. Наверное, из кухни, где теперь гре-ется на мартовском солнышке, залившем подоконник. «Ни слова не говоря», он прыгнул на колени к Артёмке и собрался задремать.
– Уйди, Атос, – фыркнул Артёмка, – не до тебя тут! – И он резко ткнул кота, чтобы сбросить на пол. Атос яростно мяукнул, и в ту же секунду заорал Артёмка. А дальше произошло то, что произошло.
…После каникул, на втором или третьем уроке литературного чтения, Наталья Владимировна сказала:
– Вы – молодцы, ребята! Хорошо отдохнули и почти все замечательно написали сочинения. Я всем поставила хорошие оценки… ну, за редким исключением… – она словно извинялась за эти исключения. – А вот Кудряшов выйдет к доске и прочитает классу своё сочинение. Пожалуйста, Лёня, класс слушает тебя.
Заробевший, смущенный, Лёнчик пошёл к доске.
– Ты тетрадь не взял, – сказала Наталья Владимировна.
– А я так… расскажу.
Учительница удивилась, по классу прокатился шумок. Ребята перешёптывались, хотя Лёня уже стоял у доски. Не дождавшись тишины, он звонко начал:
« - Я бессердечный и жестокий человек…»
– Чё ты речи толкаешь? Сочинение читай! – раздался крик.
– Тише, ребята! – постучала по столу учительница. – Именно так у Кудряшова и начинается сочинение. Он назвал его «Как мы помирились с другом».
« – Я бессердечный и жестокий человек! – повторил Лёнчик. – Я сильно обидел ни в чём не повинное существо. И оно справедливо наказало меня разрывом нашей дружбы…»
Класс замер во внимании. У некоторых раскрылись рты, а девочки так и вытяну-лись в сторону автора сочинения. А Лёнчик продолжал рассказывать… Он то наизусть говорил некоторые фразы, то в пересказе.
« – Когда Артёмка вскрикнул, и кровь показалась… я напугался и… стукнул Атоса по голове…
– Чем стукнул-то? Тяжелым? – воскликнула мама.
– Линейкой. Она в руках у меня была…
– И что?
– Атос очень сильно вскрикнул. И – под диван… А Артёмка заплакал и убежал до-мой. «Не приду к вам больше!» – сказал.
– Твой Артёмка, что, первый раз у нас был? – сердито спросила мама. – Не знает, как Атос не любит, если его грубо толкают, спихивают? Не любит – и защищается!
– Нет, он знает все… Но мы же думали! Сочинение нам писать надо… на конкурс. Вот он и толканул Атоса. А он не стерпел…»
…Лёнчик внезапно остановил свой рассказ. А товарищи его за партами как онеме-ли. Все до единого, казалось, не дышали, во все глаза смотрели на рассказчика.
– Ну! Дальше-то что? – раздался единый вздох.
« – Утром и днём Атос был ко мне, как и ночью, совсем равнодушным, только не шипел и не рулил хвостом, когда я проходил мимо», – продолжил «чтение сочинения» Лёнчик.
« – Я хочу сказать всем ребятам… – Лёнчик такими словами заканчивал «чтение сочинения»: – приходите ко мне в гости и по делу, когда хотите! Но кто вздумает обижать Атоса, пусть знает: друга я в обиду не дам! А если это кому не понятно, тому у нас делать нечего!»
Второклассники захлопали в ладошки, думая, что он закончил.
– А ещё я стихи написал про Атоса… – сказал Лёнчик.
– Стихи? Это замечательно! Почитаешь нам? – попросила учительница.
– Конечно. Вот:
Наш Атос, он самый-самый!
Любит греться на окне.
Спит он ночью только с мамой…
А вот снится больше – мне!
И безо всякой команды, без зова, второклашки (Лёнчик видел: весь класс!) – за-аплодировали. Учительница развела руками, что-то хотела сказать, но вместо этого то-же захлопала в ладоши. Потом развернула упаковку и вручила Лёне Кудряшову два томика – «Сказки» Пушкина и «Маленького принца» Сент-Экзюпери. И сказала:
– Пусть, Лёня, эти книги станут началом твоей личной библиотеки. Кстати, ребя-та, вы знаете, что именно французский писатель Сент-Экзюпери говорил: «Мы в ответе за тех, кого приручили»? Как и у Лёни вышло. Молодец!
Лёня радостно покраснел, а ребята ещё пуще захлопали».
Просто живет такой кот
Вот и книжка уже кончается.
Как говорят литераторы, подходит к финалу!
А я вдруг ловлю себя на мысли, что мною не соблюден закон построения всякого художественного произведения.
Рассказ ли, повесть или роман должны содержать в себе три обязательные вещи, то есть три составных части: завязку, кульминацию и развязку. Только тогда произведение будет выстроено по сюжету. Кстати, сюжет – это и есть по-строение произведения.
А завязка – это что-то интересное, увлекательное, с чего завязывается рассказ. Кульминация – это наивысшая точка увлекательности в повествова-нии. А развязка, просто говоря, – это конец. Радостный или печальный.
Прости, дорогой читатель, но в моей прикольной повести «Атоскина тос-ка», которую ты, наверное, с увлечением читаешь, если дошел до этих строк, нет ни завязки, ни кульминации, ни развязки.
И почему, собственно, Атос стал героем этой книжки?
Подвигов он, кажется, никаких не совершал. Даже мышки ни одной не поймал. И вообще за ним числится всего один экстремальный сигнал. Когда у нас на кухне сорвало кран и захлестала горячая вода, кот истошно заорал и бросился ко мне в смысле: «Караул! Принимай меры!»
Потомства у него – никакого. Почему тогда он стал героем?
Просто живет такой кот.
И все тут!
Хрумкает «kite-kat» или уминает кусочки говяжьих легких. Лакает водичку из банки на подоконнике. Но, бывает, с удовольствием ловит струйку из крана. Очень нравится ему ловить эту струйку. Много спит, особенно до обеда.
А после обеда – он всегда настороже.
У вас дома, наверное, так же. Живет кошка или собака, приключений с ними, слава Богу, никаких нет. Живет меньший брат, – и всем от этого просто хорошо и интересно.
Ау, Атос, где ты?
Ну, вот! «Накаркал» беду!
Только заявил, что нет у нас в жизни с Атосом завязок-кульминаций-развязок, а он и выкинул фортель: исчез куда-то!
С утра ко мне опять приходила экскурсия, да какая солидная – больше двадцати носиков-курносиков из 4-а класса первой гимназии. С шумом и гамом они ввалились в квартиру. Препираясь и толкаясь, снимали одежду-обувь. А препирались потому, что каждый старался определить свою шубейку или паль-тецо поудобнее, чтобы, когда закончится встреча, побыстрее смыться из квар-тиры и поиграть в снежки во дворе.
Кое-как расселись – на диване, на креслах, стульях, а то и прямо на ков-рике перед моим креслом. Как те зайцы вокруг деда Мазая, что замечательно описаны в стихотворении Некрасова!
Ребята постарше на встречах сначала больше молчат, приглядываются к писателю, ждут, чем он там удивить их собрался. А «четвертаки» и «пятаки» только и знают, что резвятся. Не успеет писатель фразу прочитать, уже тянутся руки с вопросами!
Перед каждой встречей я размышляю, что прочитать именно этому классу, этому возрасту. Сегодня, на мое понятие, к месту будет та глава из «Историй про Лёнчика», где мальчишки, увлеченные написанием сочинений, ненароком обидели Атоса (частица главы только что вами прочитана в этой книжке).
Хоть глава и написана в возвышенном тоне, немного даже с юмором, «зай-цы» прослушали её, затаив дыхание. Бурно поаплодировали и тут же приня-лись терзать меня вопросами:
– Лёнчика, вы, конечно, придумали? А кота Атоса?
– Котенок там красиво описан. Это с натуры?
И тут, играя мускулами спины и мягко, как в вальсе, переставляя лапы, в наш читальный зал вступил Атос. Ребятня повскакала, защебетала, к коту по-тянулись тонкие нежные ручки, и, к моему изумлению, обычно осторожный с детьми Атос позволил детям пасовать себя от одного к другому, словно он мяч или эстафетная палочка. При этом Атос не издавал никаких звуков, не оказы-вал никому из берущих его в руки никакого сопротивления.
Хорошо, что по моему плану дальше намечались ответы на вопросы, а не чтение очередного рассказа. Общение с котом отвлекло бы внимание ребят от меня. А так они бойко спрашивали о моих книгах, о героях, а я в ритме ток-шоу отвечал.
Встреча продлилась два часа. Четвероклашки задали мне, как я потом подсчитал по магнитофонной записи, больше сорока вопросов! Я даже устал отвечать.
А потом последовала развязка встречи – вручение книг с автографом ав-тора. Тут всегда царит полнейшая кутерьма! Кто-то что-то спрашивает, кто-то подсовывает книжку для автографа, другие переговариваются-перекликиваются. А кто-то тискает Атоса, и он уже вырывается…
В такой обстановке надо зорко следить за Атосом. Не потому, что кому-нибудь из полюбивших его взбредет в голову спрятать ласкового котенка себе за пазуху. А потому, что под шумок он может проскользнуть на лестницу, потом и на улицу. Там ведь на весну потянуло!
Но встреча сильно утомила меня. Проводив ребят, я так и рухнул на крес-ло. Вдруг в сердце кольнуло неясной тревогой. Где Атос? Пришлось выползти из кресла и заняться поисками.
– Атос! Ты где? – охрипшим голосом звал я и почти шепотом: – Атосик, ну откликнись!
В ответ ни звука. Заглянул в спальню, где он должен был завалиться спать, – нет его. Осмотрел кухню, туалет. Тоже нет. Принялся задирать зана-вески на окнах – две в спальне, четыре в зале. И здесь нет этого чёртова кота!
Сердце забилось тревожно. Так и знал – выскользнет на лестницу вместе с гурьбой ребят!
Я выглянул на лестницу, покричал его. Тишина.
Сердце упало, настроение скуксилось. Надо, думаю, позвонить жене, пока не поздно. Может, он где-нибудь на нижних ступеньках лестницы сидит?
На звонок по «сотке» она ответила: «Иду на обед. Уже возле дома…» И от-ключилась. Ладно, думаю, увидит его, если он там.
Дверь я открыл ей сам, в печальном одиночестве.
– А где Атоська? – спросила жена, поскольку в обед мы чаще всего встре-чаем вдвоем.
– Не знаю, – ответил упавшим голосом.
– Как «не знаю»? – возмутилась она. И в нескольких словах я рассказал о встрече и прощании с детьми.
Жена устроила еще более тщательный осмотр закутков квартиры, чем я. Заглянула, встав на карачки, под кровати, кресла, раскрыла дверцы всех шка-фов. Тщетно!
Обедали мы молча, глотали еду вперемежку со слезами.
– Ладно, – вскочила жена из-за стола, – пора мне бежать. И посмотрю… там вокруг дома. Может, он забился куда от страха.
Тяжко вздохнув, я закрыл за ней дверь и еще раз осмотрелся в квартире. Увы!
Что это за чудо – лазер?
Что остается делать человеку, если случилось рядом что-то нехорошее или печальное? Правильно! Сесть и задуматься.
Я думал, что поступил сегодня, как настоящий растяпа: увлекся внимани-ем детей к моим рассказам, расслабился от их интереса ко мне и… проворонил Атоса. Этого неблагодарного кота! А он тоже хорош: его здесь любят, его кор-мят, ласкают и холят, а он, как тот волк, всё «в лес смотрит»! Удрал, бессове-стный! «Ладно, – одёрнул я себя, – может, и не удрал. И вспомнит дорогу до-мой… Память у него ой-ёй-ёй! И такой умный, любознательный».
И вспомнилось мне, как Атос отвлекал от целительных процедур надо мной мануального доктора Виктора Павловича.
Руками проделав массаж моим ногам, врач принялся за редкие еще у нас процедуры. Там вкрутил иголки, там пожёг мои конечности огнём. А вот взял в руки какую-то авторучку с красным огоньком на конце.
До этого момента сидящий неподалеку Атос был спокоен, только «ходил» глазами за действиями Виктора Павловича. И вдруг стремительно прыгнул к его руке, так что доктор еле успел отдернуть ее. И засмеялся:
– Что, лазером интересуешься? Ну, смотри! – и он принялся «бегать» лу-чом лазера, то есть красным пятнышком от луча на ковре, а кот начал носиться за ним.
Ничего подобного я не ожидал от Атоса! И никогда такого не было. Он со-вершал вслед за красным пятнышком, бегающим по залу и просторной нашей прихожей, такие умопомрачительные прыжки, носился за ним с такой молние-носной скоростью, что и пациент и целитель забыли о процедурах. Под наши с Виктором Павловичем восторги кот показал, по-моему, куда более высокие ре-зультаты, чем бегуны и прыгуны на Олимпийских играх!
Но уникальным был не случай знакомства Атоса с лазерным лучом. А то, что произошло, когда мой доктор пришел к нам… спустя целых два года. Не мог он навестить меня раньше.
Стоило Виктору Павловичу вновь склониться над моими ногами, как что-то отвлекло его.
– А-а, – воскликнул он, – любознательный друг?
Атос, доброжелательно потершись о ноги гостя, отошел в сторонку и стал поедать глазами доктора. Виктор Павлович понимающе улыбнулся мне:
– Смотрите, не забыл нашу игру два года назад! – И тут же к Атосу: – Что, понравилось играть с лазером? Тогда подожди...
Он вкрутил мне, куда надо, иголки и достал свою «авторучку». Надо было видеть в эти мгновения Атоса: он, мне показалось, напружинил все свои муску-лы и занял стартовую стойку бегунов-спринтеров. И повторилась наша домаш-няя Олимпиада!
– Да, умница, а не кот! – сказал Виктор Павлович, уходя.
В конце дня позвонила по «сотке» жена:
– Ну? Что у тебя?
– Да нет его, – вздохнул я.
– И я вокруг дома обежала, звала-звала… Нету.
– Приходи скорей, – только и мог я вымолвить. Ведь была надежда, что нашла она его на улице, с собой в школу взяла…
– Иду…
Около шести вечера зашуршал ее ключ в дверном замке. И тут же раздал-ся отчаянный крик: «Ммяу-уа!» Я так и подпрыгнул в кресле! Думал, что где-то что-то придавило нашего Атоса, и он не может выбраться… А он уже стоял на-вытяжку, упершись передними лапами в полы шубы жены.
– А-а-то-си-ик! – только и смогла вымолвить она, бессильно отвалясь спи-ной к стене.
Потом я в кресле принимал валидол, они, как обычно, на диване – в об-нимку.
– И где же… это чудо… пряталось? – не то меня, не то самого Атоса спро-сила она прерывисто.
– Я его увидел одновременно с тобой. И понятия не имею, где он устроил себе хитрый домик…
Откуда он знает, где у нас болит?
Узнает он о чьей-то боли в доме каким-то непостижимым образом. Помню: сижу как-то на стуле перед телевизором, а правой рукой, нервно морщась, рас-тираю голову – от виска к подбородку.
Откуда ни возьмись, Атос у моих ног. Посмотрел на меня внимательно и – белкой-летягой сиганул мне на правое плечо. Я было хотел стряхнуть его, но от щекочущей шёрстки, от мягкого теплого тельца такой поток неведомых лучей устремился мне в голову, так испуганно запрыгала где-то под моим черепом терзавшая меня боль, что я замер.
«Целитель» поколдовал на моем плече минут 5-7 и тихо спрыгнул. Даже не взглянув на меня и не спросив, каков результат его процедуры, отправился во-свояси, в спальню. А боль моя… – верите? – «ускакала» вслед за ним.
Но я-то ладно, главным объектом его лечения является она. Сразу, как придет она с работы, Атос взбирается ей на плечи и ложится на них пушистым воротником.
– «Дама в песцах!» – подшучиваю над ними.
А кот не отпускает от себя Хозяйку, пока она не отдохнет от работы часика полтора. Уматывает её все-таки работа: перетаскивание десятков килограммов книг в библиотеке, колготня от утра до вечера школьников-читателей, а еще больше… составление разных отчетов, и кому они нужны?
Вот и снимает Атос со своей хозяйки нервную нагрузку, а то и просто тя-жесть в мозговых извилинах. Как своей пушистой «шалью» однажды утром. Просыпаюсь раненько и вижу: жена моя лежит навзничь, голова утонула в по-душке. А за головой – пояс из атоскиного тела. Животом опоясал ее темя и прогревает…
Интересно: откуда он знает, где у нас болит?
Как Атоска тоскует
В народе говорят: «Кошка гуляет сама по себе», имея в виду природную её независимость. Может, она и действительно, гуляет сама по себе. Но жить самой по себе кошке очень плохо.
Наблюдая за Атосом полтора десятка лет, я заметил, что с годами он все хуже переносит одиночество. И отчаянно тоскует по Хозяйке, которая каждое утро уходит на работу.
Часов до четырех он спит на ее кровати. Вдруг выбежал из спальни, за-кричал жалобно. Походил по залу мимо меня, поискал… Наконец вспрыгнул в кресло, угомонился. Но нет! Теперь он, как часовой на часах – сплошное ожи-дание. Лежит на кресле, растянувшись всем телом, даже хвост не вместился на кресло, свисает, вроде спит. Вдруг резко поднял голову, навострил ушки.
Я улыбаюсь: значит, Хозяйка где-то близко. А он «подежурил» мгновение и опять отвалился. Теперь уже я ловлю звуки за дверью, но там пока никаких шумов. А он опять вскинулся, ушки «топориком» и – хвост трубой! Восторжен-ный крик уже у двери! Значит, Хозяйка шелестит ключом в замке.
Тут слышу такой крик, что мурашки по спине! Это он недоволен, что она чересчур медленно открывает дверь. Не давая ей раздеться, Атос со странным звуком из одних согласных – что-то вроде «хрр-грр!» – делает стойку на зад-них лапах с опорой передними на полы ее пальто.
– Да подожди, Атосик, – говорит она ласково, – дай одежду снять. – Но он, стоя на задних лапах, волочётся за полой снимаемого пальто. Вместо «хрр-грр» теперь звучит жалобное «мм-а-а».
Дальше картинка ещё умилительней. Если Хозяйка, раздевшись, не берет его на руки, он «приклеится» к ее ногам и примется выписывать восьмерки во-круг них, так что шагу сделать нельзя. А стоит ей протянуть руки с намерением взять его или отцепить от полы, он мячиком подскакивает вверх, вцепляется когтями ей в плечи и… неистово лижет-лижет ее щеки, губы, нос.
Она вскрикивает от наждачных ласк его язычка, но освободиться не мо-жет. С его весом в придачу к разным сумкам и пакетам волочится на кухню, бросает на стол свои сумки с провизией для семьи.
Уставшая от работы и заласканная дорогим существом, она, наконец, до-бирается до дивана и, откинувшись на его спинку, несколько минут терпит лас-ки, не сопротивляясь.
…Смотрю я на его тоску и учусь у него мужеству ожиданию.
Да что я вам об этих мелочах рассказываю!
У вас дома найдется тысяча своих историй про Графа или Ластика, Мурку или Мотьку.
Их же нельзя не любить! О них невозможно не рассказывать.
Теперь ваша очередь – пишите! Я с удовольствием почитаю.
Но, друзья, поднимем Образ Кошки выше домашнего уровня! Ведь во все времена и у всех народов Коты и Кошки бывали среди главных героев устного и письменного творчества.
Англичанин Р. Киплинг и немец Э.-Т. Гофман создали целые полотна о них.
А русская литература? «Кот Васька – плут, кот Васька – вор!» – уличил это доброе животное дедушка Крылов. «Нет! – заступился юный Пушкин: – Кот – ученый! Идет налево – песнь заводит, направо – сказку говорит!».
Портреты Котов мелькали в творчестве великих поэтов и ХХ века Ивана Бунина, Сергея Есенина, Анны Ахматовой.
А поэт-пародист, он же народный артист России, Валентин Гафт «окунул» Кота в современные технологии:
Кот мой свернулся калачиком,
Глазки блеснули во тьме.
Это работают – датчики
Где-то в кошачьем уме.
Ушки стоят – как локаторы,
Слушают тайную тьму.
Всё, что в его трансформаторе,
Он не отдаст никому!
А я не согласен с этим утверждением поэта! Все свои силы, всю свою неж-ность и ласку, все глубокие чувства Кошка отдает своему другу – человеку.
И если в начале этой своей книжки я говорил, что чувствую вину перед Кошкой, то имел в виду не своих Чернусей и Арамисов, а всех живущих на этом свете Кошек.
2009 г.