Мур-мурр-мяу!..
Рассказы
(продолжение)
Довелось мне жить когда-то на окраине большого города. И как водится в такой «географии», в квартире прописалась множество мышей. Они, как гово-рят в народе, по столу «пешком ходили». Одна из знакомых сказала:
– А знаете, у меня кошка хорошая мышатница. Принесу-ка вам ее дочку, последнюю из оставшихся. Сегодня ей всего два месяца, но уверена: она даст им шороху – скоренько наведет порядок!
Принесенная за пазухой кошечка оказалась прямо-таки чудом красоты! Её окрас, преимущество белый, был так орнаментирован светло-черными и свет-ло-оранжевыми пятнами, что мы и про домашние дела забыли. То жена ее к груди прижмет и ходит по квартире, напевая кошечке колыбельные песни. То сынок, третьеклассник, затеет такую возню с ласковой кисой, что забудет тет-радки-учебники и все домашние задания.
Дня два всей семьей мы изобретали ей подходящее имя.
– Назовем ее Муркой, вон как звучно поет! – нежно говорила мать.
– Мурок у всех ребят полно! – спорил сын. – Пусть будет Цветная!
– Это же эпитет, – возражал отец. – А нужно существительное…
Спор в одну секунду разрешил наш друг, преподаватель техникума, бело-русс по национальности:
– О, какая у вас риска! – воскликнул он с порога, увидев встретившую его кошечку. Она была жутко любопытной и всегда первой встречала гостей.
– Какая такая риска? – хором воскликнула семья.
– Риска, по-белорусски, означает трехцветная, – гость опустился на кор-точки, и кошечка доверчиво пошла к нему на руки. – А ваша красавица как раз трехцветная: черное и оранжевое по белому. И звучит слово риска вполне по-кошачьи: риска – киска.
– Ну и пусть будет Риска! – решила семья единодушно.
Наша Риска не стала ждать, когда подрастет. По ночам, да и по вечерам, как только свет потухнет, то в одном углу квартиры, то в другом случался шум: сначала мягкий кошачий прыжок, потом последний писк вышмыгнувшей неве-домо откуда мышки.
Однако следов удачной охоты Риски мы долго не находили. Думали даже, что мышке удалось улизнуть в норку или щелку под каким-нибудь плинтусом, и холостой прыжок охотницы был единственным ее деянием. Хозяйка даже при-нялась выговаривать кошке:
– Мы тебя кормим мяском и сметанкой! От себя отрываем… Где же твоя благодарность?
Надо заметить, что хозяйка тут изрядно привирала. То были годы, которые в народе назовут застойными. И мясо со сметаной водилось в домах разве что больших начальников. А мы всей семьей перебивались в основном мучными, картофельными да овощными яствами с базара…
Риска видать была от роду не только совестливой, но и благодарной осо-бой. И однажды как следует показала это благодетельнице-семье.
Как-то утречком, наверное, это было в воскресенье, хозяйка, взяв тряпку, принялась вытирать пыль. И только занесла руку над излюбленным старым креслом, как завизжала на всю квартиру, будто ей к телу острый нож приста-вили! Мужчины, как и полагается, рванулись на выручку: хозяин с кухни, где задумчиво пил чай, а сын из своей комнаты, еще заспанный и раздетый.
Хозяйка стояла с разинутым ртом и, мыча что-то невразумительное, тыка-ла пальцем в сиденье кресла. Взглянув туда, мы тоже обомлели: животиками кверху и головками к спинке кресла, с поджатыми двенадцатью лапками и от-кинутыми хвостиками, на кресле были художественно, рядком, уложены три мышки… явно без признаков жизни.
Мы еще и вякнуть не успели, как на кресло вспрыгнула Риска. Она села возле трупиков мышек наподобие кошки-копилки, задрала подбородок, и слад-ко зевнула. Это нужно было понять однозначно: «Вот вам! И знайте: я не зря ем ваш хлеб!»
Мышей у нас вскоре не стало совсем.
Но и Риски тоже.
Как-то во дворе, возвращаясь с работы, я был остановлен голосами сосед-ских мальчишек:
– Дядь! А вон в том подъезде хулиганы вашу кошечку камнями забили!
Они гурьбой проводили меня в тот подъезд, и я убедился, что злое дело было совершено именно над нашей Риской.
– Можно, мы похороним вашу кошечку? – спросили мальчишки. Я согласно кивнул головой, двоих-то я хорошо знал.