«Говорят, когда-нибудь все начнется заново. Говорят, что дожившие до этого момента найдут смысл жизни... Да мало ли что говорят? Вообще ничему нельзя верить, особенно в наше время. Эм... Я, часом, забыл сказать, что это за время...? Да я и сам не знаю. На GPS, что исправно пиликает в центральной части одного из двух локомотивов сказано, что 2039 год. Однако же у большинства тех, кто имеет хоть какое-то мнение по этому вопросу, ответ занимает лишь пару слов «Не знаю, множественные ЭМИ все испортили...» «Молодой человек, а у вас есть что-нибудь вкусненькое...?», «Пошел ты со своим временем!». Ну конечно. Можно подумать, что накрыло абсолютно все, даже то, что было защищено. Не знаю, как они, а я своему электронному помощнику доверяю. Две тысячи тридцать девятый, так две тысячи тридцать девятый. Поспорил бы, да аргументов нет.
Понедельник. И я уже его ненавижу. Потому что с самого утра Фрея -- белая пантера - инженер, умудрилась испортить настроение не только мне, но и большей части моего экипажа. Спросонья, пытаясь удержать равновесие во время прохождения кривых рельс, она не придумала ничего лучше, чем схватиться за стоп-кран в спальном вагоне. Стоило бы влепить ей за это нагоняй, однако радар засек бреши в рельсах в семи километрах от нас, как раз в тот момент, когда поезд встал как вкопанный. Останется без десерта сегодня. Жестоко? Допустим. Неоправданно? Конечно. Зато впредь будет смотреть за что она хватается на моем поезде, черт бы ее побрал!»
Для того, чтобы не заставлять читателей перенапрягать фантазию, стараясь выяснить, что это за абсурдный набор букв только что пронесся перед глазами, разберемся немножечко в том, что же все-таки происходит.
Четырнадцать лет назад, четвертого октября две тысячи пятнадцатого года моего мира не стало. Не то, чтобы совсем, однако большей частью -- именно так и есть. Я до сих пор пытаюсь анализировать и проследить поступки тех, кто тогда сидел у пультов управления. И до сих пор мне не верится, что кто-то вполне осознанно взял, да и нажал кнопку с полной уверенностью в том, что выполняет какой-то там долг. Для такого нужен просто чокнутый. Хотя, если вспомнить... Кого только правительства ныне не существующих стран ни принимали на службу. Ну даже если и так, то даже круглейший дурак и самый распоследний чокнутый держались бы от этой кнопки подальше.
Есть у меня одна маленькая мысль по этому поводу. И она в чем-то оправдывает мою строгость по отношению к Фрее. Пораскинув как следует мозгами, среднестатистическому обывателю, вроде меня, приходит в голову идея о том, что все случившееся было лишь нелепой случайностью. Ружье на стене ведь тоже стреляет раз в год. Ну ладно, не раз, а даже два. В зависимости от того, насколько сильно пьянствуют члены вашей семьи. Как и сотрудники госслужб. Отсюда вывод -- чем больший бардак затеян в государстве, тем больше шанс, что там чего-нибудь да случиться. Всегда так было. Вот и результат -- кризис бардаков породил мировое столкновение держав, в котором все заранее знали, что победителей не будет. Да, именно победителей. А вот выживших -- целая тьма. И теперь, в мире, который больше похож на смесь свалки, лесов и, в некоторых местах, снежных равнин, жили те, кто собирался еще побороться за объедки, оставленные нам предками от некогда цветущей планеты. Я уже три года колесю на этой железной махине просторы необъятной России и все никак не могу понять, когда этот мир полетел в тартарары, исполнители были рады, тому, что натворили? А если нет, то зачем тогда запускали ракеты? Наверное, я задаю слишком много вопросов по понедельникам... Что же, это все на сегодняшнее утро.»
Запись ; 741 Капитанского журнала. Четырнадцатое октября 2039 года. Командир состава «Путевой Странник», Ром Эрриксон».
Откинув темные длинные волосы назад и почесав за ухом, енот, облаченный в потертый темно-синий китель, который сшили под полупальто, тяжело вздохнул и перечитал все заново. «Как-кой брееед...» - прошептал он и расписался под вышенаписанным. Как раз в этот момент поезд как следует тряхануло и красивая закорючка, и именуемая в народе подписью, превратилась в перечеркнутую помарку. Енот поднял упавшую со стола в его купе фуражку с кокардой «РЖД» и припал к колонке с громкой связью, которые он распорядился установить еще тогда, когда подавал заявление на капитанство.
- Андрей, слушай, у нас тут не NASCAR (Гонки без правил, прим. авт.), помнешь колеса -- домой приедем с морской болезнью.
- Виноват, товарищ капитан. -- захрипела колонка, справа от которой ряд зеленых диодов мерил мощность выходящего звука. -- Под Новгородом проходим -- полотно довольно неплохое, да только стыки на рельсах очень паршивые... Сами знаете, здесь рвануло неподалеку...
- Да-да, помню...- устало проговорил он и захлопнул журнал. Кладя его под сиденье, Ром, распорядился. -- Скорость все-таки сбавь до двадцати километров в час.
- А мы уложимся в график? -- неуверенно ответил первый помощник капитана по громкой связи.
- Мы никуда не спешим -- улыбнулся Эрриксон про себя и вышел из купе.
Запах в поезде всегда особенный. Лак советского производства так нежно греет душу, напоминая о тех временах, когда фурри ездили на поездах, чтобы увидеть родных, а не для того, чтобы собирать падаль и грабить брошенные города. За окошком, которое было как раз напротив енота, размытой стеной из хвойных деревьев, мелькал лес. Темно-зеленые мохнатые лапы порою дотягивались до самых окон и скрежещущим звуком гладили поезд по обшивке. На иголки еле видимыми каплями оседал моросящий дождик, который являлся и не дождиком вовсе, а просто взвесью воды, хаотично развевающейся под слабыми порывами ветра. Существует поверье, согласно которому, если всматриваться в мелькающие картины за окном поезда, можно сойти с ума, потому как глаза врагов, сверлящие вас из-за тайных уголков окружающего мира, минуют ваши зрачки и попадают прямо в ваше сознание. А сознание, как известно, очень часто рисует существ пострашнее тех, которые существуют на самом деле. По этой причине Ром перестал созерцать уходящие в никуда сосны и побрел к центру состава, в котором находились тепло- и электровоз. Всего же в поезде было девять вагонов -- в конце и в начале находились бронированные военизированные краны с полным кузовом рельс и шпал. Эти части поезда являлись самыми сложными прицепными единицами в составе, потому как представляли собой одновременно и артиллерийское орудие, и радарную установку, и строительную машину. Кабины у них были обшиты несколькими слоями стальных листов, нисходящих аж до рельс, поэтому спереди и сзади поезд напоминал острый стальной утюг с торчащими в разные стороны 70мм орудиями и стрелой крана на крыше. Попытка остановить такого красавца возведением препятствия на рельсах оканчивалась плачевно для самого препятствия, а также для тех, кто рискнул в это время стоять неподалеку.
Сразу за кранами обычно цепляли бронированные цистерны -- с водой и с горючим -- и то, и другое было в дефиците уже второй десяток лет. И уже второй десяток лет сталкеры на поездах исправно растаскивали это из брошенных городов, где радиация не слишком похозяйничала. Там же, где ее последствия проявились менее всего, жизнь закипала снова с утроенной силой. Ближе к локомотивам располагались жилой и военный вагон. О жилом вагоне, в принципе, нечего говорить. Все ездили в четырехместном купе. Здесь точно так же, с той лишь разницей, что пять купейных комнат в этом вагоне -- это общие комнаты членов экипажа. Более просторная комната проводников -- капитанская. В шестом купе оборудовали лазарет. Остальные три были заперты и служили для хранения еды и всякого прочего хлама. Кстати, среди сталкеров большим спросом пользовались вагоны производства 80х и 90х годов. Все по той простой причине, что их обшивали сталью, а в перегородках использовали качественные материалы, которые сильно задерживали радиацию.. Это очень помогало в их переделке. Да-да, вагоны и локомотивы, цистерны и краны -- все это требовало кардинального ремонта для того, чтобы хоть как-то защитить от всевозможных напастей тех, кто будет находится внутри. Под обшивку заливали свинец, который не только служил новым слоем в борьбе с радиацией, но еще и затыкал бреши в местах, где начинка поезда прохудилась. Снаружи все обязательно бронировали. Самый распространенный вид наживы сейчас -- ограбление поезда, идущего из глухомани в населенный пункт. Сталкеры везут обратно более менее пригодную еду, воду, металл и горючее. Порой, добыть все это связывалось с риском для жизни. А из-за постоянных нападений на далеких путях «добыча» и «риск» стали синонимами.
Далее, в каждом вагоне делали специальные ставни, которые наглухо запирались при въезде в зараженную зону. Поезд мог очень долго находиться в неполностью загерметизированном состоянии. Но капитаны старались избегать проходить в таких местах, или старались проскочить побыстрей. Всякому известно -- напоровшись в зараженной зоне на бреши в путях, дорога только одна -- назад. Смельчаков, отважившихся в костюмах ремонтировать полотно, обычно домой не довозили и старались сбросить тела где-нибудь подальше...
Военный вагон -- это просто короб, укрепленный броней, в который по чертежам образца 45 года врезались орудия. Поэтому он чем-то напоминал бронепоезда того времени. Внутри него находился склад боеприпасов и стоянка некоторой техники. Вкусы у капитанов были разные на этот счет.
Например, у большого друга Рома -- тигра Михаила Стрекотова (Тот еще шутник парниша), тоже командира состава, в военном вагоне стоял один, зато настоящий Т-80. Бандиты, берущие поезда на абордаж, очень удивлялись, когда догнав на легкой электричке тяжелый состав сталкеров, видели примерно следующую картину: дверь военного вагона отъезжает в сторону, обнажая темно-зеленую броню танка. Башня медленно поворачивается в сторону электрички и экипаж, бодро отсалютовывая фанатам легкой наживы, дает команду «Пли!». Обычно электрички бандюков срывает с рельс и топит в грязи ближайшего кювета. Ну, а если ворам сопутствует удача, то просто курочит полкорпуса, отчего большинство звеньев в системах электропоездов ломается и их поезд безнадежно отстает.
Эрриксон с бандитами не церемонился и старался не допускать того, чтобы поезд бандитов ровнялся с его составом -- это на самом деле очень опасно -- поезда очень уязвимы с боку и являли собой хорошую цель для абордажа. «Путевой странник» расстреливал всех с крановых орудий при попытке обгона -- быстро и надежно. Стоит упомянуть, что бандиты могут быть и посерьезнее, но об этом потом.
Так что же расположилось здесь у Рома? После удачного похода на овощебазу в Самаре, ему удалось выкупить две подержанных БМП. В них умещалось много народа, да и ездить внутри этих красавиц куда удобнее, чем на чем-либо еще. Кроме танка, конечно, но танк -- дорогая забава. Как ни прискорбно это говорить, но ни на чем больше ездить нельзя было. После ядерных ударов большинство дорог было разрушено, или завалено, а любая, даже трижды бронированная машина -- отличная мишень для ограбления, которую ничего не стопит остановить. То ли дело поезд, который по технической оснастке мог поспорить с навороченным вычислительным центром, на котором вполне комфортно умещаются от семи до сотни вооруженных фуррей. Технику с таким весом остановить мог лишь взорванный рельс, а взрывчатку на поездах вычисляли быстрее всего, ибо она была бичем железнодорожного транспорта.
И последний вагон, который присутствовал в составе, исключая локомотивы, был... черным. Ровно столько знали о нем все члены экипажа. Ром знал о нем все, но одним из условий принятия на службу в «Путевой Странник» был пункт о том, чтобы избегать вопросов, намеков и разговоров об этом вагоне. Внутри него был узкий коридор и одна дверь посередине. Никаких окон, или других отверстий для входа во внутренние помещения, не наблюдалось. Ключ от этой двери висел на шее Эрриксона и всегда был у него собой.
Дизель отрывисто качал ток в движки в центре состава и поддерживал стабильную скорость вагонов, катящихся, казалось бы, самостоятельно. У приборной панели сидела крупная кавказская овчарка в потрепанной белой майке с открытыми плечами. И раз уж так повелось, что и имя с фамилией у нее были соответствующие -- Гиви Джеринашвилли.
- Здравствуйтэ, таварищ капитан! -- рявкнул он, резко встав во весь рост и ударившись головой об навес из приборов у пульта управления.
Как вы могли заметить, акцент у овчарки тоже был соответствующий.
Этот член экипажа рос в Абхазии, потому русский язык знал с горем пополам. Он жил среди военных фурей в семье пограничника и практически все его детство прошло в обнимку с гильзами, обломками разорвавшихся снарядов и оружием, оружием, оружием... И в тот роковой день, когда добрая часть суши стала непригодной для проживания, его родители были в Волгограде, который по каким-то никому не ведомым причинам, явился одной из целей Америки. После этого Гиви где только ни побывал волею судеб. Он был грузчиком в казахстанском порту Атырау, бойцом в тотализаторе подпольного клуба в Самаре и охранником в Тамбовском складе оружия. Пока не попал в Орел -- нынешнюю европейскую столицу жизни. Этот не совсем приметный город стал убежищем для всех, а одновременно с этим -- центром торговли. Там он и встретил Рома эвакуировавшегося из Питера, который уже много лет гонял на своей собственной электричке в пригородном сообщении и зашибал хоть какие-то средства на существование. Джеринашвилли оказался очень неплохим контролером, сами понимаете -- именно такого Эрриксон и искал. А в процессе совместной работы они узнали друг друга получше, из чего капитан понял, что его контролер, а ныне старший механик, внутри самый что ни на есть добряк. Но с силушкой, имея которую, впору заниматься ручным изготовлением ломов.
- Да, да, добрый день, Гиви. Как у нас с тягой обстоят дела? Горючее не разбавленное нам продал тот крыс?
- Нэт, таварищ капитан, теплаабмэн харощий. У нэго можна брат топливо. -- пробасил старший механик.
- Отлично, значит после похода еще останется... - заключил Ром. -- Солдаты себя хорошо ведут, надеюсь? -- поинтересовался енот.
- Послэ таго, как Фрэя пазнакомила мэня с ними, они пэрестали шастать чэрез пульт управления и асталысь в ваенном вагонэ. -- усмехнулся он, скрестив руки на груди.
- Пойду - ка я их проведаю... Передай Андрею на кран, чтобы при подходе к Рязани вызвал меня на замену. Он не спал уже двое суток...
- Харащо, капитан.
Эрриксон зашелестел пришитыми полами кителя и, покачиваясь в такт движениям поезда, оставил Гиви одного следить за показателями главного двигателя. Вспомогательные дизели на кранах включали очень редко и следили за ними только те, кто нес вахту.
Эрриксон шел небрежно, однако с этой небрежностью скрывалась аккуратность, выработанная за годы работы на поезде. На самом деле этот фуррь мог даже при экстренном торможении остаться на ногах и не впиться зубами в стену. Миновав лишенный питания электровоз, енот прошел сквозь гнетущий, тускло освещенный коридор черного вагона, кинув щурый взгляд на ту единственную дверь, что находилась в нем, и помолился про себя, что ему никогда не доведется ее открыть. Уже на подходе к тамбуру, он услышал громогласный гогот, доносящийся из военного вагона. Там явно творилось что-то невообразимое и Ром это знал. Знал, потому что вчера, после отъезда из Воронежа, они играли в салочки... Пятнадцать милитаризированных фуррей... Пятнадцать идиотов в камуфляже...
И даже сейчас, когда необходимо открыть дверь и погрузиться в страшный мир солдатской фантазии, Ром повременил и невольно вслушался в диалог, который было слышно даже из-за гармоничного стука колес.
- Дамы и господа! Делайте ваши ставки. Сейчас они выяснят, кто круче. Сейчас мы поймем, в ком лучше тесто замесили. Дамы, не падайте в обморок!
- Ой, а с ними все порядке будет? Это не вредно? -- голос был подозрительно знакомым. Кажется, Фреи...
- Ставлю поллитра на Фила! -- сердце Эрриксона остановилось. Это Сиджи -- навигатор «Путевого странника». Кровь снова побежала по жилам енота, заставив промелькнуть в голове мысль: «Хм, так поллитра у нее все-таки где-то припрятано...»
- Так, на Счет «три -- четыре» начинайте! Готовы? Триии... Четыре!
- Дееен! Давай!
- Василий, ты лучший, ты можешь! Всасывай, всасывай!
Далее разразилось несколько пошлое скандирование, которое наверняка слышал даже Андрей на кране в начале состава.
- Со-си! Со-си! Со-си!
Нет, это уже переходит всякие границы...
Дверь тамбура с хлопком распахнулась и рычащий енот за доли секунды смог просканировать и проанализировать то, что творилось здесь на самом деле.
Вообще, когда капитан входит в вагон, это ощущается, даже если он это сделал совсем бесшумно -- сказывает властная аура руководителя. Наверняка все знают, что когда вас застают за чем-то нелицеприятным, вы либо резко прячете все то, что вас может выдать и делаете невинное выражение лица, либо встаете как вкопанный и думаете «Черт, а... Попался...»
Как ни странно, все находившиеся в военном вагоне фурри принадлежали ко второй категории. Однако, виновники нашли силы оторваться от своего денежного дела и глядеть прямо на капитана.
- Майор Кравитц... - сощурился Эрриксон. -- А не доложить ли вам по форме, что тут такого происходит веселого, что меня не позвали?
Майор Кравитц -- это среднего роста коренастый бульдог, через которого Ром и нанимал солдат. Неплохой фуррь, но взгляд у него такой, словно он вечно всем недоволен и все ему надоело. И сейчас, чему капитан немало удивился, этот взгляд приобрел некоторую неуверенность. Ведь капитан поезда сталкеров -- высшая должность командирского состава и на поезде, который является его сосбственностью, чужие фурри правила не устанавливают. А те, кто устанавливал, долго не жили, даже если были в большом численном превосходстве.
- Эм, капитан... За время вашего отсутствия никаких происшествий не было. Докладывал майор Шон Кравитц. -- в конце уже с большей уверенностью отрапортовал бульдог в камуфляже.
«А ведь и правда по форме...» - глубоко в душе согласился Ром.
Его взгляд не упустил двух лисов, которые стояли по стойке «смирно» у БМП. Крышки баков с топливом были отвинчены и оттуда свешивались резиновые трубки. Рты у бойцов были измазаны в чем-то черном, а щеки неподдельно увеличились, чем очень подыгрывал вставший на них дыбом мех.
Смутно догадываясь о природе произошедших здесь событий, Эрриксон щагнул к ним и с насмешкой внимательно осмотрел обоих.
- Бойцы, будьте добры, скажите слово «дезоксирибонуклеиновая кислота».
Тень замешательства метнулась в их глазах. Неисполнение приказа -- штука очень неприятная и сравнительно опасная. Потому как гауптвахта здесь одна. И она находится в кювете у путей.
Скривив гримасу страшнейшего неудовольствия один из бойцов сделал вязкий, медленный глоток и сипло прошептал.
-Дезоксирибонуклеиновая... Ик! Кислота...
- Молодец, дорогой. Как тебя зовут, солдат? -- поинтересовался енот.
- Денис. -- продолжал сипеть провинившийся вояка.
- Лис -- Денис. -- сощурился Ром. -- Хм, ты хороший солдат. Не каждый по приказу старшего глотнет соляры.
Второй солдат глухо хихикнул, если можно так назвать смешок, издаваемый с полным ртом жидкости. Капитан тут же обратил на него внимание и вынес ему вердикт.
- Ты можешь ничего не говорить... - лис расслабился. - ...но сглотнуть это тебе все равно придется...
Под гулкий глоток он продолжил уже для всех.
- Вольно. -- мягко проговорил Ром. - Господа, неужели вам нечем заняться, кроме как пить на спор соляру из баков БМП, которой там и так маловато для полномасштабных операций?
- Капитан, солдатам некуда деть энергию... Они привыкли сражаться... Или хотя бы чем-нибудь заниматься. Сами знаете -- главный принцип армейской дисциплины: солдата надо занять, а уж чем -- не важно. - оправдывался Кравитц, закуривая самокрутку. -- Уж потерпите до Подмосковья. А в Орле от нас избавитесь, и, даст Господь, никогда больше не увидимся...
- Шон, объясните мне одну вещь... - Эрриксон вытащил нитку из пушистого хвоста и уселся на бочку рядом с Сиджи и Фреей. Остальные солдаты устроились поудобнее на разнообразном хламе, который в избытке валялся в углах военного вагона. -- Вот вы бывалый вояка. Опыта не занимать. Но вам по какой-то причине энергию никуда изливать не надо.
- Я уже излил ее когда-то в пылу конфликтов, вспыхивавших в разных точках земного шара. А после того, как я перестал принадлежать к какому-либо государству, стал простым наемником.
- Так значит, вы хотите излить энергию... Хмм... Это ваш первый сталкерский поход?
- Да, а разве это имеет какое-то значение? -- спросил один из солдат -- гепард. Кажется, связист, судя по ранцу с антенной за спиной.
- Имеет... - загадочно процедил Ром, стукнув каблуками сапог. Он отклонился назад, отшвырнул пару тряпок и извлек тяжеленный стальной ящик кубической формы. Из-за того, что цель такого поведения была не совсем ясна окружающим, в вагоне воцарилась полная тишина, прерываемая лишь стуком колес.
- Поглядите на это ящик... Простой объект из шести стенок, которые очень трудно прострелить даже ручным пулеметом... Майор, вы не слышали никогда о Черных зонах?
- Слышал, как же... Те самые зоны, которые возникают на границах зараженной местности. Они растут соответственно послаблению радиации. Самые излюбленные места для сталкеров. Костюмы, например, можно не надевать... Мы ведь, собственно, и идем в одну из таких, как я понял.
- Очень рад, что вы знаете всю обстановку. -- ухмыльнулся енот, глядя на то, с какой опаской Сиджи с Фреей поглядывают на короб. -- Существо, которое находится в этой коробке... Гм, не знаю, живо оно, или нет... - Изнутри раздался отчетливый звук ленивого скрежетания коготками. -- Ага, живо, но сейчас ему неимоверно плохо... Потому как я только месяц назад посадил его сюда и благополучно забыл...
В толпе солдат щелкнул предохранитель.
- Так вот, на моих глазах оно вцепилось знакомому в ляжку и потащило в свою узенькую нору... Не приложу ума, откуда было столько силы, но товарищ, который, естественно, всем телом туда не вошел, остался снаружи, лишившись конечности. -- Ром положил короб на пол и стал отвинчивать толстенный болт, служивший здесь щеколдой. Среди солдат послышались шорохи, волнение и возмущение...
- Э-э, капитан, а вы уверены, что это стоит делать?
- Ну что вы, господа, я всегда во всем сомневаюсь. -- Ром резко открыл дверцу.
В миг вскинув дюжину стволов, обитатели вагона пристально смотрели на темное нутро коробки. Из-за тусклого освещения, даваемого лампами накаливания, внутреннее убранство емкости невозможно было разобрать невооруженным взглядом. Отвратительный запах гниения распространился в воздухе и стал давить на мозги своей силой и бодрящими свойствами.
Оно хрипело и, несмотря на то, что в его желаниях не было планов производить какие-либо звуки, еще и глухо, со слабиной, рычало. Черная, вязкая жижа сопровождала первое движение этого существа. Кажется, это... Черная лапка. Да. Вот она аккуратно встала на пол и маленькие черные коготки на ее конце тут же сломались со звуком, похожим на тот, который издает кора, отрываемая от цветущего дерева. Вздрогнув, конечность приняла вес тела на себя и дала возможность двинуться дальше. И дюжина желудков сморщилась от увиденного.
Острая, лишенная всякой жизненной силы, иссохшаяся крысиная морда с явным отсутствием шерсти показалась под искусственным освещением. Она качнулась в одну сторону, затем в другую. Но явно не за тем, чтобы осмотреть окружающую обстановку. Нет-нет... Точно не за этим. Сложно смотреть на мир, если у тебя нет глаз. Конечно, они когда-то были, но сейчас на их месте были обильно гноящиеся, обсохшие по краям нежно-розовые прорези, которые при попытке открыться сочились. У края рта скопилось немного пены. Следом появилось туловище, на котором обнаружилось несколько черных игл, свалявшихся в черной жиже и отстающих от кожи. Остроконечные куски хитина мягко съезжали по бокам существа, опускаясь, словно перышки, на пол и мгновенно обваливая окружающее пространство в черной вязкой жидкости. Да, эта жижа была тут повсюду... Существо источало ее всем своим телом. Источало и уже не пыталось хрипеть. Внутри него вертелась только одна мысль:«Хватит..»
- Что за черт...? -- скривился Денис, отводя щеку от затвора автомата.
- Еж, если быть точным. -- заметил Ром, встряхнув пальцем, как бы в знак учености. -- Вернее, был когда-то им. Что сделала с ним радиация, правда...? -- усмехнулся Эрриксон, словно вспоминая о старом друге, а не об умирающем еже.
Глядя на еле сдерживающуюся в позывах рвоты Фрею и пытающуюся успокоить ее Сиджи, Кравитц задал уместный в такой ситуации вопрос.
- А разве он не должен был подохнуть от излучения?
- А это зависит от дозы... - сощурился командир состава. -- Шон, если в лесах травоядным больше нечего жрать, что они в первую очередь начинают делать? Правильно -- искать новый источник пищи. Вот однажды шел такой ежик. -- енот наглядно прошелся пальцами по бочке. -- Голодный. Очень. Видит: крыса, которая от радиации не мутирует и не гибнет. Еж ее больше, иголок на нем тьма. А чего бы ее не убить? Завязывается драка, в которой он, естественно, побеждает. И потом этот милый зверек обнюхивает труп, снова пробует его на вкус, нечаянно знакомится со вкусом крови... И... Понимает, что она, в принципе, ничего. Солоновато, зато тепло и можно есть. Ежик спокойно разделывает крысу и с удовольствием отмечает, что на вкус -- покатит, да и много их тут. А следующий этап -- это уже новое поколение, в случае, если не утрачена детородная функция, снова ест крыс. А потом следующее, только зубы у них уже острее, а лапки сильнее. И радиация, конечно... Она ускоряет эволюцию, одаривая их все новыми приспособлениями для выживания...
- И к чему эта познавательная биологическая история? -- устало выдохнул бульдог, закатывая глаза.
- К тому, что вы солдаты, которые до сталкерского похода воевали только с себе подобными. И взяли вас сюда именно потому, что вы делали это хорошо, пусть и характером в интеллигентов не вышли. Черные зоны -- самые опасные для обследования. Они находятся между территорией, где ничего не выживает, и территорией, где жизнь, теоретически, возможна. И именно там размножаются все те, кому теперь не до щипания травки. -- Ром вытащил из-за пояса «Пустынный орел» - подарок, сделанный одним из бывших командиров, к которому, кстати, Ром планировал заехать в Орле. -- Друзья, запомните одну простую истину. -- затвор сочно щелкнул, затем енот слегка сдвинул дверь военного вагона и обнажил внешний мир, который в данный момент мало изменился -- все тот же лес, но уже более жиденький. -- В природе теперь живут только хищники, которые питаются друг другом. Становится меньше одних -- другие мрут от голода, пока первые не размножатся. Первые размножились и стали пищей для вторых, хотя сами их, в основном, и жрут. Только крысы все еще питаются падалью. И не мне учить вас, как с со всеми ими воевать, потому что каждый новый поход сопровождался все новыми врагами, драться с которыми каждый раз приходилось по-разному. Я не рекомендую вам расслабляться, пока мы не прыгнем в поезд и не покатим в Орел с набитыми вагонами алюминия и провизии. Ибо до того момента.. -- тело хрипящего ежа, булькнув, проглотило свинец и от инерции, приданной пулей, вылетело в ночь, оставив на полу зловонный черный след. --... такие как он могут стать последним, кто вас искренне лизнет в щеку.
Развевающийся мех на щеках Рома тихонько обвис по мере того, как он задвинул дверь на место. Сквозняк с улицы несколько развеял зловоние, но не ликвидировал его полностью.
- Кравитц, у меня большая просьба -- приберись здесь. Короб можете вышвырнуть -- я его все равно больше в руки не возьму... - выдохнул енот, направляясь в сторону головы поезда. Уже закрывая за собой дверь, он прыснул, услышав команды майора.
- Василий, ты сегодня провинился, тебе и убирать.
- Ну товарищ майор, почему я?!
- Денис смог эту дезокис... Вобщем, кислоту он знает, а ты нет. А необразованные всегда полы и моют.
А где-то позади, на травке у склона валялось мокрое тело все еще живого ежа. Он был счастлив, потому что наконец-то чувствовал. Чувствовал, что умирает и это чувство вселяло в него надежду на то, что его муки скоро прекратятся. Заточение в стальной коробке, из которой его выпустили десять минут назад, заставило гнить его тело. Но воспоминания остались. И сейчас он не мог видеть, что над ним тяжелые непроглядные тучи слегка приоткрыли сияющее звездами небо под вечерней дымкой влажности, которое переливается всеми оттенками фиолетового цвета. Зато он слышал и чувствовал запах. Запах травы... Запах кленовых деревьев. Шум их листвы. Этот мир был красивым когда-то... Когда-то и он был другим. А сейчас он очень хотел бы увидеть, что будет дальше. Но не мог -- токсины и излучение в его теле заставляли вырабатывать энергию и снова работать кровеносную систему и мозг. И когда из леса тяжелой поступью вышла какая-то черная тварь, позарившаяся на пищевую ценность его тела, он нашел в себе силы шелохнуться и подать маленький, но признак жизни. Все-таки размер не всегда соответствует реакции: так и здесь -- реакция узкой зубастой пасти оказалась куда как быстрее, чем можно было судить, исходя из размеров. А перед тем, как тварь откусила ежу голову, в ней промелькнуло маленькое, но очень теплое чувство. Благодарности, кажется...
***
Помощник машиниста отчаянно храпел. Отчаянно, потому что сон, так сморивший его за время дежурства, был глубочайшим, и мозг не воспринимал никаких сигналов извне, а нос у кенгуру -- штука очень особенная -- стоит чуть не так положить, и будет вам сопливая симфония. Несмотря на нынешнее состояние, Андрей был отличным помощником машиниста. Очень грамотным, ответственным и внимательным. Да, вот сейчас он дернулся, издал непонятный, утробный звук «Бриляем..» и безвольно опрокинул руку на пульт управления краном, столкнув при этом чашку с кофе, которым кенгуру питался последние двое суток. Кстати, чашечка крепкая оказалась, и ударившись об стальной пол, не разбилась, а покатилась к входу в кабину, где, оперевшись на косяк, стоял Эрриксон и с доброй улыбкой посматривал на спящего. Енот совершенно не собирался сейчас его отчитывать по двум простым причинам: первое - помощник обычно просился на двойное дежурство -- двое суток, второе -- его смена закончилась час назад.
- Стриженов... - мягко проговорил он и потряс помощника за плечо. Тот в ответ лишь с остервенением всхрапнул.
- Андрей, вставай! -- негодующе громко проговорил Ром. Кенгуру резко подскочил на месте и заорал
- АААА! Тревога! Что? - он испуганно схватился за сердце. -- Все-таки с рельс сошли, да?
- Да нет же, успокойся. Иди лучше отоспись. Можешь даже в моем купе. Видок у тебя, как у попугая из пылесоса...
Кенгуру и правда выглядел несколько жалко -- серые глаза под нависшей русой челкой, набухли красным на веках и еле-еле впитывали в себя свет. Андрей ходил в потертом джинсовом комбинезоне на лямках, в карманах которого вечно валялся всякий хлам. Обычно большую часть там занимали гаечные ключи, но иной раз попадались непонятные игрушки и брелки с покемонами, которые вываливались, когда Стриженов раскачивался в такт поезду. После того, как Эрриксон разок навернулся на маленькой железной машинке, выпавшей из кармана кенгуру в коридоре жилого вагона, он заставил Андрея пришить на одежду молнии. К сожалению, силы убеждения хватило только на пуговицы разного рамзера декларативно висящие над оттопыренными складками хранилищ, некогда называемых карманами. И даже сейчас, глядя вслед уходящему двадцатилетнему кенгуру, худощавому, но больше похожему на юлу из-за гаченных ключей в районе пояса, Ром не мог не заметить, как тихо вывалившийся откуда-то сбоку попрыгунчик тюкнул об пол и в два прыжка обогнал своего бывшего обладателя, в данный момент совершенно не обращающего на него внимания.
Стриженов исчез в открытой двери узкого коридора, который с одной стороны как будто сдавливало машинное отделение крана, тихое, но мелькающее десятками разных лампочек и индикаторов, питающихся электричеством от центра поезда. Его путь предстоял через узкий проход, сваренный из стальных блоков около цистерны -- такие конструкции всегда наваривались на хранилища жидкостей для того, чтобы при герметизации поезда была возможность добраться до кранов, отрезанных от простых проходных вагонов цистернами.
Эрриксон остался на вахте один. Подняв чашку, он осторожно ее понюхал, уловив запах куриного бульона. А поесть было бы неплохо. Вахту теперь покидать нельзя, поэтому придется позвать кого-нибудь. Прочистив горло, командир состава проговорил в громкую связь.
- Ребят, принести на кран поесть, а то Андрей тут все смел за двое суток дежурства.
Спустя минуту послышался бодрый голос Фреи.
- Десять минут, капитан.
Отлично... Можно откинуться на спинку и смотреть в одну и двух бойниц, открывавших неплохой вид на глотаемое поездом железнодорожное полотно.
На мониторе, расположившемся у перегородки в центре кабины скакал график, меняющийся каждую секунду. Этот график был самым важным показателем в поезде, ибо это изобретение, сделанное в первое десятилетие после катастрофы, стало определяющим для железнодорожного транспорта. Под кабиной, у колес, на рельсы был опущен маленький рычажок, с колесиком, созданном из сплава вольфрама, золота и платины. Он назывался усиком. Чудовищно дорогая вещь, но сталкеры могли себе ее позволить, ибо без нее их работа шла бы коту под хвост. Этот рычажок простукивал рельсы на десять километров вперед и мог определить, насколько они хилые, смогут ли выдержать состав, а также небольшой химический анализ окружающей рельсы почвы, который давал возможность определить заложенную у путей взрывчатку, пусть даже и не врытую в эту самую землю
Сейчас график лишь очень сильно искажался -- он являл собой ответ на простукивание: Чем сильнее ответ, тем надежнее металл. Как только график опускался ниже критической линии, поезд автоматически замедлял ход, ожидая решения машиниста -- ехать дальше потихоньку и пройти, или же останавливаться и менять полотно.
В кабину вошла Фрея с термосом кипятка, двумя пачками сухой вермишели «Роллтон» - самого ходового продукта в такое время, и одним апельсином. Да-да, фрукт этот был чертовски необходим и все еще выращивался на просторах Африканского континента и Южной Америки, местами миновавших ядерных ударов, но ставшими намного более холодными странами из-за повышенной облачности. Без витамина С, или его заменителя в аскорбинках жить было нельзя, иначе цынга обеспечена всем.
- Ах, Фрея, сердечно тебя благодарю. Сегодня у нас десерт...
- Да.. -- умилилась белая пантера, которая была одета в камуфляжную куртку на пару размеров больше, чем надо, такого же цвета штанишки, однако же в пору ей, черную, поношенную майку и серые кроссовки. Фрея МакМиллан, эта обладательница нежно-голубых, кое-где переходящих в серый, глаз, была небольшого роста -- около 165 сантиметров, к тому же еще и самым молодым членом экипажа -- всего лишь 18 лет. И никто не мог пожаловаться, что возраст для нее минус. В свои годы она знала устройство поездов и многих других машин и механизмов лучше, чем кто бы то ни было, потому как у пантеры это впиталось по мере того, как она взрослела.
- Сидж посчитала, что сегодня можно вас и побаловать. -- взмахнула Фрея хвостом. -- Но, к сожалению, в следующий раз десерт будет только в четверг.
- Ничего, потерпим... - нахмурился Эрриксон.
- Я вам не помешаю, если покопаюсь тут в артиллерийской установке с правого борта? Мне Стриженов жаловался, что на ней тепловизор барахлит...
Ром улыбнулся и провел рукой по шерсти на щеке.
- Само собой. Честно говоря, я бы с удовольствием покопался в нем вместе с тобой -- до сих пор не знаю, как они устроены, но мне еще около двадцати трех часов пялиться на мониторы и в бойницы.
- Ничего, я думаю, что сама смогу разобраться... - пожала МакМиллан плечами и попыталась натянуть на глаза круглые очки с защитными стеклами, которые всегда оказывались у нее на голове. Но перед этим командир состава задал ей вопрос, которого она не ожидала.
- Фрея, скажи... Ты все еще уверена, что тебе стоит занимать должность на сталкерском поезде, носить оружие и ходить туда, куда не следует? Не думай, что я пытаюсь тебя переубедить -- просто, если с тобой что-нибудь случится, это будем моя вина...
- Капитан, мы уже говорили с вами на эту тему...
- И все же... Говорят, в Подмосковье сейчас какая-то дрянь размножилась. Стоит на заброшенных путях и поезда разрывает в куски. -- он заметил ухмылку на пушистых щеках пантеры, которые слегка были измазаны в саже. -- Да, я и сам с трудом верю... Зато я верю, что есть пара тварей, которые вполне могут откусить полтела и не подавиться...
- Я постараюсь к ним на обед не попадать... Правда. -- как-то неуверенно закончила она.
Ром вздохнул.
- Тогда не обижайся, если я оставлю охранять тебя поезд...
- ЧТО?! -- возмутилась пантера.
- Да-да, я знаю, что выход на новые земли -- твоя мечта, но ты не солдат, чтобы отдать жизнь за ресурсы...
- Но я полтора года ждала этого момента! - Негодовала МакМиллан. -- Я уже не маленькая!
- Слушай, я знаю, но...
- Ах так... - протянула она и ехидно сощурилась. У Рома внутри даже немного сжалось -- Фреи созрел хитроумный план: опасное предзнаменование. -- Что ж, значит вы ослушались своего обещания взять меня в поход, что равнозначно нарушению приказа. Следовательно, я тоже упрусь и пойду с вами тайно.
- Фрея, не переходи границы, я ведь все-таки командир... - напомнил Эрриксон, но пантера его уже не слушала, а задумчиво смотрела сквозь стекло нахмурившихся бойниц поезда.
- Что это там...? -- тихо спросила она и ее аккуратный лобик исказила зигзагообразная складочка, свидетельствующая о напряженном мыслительном процессе.
Эрриксон среагировал быстро -- любое непонятное пятно на рельсах, которое сейчас, в стене непроглядного легкого дождика, кое-где переходящего в мокрый снег, казалось простым столбиком чего-то серого, могло оказаться как упавшей опорой линий электропередач, не функционировавших в такой дали от электростанций в городах, так и брошенным на дороге танком. Встреча со вторым грозила обернуться вмятинами на корпусе и потерей сенсорного усика, стоимость которого порой равнялась вагону вяленного мяса. Схватившись за бинокль, енот стал внимательно всматриваться в пути и нащупывать взглядом то, что заметила Фрея.
- Вон там что-то бликует на повороте...- уточнила пантера.
Окуляры бинокля увеличили окружающий мир сквозь толстое стекло бойниц и через пелену взвесей воды Эрриксон увидел фурря. На то, чтобы разглядеть одежду времени Ром тратить не стал, потому что в руках этот незнакомец держал одну вещь, которая и испускала блики. Это была восьмиугольная красная табличка с большой надписью «STOP», которую левой рукой подсвечивали фонарем.
Глаза командира округлились от удивления. Точно такой же знак сейчас лежал у него под ногами -- несколько лет назад с одного завода выпустили партейку со светоотражающими буквами. За неименеем лучшего назначения, их раздали в сталкерские поезда. Благодаря этим неприметным табличкам появилась возможность в любой глуши остановить сталкерский поезд, машинисты которых пользовались лишь одним правилом: никаких остановок между пунктами назначения -- остановка поезда равняется несоизмеримой опасности быть атакованными из леса. Что бы сталкеру делать в такой глуши на рельсах...
- Так. Наверное засада. -- заключил Ром.
- До него триста метров. -- Фрея щелкнула тумблером на потолке и окна стали багрово-красными, сканируя местность на теплоизлучение. Яркое пятнышко на рельсах одиноко маячило среди синего контрастного фона. Никаких признаков засады, или кого-то еще в кювете.
- Сто метров, что будем делать? -- заволновалась Фрея.
- Внимание, экипаж, аварийная остановка. -- енот вещал по громкой связи и с силой вжал красную кнопку на пульте, от чего вместо обычного освещения включилось нежно-фиолетовое специальных дезинфицирующих ламп. Завыла сирена. - Занять свои места на огневых точках. Приготовиться к экстренному торможению. Три, два, один...
Колеса жалобно заскрипели о заросшие ржавчиной рельсы. Спустя секунду из-под гребней стальных опор посыпались искры. Командир состава и инженер подались вперед и спокойно пережидали, когда же стальная махина остановится и высветит на рельсах того, кто осмелился встать у них на пути. Хотя Ром и не опасался теперь нападения, ради приличия все же взялся за джойстик управления пулеметным гнездом, которое мгновенно активировалось и, открыв стальную крышку, выпало из корпуса поезда под артиллерийской установкой, также надежно скрытой под люком под бойницей. Спаренная пушка угрожающе щелкнула и оскалилась на пути, вторя движениям капитана у пульта управления.
Некто стоял на путях и уходить не собирался даже тогда, когда состав тяжело клюнул своим носом, раскрашенным в красный шеврон, прямо у его ботинка. Этот товарищ был облачен в простую черную потрепанную куртку из синтетики с высоким воротником и темно-сине грубые джинсы. За спиной висел зеленый вещмешок и что-то непонятное, похожее на оружие, но явно не автомат. Мордаху этого фуря разглядеть было нельзя -- свет прожекторов выхватывал в мокром дождичке лишь закрытую до носа капюшоном голову. Тело его дрожало, как усохший лист на дереве в ветреную погоду.
Рупор гудка со свистом и хрипом, разнесшимися эхом по округе, переключился на голосовой режим и искореженный голос Рома пророкотал.
- И много попуток словил? -- грозно проорала душа поезда.
Голос путника сипел, но даже внутри изолированной кабины был слышен.
- Неделю стою, вы первые... - он откашлялся.
- Руки подними, мы выходим... - вяло отозвался Эрриксон и заглушил рупор, отчего тот снова взвизгнул. Затем он передал джойстик Фрее.
- Держи его на мушке. Дернется -- пристрели. А если это сделаю я, то точно не пойдешь с нами в поход -- там направо и налево стрелять приходится.
Енот направился к боковому люку крана, который вел на огороженную площадочку сбоку. Как раз в это время из жилого вагона вывалилась Сиджи с автоматом, двое солдат и Джеринашвилли с дробовиком.
Волчица носила исключительно джинсовый костюм, истертый от времени, зато проверенный и выдерживающий любые погодные условия. Грязный бежевый пуловер, пододетый снизу, помогал ей сохранять тепло в тех погодных условиях, в которых теперь им приходилось жить, а они являли собой довольно холодное содержание. Ансамбль завершал нежно-синий, плотно завязанный на шее шарф -- единственное воспоминание, оставшееся у Сидж от прошлой жизни. Серая волчица с угольными темными волосами и карими глазами, ростом около ста семидесяти четырех сантиметров, не носила с собой ничего, кроме охотничьего ножа в сапоге. В остальное время ее руки были заняты либо Калашниковым, либо циркулем у старых карт, либо медицинскими инструментами. И сейчас это теплое ложе меж двух лапок занимал именно автомат, сквозь прицел которого Кавалайнен, а именно такая у нее была фамилия, рассматривала фуря, который посмел так бесцеремонно их остановить.
- Оружие на землю, котомку нам к ногам. -- рявкнул горностай - один из солдат, и бесцеремонно подошел к фигуре в капюшоне.
Незнакомец бросил нечто, похоже на зонт, прямо на гравий, затем снял котомку и подкинул ее Джеринашвилли. Последний спокойно пошарил в ней и обнаружил небольшой нож, банку тушенки, пару фотографий, спички, соль и несколько тряпок -- ничего криминального, за исключением куска металла, который к холодном оружию причислялся с трудом.
Ром наблюдал за действием со смотровой площадочки, но он следил не за действиями старшего механика, а за тем, кого в данный момент обыскивали. Тот все еще дрожал. В этот момент горностай, снующий по карманам возмутителя порядка, который оказался волком, воскликнул.
- Капитан, идите сюда, вас это заинтересует.
Енот ловко перемахнул через ограждение и, мягко приземлившись на гравий, прошествовал к ним.
На куртке волка аккуратной строчкой по краям был пришит значек из толстых нитей золотого цвета, изображающий колесо поезда на крыльях. Такой же, как у Эрриксона коккарда.
- Ты со сталкерского поезда? -- измуленно пробубнил Ром. -- Хм... название и регистрационный номер назови. Учти -- ошибешься: умрешь.
- Состав «Антон Челябинский». Номер -- семьсот девять, дробь, сорок один. -- прочистив горло, выдал он.
Пулеметное гнездо на поезде с жужжанием завалилось в утробу крана. Появившаяся в проеме стального люка -- двери, оставленной открытой после Рома, Фрея с удивлением протараторила.
- Командир, он не врет: в базе данных все сходится. А для входа в нее нужно знать код, который знает только капитан и...
- Помощник машиниста... - проговорил волк. -- Пустите, пожалуйста, погреться хотя бы. -- в его голосе не было мольбы. Будто бы горькая ироня насквозь пропитала его существование и просить теперь что-то можно только с насмешливыми нотками.
Экипаж «Путевого странника» опустил оружие, и Сидж жестом приказала следовать волку за собой. Ром пошел сзади, все еще недоверчиво оглядываясь на чернеющий лес -- ночь полностью вступила в свои права и единственным источником света в этом темном мире был лишь прожектор на кране.
Незнакомец шел, не проявляя никакого участия к окружающим. Казалось, он уже и не рассчитывал, что здесь проедет хоть какой-то состав и подберет его.
Фрея двинула «Странника» дальше, а солдаты оставили пришельца Сидж, и Гиви в жилом вагоне.
- Будь добр, сними капюшон. -- попросил Эрриксон.
- А вы уверены, что хотите видеть то, что под ним? -- безучастливо спросил он.
Сидж и Джеринашвилли пришли в замешательство. В этом мире порой встречались такие уроды, что лучше бы вообще на глаза не попадались. И это предупреждение отнюдь не звучало, как шутка.
- Все же нам нужно видеть, что ты из себя представляешь... - настоял енот.
- Тогда не обессудьте. -- просипел гость и медленно стянул капюшон.
Сидж громко сглотнула, Гиви же в неприкрытом удивлении выдохнул.
- Аххрынеть, ты модный, да!
- Ну, ничего такого страшного я не вижу... - скуксился Ром, ожидавший, по крайней мере, отсутствия уха, или глаза.
Волк был вполне обыкновенным -- черные волосы, переходящие в гриву на затылке, что говорило. Редкий вид -- гривистый волк. Таких очень мало осталось. Они ведь в основном в Австралии живут, а с тем континентом связь пропала давно. Так, ла носу интелегентного вида прямоугольные очечки в черной оправе, белая шерсть около шеи, уходящая за воротник и... поразительно яркий синий цвет всего остального шерстяного покрова.
- Лет до шестнадцати был серым, а потом такой оттенок стал... Не знаю, почему. Чертова экология... - вздохнул он.
- Ну, ты похож на простуженного, но никак не на облученного, так что не вижу смысла зацикливаться на этом. Зовут тебя как?
- Ммм... Злодей. -- задумавшись, ответил он.
- «Злодей» больше похоже на кличку... - отозвалась Кавалайнен. -- А настоящее имя.
- Уилленд. Уилленд Шеллер.
- Ребят, вы можете идти. -- обратился енот к волчице и старшему механику. -- А с ним я поговорю. Скажите Фрее, пусть пока побудет на кране. Я вернусь, как только закончу.
- Будтэ астарожьны, камандыр, вай, если что случится, сразу мэня завите, я его зарэжу!
- Я надеюсь, что такие меры не понадобятся -- хмыкнул енот, косясь на округлившиеся глаза волка, в ужасе смотревшие на необьятную груду мышц старшего механика.
Командир состава открыл в дверь в свое купе и попросил Уилленда сесть, а сам вытащил из шкафчика пару керамических чашек и наполнил их кипятком в титане. Закрыв дверь, он вытащил из-под сидения пару бульонных пакетиков и высыпал их в горячую воду, получив душистый отвар, который более десятилетия остается единственной едой для тех, кто как проклятый носятся между жилыми пунктами и выуживает что бы такого еще навезти в населенные пункты.
Шелер с жадностью отхлебнул, мало обратив внимание на то, что кипяток обжег ему губы -- он уже неделю толком ничего не ел и был очень напуган, потому как все это время его окружала дикая местность и ночевать приходилось на хвойных деревьях, дабы не стать добычей существ, протяжный рык которых не давал ему спать ночами.
- Не спеши, ты теперь в безопасности... Оставить фуря на произвол судьбы в дикой местности обычно равно его казни. Удивительно, что ты протянул неделю...
- Да уж, повезло мне... -- сморщился Злодей.
- Так ты с «Антона Челябинского»... Добротный поезд...
- Был. -- уточнил гривистый волк.
- Что произошло? -- брови Рома нахмурились.
- Вообще, за нами увязался дизель с охотниками за головами... - руки Шеллера задрожали: воспоминания не из приятных. -- Я был на дежурстве в кране, который в хвосте поезда... Обычная перестрелка, у них просто не было шансов -- хотели дать залп по вагону с мазутом и отцепить его вместе со мной и другими моими товарищами... Был такой туман... - Уилленд поставил чашку на стол, чтобы не расплескать ее содержимое. -- Я не знаю, что это было... -- его и так сиплый голос сорвался и задрожал...- Сначала я услышал страшный рев, похожий на тот, что издают гудки поездов... Только этот рев был какой-то.. Одушевленный, что ли... Оно... Оно так резко вылезло из мглы... Такое черно-зеленое, похожее на клешню, покрытое желтыми хитиновыми волосками... Пираты даже спрыгнуть не успели, как оно кинулось сверху и сжало их локомотив с обоих сторон. И сжало так, что поезд чуть не сломался пополам. Со мной был навигатор, который сидел за орудиями и палил по налетчикам. Он от ужаса перестал жать гашетку... Я помню его глаза... Глаза, как у кролика перед удавом... - волк откашлялся. -- А потом многотонный поезд утянуло куда-то вверх во мглу.. Словно он ничего и не весил. И там их крики разом смолкли. И самое удивительно, что мы не слышали, как состав грохнулся об землю, и разлетелся в куски. Как будто просто пропал...
Енот спокойно слушал его рассказ. Честно говоря, он не совсем верил тому, что рассказывал волк. Хотя после Судного дня всяких тварей понаплодилось выше крыши, крупнее медведя существ не встречали.
- Мы дали картинку командиру, прежде чем эта клешня снова обрушилась на кран сбоку. Мой навигатор успел пальнуть по ней и на пару секунд показалось, что оно нас оставило. Только вот... Не оставило... Среагировать еще раз не успели, как кабину, обшитую такими же листами, как у вас, сжали с двух сторон. Навигатор.. Он оказался между искореженным металлом... Ему размозжило грудную клетку в районе живота. -- волк провел себе по пояснице, показывая на себе, куда пришелся удар. -- Он так кричал...
В голове Шеллера мелькали воспоминания...
- Кха... Уилленд.. Мне больно... - у Серго кота, сжатого с обоих сторон металлом, больше теперь похожим на выгнутую коленом простыню, текла кровь изо рта... Гримаса страшной боли исказила его мордаху. Ноги, неестественно вывернутые под ним, не давали признаков жизни. И растекавшаяся по брюкам кровь, угрожающе подступала к Шеллеру, вжавшемуся в противоположную стенку приборных щитков и тяжело дышавшему от страха.
- Хнык... - навигатор протянул к нему руку. Слеза на его щеке пермешалась с кровью у края губ и бившая фуря дрожь, становилась все сильнее. -- Помоги... мне...
В дырах, образованных разорванным металлом, два хитиновых клыка тянули состав на себя, останавливая его с каждой секундой все больше и больше. Очередной рев существа, раздавшийся откуда-то сверху, сопроводился сжатием кабины с еще большей силой...
- Аааа! Боже!!!! -- кот заметался, упершись руками в искореженные куски обшивки, сжимающие ему позвоночник и дробящие ребра... - Пристре... ....лиииии ме..ня. - Обрывками кричал он сквозь рыдания и вопли, направив голову куда-то в потолок и пытаясь оторваться от собственной поясницы, чем причинял себе еще большую боль.
Гривистый волк даже вскинул автомат, целившись в кота, который постепенно терял сознание.
Кабина начала отрываться, по швам прямо перед Злодеем, открывая ему зияющую пропасть мелькающих рельс. Легкие как будто обжигало огнем, а руки были в крови, причем в чужой. И он не мог выстрелить.. Не мог убить своего друга, потому что пять лет с ним колесил рука об руку. Кот уже не кричал, во многом потому, что ему уже нечего было больше дробить, но уходящих сил ему хватило, чтобы повернуться к волку и прошептать...
- Уилленд... Пожалуйста...Не отдавай меня ему... Живым...
Разорвав металлические опоры, словно консервную банку, кабину со скрежетом оторвало и унесло в ночь.
- Уилле-е-енд! -- взревел кот и пропал с кабиной во мгле ночи, оставив раскуроченный состав нестись дальше.
И гривистому волку навсегда врезались эти глаза... Глаза, полные отчаяния и страха. И страшной мысли неведомой смерти. Тому, кто хотел умереть от пули, неведомая смерть страшнее результата.
У Шелера наконец-то сработал инстинкт самосохранения. В обнимку с автоматом он побежал к центру поезда. Как раз вовремя. Когда он бежал по коридору, приваренному к цистерне, нечто уже рвало кран на себя...
В военном вагоне его встретил солдаты, расположившиеся у орудий. Они отцепили цистерну с мазутом, отдав ее чудищу на растерзание. В тот момент, когда мерзкая конечность снова решила поживиться чем-нибудь на рельсах, по цистерне ударили из гранатомета. Фейерверк вышел грандиозный, но хитиновому монстру он помешал мало, ибо мокрая мгла, обвивавшая его, каким-то чудесным способом погасила пламя, словно забрала кислород над огнем.
Злодей теперь несся не оглядываясь. Высадив вместе с солдатами рожок патронов в клубящуюся дымку в небе, Он рванул к крану в голове состава, дабы там снять регулятор скорости и увезти всех отсюда. Странно, отчего капитан мешкает. Почему не отдает приказ...
Командир состава Сергей Макарский находился у себя в каюте и засовывал девятимиллиметровые патроны в свой ПМ.
- Капитан! Там какая-то тварь разрывает в куски наши вагоны!
Как раз в этот момент военный вагон с ревом оторвало от состава, а жилой слегка покачнуло и лампы дневного света заморгали от перепадов напряжения.
- Это Куриный Бог... - спокойно проговорил шакал в годах. -- Нет смысла отпираться уже...
- Что за чушь вы мелете?! -- воскликнул гривистый волк.
- Теперь такие, как он, будут творцами облика этой планеты... Мы всего лишь ушедшие на пенсию короли...
- Командир, соберитесь, если мы увеличим скорость...
- Он быстрее всякого поезда... Потому что душами питается, поэтому и нет в нем физической оболочки.. Только сила этих душ дает ему энергию к существованию... И убить его нельзя... Только душу не отдать...
Шеллер наплевал на бредни командира. Его ожидал противоположный конец поезда. Он слышал, как за спиной раздаются выстрелы, взрывы, а затем корежится очередной вагон.
В кабине никого не было и это настораживало. Лишь открытая стальная дверь свидетельствовала о том, что сменщик выпрыгнул с состава под впечатлением от кадров, полученных с того крана, который десять минут назад превратился в хлам за спиной у Злодея -- на мониторе как раз был настроен их канал, теперь идущий волнообразной рябью.
Злодей дожал ручку разгона до упора и полез под панель управления снимать ограничитель.
В ту же секунду поезд тряхнуло с чудовищной силой, от чего гривистый волк ударился головой о крышку пульта и потерял сознание. На самом деле, в живых на «Антоне Челябинском» он оставался уже один: военный, жилой вагон, дизели и цистерну с водой оторвало и теперь они уже катились по инерции. Чем монстр незамедлительно воспользовался, пожрав их своей пастью, которая по функциям напоминала больше черную дыру. Но этих сведений он уже не помнил.
- Очнулся я утром. Мой кран сжег все горючее, что в нем было, за ночь. Взял оттуда все, что мог нести на себе... Обратно возвращаться не решился -- страшно было... Семь дней жил в лесу, сделав шалаш на дереве. Как раз неподалеку от того места, где вы меня подобрали. Я заметил, что на этих путях налет ржавчины меньше, чем обычно... Решил, что если подождать, то может кто и подберет.
- А ты отчаянный парниша... - Эрриксон отпил душистого бульона из слегка остывшей чашки. -- Удача приходит к тому, кто в нее верит, вот и прошли мы здесь. А так -- этой дорогой много лет никто не пользуется...
- Честно говоря, я уж думал, что вы меня собьете к чертям...
- То-то я смотрю, что ты даже не шелохнулся, когда состав в тебя уперся. -- ухмыльнулся Ром. -- Ну ладно, ты отоспись пока здесь. Постарайся шибко по поезду не шататься. Скажи, где потерпел крушение «Антон Челябинский»?
- Где-то между Тулой и Липецком... Кстати... Спасибо большое, что подобрали. -- тихо продолжил Шеллер.
- Не за что. -- заговорщицки подмигнул Ром. -- Сталкеры друг друга не бросают.
Командир распорядился, чтобы Сиджи отметила на карте область, где поезд Сергея Макарского растворился во мгле.
Отправив Фрею, успевшую за время короткого дежурства на кране починить артиллерийский тепловизор, к Джеринашвили, Ром опять остался наедине с мелькающей в бойницах железной дорогой, скачущим графиком и наваристой вермишелькой.
«Куриный Бог... Хм... Тоже мне, название... А знакомый мне рассказывал про такое, но я не верил...Вайсер Дэвидсон, значит, не врал. И откуда он только все это знает...? Обязательно дойму его в Орле расспросами. А пока... Хэй, тут же где-то был апельсин!»
***
Предутренние часы в поезде похожи на пребывание у тихого мутного озера. Потому что очень тихо -- все спят в своих купе, а поезд плетется очень медленно и убаюкивает всех нежным, еле уловимым тактом своего колесного танца. Под утро обычно погода была боле менее сносной: в воздухе не пахло всякой дрянью, как это обычно бывает днем (в дневное время суток взвеси пыли из тонн сожженных в войну конструкций носились в атмосфере, словно пузырьки газа в газировке). Ночью водяной конденсат прибивает всю дрянь к земле, давая легким хотя бы немного очищенный воздух.
В такие минуты Кавалайнен очень любила выходить на смотровую площадку кранов и глянуть на застеленные серой дымкой пейзажи. Пускай темень все еще крепко держала их в своих объятьях, это никак не умаляло красоту уже совсем не девственной природы, которую местами убило на корню. Нет, это была не радиация. Это последствия вымирания животных и отсутствие солнца. Специально для таких случаев она брала с собой самокрутку, хотя никак не могла приучить себя курить. Пыталась, закуривала, закашливалась и чертыхнувшись, выкидывала цыгарку на гравий. Никакого толку... А занять руки хочется чем-нибудь таким, интересным, чтобы не думать о грустном... О том, что кругом лишь враги и холодный, мерзкий мирок, задыхающийся в ненависти..
- Сидж...? -- пискнул кто-то сбоку.
Серая волчица от испуга перетянула шарф и сдавила себе горло. Поэтому гримаса нехватки воздуха слегка испортила ее добродушное удивление.
- Кха, Фрея? Прив...кхм...ет.
- Прости, я кажется, помешала. -- белая пантера дернулась и приготовилась закрыть дверь. Но Кавалайнен ее осадила.
- Нет-нет, все нормально. -- хвост навигатора приветливо завилял. -- Просто шарф туговато завязала...
- Ааа... Вот оно в чем дело. Я уж думала, что тебе плохо. -- инженер встала рядом с волчицей в опасной близости от двери. Круглые очки на ее голове слегка запотели, а мощный фонарик осветил ребристую поверхность стального пола, также мокрого от влажности. -- Слушай, Сидж, вот ответь мне, почему Эрриксон такой вредный? Он не хочет меня от поезда в глуши отпускать ни на шаг!
Кавалайнен расплылась в улыбке, и, слегка тряхнув челкой, мягко обняла загрустившую Фрею. Ее тоненький хвост в ответ опустился на противоположное плечо Сидж.
- Ах, милая Фрея... - увещевала она. -- Ты же так молода...
- Сидж, у нас с тобой разница в возрасте невелика! -- возмутилась инженер.
- Фрей, три года -- уже серьезный показатель. В наше время 40 лет -- потолок выживаемости. И не приведи Господь, если он, конечно, еще смотрит на эту планету, если с тобой что-то случится -- Ром себе не простит. Сама знаешь, как он к тебе относится...
- Он относится ко мне, как к маленькой!!!
- Нет, МакМиллан , нет, нет и еще раз нет. Как раз наоборот -- никого он так не бережет, как тебя. -- ее мордашка приняла ехидное выражение. Эрриксон, в это время сидевший буквально в трех метрах от них за стальной обшивкой поезда, навсотрил уши, отвлекся от графика и мелкими глотками стал отпивать бульон.
-- Мне кажется, что любит он тебя.
Вместо мелкого глотка получился большой и жидкость перестала быть теплой: обжигающий бульон ломанулся мимо желудка в носоглотку, заставив Рома продолжительно закашляться.
Мысленно поблагодарив особое устройство крана, позволяющее слышать все, что твориться на улице, но не выпускать звук изнутри, он с отвращением поглядел на забрызганный темно-фиолетовый китель-полупальто.
- Как дочь.
- Вот черти, не могла сразу сказать... - низко прорычал он, скребя рукой по пуговице, которая оказалась во власти кусочков сушеной морковки.
- Эрриксон гордится тем, что никогда не терял никого из экипажа. Именно поэтому к нему на службу очередь.
- Да, вот все мужики такие -- гордость превыше всего...
- Глупенькая, не в гордости дело. Неужели ты считаешь, что он тебя так бережет, чтобы престиж держать? -- серая волчица лениво потянулась.
Инженер не ответила.
- Посмотри на эти ели, дорогая. -- Кавалайнен указала на сплошную стену из деревьев, а вслед за этим белая пантера вырвала их из тьмы лучом фонаря. - Они ведь спокойно могли бы стоять поодиночке, чтобы все видели, как каждая из них прекрасна и неповторима... Прям как ты, когда хочешь вырваться в поход и утереть всем нос своей нужностью.
Фрея опустила глаза и откинула заслонившие ее мордаху волосы.
- Но они вместе. Те, что в центре защищены и становятся самыми красивыми и высокими. Именно они потом станут продолжателями общего дела.
- Если еще останется хоть что-то для общего дела. -- пессимистично отозвалась она и усмехнулась. -- А ты философ, так про ели раскрутила... Сидж?
Но волчица ее не не слушала. Ее остекленелый взгляд был нацелен туда же, куда бил луч света с мини прожектора, который вынесла МакМиллан. И в нем смешивалось недоумение, размышление и нарастающий ужас.
- Это не ели...
Напрягая взгляд, подруги пытались зацепиться за плывущие мимо стволы, и чем четче это у них получалось, тем больше рос ужас в их сердцах.
Белки. Полчища белок заворожено пялились на световое пятнышко так неторопливо летящее над землей. Для них это было очень красиво. Для фуррей свет -- это свет... Белкам свет казался чем-то иным.
Эрриксон, почувствовав что-то неладное, гаркнул в громкоговоритель на крыше.
- Дамы, чего притихли?
«Ихли -- ихли -- ихли» - вторило эхо. Сердца Сидж и Фреи подскочили одновременно и замерли в ожидании. Как бы это не спровоцировало агрессию со стороны животных, которые толпами сидели на ветках и немигающим взглядом провожали состав... Но нет, зверьки даже не шелохнулись, хотя ор громкоговорителя доводил до инфаркта порой и прожженных железнодорожников...
- Ром, пройдись тепловизором по правому борту... - тон, которым процедила Фрея, практически не имел никаких ноток. Как будто, если бы она сказала чуть повыразительней, что-то бы да непременно случилось. И для енота этот тон обозначил намного больше самих слов, в него облеченных.
Капитан ввел команду открытия артиллерийской установки с правого борта. Вольготно оттолкнувшись ногами от пульта, он перекатился к правому углу кабины и, взявшись за ручки-гашетки, стал таращиться в смотровой прицел, состоящий из системы зеркал. Именно тот, который МакМиллан намедни починила. Сменив положение кнопки «режим» с высшего на средний, Эрриксон вместо простой темной улицы, смог, словно осьминог, ощупывающий дно, в несколько градаций увидеть происходящее снаружи. Тысячи красных огоньков, восседающих на ветвях все-таки лиственных деревьев, гирляндами рассыпались на зеркальце перед носом у Рома.
- Ничего себе... - прошептал он. -- Их тут тысячи, по ходу...
- А теперь медленно, не переставая светить фонарем, двигайтесь к двери. -- с хрипом прошептал громкоговоритель. Енот не сводил глаз с белок и переключил режим с тепловизора на ночное видение... Увиденное заставило командира нервно сглотнуть. Знаете, когда на любительских камерах включают ночной режим, глаза любого живого существа начинают отражаться, словно катофотики. И такой эффект возникает, когда невидимые тепловые лучи, используемые во встроенных инфракрасных светодиодах, находят самую отражаемую поверхность. Никаких отражений в глазах -- наоборот, серовато-зеленого цвета пленка, как и остальные цвета -- шерсти и деревьев. Вывод отсюда лишь один: грызуны были слепыми.
Белая пантера практически коснулась ручки люка -- двери, когда та с силой распахнулась, ударив ее по носу. МакМиллан выронила фонарь, который глухо ударился о стальной пол. В проеме появилась сияющая физиономия Гиви.
- А я вас вэзде ищу, у мэня тут праблем адын. -- весело сказал он и секунду спустя заметил, что его резкое появление привело к травме инженера. -- Вай, я глупый асел! Сущий, прасти меня, дурака, не сильно задел?!
Пантерка, хватившаяся было за нос, решилась убрать руку, чтобы осмотреть повреждения. Ее аккуратный, розовый носик выдохнул воздух и маленькая капелька крови в тишине медленно начала свое шествие вниз под возникающее, колющее в спинном мозге у Кавалайнен, напряжение.
А семи метрах от них, в темной конгломерации пушистых существ один маленький зверек дернулся и хлопнул зрачками серого невидящего глаза. Только что в его сознании умер свет которым так привлекала его эта жизнь в потемках. Он перестал с придыханием созерцать это чудо. Потому что теперь мозг наполняло желание совсем другого характера. Оно заставляло его крохотный ротик открыться и обнажить ряды черных, острых как бритва зубов и наконец-то, впервые за две недели анабиозного существования, применить их по своему прямому назначению... Есть...
Багровая капелька гулко ударилась о металл, превратившись в пятнышко. И по мере того, как взвеси крови распространялись неуловимыми фибрами по воздуху, в лесу тысячи существ начинали адски верещать.
- В поезд, быстро!!! -- заорала Сиджи, с силой ей не свойственной, впихивая Фрею.
Предусмотрительно отбросив концы шарфа от задраиваемой двери, волчица заехала по красной кнопке, которая разбудила процессор тревоги, до этого спокойно ждавшего своего часа на микросхеме в центре состава. Вновь включилось аварийное освещение и сирена порвала спокойный ночной воздух в куски.
Эрриксон, лишь заметив, что белки кинулись на обшивку, дал залп из семидесятимиллиметровой артиллерии по ближайшей дубовой роще, которая от взрыва подлетела не месте и распласталась поверженными стволами. Кран слегка качнуло на рессорах и агрессивные комки шерсти набились перед толстыми стеклами бойниц. Их маленькие мощные челюсти с отвратительным звуком заскрежетали по антибликовой поверхности шестисантиметрового слоя прозрачного материала, что заставило капитана в ужасе отшатнуться от орудия. Не может быть... Белки грызли обшивку.
Мощный выстрел с крана разбудил солдат в жилом вагоне намного лучше, чем сирена и аварийное освещение. Мгновенно среагировав, фурри повываливались из своих купе и, вставляя на ходу рожки в автоматы, неслись по коридорам к пулеметным гнездам, встроенным в углы вагонов и под некоторыми окнами.
- Полная герметизация! -- разрывался голос енота. -- Джеринашвилли, задраивай окна гермоставнями!
Тяжелые механизмы повернули стальные плиты у всех окон и с металлическим лязгом захлопнулись, раздавив несколько маленьких хищников, осмелившихся не обращать внимание на приближающиеся к ним створки.
Но гермоставни бесполезно закрывать, если солдаты не успели задраить пулеметные гнезда. Около двух десятков зловредных создании все-таки смогли протиснуться в узкую щель, прежде, чем отчаянный кот -- солдат, опустил заслонку в военном вагоне. Три зубастых пасти тут же впились ему в руки, вспоров кожу под рыже-черной шерстью до мышц. Не останавливаясь на достигнутом, твари с поразительной частотой мотали головами в разные стороны, чтобы оторвать себе кусок плоти побольше. Крики жертвы распространились по всему составу, потому как кровь, которая стекала с его ран, привлекла еще пятерых особей, готовых приступить к пиршеству в тех же местах на теле кота, где только что поработали челюстями товарищи.
Все, кто оказался в этот момент рядом, от души накормили проворных грызунов, решивших продвигаться дальше, свинцом. Конечно, не все пули достигли целей. Миновав солдат, неуклюже толкущихся перед БМП, белки проворно двигались к жилому вагону через дизель и электровоз. Там была более вкусная добыча. Та, чья кровь сейчас слизывается до дыр в металле влажными язычками на кране.
Андрей швырнул Кавалайнен дробовик, который с хищным видом волчица перезарядила, используя собственный вес оружия -- держась лишь за ручку затвора. Стоило лишь открыть дверь черного вагона, как одно из верещащих существ забралось на стену и продолжило свое шествие по потолку. Метко пущенный заряд дроби вдавил его череп в бежевый пластик и раскидал куски лобной кости угольно-фиолетового цвета в на дистанции в десять метров по коридору. Остальное тельце кубарем отлетело по той же траектории, но не привлекло внимания несущихся на крыльях инстинктов грызунов. Юркнув под ногами волчицы и кенгуру, выпустивших в упор еще по заряду дроби, который навсегда впечатался в полу, четыре белки удрали от смерти, которая в виде Сиджи со Стриженовым, теперь сама гналась за ними. Невиданная сообразительность этих убийц помогала им открывать ручки на хорошо смазанных тамбурных дверях, чтобы беспрепятственно проникать в следующий вагон.
Эрриксон и Джеринашвилли стояли с оружием наготове в жилом вагоне. Своими спинами они выгораживали белую пантеру, не совсем удобно прицелившуюся из-за шкафоподобного старшего механика пистолетом Макарова.
- Муах, какой из этих белак сийчас чебурек палучится, да! - не теряла оптимизма кавказская овчарка, заряжая целую обойму в АК-СУ, выданный ему Эрриксоном из соображений безопасности -- Джеринашвилли-то вообще выступал за тяжелый ручной пулемет.
Дверь скрипнула и собравшимся здесь членам экипажа не потребовалось и половины секунды, чтобы понять, что ее открывает не фурь. Трассирующие заряды забарабанили по обшивке, разлетавшейся в стороны, под собою являя свету стальное наполнение.
Мохнатые тельца перемещались зигзагообразными траекториями в разных направлениях, практически не оставляя шанса в них попасть. Правда плотность выпущенных пуль порою дает неплохое превосходство в узких коридорах и двоих охотниц за вкуснятинкой распороло горячим синцом от затылка до копчика вдоль позвоночника.
Автомат Гиви сухо защелкал, вслед за ним кончились патроны у Фреи. Ужасное верещание снаружи состава стало невыносимым. Казалось, что это еще одно оружие этих хищников -- так давило на мозги. С каждым выстрелом и пролитой кровью самих грызунов, звуки издаваемые их сородичами становились похожи на гул миллионного стадиона.
«Вот она. Цель. Препятствие. Разорвать его...» Короткими командами мелькали мысли в еле теплой пушистой головке, ощетинившейся черными рядами зубов. Лапки сами послушно несли этих тварей сквозь пространство, делая упреждение на вспышки света, мелькающие, и изрыгающие огненную струю смерти.
Эрриксон держал «Пустынного Орла» двумя руками -- так ствол меньше трясется в руке и меньше чувствуется отдача. Енот дернулся, когда обе белки вскочили на ручку двери купе и, оттолкнувшись, кинулись ему в мордаху. Последний патрон отстрелил отстающей белке заднюю лапу, сбросив ее с пьедестала агрессоров. Но на самую проворную, самую голодную тварь из всей стайки, забежавшей внутрь состава, пуль не хватило. И вот сейчас Ром глупо стоял с вытянутыми руками, обнимающими уже бесполезное оружие, и смотрел в подернутые серо-молочной дымкой, черные глаза, больше напоминавшие акульи органы зрения, лишенные зрачков. Они летели к его переносице, разверзнув плотоядные, перемалывающие в муку кости, челюсти.
Вот сейчас сомкнутся у лобных долей командира и нерв, проходящий там, оставит его паралитиком, в лучшем случае просто лишит сознания. Смрадное дыхание пульсирующей змейкой уже прокрадывалось в сознание, не давая закрыть глаза, чтобы не видеть, как боль поражает командира от кончиков ушей до пяток.
Но вместо переносицы рот существа схлопнулся на каком-то стальном пруте, который плавно прошел рядом с виском Эрриксона и, вывернув наизнанку мозжечок белки, вышел с обратной стороны затылка, унося ее теперь уже навсегда застывшую в удивлении физиономию к двери. Смачно крякнув, вонзаясь в пластик, стрела пригвоздила тварь к двери, размазав темно-фиолетовую жидкость по вертикальной бежевой поверхности двери, которую не тронули пули, выпущенные экипажем состава.
Оцепеневший от страха енот повернулся одновременно с Джеринашвилли и МакМиллан.
Между купейной дверью командира и косяком, являющимся продолжением коридора, вывернув синий с черным окончанием хвост, стоял Уилленд и сощурившись сквозь очки, разглядывал Эрриксона через скрещенные лазеры. Лазеры, которые служили точнейшим прицелом на самораскладывающемся арбалете, с натянутой до предела тетивой. Его перья, выполненные из легкой серебристой стали, оканчивались маленькими, но нестерпимо яркими голубыми светодиодами, которые в свете ультрафиолетового аварийного освещения казались белыми точками. Злодей направил оружие в потолок и что-то нажал сбоку, от чего обойма со стрелами, располагающаяся внизу, заехала в основной корпус, а перья, которые поддерживались дисковыми лезвиями у стыков с корпусом, сложились по бокам, превратив грозное орудие для уничтожения в тихий, но не лишенный особых изгибов и форм, кусок металла.
Шеллер спокойно прошествовал к Фрее, не спуская глаз с потолка, по которому цокали сотни коготков. Он достал из кармана чистый кусок ткани и с нажимом вытер белой пантере кровь у носа, чем вызвал буквально неистовство прожорливых белок.
- Чем чище, насыщенней, и моложе кровь, тем легче им ее почувствовать. Для них это самый желанный набор белков. -- тихо провещал гривистый волк, опустив ухо, которое засекло грохочущее пулеметное гнездо в районе военного вагона. -- Ром, дай приказ открыть здесь гермоставни.
- Они все открываются одновременно. Это безумие! -- инженер в изумлении развела руками.
Уилленд опустил фрамугу окна.
- Если мы не отдадим этот кусок ткани, они рассвирепеют и не слезут с поезда. Им под силу рано, или поздно найти лазейку внутрь и тогда мы все покойники.
- Вах, ты здесь не прыказывай, да! Вот капитан, он и скажет, что дэлать. -- возразил Гиви.
- Открыть ставни... - сощурил глаза енот и нахлобучил фуражку.
- Э, капитан, ви щто! Ани вэдь нас на лэнточки парвут!
- Гиви, лучше умереть один раз сразу, чем отсрочивать смерть, сидя здесь, изнывая от недостатка воды и еды. Помощи нам ждать неоткуда. К тому же, его план может сработать...
И Эрриксон зашагал к центру состава, безмолвием встретив ворвавшихся через тамбур солдат, которые в ужасе отшатывались от трупа белки, пришпиленному двери, когда последняя закрылась.
- Внимание, экипаж. Будьте готовы отразить нападение из окон: мы открываем гермоставни. По возможности, укройтесь в изолированных помещения, боевых машинах пехоты, или забаррикадируйтесь в центральных подвижных составах. -- раздалось из динамиков. -- Хэх... Не поминайте лихом.
На всякий случай открыв за собой двери купе, обитатели поезда ощетинились в сторону створок оружием. Злодей водил куском ткани около обшивки: там, где ткань была ближе всего, полчища белок, словно магнит с обратной стороны стола, прилипали к броне вагона.
- Створки откроются через три... Два... Один...
Нет, они не ломанулись внутрь. Потому что обычно жертвы сопротивляются, прячутся. А эти стайки изголодавшихся белок являли собой вид существ, которые достаточно сообразительны, чтобы понять, что свет, в котором живет их пища просто так не раскрывает свои манящие объятия. Наконец заткнувшись и отдавая флаг преимущества в звуке стучащим колесам. Десятки пушистых голов аккуратно выглянули из-за перекрытий между окнами и нерешительно уставились на кусок материи с кровью. Уилленд безотлагательно швырнул его за борт, с легкой иронией во взгляде провожая пушистую тучу, рванувшую с поезда за лакомым куском. Пусть эти твари были куда как лучше приспособлены к выживанию, зато стремление к наполнению желудка у них перевешивает здравый смысл.
Пропав в ближайшем лесу, кровожадные грызуны лишь подтвердили свой стадный инстинкт и оставили поезд в покое, забив огромный гвоздь сомнения в своих гастрономических предпочтениях в душе экипажа: ведь в военном вагоне крови пустили намного больше, а на нее даже не позарились.
Эрриксон не стал снова закрывать ставни, надеясь на подсказку Уилленда, который до этого не ошибся с трюком. Сегодня слепое доверие спасло им кучу времени, тонны съестных припасов и жизнь.
***
Руки черно-рыжему коту МакМиллан заматывала осторожно, ибо укусы на них порой были настолько глубокими, что прокушенные мышцы ходили под разорванной кожей с шерстью с видимым отсутствием кусков тканевых волокон.
- Хорошо, что заражения нет... - вздохнула она с участием глядя на его разорванную губу и прокушенное ухо. -- Ты поправишься. Шрамы только останутся...
Притащенные с военного вагона люминиесцентные лампы освещали седьмое купе, из которого давно выдрали верхние полки и отвинтили нижние. А пока инженер оказывала первую помощь вздыхающему солдату, который лежал на слегка влажном матрасе, Сиджи копалась скальпелем в черепе белки, пытаясь аккуратно вытащить стрелу Уилленда из легкого сплава. Темно-фиолетовая кровь пахла каким-то прогнившим деревом и растекалась по клеенке, подстеленной под растерзанное тельце.
- Мерзость... - фыркнула волчица.
- Не сэндвич, вестимо... - ухмыльнулась Фрея, прикладывая к губе кота холодный компресс.
- Хэй, у тебя хоть пациент посимпатичней. -- подмигнула Кавалайнен белой пантере.
- Мхмф... - кот, видимо, хотел что-то сказать, но МакМиллан резко его прервала, положив руку на грудь.
- И не спорь, шрамы самцов украшают! -- мягко улыбнулась она.
Серая волчица взяла на стекло кусочек спинного мозга из трупа и вставила образец под электронный микроскоп, стоявший ближе к окну. Всего несколько секунд прошло с того момента, как свет, насквозь пронзивший ткань, попал на матрицу и преобразовался в изображение перед глазом Сиджи. Шарф на ее плечах волнообразно выгнулся.
- А это любопытно...
- Нашла что-нибудь? -- заинтересовалась инженер.
- Глянь. -- серая волчица отошла от микроскопа, давая МакМиллан возможность погрузиться в мир простейших.
- Кхм... Какое-то генетическое уродство. Может, радиация?
- Счетчик Гейгера астрономических значений не показывает -- трещит, как и все вокруг. Слегка, но не основательно. Я тоже сначала подумала, что гены... Вглядись в корочку. Видишь, там такие фиолетовые волоски вросли?
- Ага... А разве это не нервные окончания? -- откликнулась пантера.
- Глянь на корни.
- Ничего себе... Как будто паразиты...
- А точнее - вирус. Он как будто специально под них мутировал, раскурочил гены и заново их собрал, превратив обычного грызуна в сухопутную пиранью.
- Допустим... - Фрея снова всмотрелась в окуляр. -- Но мне казалось, что такие кардинальные изменения скорее приведут к гибели организма...- она отлипла от увеличительного прибора и со смесью недоверия и омерзения воззрилась на белку с распоротым животом и открытым ртом. -- А изменений вроде бы никаких. Генотип тот же...
- Назначение... - смакуя слово, произнесла Кавалайнен, - ...будто бы разное.
- Назначение... - пантера взяла щипцы и раздвинула брюшную полость у трупа. -- Внутри все органы в точно таком порядке, в каком они обычно расположены, ничего нового, или какого-либо поражения нет... Зубы разве... И слепота.
- К чему и клоню. Только зубы и агрессия. Ничего больше не прибавилось. Никогда не поверю, радиация меняет только определенные характеристики организма. Ну, разве что слепота от нее. Она либо меняют сразу все, либо убивает... Как будто кто-то хотел сделать их такими...
- Содержимое желудка смотрела? -- не без холодка в желудке поинтересовалась МакМиллан.
- Не поверишь, одни жуки. Никакого мяса и плоти. У них искусственная тяга к крови, которая появилась в результате этой гадости в спинном мозге и, как следствие, в мозжечке, который разбух и стал, по каким-то неизвестным причинам, возбуждаться, при нахождении рядом хорошо насыщенного гемоглобина.
- Хм, мне легче поверить, что с ними такое сделала радиация, чем в то, что кто-то осознанно наделил их такими способностями и зубами...
- Сегодня я предпочту больше не заморачиваться на этот счет... Этот Злодей... Неплохо бы спросить, откуда он узнал, что надо делать при их нападении. Я за три года только бешенных псов отстреливала... - волчица свернула клеенку, сделав аккуратный сверток, открыла окно и с облегчением вышвырнула его на песочную насыпь
- Не хотелось бы думать, что он как-то связан с их появлением. -- вздохнула белая пантера. -- Лежи, кому говорю! Ну что ж тебе не терпится: не заживет же ничего!
- Мрыыыф... Пить... - промурлыкал солдат.
- Ой, пардон, сейчас принесу... - несколько смутилась инженер, ускоренным шагом вылетая из купе в сторону титана у командирской, в которой сейчас как раз находилась мужская часть экипажа.
Эрриксон распорядился расставить на вахту солдат, чтобы не болтались без дела, а в случае, если что пойдет не так -- срочно вызывать его.
- Шеллер, откуда ты узнал про белок? -- баритон Андрея практически не отражался в купе, что создавало эффект такого гулкого звучания голоса, которое обычно характерно для спальных вагонов.
- Семь дней в диком лесу заставили меня и не такое повидать. Вообще-то они безобидны, пока не учуют кровь. Не знаю, почему. На вид обычные, а как только животное какое поранится, так сразу и сжирают. -- рассказывал Злодей, скептически оценивая самокрутку в зубах кенгуру. -- Причем, чем здоровее и чище животное, тем больше они бесятся.
- Вах, да тэбе пиридач пра животный вести надо, да. -- беззлобно усмехнулся Гиви.
- Вам смешно... - насупился Шелер. -- А мне вместе с ними спать на одном дереве приходилось. Ночью лазили по мне бесцеремонно.. -- Тряхнул черными волосами он. -- Молился, лишь бы не пораниться нигде.
- Много их в лесу вообще? -- Стриженов затушил цыгарку о пустую банку из-под кильки -- еще одного незаменимого продукта.
- Стаями встречаются. По одиночке не выживают -- их хищники покрупнее на раз едят: слепые же... Но даже самый свирепый хищник, с небольшой такой...- Уилленд отмерил расстояние в коготь между большим и указательным пальцем.- ...ранкой может стать добычей для них.
Мордаха Эрриксона скрывалась в сумраке угла, где енот сидел, заложив руки за голову. Из-под навеса своей фуражки он разглядывал арбалет Шеллера, напоминающий в данный момент футуристическое оружие.
- Можно взглянуть?
Гривистый волк протянул командиру спрошенную вещь и затих в ожидании вердикта о ее профпригодности в качестве идеального орудия для уничтожения противника. Интуитивно догадавшись, Эрриксон потянул на себя приклад, после чего арбалет пришел в боевое состояние, разложившись с сочным лязгом и ощетинившись у спускового крючка шестеренками, взводившими тетиву. Лазерное перекрестие, генерируемое из одного пучка тремя зеркальцами, поразительно ненавязчиво позволяло прицелиться и не отвлекаться на свет самого луча.
Но внимание енота привлекло совсем другое. Маленькое, незаметное.. Оно скрывалось под левым пером и мало что значило для обладателя этого оружия. Но не для Рома, который в данный момент что-то лихорадочно соображал, нахмурив брови, не переставая вглядываться в эту деталь на корпусе.
- Честно говоря, я не совсем хорошо знаю, что это за фирма такая. Никто толком так и не рассказал, чем она занималась и какие еще модели выпускала.
- Мда... - согласился капитан состава. -- Я, наверное, тоже о ней мало что знаю... А откуда у тебя этот арбалет?
Злодей задумался.
- Да-а-а, припоминаю.. Мне его Макарский подарил, когда увидел, как я стреляю из СВД. Он сказал, что с этой вещью я не пропаду. А что такое? Что-то не так?
- Хм... - Эрриксон загадочно улыбнулся. -- Да нет, просто эта лазерная гравировка почему-то кажется мне знакомой... - енот отдал оружие хозяину.
На самом деле он уже в сотый раз видел такой значок. Варьировалось лишь то, на что он был нацеплен, пристегнут, выгравирован, выжжен... И все эти вещи он доставал по наводке одного хорошего друга -- барсука. Этот поход - не исключение.
Да... Лемур с повязкой, смотрящий на свои когти, и треснувшая надпись.
«Fon Ricket Arms.»