Велодорога

 

1.

По подножью  холма протянулась деревня – Татарово. Наверху стояла церковь. С холма видны были пойма, Москва-река, в солнечную погоду  вдалеке блестел   куполом Иван Великий.  К Москве- реке, подрезая холм, шел крутой овраг с ручьем на дне.

В 41-м церковь закрыли, а колокольню взорвали, чтобы немецкие летчики, заходя с запада на Москву, не использовали ее в качестве ориентира. Сама деревня дожила до Олимпиады, сделавшись уже частью города. Рядом строили велотрек, гребной канал и деревню снесли. Вокруг оврага по холмам пустили асфальтированную велодорогу.   Остались яблоневые сады и полуразрушенная заколоченная церковь из красного кирпича.  Еще лет через пять за дальним от реки краем оврага построили  жилой район.  По пустующей велодороге стали гулять с детьми и собаками. 

Отчего-то лучше всего их  было видно зимой, когда свод над папертью под уцелевшим этажом колокольни покрывался изморозью. Белый прозрачный налет словно проявлял выстлавшие  потолок  остатки мозаики. Две  ангельских головы с глядящими на тебя  ликами почти соприкасались макушками по обе стороны от  верхней точки  свода.  От них расходились вниз – перышко к перышку – фантастические радужные крылья.   Делали мозаику  ученики Васнецова.

Прошло еще лет десять   и здание вернули церкви. Постепенно надстроили колокольню, возвели купола. Свод над папертью сначала зашили досками, а теперь на них роспись, такая же, как и по всему храму.         

В церкви я захожу не часто, но, если что, знаю – здесь,  под  досками с грубоватой росписью, спрятаны два изумительной красоты  ангела.

2.

    Когда, словно по аллее,  гуляешь по велодороге  в окружении высоких берез, осин, лип, дубов,  кажется, что бетонный город с той стороны реки наползает на остатки живой природы и вот-вот ее уничтожит. Но это только кажется. Стоит оставить на несколько десятков лет без присмотра какое-нибудь сооружение рук человеческих, и природа начинает неумолимо его разрушать, чтоб еще через десяток-другой и следов никаких от него не осталось среди буйно расплодившейся   растительности.
    За прошедшую  с  олимпиады четверть века  от обочин велодороги наползли на асфальт отмели из земли и песка, на них выросла высокая сорная трава, асфальтовое  же полотно, словно следы землетрясений,  перерезали  частые трещины.
        А городские власти вдруг опять решили провести на велодороге международные соревнования.  Велодорога к тому времени была в аренде у одной  частной фирмы. Фирма  эта заполучила от властей  окольцованный велодорогой горнолыжный склон с  подъемником.  За это пообещала  она блюсти дорогу в исправности. Наступил час расплаты.
             Фирма наняла бригаду кавказцев. Более молодые ее члены были брошены на  восстановление ширины дорожного полотна. Под жарким летним солнцем крестьянскими косами косили они толстый бурьян обочин. Штыковыми лопатами соскребали они выползший на асфальт  дерн -   плотно спекшийся от зноя и перевитый толстыми корнями сорняков.  Порой в изнеможении, с натертыми на руках мозолями,   сидели они, опустив головы, на этом самом дерне среди еще не скошенных бурьянов. Мимо  легко прокатывали свои коляски гуляющие с младенцами молодые мамочки.
                Старшие же члены бригады занялись борьбой  с трещинами. Грузовик, словно армейскую полевую кухню, прикатил за собой   печку  для варки  битума. Рабочие разжигали печь дровами из окрестных рощ, плавили  битум и разливали его в металлические кухонные чайники. Потом брали чайники в руки, становились на колени и из носиков заливали трещины  черной расплавленной смолой. Грузовик перевозил за ними   печку, а они  с чайниками в руках ползли на коленях по велодороге, словно замаливающие грехи адепты какого-то экзотического культа подземного вулканического огня.
                Работа была завершена в срок и вдоль велодороги  два раза прокатили, подталкивая  руками,  разметочное  устройство, оставившее по краям асфальта  две толстые белые полосы. Все было готово к соревнованиям. И они наступили.
                Словно кавалькада украшенных гербами, знаменами и плюмажами  рыцарей, пронеслась по  велодороге, сверкая спицами, стая велосипедистов в ярких разноцветных шлемах и трико. Зрелище было феерическое.    
                Наверняка, наблюдала его   и ремонтировавшая дорогу бригада. Я вижу, как они сидят в своем подвале на  койках, застеленных старыми железнодорожными одеялами,  глядят на велосипедистов в маленький  телевизор, переговариваются  и радуются за свою дорогу.