Вот Иван Котлов Васильев,
Может быть и не Васильев.
Может сын он Чебурека
Или просто Пустобреха.
Сын как сын, не пил, кутил,
Только девок он крутил.
Нет, любил он всё считать
и как меньше всем отдать.
Жил с отцом и вместе с братом,
В доме жил он не богатом.
Но деньга была в дому,
Дед давал как на войну.
(Дед всю жизнь копил деньгу
И припрятал на войну.)
Вырос этот Чебурека и прибрал всё Чебурека.
Умер дед, деньга пропала, Чебуреки тож не стало.
Только слышно, что он Пан.
Лавку и трактир продал.
И живет уже в столице.
Вы не видели его в столице?
Это хочет знать пацан,
Математик – не пацан.
Чебурек – родной ведь дядя,
Брат послал его до дяди.
Но не может тот пацан дозвониться…
Кто послал?
Как же дядя всех послал?
Вся причина то в жене,
Рай и дядя на метле.
Это Чехов не поймёт,
Дядин рай к себе не ждёт.
Срок прошёл и дядя враг
Без причины, тоже враг.
**********************************
"Ванька (извозчик)". А.Чехов.
http://chehov.niv.ru/chehov/text/vanka-izvozchik.htm
Был второй час ночи.
Коммерции советник Иван Васильевич Котлов вышел из ресторана "Славянский базар" и поплелся вдоль по Никольской, к Кремлю. Ночь была хорошая, звездная... Из-за облачных клочков и обрывков весело мигали звезды, словно им приятно было глядеть на землю. Воздух был тих и прозрачен.
"Около ресторана извозчики дороги, - думал Котлов, - нужно отойти немного... Там дальше дешевле... И к тому же мне надо пройтись: я объелся и пьян".
Около Кремля он нанял ночного ваньку.
- На Якиманку! - скомандовал он.
Ванька, малый лет двадцати пяти, причмокнул губами и лениво передернул вожжами. Лошаденка рванулась с места и поплелась мелкой, плохенькой рысцой... Ванька попался Котлову самый настоящий, типичный... Поглядишь на его заспанное, толстокожее, угреватое лицо - и сразу определишь в нем извозчика.
Поехали через Кремль.
- Который теперь час будет? - спросил ванька.
- Второй, - ответил коммерции советник.
- Так-с... А теплей стало! Были холода, а теперь опять потеплело... Хромаешь, подлая! Э-э-э... каторжная!
Извозчик приподнялся и проехался кнутом по лошадиной спине.
- Зима! - продолжал он, поудобней усаживаясь и оборачиваясь к седоку. - Не люблю! Уж больно я зябкий! Стою на морозе и весь коченею, трясусь... Подуй холод, а у меня уж и морда распухла... Комплекцыя такая! Не привык!
- Привыкай... У тебя, братец, ремесло такое, что привыкать надо...
- Человек ко всему привыкнуть может, это действительно, ваше степенство... Да покеда привыкнешь, так раз двадцать замерзнешь... Нежный я человек, балованный, ваше степенство... Меня отец и мать избаловали. Не думали, что мне в извозчиках быть. Нежность на меня напускали. Царство им небесное! Как породили меня на теплой печке, так до десятого годка и не снимали оттеда. Лежал я на печке и пироги лопал, как свинья какая непутная... Любимый у них был... Одевали меня наилучшим манером, грамоте для нежности обучали. Бывалыча и босиком не пробеги: "Простудишься, маленькой!" Словно не мужик, а барин. Побьет отец, а мать плачет... Мать побьет - отцу жалко. Поедешь с отцом в лес за хворостом, а мать тебя в три шубы кутает, словно ты в Москву собрался аль в Киев...
- Разве богато жили?
- Обнакновенно жили, по-мужицки... День прошел - и слава богу. Богаты не были, да и с голоду, благодарить бога, не мерли. Жили мы, барин, в семействе... семейством, стало быть... Дед мой тогда жив был, да около него два сына жили. Один сын, отец мой тоись, женатый был, другой неженатый. А я один паренечек был всего-навсего, всей семье на утеху - ну и баловали. Дед тоже баловал... У деда, знаешь, деньга была припрятана, и он воображение в себе такое имел, что я не пойду по мужицкой части... "Тебе, - говорит, - Петруха, лавку открою. Расти!" Напускали на меня нежность-то, напускали, холили-холили, а вышло потом такое недоумение, что совсем не до нежности... Дядя-то мой, дедов сын, а отцов брат, возьми и выкрадь у деда его деньги. Тыщи две было... Как выкрал, так с той поры и пошло разоренье... Лошадей продали, коров... Отец с дедом наниматься пошли... Известно, как это у нас в крестьянстве... А меня, раба божьего, в пастухи... Вот она, нежность-то!
- Ну, дядя-то твой? Он же что?
- Он ничего... как и следовает... Снял на большой дороге трахтир и зажил припеваючи... Годов через пять на богатой серпуховской мещанке женился. Тысяч восемь за ней взял... После свадьбы трахтир сгорел... Отчего, это самое, ему не гореть, ежели он в обчестве застрахован? Так и следовает... А после пожара уехал он в Москву и снял там бакалейную лавку... Таперь, говорят, богат стал и приступу к нему нет... Наши мужики, хабаровские, видели его тут, сказывали... Я не видел... Фамилия его будет Котлов, а по имени и отечеству Иван Васильев... Не слыхали?
- Нет... Ну, поезжай скорей!
Обидел нас Иван Васильев, ух как обидел! Разорил и по миру пустил... Не будь его, нешто я мерз бы тут при своей этой самой комплекцыи, при моей слабости? Жил бы да и поживал в своей деревушке.... Эхх! Звонят вот к заутрене... Хочется мне господу богу помолиться, чтоб взыскал с него за всю мою муку... Ну, да бог с ним! Пусть его бог простит! Дотерпим!
- Направо к подъезду!
- Слушаю... Ну, вот и доехали... А за побасенку пятачишко следовало бы...
Котлов вынул их кармана пятиалтынный и подал его ваньке.
- Прибавить бы следовало! Вез ведь как! Да и почин...
- Будет с тебя!
Барин дернул звонок и через минуту исчез за резною дубовою дверью.
А извозчик вскочил на козлы и поехал медленно обратно... Подул холодный ветерок... Ванька морщился и стал совать зябкие руки в оборванные рукава.
Он не привык к холоду... Балованный...
http://chehov.niv.ru/chehov/text/vanka-izvozchik.htm