И. ГРИЦУК – ГАЛИЦКАЯ
МЕРЯНСКИЙ РОМАН Часть3
О РИНЕ МИЛОСЕРДНОЙ И ЮНОМ ЯРОСЛАВЕ
23. КРОВАВАЯ СВАДЬБА.
Святополк не мог смириться с тем положением, которое уготовил ему тесть Болеслав. Собрав своих советников, Святополк высказал им свою обиду, и получил совет: разослать гонцов по городам и весям, где стояли польские гарнизоны, с приказом от него, Святополка, князя Киевского, бить ляхов. Святополк возликовал и разослал гонцов в города и веси Киевской земли.
Обряд венчания Предславы и Болеслава проводил священник Анастас, который прекрасно себя чувствовал при любом правителе. Слезы Предславы, его лучшей ученицы, Анастаса не трогали. Для хитрого грека было важно остаться в живых и получить за свою преданность и проделанную работу как можно больше денег. И это было возможно. Болеславу открыли киевскую казну. Несметные богатства князя Владимира, накопленные поколениями русских князей теперь расходились по чужим жадным рукам.
Болеслав, держа прекрасную Предславу под руку, выходил из храма, когда ему под ноги бросился, иссеченный мечом, поляк. Он протянул руки к своему королю и прохрипел:
- Измена! Измена! Всех побили!
Болеслав, не отпуская руки Предславы, потащил её за собой, пытаясь как можно скорее уйти с открытого всем врагам места. Он достиг княжеского терема в сопровождении стражи и велел привести Святополка, но след Святополка затерялся.
Почуяв неладное, Болеслав приказал погрузить киевскую казну на телеги. Плененных женщин – дочерей Владимира и Рину посадить на коней и рысью двинулся к границам Польши, не забыв вывести из Киевской Руси восемьсот знатных пленников.
После того, как поляки покинули Киев Святополк объявился в столице. Он воссел на отцовский престол, но киевляне, подвергнутые нападению поляков, призванных Святополком, не желали видеть этого наследника правителем земли Русской.
24. КОНЕЦ СВЯТОПОЛКА ОКАЯННОГО.
Старый конунг Олав Святой, узнав о распрях в стане врагов Ярослава и посмеявшись над польским королем, посоветовал русскому князю идти войной на Киев. Он одолжил Ярославу денег для найма шведов, благо, что свободных варягов – наёмников в Свении всегда было вдосталь. Свои добрые намерения Олав Святой подтвердил намеком, что его дочь Ингигерд ещё не замужем.
Принцесса Ингигерд действительно не была замужем, но отец её, Олав Святой ранее просватал её за норвежского конунга Олава Храброго. Это был бы счастливый брак, потому что Ингигерд любила Олава Храброго преданной и бесконечной любовью. Плодом той любви был ребенок. Рождение дочерью внебрачного сына вызвало гнев Олава Святого, и он не желал больше видеть при своем дворе Олава Храброго.
Чтобы смягчить гнев будущего тестя, Олав Храбрый вывез младенца Магнуса в Норвегию, где и воспитывал его в суровых правилах норвежкой земли.
Юный внук Олава Святого рос озорником отчаянным. Не имея понятия о почитании старших по возрасту и состоянию, он творил всё, что хотел. Мать свою, шведскую принцессу Ингигерд, он видел редко. Дед его, Олав Святой и бабушка Астрид, дочь славянского ободритского князя, не могли влиять на воспитание внука, жившего на земле отца, в Норвегии. А из окружения норвежского конунга никто не смел ограничить озорство маленького принца.
Ярослав приглядывался к шведской принцессе, он прикидывал немалые выгоды, которые сулила ему женитьба на Ингигерд: помощь Олава Святого казной и воинами, крепость северных границ, наконец, появление наследников королевских кровей. Настало такое время, когда присутствие дочки Олава Святого в своем обществе опальный Ярослав начал находить желанным.
Гордая Ингигерд, ощущая на себе взгляд Ярослава, исполненный не поддельного интереса, морщилась и отворачивалась. Сухощавый, стеснительный, да ещё хромой, русский князь, вызывал презрение, у женщины, познавшей первую страстную и бесконечную любовь.
Астрид, мать принцессы, советовала ей лучше приглядеться к Ярославу.
- Кого ты мне прочишь в мужья!?- вскипала Ингигерд, - человека, потерявшего свою землю, утратившего власть, да ещё урода колченогого….
- Ингигерд, я заметила, как любишь ты слушать рассказы о норвежском конунге Олаве Храбром. Ты ловишь каждое случайное слово, чтобы услышать о нем, хоть самую малость…., - королева Астрид негодовала, - это он, не дожидаясь свадьбы, сделал тебя женщиной и матерью своего ребенка. Он опозорил тебя и наш род. Отец в гневе.
Ингигерд, не сдерживая более свои чувства, направилась к отцу. Она упала перед ним на колени:
- Отец, ты славный конунг и тебя почитают, как Святого. Почему ты не хочешь сдержать своего слова, данного моему жениху Олаву?
Олав Святой пристально и долго смотрел на распростертую у его ног Ингигерд, борясь с приступом гнева.
Наконец он произнес;
- Как бы ты ни любила этого норвежского толстяка, тебе не бывать его женой, а ему твоим мужем. Я отдам тебя тому, кто достоин моей дружбы.
Ингигерд прикусила нижнюю губу, чтобы не расплакаться. Она встала с пола и, не оборачиваясь на отца, кинулась к выходу, столкнувшись в дверях с Ярославом. Ярослав учтиво отстранился, давая принцессе дорогу.
- Ярицвейг, сынок, я принял решение отдать свою дочь тебе в жены, - вставая с трона и обнимая Ярослава за плечи, объявил Олав Святой, - За ней я даю немалую казну, на которую ты наймешь хороших воинов. Их на Русь поведет рыцарь Эймунд из Норвегии. Он славный воин и дело своё знает. Он возведет тебя на Киевский престол.
Ярослав опустился на одно колено перед старым конунгом. В эту минуту он был вполне счастлив.
Даже требование Олава отдать в вено за невесту город Ладогу со всеми принадлежащими к ней землями, не отрезвили Ярослава. Он с легкостью отдал и Ладогу, и прилегающие к ней земли шведской короне.
Ярослав жаждал реванша за своё поражение на родине, в Киеве. Доносчики докладывали, что положение Святополка шаткое, его не принимает киевский народ. Ярослав исполнился желанием идти на Русь. Наступало его время.
Битва за Киев шла недолго и закончилась полным разгромом Святополка. В бою он получил глубокую рану головы. От этого не мог сидеть на коне, тело его расслабилось, и слуги оттащили своего князя с поля боя, погрузив на телегу. Святополк метался в беспамятстве, очнувшись, он стремился бежать, не зная куда. Убежав из пределов Руси, он, обогнув Польшу, где сидел его бывший тесть, Болеслав Польский, метался в пустынях Чехии. Там он и закончил жизнь, войдя в историю Руси под именем Святополка Окаянного. Так повествуют русские летописи.
А скандинавские Саги говорят ещё о том, что рыцарь Эймунд придумал военную хитрость. С десятью отчаянными варягами он отправился вслед за Святополком, которого называл на скандинавский лад – Бурицвейгом.
Немного не дойдя до стана Святополка, Эймунд приказал пригнуть к земле два тонких дерева, связать их веревками, и держать так конец веревки, чтобы до урочного времени деревья не разогнулись.
Переодевшись нищим старцем и привязав к подбородку козлиную бороду, Эймунд появился в лагере Святополка. Он прошел через весь стан, собирая милостыню и запоминая расположение шатров и навесов. Шатер Святополка стоял в центре стана. На его вершине крутился железный флюгер, указывая направление ветра.
Как только воины Святополка уснули, Эймунд подкрался к шатру Святополка и воткнул копьё в прорезь флюгера. К другому концу копья привязали конец веревки, сдерживавшей согнутые деревья. По сигналу Эймунда веревку отпустили и деревья, распрямившись, подняли ввысь шатер Святополка. Эймунд , зная, где находится лежанка князя, бросился к нему и отсек голову.
После чего в поднявшейся суматохе, он ускользнул к своим. На рысях достигли варяги Киева, унося в полотняном мешке страшный трофей.
25. ВОЗВРАЩЕНИЕ ЯРОСЛАВА.
Наконец-то Ярослав вошел в Киев победителем. Его окружали верные ему люди, те, что не покинули его в изгнании и не отступили от него в бедности. И конечно славный рыцарь Эймунд, который потребовал у Ярослава не только договоренную плату, но ещё дополнительного золота за особую услугу.
- Вот, Ярицвейг, я исполнил твоё желание. Я принес тебе голову врага, - улыбался Эймунд, держа в руках голову Святополка, - Узнаешь своего брата? Это Бурицвейг. Не сомневайся. Глаза его закрыты, а голова окрашена кровью. Но это он.
Ярослав взглянул на окровавленную голову своего брата и отвернулся. Да, он жаждал мести, да, он хотел смерти Святополка, но видеть окровавленную голову сводного брата в руках варяга, который без стеснения и почтения к мертвому князю, держит его голову за чуб, и торжествует перед собравшимися слугами, как великий победитель, это было слишком!
- Передай голову Святополка моим людям. Его надо похоронить. Я заплачу тебе, рыцарь, за все твои заслуги, - пообещал Ярослав.
- Золотом! – прорычал Эймунд. При этом Эймунд держал руку на рукояти меча, что означало угрозу киевскому князю.
Среди верных людей Ярослава оставался воевода Вышата. Он помогал Ярославу уставлять порядок в Киеве, назначать наместников на управление другими городами, составлял вместе с князем приказы и уставы.
Ярослав и Вышата сблизились ещё и потому, что у обоих были мерянские жены. В Новгороде Вышату давно дожидалась Нада. Она писала ему, что ждет его не одна, а с младенцем по имени Ян Вышатич. Убеленный сединами, могучий Вышата, растрогался до слез, читая в берестяных грамотах жены, призывы её, возвратиться в Новгород. Вышата и сам мечтал о том, и прибыл бы в Новгород непременно, но всё откладывал до лучших времен, когда уладятся дела в Киеве.
Ярослава никто не ждал в Киеве. Рина была в плену у Болеслава, Предслава, любимая сестра, так же захвачена старым развратником.
Надо бы идти на Польшу, но Ярослав медлил. Он уже не знал, надо ли ему искать Рину. Прошло время, и острота чувств к странной женщине мерянского племени притупилась. Перед глазами стояла гордая, неприступная принцесса Ингигерд.
25. ПОЛЬСКИЙ ПЛЕН.
Знатных русских пленниц Болеслав разместил на Ледницком острове, вдали от людей, в полном уединении. Предслава в долгом пути до Польши, получавшая знаки внимания, как польская королева, вдруг почувствовала себя обманутой. Никто более не оказывал ей чести, скорее каждый лях хотел подчеркнуть её полоняное рабство. Правда, Болеслав повелел построить на острове дворец подстать греческому. В течение года дворец был выстроен и изукрашен росписями и дорогими тканями. Восемь сестер, восемь русских красавиц, жили в нем затворницами, а девятой жила их невестка Рада, жена Ярослава Владимировича, князя Киевского.
- Рада, скажи, почему Ярослав не идет к нам на выручку? – допытывалась Предслава у невестки, - я разумею, что он не знает, где искать нас. Я чаю, его люди ищут нас и не находят.
- Ах, Предслава! Послушай, что нашептывает Земля – Макошь Чудная. Она глаголет, что Ярослав стал забывать сестер своих и Раду Милосердную…, у него так много забот, что ему не до нас.
- Если он не придет за нами, я брошусь в воды реки. Лучше в русалку оборотиться, чем быть игрушкой для ляха ненавистного!
Ничего не ответила Ринна. Она прислушивалась к шорохам за окном. Ей почудился протяжный вой волка. Он искал, звал, заманивал.
Вой волка сменился дробным стуком конских копыт по спущенному через реку мосту. Предслава подошла к окну. Так и есть, к ней в гости пожаловал Болеслав со свитой рыцарей.
Тяжело попирая каменные полы Ледницкого замка, в залу внес своё тучное тело король Болеслав Польский. За ним, заполняя залу замка топотом и звоном оружия, входили рыцари. Среди них выделялся скромностью поведения незнакомый воин.
Предслава поклонилась гостям:
- Милости просим к нашему очагу.
- Предслава, жена моя разлюбезная, - загремел голос Болеслава Польского, - вот я привез тебе моего старого друга и союзника, короля Богемского, тоже Болеслава, - польский король отдышался, и продолжил, - . Только он Рыжий. Ха-ха-ха… Так его зовут по всему Христианскому миру – Болеслав Рыжий! Распорядись, чтобы развели огонь посильнее, на дворе разделывают вепря, что убили мы с Болеславом на охоте. Да, брат мой!? Славно мы сегодня поохотились! – Болеслав Польский опять захохотал раскатами громкого смеха.
Король Богемии, высокий, статный, застенчивый, приложил руку к груди, и склонив голову, опустился на одно колено перед Предславой.
- Госпожа! Прими в любовь меня, Богемского рыцаря. Так говорят у вас на Руси, когда просят милости!?
- Я рада гостям. Располагайтесь у камина, я распоряжусь, чтобы принесли вина и холодной дичины.
Предславе будто передалась застенчивость Болеслава Рыжего. Она поспешила выйти из залы. Остановившись у открытого окна, вдохнула свежий воздух, шедший с воли и почувствовала, как сильно бьется её сердце.
Надо бы сказать Рине, чтобы увела сестер с глаз долой пьяного мужского общества. Неровён час, прельстятся красотой русских девиц, тогда может статься, что не отобьешь юных сестер у ляхов.
Болеслав пристально взглянул на Рину:
- Эй, мерянка, ты больше не жена киевского князя. На этой неделе к нему прибыла принцесса из Свении. Говорят, у неё уже есть плод любви – болдырь, которого она прижила от короля Норвегии. Ха-ха-ха! – загремел голос Болеслава Польского.
Рина с полувзгляда поняла Предславу. Она, неслышно ступая, подтолкнула девочек в темный угол, а затем быстро выпроводила из залы.
Слова пьяного Болеслава о прибытии в Киев Шведской принцессы не выходили из головы:
- Что же ты наделал, Ясень мой ясный! На кого променял Рину Милосердную…
26. ПОБЕГ ИЗ ПЛЕНА.
Разводя по спальням сестер Ярослава, Рина опять услышала вой волка.
Как он звал её! Как любил своей волчьей любовью! Как обещал защиту и покой!
Закрыв дверь в спальню Марии Добронеги, Рина пошла к себе, но услышала шорох под окном и вновь вой волка переходящий в поскуливание. Рина открыла окно и высунулась на волю. Огромная тень набросилась на неё, вытянула из окна, прикрывая её рот сильной и жесткой рукой, и потащила в зеленые заросли.
Луна выглянула из облака и осветила того, кто тесно, как драгоценную ношу, прижимал её к себе. Рина узнала его.
- Выжлец! Как ты оказался здесь!? Почто пришел!?
Рина не испугалась, скорее наоборот, она была рада знакомому человеку из какого – то далекого прошлого… Как сон, как Навь. Вон и тени играют с Луной, разлетелись по небу и прижимаются к земле…. Как тогда… Когда!? Уже не ведомо…
- Молчи, Рина, молчи. Не бойся, я ничего плохого не сделаю тебе…
Стража заволновалась, по двору прокричали:
- Кто идет!?
И отозвались:
- Кто идет!?
И дальше покатилось по периметру острова:
- Кто идет!?... Кто идет!?... Кто идет!?...
Выжлец подтащил Рину к краю рва, наполненного водой:
- Не бойся и не кричи, - обняв женщину, он прыгнул вниз.
Рина почувствовала, как её тело с головой погрузилось в воду, она чуть не захлебнулась, но в этот миг кто-то сильный схватил её за ворот рубахи и потянул на противоположный берег. Это не был Выжлец, то был огромный зверь пёсьей породы - волк. Он тянул её из воды, разрывая ворот исподней рубахи.
Рина толкнула зверя. Он отскочил и встал поодаль, сверкая зелёным блеском хищных глаз.
27. КОРОЛЕВСКИЙ ПИР,
Пир в честь королевской охоты продолжался до утра. Играли свирели, плакали лютни, гремели пьяные голоса, а Предслава сидела в высоком кресле и боялась, что кончится веселье, и Болеслав потащит её на ложе нелюбви и насилия.
Гости, захмелев, сваливались тут же в зале, на шерстяные половики, и звериные шкуры. Храпя, засыпали пьяным сном. Болеслав мутным взглядом смотрел на жену, не понимая, где он и как попал в Ледницкий замок. Он всё хотел что-то спросить у Предславы, но язык не повиновался ему.
Покачнувшись в кресле с высокой спинкой, он упал головой на стол и захрапел богатырским храпом.
- Если когда – нибудь судьба приведет меня к порогу вашего обиталища, знайте, что Рыцарь по имени Болеслав Рыжий, король Богемии, будет счастлив видеть вас и дышать одним воздухом с прекрасной русской принцессой. А теперь разрешите мне откланяться и покинуть ваш гостеприимный замок., - Болеслав Рыжий склонил голову перед Предславой и, повернувшись, вышел из залы.
Предслава ещё не понимала до конца, что произошло в её доселе горькой судьбе, но сердце наполнилось радостью. И только стук копыт лошадей, уносящих короля Богемии и его приближенных, вызвали легкое огорчение пленённой русской княжны.
Поутру, Рина не появилась. За ней послали прислугу, но та вернулась одна. Предслава подняла на ноги всех обитателей замка, чтобы найти Рину. Её нигде не было.
«Ах, зачем я вчера сказала ей про Русалку. Может Рина ушла на дно речное….», - с грустью думала Предслава.
Потерять близкую подругу! Теперь Предслава оставалась самой старшей среди пленниц. Она не могла себе позволить уйти в воды реки, окружавшей остров Ледницкий. Ради сестер своих она должна жить, покоряться жирному развратнику и просить у Господа милости, освобождения из плена. Предслава залилась горькими слезами. Даже мысли её о Болеславе Рыжем не грели душу. Отчаяние было велико.
Болеслав Польский, первым начал переговоры с Ярославом о возвращении своей дочки, вдовы Святополка, в Польшу. Взамен он обещал отдать одну из дочерей Владимира. Конечно, из их числа он исключал Предславу, с которой был обвенчан православным священником Анастасом.
- В плену у Болеслава находится моя жена Рина. Что с ней?- с тревогой в голосе спросил Ярослав у польского посла.
- Женщина по имени Рина больше не живет в Польше, - ответил посол.
- Где моя жена? – желваки заходили под скулами Ярослава.
- То никому не известно, пане Ярослав, - посол кланялся и пожимал плечами, - ваша сестра Мария Добронега слышала волчий вой в тот вечер. Она сказывала, будто княгиня Рина услышав тот вой, выпрыгнула из окна на волю. Больше её не видели.
- Когда это случилось, пан посол? – Ярослав вспомнил тревоги, владевшие душой жены.
- Точно не могу сказать. Говорят, что в ту ночь была большая луна и тени бежали по небу.
Ярослав встал и вышел из палаты. Он понял, что духи мертвых, Нави, навсегда отняли у него Рину Милосердную
28. НОВГОРОДСКАЯ КНЯГИНЯ МАРГАРЕТ,
Сидя в Киеве, Ярослав доверил управление Великим Новгородом сыну своему Илье. Юный князь вырос любознательным и бойким. Сын Добрыни Никитича, Коснятин, ходил у него в дядьках. Поэтому Илья Ярославич с делами справлялся. Новгородцы исправно платили дань, и торговля в русском ганзейском городе шла на славу.
Но не всё было ладно в отношениях между Коснятином Добрыничем и Ильей Ярославичем. Коснятин хорошо помнил, какую помощь оказал он князю Ярославу в его борьбе с Болеславом Польским. Знали и помнили о том и в Новгороде. Развязные и вольные новгородцы при случае выговаривали юному Илье о новгородской услуге, решившей судьбу его отца. Илья вынужден был часто принимать решения выгодные жителям Новгорода. Эта зависимость тяготила не только Илью, но и самого Ярослава.
Ярослав, осторожный и рассудительный, старался обезопасить свои границы. Неожиданно для планов Ярослава бывший союзник киевского князя, германский король Генрих Второй заключил мир с Польшей. Это сильно встревожило Ярослава. Нужны были срочные меры.
Свой ищущий мира взор, Ярослав обратил на Кнута, короля Дании, и Англии. Этот успешный король мог создать реальную угрозу у берегов Польши, как и Шведский король, тесть Ярослава, Святой Олав.
Было принято поспешное решение женить совсем ещё юного Илью на сестре Кнута Эстрид - Маргарет.
Эта по возрасту совсем молодая женщина, была уже опытной в делах любви. Первый брак с нормандским графом Рикардом не был счастливым для юной Маргарет. Она полюбила английского герцога Вольфа и когда суровый Рикард, узнал о проказах молодой жены, то первым и единственным решением его было отослать от себя легкомысленную особу к брату в Англию. Маргарет так была напугана угрозами мужа, что тут же забыла о своем увлечении английским герцогом Вольфом.
Ярослав увидел в этом промысел Божий. Он тут же посватал опытную Маргарет за своего юного сына Илью.
Маргарет в сопровождении пышной свиты прибыла в Великий Новгород к своему жениху Илье Ярославичу.
Брак князя Ильи и принцессы Маргарет поспешно заключили, и молодых обвенчали в десятинной церкви.
Маргарет была верна себе. Её легкомыслие и привлекательная внешность находили применение в увлечениях далеко не безобидных.
Коснятину Добрыничу приглянулась ветреная англичанка. Маргарет ответила ему взаимностью. Такого могучего, широкоплечего витязя, с сильными руками, и открытым взглядом она нигде более не встречала. Ласки неопытного, долговязого и застенчивого мужа Ильи только раздражали Маргарет.
Однажды Илья признался своему другу Яну Вышатичу, что жизни не чает без Маргарет, а она не отвечает ему тем же. Она будто смеётся над ним, дразнит и заставляет волноваться при каждом появлении Коснятина.
Ян подумав, дал совет Илье: выехать всем на охоту на лис. И проследить за парочкой.
29. ВЕЛИКАЯ КНЯГИНЯ ИНГИГЕРД.
Ингигерд шла к Киеву в сопровождении полков наёмников. На половине дороги её встретил Эймунд с варяжским войском, чтобы достойно проводить невесту Ярослава в Киев.
С первых же дней пребывания в Киеве шведской принцессы жизнь Ярослава осложнилась. Ингигерд не радовало ни яркое солнце, ни буйство зелени, ни обильные застолья киевских пиров.
В опочивальне шведка проявляла холодность. Не удовлетворенная страсть Ярослава к жене, потихоньку остывала. Он занялся делами государства. Возвел храм Святой Софии по типу Византийского. Стараясь угодить Ингигерд, Ярослав повелел расширить и украсить Киевский дворец. Стены одной из палат дворца он повелел обтянуть золототканой парчой и драгоценными тканями и отделать самоцветными каменьями. В этой же палате он повелел выставить драгоценные сосуды и утварь, и дорогое оружие. Ярослав не пожалел денег, чтобы заказать для своих дружинников дорогую одежду и новые боевые доспехи.
Устроив пышный пир, как то делал его отец, Ярослав пригласил многих знатных и почетных людей. Сам же, нарядившись в княжеские одежды, сел на высоком месте.
Княгиня Ингигерд вошла в палату в сопровождении многих прекрасных женщин. Далее автор скандинавской саги пишет так:
«И встал конунг ей навстречу, и хорошо приветствовал её, и сказал: «Видала ли ты где-нибудь такую прекрасную палату и так хорошо убранную, где во-первых собралась бы такая дружина, а во- вторых, чтобы было в палате той такое богатое убранство?»
Княгиня отвечала: «Господин, - говорит она, - в этой палате хорошо, и редко где найдется такая же или большая красота, и столько богатства в одном доме, и столько хороших вождей и храбрых мужей, но всё – таки лучше та палата, где сидит Олав конунг, сын Харальда, хотя она стоит на одних столбах».
Конунг /Ярослав/ рассердился на неё и сказал:
«Обидны такие слова, - сказал он, - и ты показываешь опять любовь свою к Олаву конунгу»,- и ударил её по щеке.
Она сказала:
« И всё – таки между вами большая разница, - говорит она, - чем я могу, как подобает, сказать словами».
Ушла она разгневанная и говорит друзьям своим, что хочет уехать из его земли и больше не принимать от него такого позора» .
Ярослав вернулся на своё высокое место. Пир продолжился, но на душе камнем лежала ссора с женой, и не было легкости от вина, но только тяжесть сердца и разума.
- Рина, где ты, Рина? – думал Ярослав, подпирая неверной рукой отяжелевшую от вина и горечи, голову,
30. ОХОТА НА ЛИС,
- Маргарет! Держись крепче! - прозвучал голос Коснятина Добрынича над ушком новгородской княгини. В тот же миг она услышала свист кнута, спокойная кобылка её вдруг взвилась на дыбы, и, взбрыкнув, понеслась по луговине к лесу, не разбирая дороги.
- Кобылка понесла…! - вскричал Коснятин и пятками юфтевых сапог ударил своего тяжеловеса. Конь рванулся следом за кобылкой Маргарет.
Илья нерешительно взглянул на Яна.
- Постой, друже. Дай им уединиться. А там и мы нагрянем, - Ян, сын Вышаты, такой же юный, как его князь, придержал за уздцы коня Ильи.
Два друга мерным шагом направили своих коней к лесу, где скрылись Маргарет с Коснятином. Пройдя часть леса, друзья прислушались. Где – то трещала сорока, указывая на присутствие людей. Друзья переглянулись и спешились. Впереди за густыми елями увидели пасущихся коней. Осторожно ступая, приблизились и раздвинули ветки кустов, скрывавших наездников.
Илья, увидев жену на коленях у Коснятина, отпрянул.
- Смотри, смотри, чтобы потом не говорил мне, что я навет творю, - прошептал Ян.
Илья смотрел, как Коснятин целует его жену, щекочет бородой её нежную шею, как наползает на неё всей своей тяжестью, и гнев обманутого мужа наполнил его сердце.
- Пойдем, Ян! - Илья затрясся всем телом, и, ломая сучья, не соблюдая осторожности, устремился к своему коню.
Дорогой Илья плакал, размазывая слезы по лицу, искаженному обидой:
- Убью! Эту ****ь британскую убью!
- Ты, княже, не руби с плеча. Брат княгини Маргарет, король Дании и Англии, вступится за сестру, тогда пощады не жди уже от отца своего, - увещевал Илью Ян Вышатич.
- Уйду я в Залескую Русь, в Ростов наместником отпрошусь, али засяду в новом Ярославле – граде! А эту распутную оголю и посажу под землю, в ледник! Пусть сдохнет там. Тогда не раз вспомнит своего почетника!
Уже стемнело, когда на княжий двор въехали Маргарет и Коснятин. Коснятин принял княгиню на руки и осторожно опустил на мощеный двор. Илья вышел на крыльцо. Он был пьян, бледен, тяжело дышал.
- Коснятин! Коснятин, не смей дотрагиваться до моей жены, - Илья замахнулся на воеводу.
Коснятин слегка толкнул Илью в грудь. Юный князь не удержался на ногах и упал, ударившись головой о камень мостовой. Кровь, потекла из ушей и носа, и окрасила княжий двор.
Коснятин склонился над телом Ильи, не веря своим глазам, что юный князь мертв.
- Батюшки светы! – перекрестился Коснятин, - что я наделал!
31. КЛЫК ОБОРОТНЯ.
Огромного волка, несущего на спине женщину, видели люди разных селений. Волк легкой тенью летел по лесным тропинкам, почуя людей, сворачивал в чащобу. Это было необычно, страшно, необъяснимо. Люди не заходили далеко в лес, боясь столкнуться с лесным оборотнем, и детям наказывали не отходить далеко от дома. Появились сказки о волке, ворующим женщин и детей.
Путь Выжлеца и Рины лежал далече, на Русь Залескую, туда, где обитает вольное племя мерян.
На привале Выжлец, обернувшись человеком, развел костер.
- Рина, ты отдохни, посиди тут. А я на охоту пойду, дичины добуду, - сказал так и исчез в чаще лесной.
Рина молчала. Она не находила слов, чтобы как-то ответить на заботу Выжлеца о ней. Тревожные мысли уносили её то в киевские палаты, то в Ледницкий замок, то на берег Волги – реки, где остался покинутый Ярославом, княжий дом. Дом, где так страстно любили они друг друга. Она поднимала из глубин памяти самые счастливые минуты жизни, украшенные любовью Ярослава и не находила ответа на вопрос: почему!? Почему он променял её, Рину Милосердную, на шведскую принцессу, которая никогда не полюбит его. Никогда! И дети их родятся без любви. И не будут они украшением и защитой Земли Русской. Они впитают в себя корысть отца и ненависть матери. Нет, не будут они украшением земли, - качала головой Рина.
И в тот самый миг перед ней встал облик юного новгородского князя. Илья! Сын! Княжич!
Рина увидела его распростертого на камнях, и алая молодая кровь текла ленивым ручейком и застывала на мостовой.
- Илюшенька! – завопила Рина, - сыночек!
Из чащи прыжком выкатился Выжлец с пойманным зайцем в руках.
- Рина! Что прилучилось с тобой!? О чем взываешь!? Скажи мне,…, - он хрипел, не успев ещё придти в себя от охоты.
Рина рыдала, взывая к Макоши Чудной:
- За что ты наказала меня, Мать – Земля, Макошь Чудная? За любовь не наказывают….! Любить – это не грех! Прости меня! Верни мне сына живого и здорового!
Выжлец тряс Рину за плечи:
- Рина, Рина, что с тобой!?- спросил участливо.
Рина подняла на Выжлеца глаза. Сколько ненависти было в её взгляде! Выжлец от неожиданности попятился, чуть не угодив в костер.
- Ты наколдовал! Ты пожелал мне и Ярославу несчастья вечные! Ты проклял нас! Уйди! Уйди с глаз моих, пёс злобный!- Рина замахнулась на Выжлеца палкой. Он зарычал, и бросился на женщину.
В ту же минуту Рина почувствовала, как острый волчий клык вошел в её шею. Она увидела край звездного неба и провалилась в темноту.
32. УСЛОВИЕ КНЯГИНИ ИНГИГЕРД.
Княгиня Ингигерд металась по широкой горнице. Она с шумом открывала крышки окованных металлом , сундуков и выбрасывала из них дорогие наряды, подаренные ей мужем. Она топтала парчовые душегреи, сарафаны из гладкой и тонкой тафты, короткие мантии – опашницы и длинные тяжелые кочи .
Сенные девушки столпились у открытой двери, боясь слова сказать разгневанной княгине, они только крестились и взывали к Богу:
- Господи, Иисусе Христе наш, заступись! …
Тяжело ступая, в горницу вошел рыцарь Эймунд.
- Ингигерд! Принцесса моя! Позволь выразить тебе сочувствие и предложить мою помощь.
Ингигерд, видя родное лицо, упала на грудь Эймунду и залилась слезами:
- Если ты, и впрямь хочешь помочь мне, то проводи меня домой, в родную Свению, к дому отца моего! У меня нет больше сил жить рядом с Ярицвейгом! Он не любит меня, я ненавижу его! Можно ли ждать от этого добрых плодов!
- Ингигерд! Моя принцесса! Ты разве не боишься гнева отца своего!
- Я уже ничего не боюсь. Самое страшное в моей жизни свершилось – обязанность жизнь свою посвятить скупому уроду!
- Но Ингигерд! Ты не замечаешь тех щедрот, что расточает Ярицвейг в угоду тебе.
- Я не желаю ничего принимать от него! Лучше бы я умерла, чем делить ложе с этим колченогим …
Эймунд перебил Ингигерд:
- Накажи его, так, как подсказывает тебе твоё гневное сердце! Но не покидай Куяву , где тебе оказывают почести, как Великой княгине обширной и богатой страны Гардарики!
- Как я могу наказать его! Как!? – Ингигерд кипела.
- Я слышал, что здесь считают позором, когда глава семьи берет на кормление болдыря, прижитого женой до брака! Прикажи Ярицвейгу принять у себя юного Магнуса.
- Рыцарь Эймунд! Откуда ты услышал такую новость о прижитом мною сыне. Отвечай!
- О! Моя принцесса! Об этом не слышал разве глухой! – Эймунд цинично улыбался, глядя на Ингигерд, всё ещё пытавшуюся сохранить достоинство непорочной жены.
- Эймунд, это, правда, что, приняв у себя Магнуса, Ярицвейг навлечет на себя позор киевского народа? – Ингигерд внимательно следила за выражением лица рыцаря.
- О, да, моя госпожа. Это чистая правда.
- Тогда пойди и скажи князю, что я уезжаю в Свению! Но если он хочет исправить свой поступок, то пусть выполнит мой приказ, - Ингигерд топнула ногой, представив себе, как взволнуется Ярослав.
Ярослав выслушал Эймунда и ответил:
- Передай княгине, что я согласен на её условия примирения. Пусть она придет ко мне и сама скажет, в чем состоит её приказ.
Ингигерд не заставила себя долго ждать. Она явилась к мужу и заявила ему свои требования.
Далее Скандинавская сага повествует:
«Ты теперь должен, – говорит она, - послать корабль в Норвегию к Олаву Конунгу. Я слышала, что у него есть молодой сын, незаконный, пригласи его сюда и воспитай его, как отец, потому что правду говорят у вас, что тот ниже, кто воспитывает дитя другого»
Конунг /Ярослав/ говорит:
«Тебе будет то, чего ты просишь, - говорит он, - и мы можем быть этим довольны, хотя конунг Олав больше нас и не считаю я за унижение, если мы воспитаем его дитя».
И посылает конунг /Ярослав/ корабль в Норвегию».
33. ВЕСТЬ О СМЕРТИ СЫНА.
В Киевских палатах установился зыбкий мир князя Ярослава со строптивой женой Ингигерд.
Только было Ярослав облегченно вздохнул, но тут пришла горькая весть из Великого Новгорода о смерти сына Ильи.
Ярослав, собрав наскоро дружину, двинулся на север, в Новгородские края.
Новгородский гонец толком ничего не сказал о причинах смерти князя Ильи, только всё повторял, что Коснятин Добрынич виновен зело, что княгиня Маргарет виновна зело.
Ярослав спешил, чтобы похоронить во время сына и учинить дознание и суд по горячим следам преступления.
Ясно было одно, что брак сына мерянки Рины, Ильи, с английской принцессой Эстрид – Маргарет, закончился неудачно и не дал потомства королевской крови русскому кагану Ярославу Мудрому.
Прибыв в Новгород, Киевский князь повелел сына Добрыни Никитича посадить под арест.
Тут в Новгороде догнала князя важная весть. Ингигерд сообщала, что понесла и скоро у Ярослава родится первенец королевских кровей. Это несколько утешило князя, но смириться с тем, что связи его с любимой женщиной, мерянкой Риной, оборвались бесследно, он не мог.
Коснятина Добрынича Ярослав отправил в ссылку, в Залескую Русь, в свой родной город Ярославль. Оттуда «повеле отправить Коснятина в Муром, Там он прожил недолго. На третье лето повеле его убити на реце, на Оце /Оке/».
Эта казнь не была случайной. Уже не за сына Илью мстил Ярослав, а убирал свидетеля своей слабости. Коснятин Добрынич когда –то посадил Ярослава на Киевский престол. Об этом не должно было помнить никому, а особо новгородскому посаднику и его людям. Судьба Коснятина, сына богатыря Добрыни Никитича, была решена.
Маргарет же поспешно возвратилась в Англию, где удачно вышла замуж за своего любимого английского герцога Вольфа или Ульва, который к тому времени занял стол наместника Кнута в Дании. От этого брака происходит датский король Свен Эстридеен.
34. НА ВОЛЖСКИХ БЕРЕГАХ.
Город взглумился от известия, что огромный волк появился в ярославских лесах, плотно окружающих город. Сказывали, что волк тот не простой. Что будто, охраняет он спящую женщину, и никто не может подойти к его логову. Охотники собрались облавой на зверя, но тот, уводя охотников от места своей лёжки, долго водил их по лесу, проявляя не волчьи повадки, а человечьи. Потом и вовсе ускользнул от людей.
Матери прижимали к груди младенцев и молились Богу Христу и Пресвятой Богородице о спасении их чад от зверя лютого. По ночам слышался отдаленный вой волка, а за окном жуть тьмущая. Навьи тени зловеще мелькали на круглом лике луны, отчего останавливалась кровь в жилах и члены людские застывали от ужаса.
Городской староста Ерофей, что когда-то прибыл с юным Ярославом на крутой берег Волги, да так и остался тут, исполняя волю князя, встревожился дюже. Историю про поверженного Велеса хорошо помнил и проклятья оборотня Выжлеца тоже не забыл, хоть и прошло не одно лето с тех пор. Старый волхв Кича исчез куда-то. Поговаривали, что вырыл он землянку диковинную. Та землянка в длину зело велика, и в высоту тоже.
Ерофей может, и не поверил бы этим рассказам, но вдруг обнаружил, что древний деревянный идол, вырезанный мерянами в виде Бога Велеса, и когда-то поверженный князем Ярославом, исчез.
Долго чесал в затылке Ерофей. Как можно такую тяжесть унести? Его с места-то сдвинуть невозможно было. А тут, накось, пропал Велес. Неужто поднялся в рост да и переместился туда, где не сможет достать его скверна христиан-ненавистников?
А теперь вот Волк объявился. И воет по ночам, когда луна в силу входит.
Не хорошо это, не по-христиански. Надо бы порядок навести, да как подступиться к такому делу!
Ерофей перебирает в памяти дела давно минувшие, когда ещё с князем Ярославом город ставили! Вот было время! Князюшка молодой, кудреватый, румянец на ланитах играет, как у девицы красной. А нынче вон пришли купцы из Новгорода. Тамгу заплатили серебряными монетами. А на монетах тех имя Ярослава князя выковано и парсуна его. Не похож на себя князь. На бритой голове чуб киевский, усы длинные, висячие до подбородка, рот обрамляют. Взгляд строгий, вымученный.
Ерофей долго крутил серебряную монету, рассматривая изменившийся, незнакомый уже лик Ярослава.
«Бегут лета, бегут…, а мы ветшаем», - Ерофей тяжко вздохнул.
Однако, надо вновь народ собирать на зверя. Только как его возьмешь!? Стрелы отскакивают от жесткой волчьей шерсти, мечи сразу тупятся. Разве что осиновые колья! Вот оно и ладно!
Целый день мужики мастерили рогатины да колья из осины, чтобы прижать зверя к земле и забить кольями до смерти.
В светлую лунную ночь собрались у княжьего города. Прочли молитву Пресвятой Богородице – Заступнице, и как заслышали волчий вой, двинулись в глубину леса, держась друг друга.
35. ОЛАВ ХРАБРЫЙ И ЕГО СЫН МАГНУС.
Норвежский конунг, Олав Храбрый, так горячо любимый княгиней Ингигерд, не довольствуясь своим зависимым положением от местечковых конунгов, совершил переворот в Норвегии, подтвердив свою храбрость. Как говорит Сага о нём, в одно утро он отнял власть у пяти конунгов, а всего покорил девять. Одних он велел убить или искалечить, других изгнал из страны. Рыцарь Эймунд не попал под горячую руку Олава Храброго, он был в то время в походе, в Гардарике. Так норвеги называли Русь.
События в Норвегии вызвали недовольство семейных кланов, и Олав Храбрый, опасаясь за свою жизнь, вынужден был бежать из страны. Зная, что его возлюбленная живет в Куяве (Киеве), он, нисколько не сомневаясь, двинулся туда.
Ярослав оказал честь норвежскому конунгу и принял с почестями Олава Храброго, ведь с ним пришел в Киев юный Магнус, о котором так пеклась Ингигерд.
Что пришлось пережить Ярославу с приходом Олава Храброго и его сына Магнуса, можно только догадываться.
Ингигерд открыто оказывала знаки внимания Олаву, при этом всеми силами старалась унизить мужа. А нахаленку Магнусу было позволено всё. Во время пира, на виду у многочисленных гостей, этот болдырь забирался на стол и бегал по нему, сбрасывая на пол чашки, братины, блюда и кубки. Он ходил на руках и, корча неприятные хари, насмехался над гостями киевского князя. Ярослав терпел. Он был окружен тесным кольцом варягов и придворных служителей самой Ингигерд. Все эти люди постоянно требовали денег: серебра и золота, не довольствуясь сытой жизнью при киевском дворе.
Редкие часы уединения Ярослав посвящал написанию законов. Ему, едва улаживающему постоянно возникающие конфликты сложного княжеского быта, очень нужны были законы. Закон должен встать во главе всех дел. Закону следовало подчинить разгулявшуюся иноземную вольницу. Закон должен быть защитой для самого хозяина от буйства невежд, окружавших князя – мыслителя.
Так начал создаваться первый русский свод Законов, который Ярослав назовет «Правдой».
«Правда» Ярославова ляжет в основу всего русского права и обеспечит ему бессмертие. И назовут её автора Мудрым. Ярославом Мудрым.
Когда Ярославу становилось совсем невмоготу, он уходил от людей в церковь Святой Софии, которую отстроил по Византийскому образцу. Там, в темном закутке, он вставал на колени, и молился Богу, который, сделав его могущественным князем, не озаботился дать ему счастье человечье.
Женщина по имени Рина, исчезала из памяти и вновь возвращалась. Будто трепетала под невесть откуда взявшимся потоком свежего ветерка. Среди алчности, жестокости, измен и тайных интриг память о Ней сияет чистотой лазоревого краешка на объятом грозовой тьмой небе. Где она? Жива ли, нет ли? То ли Явь, то ли Навь. Слеза набежит на грустные очи страдальца и исчезнет, осушенная силой княжьего разума. Так суждено… Так суждено.
36. СМЕРТЬ ОБОРОТНЯ.
Огромный, с рыжими подпалинами, волк скалил зубы, и огрызался на рогатины, чуя приторно сладковатый запах осины. Он поводил налитыми кровью, глазами, вспыхивающими зеленым хищным огнем. Он готовился к последнему в его жизни прыжку и выбирал себе жертву.
Оттолкнувшись от земли задними лапами, он взметнулся над темным кругом озлобленных людей, трусливо выставлявших вперед заостренные колья и рогатины, и взлетел.
В тот же миг он понял, что небо не принимает его. Небо отдавало его в жертву человеческой злобе и ярости. Удар острой палки пробил ему брюхо и всем волчьим телом он свергнулся под ноги ликующей толпы. Люди били его кольём, втыкали в него заостренные концы, пригвождая к земле, с силой извлекали осину из его членов и вновь протыкали насквозь. Луна с любопытством наблюдала , как кровь заливала место казни существа, порожденного её чарами. Бессмертие, подаренное ею получеловеку – полуволку было им утрачено. Луна занавесилась тенью слетевшейся Нави. Лес потемнел, закачались ветви деревьев, зашуршала нечисть лесная, застонала, заохала.
Ерофей утер вспотевший лоб. Ясно было одно – с волком оборотнем они справились. Пора по домам. В ту же минуту Луна вновь открыла свой лик и взглянула на лесную поляну. Она осветила мертвеца, опрокинутого на спину, исколотого острыми кольями.
- Где же волк?!- ахнул один из молодых горожан.
- Кол воткни ему в сердце, а то опять волком обернется, - не струсил Ерофей.
Кол со свистом вошел в сердце оборотня и окрасился поганой кровью.
Ерофей наклонился над трупиём:
- Узнал я этого зверя. Выжлец это...
- Какой такой Выжлец? - не унимался молодой ярославец.
- Был тут у нас такой … из мерян родом…
37.СПЯЩАЯ КРАСАВИЦА.
Старый Кича стоял на коленях перед глубокой ямой, по краям заросшей репьем и чертополохом.
- Зва! Куда заховал княгинюшку нашу, - ворчал волхв, раздвигая упрямые стебли.
На дне глубокой ямы, устланной сухими листьями, засохшей травой и мягким мохом, глубоким сном спала Рина. Кича провел чуткими пальцами по её лицу и прошептал:
- Встань, пробудись, услышь голоса живые. Птицы небесные, звери лесные, рыбы речные, ужики желтощекие – все ждут твоего пробуждения.
Рина не услышала слов старого волхва. Дыхание её будто замерло, и сердце не стучало, а лишь едва трепетало, лениво толкая кровь по голубым тонким жилкам.
Кича чувствовал отчаяние. Вот уже третья луна поднялась над мерянским лесом, а он был бессилен возвратить к жизни лучшую из женщин его разоренного племени.
- Мать – Земля, Макошь Чудная, отпусти дочь свою на встречу с Солнышком. Не держи в своем лоне дитя своё, дай ей надышаться аэром, позволь Солнцу – Батюшке обласкать дитя твоё и дать ей новые силы Яви.
Кича приподнял безжизненное тело женщины и осторожно перенес на край волчьей ямы. Подтянувшись на руках, выпрыгнул на волю. Он взвалил тело Рины себе на спину и, осторожно пробираясь сквозь густые заросли древнего леса, понес драгоценную ношу подальше от волчьего логова.
Вдали от людского жилья, в глубоко вырытой землянке, Кича бережно ухаживал за спящей женщиной. Он заплетал в косы быстро растущие волосы её, обмывал отваром трав лицо и веки с длинными ресницами, растирал руки с удлинившимися ногтями, обтирал нежные, как у младенца, ступни ног. Он тормошил Рину, пытаясь дать толчок жизни измученному и дремлющему телу. Всё было напрасно. Рина ушла из мира людей и где нынче пребывала её душа, Кича не знал.
Знал он только одно: пока не передаст завет пращуров своих незлобивому существу, способному принять его и исполнить, до тех пор он должен жить.
Жизнь, длившаяся уже более тысячи лет, давно тяготила волхва. Он многое повидал на Земле. Был свидетелем чуда. Это он с другими волхвами приветствовал рождение Богочеловека, он был свидетелем создания учения о Любви, которой не хватало людям на Земле. Он пережил эйфорию открытия новой Веры и разочарование в способностях человека постичь Любовь. Он так стар, что давно уже понял, что ничего нового не может произойти на этой ветхой планиде.
Пора уже упокоиться и принять смерть, как продолжение нового существования, в ином мире. Пора… Да выходит, что рано уходить…
Рина проснулась неожиданно. Поздней осенью, когда вся природа готовилась к зимнему покою, она вдруг открыла глаза и недоуменно осмотрелась.
- Кича…,- протяжно и улыбчиво позвала волхва, склонившегося над её постелью.
- Ова! Проснулась, красота ненаглядная, - сквозь набежавшие слезы, запричитал Кича.
Рина долго ещё приходила в себя. Когда силы её восстановились, Кича повел женщину глубоко под землю, где прятал идола Велеса. Горели воском заполненные плошки, пахли ароматные травы, развешанные по стенам святилища, плясали тени вокруг головы с деревянными власами и глубокими впадинами глазниц чудища.
Рина передернула плечами.
- Аль холодно? – спросил, прищурившись Кича. Он ревностно наблюдал за тем, как женщина принимает новое святилище, с такими трудами устроенное им.
- Так уже не лето красное, Кича, - оправдывалась Рина.
- Послушай, Рина, не буду больше скрытничать и тебя томить. Пришел твой час заступить на моё место. Вон там, смотри, - Кича показал рукой на нишу позади идола, - там меня схоронишь, коли сам не успею залечь. А ты должна жить до тысячи лет. Помнишь ли, что говорил Выжлец? Он хоть и оборотень, а науку древнюю хорошо знал. Не вечно стоять будет христианская церковь на месте нашего капища. Придет время и возвратится дух Батюшки Велеса – Медведь. А ещё раньше возле капища устроится языческое ристалище. Вспомнят люди игрища наши, представления народные. И встанет там идол Волка. Всё возвернется на круги своя.
- А церковь Власия? Православный святой Власий не допустит того.
- А к тому времени этой церкви уже не будет, - Кича говорил так, будто знал всё наперёд.
- А что будет? – Рина внимательно слушала Кичу.
- Помнишь ли, как сказал Выжлец – отхожее место будет.
- Что же он так напакостил городу нашему…
- От злобы. За Велеса обиделся, на князя озлобился…. Тебе, Рина, суждено будет прожить тысячу лет и после того уйти в землю – матушку.
- А кто на смену мне придет?- с тревогой спросила Рина.
- Сама увидишь. Ну, прощай. Не забывай светильники зажигать. А мне пора.
Кича встал на колени перед идолом и начал последнюю в своей жизни молитву. Рина выбралась из-под земли, прикрыла дверь снаружи и направилась к землянке.
«Тысячу лет прожить, служа Велесу, чтобы люди не забывали древней веры нашей…, пройдет тысяча лет, проклятия Выжлеца потеряет силу и на землю ярославову сойдет Любовь. Люди познают счастье любви разделенной. Так будет… Обязательно будет»… - Рина подняла вверх голову. Во мраке позднего осеннего вечера едва различимо светила луна. Тусклый свет её не сулил ничего доброго. Навьи тени ползали по краю светила.
- Да, конечно, не лето красное, впереди осень, осень моей жизни. Тысячу лет осени.
38. ЭПИЛОГ.
К 1025 году скончался Болеслав Храбрый, король Польский. Смерть Болеслава Польского ознаменовала борьбу за власть в самой Польше. В итоге на престол вошел король Казимир. Войдя под своды Ледницкого замка, он внезапно проникся любовью к одной из его пленниц. Это была дочь Анны Багрянородной и Владимира Красно Солнышко – юная Мария Добронега. Молодой и удачливый Польский король предложил русской княжне руку, сердце и трон Польши. Мария Добронега приняла предложение Казимира и взошла на Польский трон. Тогда же в вено Ярослав получил от Казимира восемьсот русских пленников, которых вывел в Польшу ещё Болеслав Храбрый. В числе их томился в Польше Моисей Угрин. Возвратившись на Русь, этот незаурядный человек стал монахом Киево – Печорской Лавры и автором исторических хроник, дошедших до нас в более поздних списках.
Со смертью Болеслава Польского, Предслава Владимировна, всё ещё томившаяся в Ледницком дворце, овдовела.
А вот король Силезии Болеслав Рыжий сдержал своё слово. Он вывез русскую красавицу из замка и женился на ней. Предслава Владимировна приняла титул королевы Силезии и звание жены любимого ею Болеслава Рыжего.
Олав Храбрый, покуралесив на киевской земле, ушел к себе в Норвегию. Победив Кнута Датского, он уселся на непоколебимый варяжский трон.
Магнус унаследует трон Норвегии.
Княгиня Ингигерд смирилась с ролью жены киевского князя и рожала ему ежегодно наследников «мужеска пола», из коих пятеро дожили до зрелого возраста и стали последователями отца, Ярослава Мудрого.
Из дочерей Ярослава и Ингигерд до зрелого возраста дожили три принцессы именем Елизавета, Анастасия и Анна.
Монах летописец Нестор совсем не упоминает дочерей Ярослава. Православные монахи редко оказывают честь женщинам, упоминая только имена тех из них, без которых история оскудела бы фактами. Поэтому Н.М.Карамзин пишет: «Нестор совсем не упоминает о дочерях Ярославовых, но достоверные летописцы чужестранные именуют трёх: Елисавету, Анну и Анастасию или Агмунду. Первая была супругою Гаральда, принца Норвежского. Гаральд долго добивался руки Елисаветы. Чтобы влюбить в себя «прекрасную даму Есавету из Гардарики», этот рыцарь служил Константинопольскому императору, воевал в Африке и на Сицилии, ездил в Иерусалим на поклонение Святым Местам и через несколько лет с богатством и славою возвратился в Россию. Там он женился на Елисавете, которая одна занимала его сердце и воображение среди всех блестящих подвигов геройства. Наконец он сделался королем норвежским» .
Вторая дочь Ярослава и Ингигерд сочеталась браком с королем Французским Генрихом Первым. По кончине мужа, Анна удалилась в монастырь, но вопреки желанию сына вступила во второй брак с графом де-Крепи. «Сын Анны, Филипп, царствуя во Франции, имел такое великое уважение к матери, что на всех бумагах государственных Анна вместе с ним подписывала имя своё».
Третья дочь Ярослава и Ингигерд, Анастасия, вышла замуж за короля венгерского , Андраша Первого, и взошла на трон Венгрии.
Варяг Эймунд так долго и беспечно проживался в Киеве, что Ярослав принял решение отправить от себя нахального рыцаря куда-нибудь подальше.
Вскоре Византии потребовалась военная сила, и Ярослав предложил Эймунду заработать немного греческого золота. В Византию варягов повел, верный князю, воевода Вышата. Поход оказался неудачным. Вышату и ещё восемьсот других, оставшихся в живых воинов, пленили и ослепили, а после, через три года, отправили домой восвояси.
Нада дождалась своего мужа. Она оставалась верна клятве мерянки и заботилась о своем ослепленном муже до конца их жизни.
О сыне их, Яне Вышатиче, напишут летописи в связи с восстанием волхвов в Ярославской земле. Сын мерянки и киевского воеводы , Ян Вышатич, описывается, как личность замечательная своей храбростью, находчивостью и верным служением князю, Русскому государству и «люди своя».
А городу Ярославлю на Волге в 2010 году исполнится тысяча лет.
* * *
Маленькая дворняжка носится по дорожкам Власьевского сквера, останавливаясь, принюхивается к запаху прелых листьев, сметенных в плоские кучи, не поднимая морды от земли идет по какому – то следу, беспокойно обнюхивая пожухлую траву. Наконец нос её почти упирается в бок черной садовой кошки. Кошка выгибается колесом, и выкатывает круглые глаза, всем видом давая понять, что здесь её владения, а не какой – то, щенячьего вида, собачонки. Дворняжка, удивленно смотрит на выгнутую спину извечного собачьего врага, и вспомнив вдруг, что она здесь только временный прохожий, боком ретируется, делая вид, что ей совсем не интересна эта черная кошка с белой полоской на носу.
Рина наблюдает эту сцену, разыгравшуюся у круглой стены общественного туалета и, вспоминает бывший храм Святого Власия, которого давно уже нет.
«Выжлец был прав. Всё проходит на этом свете. Но чтобы вместо церкви учредили общественный туалет… Кощунство… Или месть Велеса!?»
Рина прислушивается к грустным звукам осени и тихонько кивает кому-то:
«Скоро зима, пора и мне в даль вечную…»
ЛИТЕРАТУРА:
1. А.А.Гойман «Картина мира человека Древней Руси» Ярославль 2000г. ЯГПУ им. Ушинского.
2. Л.Гумилев. «Древняя Русь и Великая степь» М.АСТ 2000г.
3. Древняя Русь в свете зарубежных источников. Под ред. Е.А.Мельниковой. М.»Логос» 1999г.
4. В. Есенков. «Ярослав Мудрый – князь Ростовский, Новгородский и Киевский» Я. Благотворительное творческое издательство «Ещё не поздно!» 2007г.
5. Н.М.Карамзин. «История государства Российского» Полное собрание сочинений. М. «Терра – Книжный клуб» 1998г. Т.1, 2
6. А.В.Карташев «Очерки по истории Русской церкви» М. «Терра». 1997г.
7. А.И.кулюгин «Правители России»Изд. «Чувашия» Чебоксары 1994г.
8. М.Г.Мейерович «Так начинался Ярославль». Ярославское Верхнее – волжское книжное издательство. 1984г.
9. «Сказания Ростова Великого, записанные Александром Артыновым» М. Белые Альвы. 2007г.