МЕРЯНСКИЙ РОМАН Часть 2
О РИНЕ МИЛОСЕДНОЙ И ЮНОМ ЯРОСЛАВЕ
6. НЕПРИВЕТЛИВЫЙ ГОРОД.
Соглядатаи вернулись из Ростова и доложили, что город Ростов бурлит, как река в половодье. Ростовцы, наученные кознями киевского наместника Блуда, строят валы – присыпы. Они решили обороняться и не пускать в город киевлян.
Ярослав собрал дружину и без утайки рассказал им всё, что донесли ему соглядатаи.
Люди молчали. Никому не хотелось вступать в бой с ростовской дружиной. Рисковать своими жизнями, а за что? Ярослав понял их. Он достал кошель – калиту из - за пазухи. В нем было немного денег, но зато это были настоящие золотые дирхемы, - первые деньги, добытые ратным трудом. Это была плата булгар за помощь им в обороне от мерян.
Ярослав высыпал дирхемы на стол:
- Вот, други мои, я ничего от вас не утаил. По одному золотому дирхему на каждое копьё тут будет. А другую добычу надо завоевать. Впереди у нас труды тяжкие. Кто не готов жизнь свою положить за меня и Киев Первопрестольный, того не неволю.
- Ну, чего душой прокисли, аль не знали, что ждет нас здесь, в чужой нам земле?- сделал попытку приободрить людей Вышата.
- Здеся веселье да чужое, а у нас на родине и горе, да своё, - пробурчал молодой Ерофей.
- Ничего, Ерофей, чужая сторона прибавит ума!- засмеялся Вышата, _ так что ли, други!?
- Так, так…., - недружные голоса поддержали Вышату.
- Не робей, братцы, дома – то и рука и нога спит, а в дороге и головушка не дремлет. Пробьемся…. И дань для князя Владимира добудем и сами живыми вернемся! Отец Илларион с нами, а значит и Христос с нами! И вся сила крестная! – перекрестился Вышата.
Порешили выйти на Ростов ночью, а ввечеру наведаться к мерянам в Медвежий угол.
7. АННА – ЦАРИЦА РУССКАЯ.
После отхода Иллариона в Залесскую Русь с караваном Ярослава, Анна затосковала. Випсания видела, как на её глазах государыня тает. Каждодневные слезы орошали её лицо. Оно сделалось старым и скорбным. Анна не желала, как прежде, ухода за своей внешностью. Она будто умерла душой. Випсания больше не расчесывала волос своей госпожи, не вплетала в них жемчуга и каменья разноцветные, не укладывала короной над высоким лбом Анны.
- Жить не хочу! – Анна всхлипывала и тряслась всем своим тщедушным телом, - вспомнить не могу ту, последнюю ночь с варваром! Как измывался над моим целомудрием, как требовал срамной любви, потому что сам был бессилен на ложе. Даже Венерин набедренник уже не помогал ему.
- Госпожа моя, знаю, как тяжко тебе вспоминать ту ночь. Тяжко представить все те страсти, что придумал охальник для тебя… Только жить надо…
- Для чего, Випсания мне жить? Илларион вынужден был покориться, и ушел с молодым князем Ярославом за холмы, за долы, за леса, туда, где лежит страна неведомая нам. Где люди суще злые и дикие ещё больше, чем киевские варвары…. Что ждет Иллариона там? Каково ему, вскормленному философами Константинополя, привыкшему к чистоте белокаменной, месить грязь по болотам и бездорожью русскому…и не видеть ни одной родственной души возле себя…
- Госпожа, но Владимир после той ночи исполнил твою просьбу. Царевича Бориса взял себе под руку. Заметно, что полюбился ему твой старший сын. А царевича Глеба отправил с дядьками в Муром. Оно и верно, пусть привыкает к княжению, - Випсании хотелось утешить Анну, - ты бы лучше выпила теплого вина виноградного и уснула. Сон исцеляет все раны, и телесные, и душевные.
Випсания протянула Анне кубок с теплым вином. Анна выпила и откинулась на подушки. Служанка закутала царицу меховым одеялом, подоткнув его под перину, погасила масляный светильник, и вышла в сени, притворив за собой тяжелую дубовую дверь.
Утро принесло весть горестную. Царица Анна во сне отошла к Богу.
Князь Владимир узнал о смерти жены и затосковал. Он прежде и не представлял себе, что такой скорбью наполнится сердце его при известии о смерти Анны. Но это было так.
Раскаяние в том, что не смог он, сделать счастливой жизнь своей боговенчанной супруги, которая принесла ему плоды багрянородные – двух сынов царской крови да красавицу дочь, было тяжким, как утреннее похмелье после шумного пира.
А та, последняя в их жизни ночь над Днепром... Чего он хотел доказать ей: что так же свеж и силен своей мужской силой, что может любить, как в молодости. И не смог… А только куражился над ней, заставляя делать противное её существу. Отчего она трепетала и плакала. Нет, не любовью закончилась та ночь, но его позором и её муками.
- Добрыня! – позвал Владимир, - прикажи раку изготовить из белого мрамора, изукрасить её цветами каменными, чтобы краше Византийских поделок была. Приказываю положить царицу в церковь Успения Богородицы. Анна достойна вечной памяти. Пусть так и будет, - проговорил и смахнул слезу со слабых глаз.
После похорон жены отправился Великий князь к себе в Берестово. Лечить душу свою от скорби любовью молодых наложниц.
8. МЕДВЕЖИЙ УГОЛ.
Ярослав направился в Медвежий угол. Капище со страшным Велесом в середине и черепами зверей на высоких шестах Ярослав и его люди обошли сторонкой и оказались на берегу малой речки – Нетечи.
В брод перешли Нетечу и оказались на улице селения мерян. Дети, увидев вооруженных воинов, разбежались по домам. Тихонько заскрипели низкие двери жилищ, из каждого узкого притвора выглядывали люди, опасаясь кровавой расправы.
- Эй, кто нам укажет путь к дому вашего волхва? – Вышата крикнул в пустоту улицы.
- Я вас провожу, - услыхал он девичий голос и обернулся. Из леса выходила Нада, неся в подоле передника собранные травы, - пойдем, воин.
Вышата во все глаза смотрел на юную мерянку. Она шла упругой походкой женщины, рожденной самой богиней Макошью. Волосы, перетянутые шелковой повязкой, гривой падали на плечи. Ветер обвевал стройную маленькую фигурку, будто искусно выточенную из белого камня. Взгляд Вышаты остановился на высокой округлой груди девушки, с сильными и острыми сосками. Всё, всё в ней было совершенно. Будто сама мать – Рожаница вышла из леса.
- Кто ты? – смущаясь, спросил Вышата и пригладил пшеничные усы.
- Я - Нада. Иди за мной.
Нада прошла мимо Вышаты и он почувствовал легкий аромат трав и луговых цветов. Поняв, что замешкался, разглядывая девушку, воевода рванулся с места, догоняя её.
Они подошли к низкой избушке с маленьким оконцем, затянутым бычьим пузырем.
Нада постучала в дверь, позвала:
- Кича, выйди. Князь киевский с дружиною к тебе пожаловал.
Дверь избушки тот час отворилась, будто хозяин давно ждал, когда его позовут
- Будь здрав, мудрый Кича, - Ярослав, отодвинув Вышату, шагнул на встречу волхву. Кивнул головой.
- И ты будь здоров, - отвечал Кича на славянском наречии, - какая нужда привела князя к моему жилищу?
Ярослав оглянулся и увидел, что люди выходя из своих домов, окружают его и дружину плотным кольцом.
- Я пришел к вам с миром, - поспешил заявить князь, - я пришел сказать вам, что вы должники Киева, ибо земля, на которой вы обитаете, принадлежит Киевскому князю Владимиру, а он отдал мне её в отчину. И ещё Великий князь Владимир повелел сказать вам, что он ждет от вас дань за последние два года. А за то киевский князь и его наместник, коим я являюсь, дают своё слово защищать вас от всякой напасти.
- Послушай меня, наместник. Мы люди вольные и не нуждаемся в защите киевского князя. Мы живем под оком древних Богов, как позволяют нам наши обычаи, и твоих законов мы не признаём, - сказав так, Кича направился к капищу Велеса, раздвигая руками, собравшихся соплеменников.
Ярослав не ждал другого ответа. Он вынул меч из ножен и резанул им воздух. Лучи яркого солнца упали на гладкое лезвие меча, и оно засияло, вспышками света. Люди застыли, заворожено глядя на меч.
- Эй, Кича, постой! - возмутился Ярослав.
- Иди, князь вон из нашего селения, - проговорил Кича, не оборачиваясь, - а я испрошу у Велеса, как нам быть. Какой он знак подаст, так и будет, - волхв решительно зашагал в сторону капища.
Ярослав нерешительно взглянул на Вышату.
- Уходим, княже, всё равно он больше ничего не скажет. Подождем его у стен нашего города, - предложил Вышата, заворожено глядя на мерянку Наду.
Ярослав понимал, что ратоборствовать с мерянами, в их селении, где не было видно ни одного мужчины, он не может. Князь убрал меч в ножны и приказал своим воинам возвращаться на берег Волги.
9. ПРЕДСЛАВА – ДОЧЬ ВЛАДИМИРА.
Предслава, дочь Рогнеды и родная сестра Ярослава, полюбилася отцу. Гордая, как мать, смышленая, смелая в суждениях, она, как яркий цветок, украшала жизнь старого Владимира.
- Отец, а подари нам сельцо, что под Киевом на реке Лыбедь стоит. Заберу я туда всех твоих дочерей, и будем мы там жить, грамоте учиться, пелёна вышивать, свитку тебе красоты невиданной смастерим, - льстилась к отцу Предслава.
- Ах, ты, забавница! Смею ли отказать княжне моей распрекрасной! Значит, говоришь, грамоте учиться будете…, похвальное желание. После смерти моей царицы Анны осталась дочь наша багрянородная Мария по прозвищу Добронега. Как только её привезут из монастыря, так тебе и передам. И сельцо на Лыбеди отдам тебе в управление, и назовем его селом Предславиным. А?
Предслава ликовала: ужо прикажет она построить палаты белокаменные, как дворцы Византийские, и будут там жить кроме неё ещё восемь дочерей Владимира и среди них Мария Добронега, о которой так печется отец.
Святитель Анастас был закреплен за школой для княжеских дочерей. Умный грек учил девочек грамоте, чтению и основам математики. Особые успехи проявляла Предслава. Оно и понятно, самая старшая из сестер и самая умная.
В то самое время в Польше, которую киевляене называли Ляшью, умерла третья жена Болеслава Первого, Эльмильда.
Владимир, желая развеять тоску соседа и тестя сына Святополка, пригласил Болеслава к себе в Киев. Болеслав явился с большой свитой, привез с собой и сестру свою родную, королевну Мешковну, дочь Мешка Второго. Два вдовца нашли общий язык и порешили, что Владимир на склоне лет женится на сестре Болеслава, польке Мешковне, а Болеслав может выбрать себе невесту в Киеве.
На пиру у Владимира, в его белокаменных палатах собралась вся киевская знать. Прибыли и дочери Владимира из села Предславина.
Король польский Болеслав, увидев Предславу, дар речи потерял, только смотрел на княжну и пил из золотого кубка вино заморское.
Наконец, не выдержал:
- Цезарь Владимир, отдай мне в жены твою дочь, - пыхтя от ожирения, произнес Болеслав.
- Дорогой король, Болеслав, мои дочери ещё не достигли брачного возраста. Подрастут, тогда бери любую.
- Не надо мне любую. Я хочу Предславу Владимировну., - с грохотом поставил кубок на стол, Болеслав.
- Давай спросим у неё, - пьяненький Владимир, позвал к себе дочь, - Предслава, дочка моя, хочешь быть королевой у ляхов?
_ Отец, Красное Солнышко моё, я чаю, ты хотел спросить меня, желаю ли я быть женой короля Болеслава?
- Болеслав, разумеешь ли, как разумна дочь моя. Она может быть завидной королевой. Что умом взяла, что лепотой! Да, дочь моя, хотела бы ты быть женой Болеслава Ляшского?
- Дочь Великого русского цезаря может быть только первой женой, а Болеслав похоронил уже третью жену Эльмильду, а четвертой я не желаю быть - сказала, как отрезала Предслава. Поклонилась и отошла от стола.
- Какова дочь моя – вылитая мать Рогнеда. Царство ей Небесное, - Владимир перекрестился, - как вижу Предславу перед собой, так сразу первую свою жену вспоминаю. Гордую и прекрасную Рогнеду.
Опьяневший Болеслав не сразу понял, что произошло. Ляшский советник короля нашептал на ухо господину, что дочь Владимира отказала ему. Свадьбы не будет. Разгневанный Болеслав, с трудом закинув своё тучное тело на коня, покинул пределы Киевского государства.
10. ПЕРВАЯ ДАНЬ.
Ярослав и его люди ждали Кичу напряженно и долго. Уже начал воздух наполняться запахами сирени и легкий туман поднялся от поверхности реки, когда со стороны Медвежьего угла показалась толпа народа. Впереди шел Выжлец вооруженный кривым мечом булгарского изготовления, неся за спиной лук, а сбоку колчан со стрелами.
- Грозен мерянский воевода, - ухмыльнулся Могута, закатывая рукава свитки.
- Смотри в оба, Могута, меряне напасть могут, - Вышата придвинул к себе щит так, чтобы вовремя прикрыть им Ярослава.
Рядом с Выжлецом вышагивал Кича. Длинная белая борода волхва и такие же длинные и белые волосы трепетали под порывами волжского ветра. За Кичей полукругом выстроились мужи мерянского племени. Они все были вооружены, кто мечом, кто луком со стрелами, у кого на поясе висел охотничий нож, убранный в ножны.
Дружина Ярослава быстро построилась за спиной своего князя. Святитель Илларион подошел и встал рядом с Ярославом.
- Отче, иди в город. Ты не вооружен, - приказал Ярослав Иллариону.
- У меня, княже, своё оружие – слово Божье, разумею, посильнее меча и стрелы будет, - спокойно ответствовал Илларион и остался стоять рядом с князем, крепко держа в руке православный деревянный крест.
Приблизившись к городу, меряне остановились. Кича поднял руку, и толпа сзади него притихла.
- Княже Ярослав, Бог Велес приказал нам откупиться от тебя дорогими товарами и серебром.
Кича повернулся к мерянам и подал знак. Люди расступились. Двое мужчин подняли с земли небольшой, но тяжелый сундучок, подошли к Ярославу и поставили перед ним свою ношу.
- Что это? – строго спросил Ярослав, тайно надеясь на то, что меряне принесли ему деньги.
Кича откинул крышку ларца. Он был полон серебром, скатным жемчугом и разноцветными каменьями. Это было то, что так не доставало Ярославу, чтобы содержать свою дружину. И не только. На это богатство можно было купить наемников. Много наемников!
- Мы отдаем тебе, князь, то, что добыли в боях с иноязычными…
Выжлец прервал Кичу:
- За это, киевлянин, ты должен уйти с нашей земли. Ты обязан город свой разрушить и сюда больше не возвращаться.
- Предерзок ты, Выжлец. Так ведь тебя кличут? – схватился Ярослав за рукоять меча.
Выжлец не испугался князя:
- Верно. Так меня кличут, князь, и это означает по – вашему - гончий пес.., ищейка.., волк! Если ты учинишь разор или прольешь кровь моих соплеменников, я найду тебя, где бы ты ни был! Найду и горло перегрызу.
- Верю, что ты хороший воин, верю и то, что ты можешь быть оборотнем. Только, с нами Крестная Сила, - сказав так, Ярослав перекрестился.
Меряне переглянулись, не понимая сказанного князем, и в этот миг святитель Илларион выступил вперед, поднял крест и громким голосом возгласил:
- Да воскреснет Бог и расточатся враги Его и да бежат от лица Его ненавидящие Его… Как исчезнет дым, так исчезнут и враги наши, как тает воск от лица огня, так погибнут бесы от лица любящих Бога и знаменующихся Крестным Знамением, - Илларион поднял крест в вытянутой руке к Небу и меряне подняли свои головы вслед движению руки священника. Илларион опустил крест долу, меряне завороженно опустили взгляды свои вниз, на руку, державшую Крест. Илларион передвинул крест вправо, и меряне устремились взглядом вправо, Крест поплыл влево, меряне не спускали с него глаз.
Ярослав увидел, что люди, пришедшие к его городу, чтобы говорить с ним на языке силы, с суеверным трепетом наблюдают за священником.
- Пречестный и Животворящий крест Господень! – вскричал Илларион, и вздрогнули меряне, - прогоняй бесы силою на тебе распятого Господа нашего Иисуса Христа, во ад сошедшего и поправшего силу дьявола, и даровавшего нам Крест Свой Честный на прогнание всякого супостата! Аминь!
Легкая ропта пробежала среди мерян и стихла.
- Выжлец, и ты, мудрый Кича, знайте, что я вам ничего не должен, но вы должны отцу моему, князю Владимиру. То, что вы принесли, не покроет и половины того долга, что накопился за вами… Так что за вами должок будет!.. А теперь самое главное, что я скажу вам: место моё огороженное не сметь разорять, а кто польстится, того ждет смерть от моего меча.
Мы уходим отсюда, здесь оставим дозор во главе с Ерофеем. А вернусь я назад ко дню Ивана Купалы и выберу себе невесту в жены. Это я так сказал – ваш князь – Ярослав. А теперь расходитесь по домам.
Глаза Выжлеца загорелись зеленым волчьим огнем, желваки заходили под его скулами, и казалось, что зверь необузданный, разъяренный, лютый просыпается в нём, чтобы вцепиться в горло врагу:
- Зачем ты не слушаешь, что говорю тебе я, Глава племени меря!- зарычал Выжлец, едва справляясь со своим гневом, - Никогда ещё не было, чтобы враги наши возом правили, а мы везли бы ту телегу, куда хотят чужие владыки.
Ярослав оценивающе прикинул наступивший момент и выставил вперед себя щит:
- Иди, Выжлец, от нас с Богом! И помни, что я скоро вернусь и поверну твою телегу туда, куда мне надо будет! Я сказал – иди!
Кича толкнул Выжлеца в бок, негромко проговорив слова, похожие на заклинания. Огни злобы погасли в глазах Выжлеца. Он встряхнулся всем телом так, как это делают звери, отряхиваясь от воды. Двумя прыжками достиг опушки окружавшего город леса, и скрылся меж вековых деревьев.
- Идемте по домам, - приказал Кича. Меряне послушно повернули в сторону Медвежьего угла, и покинули поляну перед городом Ярослава.
- Могута, возьмите ларец и внесите в мой дом, - приказал Ярослав
и пошел за ограду своего города, сильнее обычного припадая на раненую ногу.
11. ГНЕВ БОЛЕСЛАВА ЛЯШСКОГО.
Вернувшись в Польшу, Болеслав, пылая гневом, на Владимира, задумал против него зло. Он послал гонца в Туров к дочери своей Болеславне и зятю Святополку и приказал им готовиться к войне с Владимиром. При этом сообщил зятю, что желает его видеть на высоком киевском престоле.
А Владимир, не чуя опасности, уединился в своем любимом селе Берестове, где молодые селянки и полонянки со всех городов и весей ублажали старую плоть его любовью и негой.
И только молодая жена Владимира, королевна Мешковна, проявляла интерес не к престарелому мужу, но к делам соседственных с Киевом земель, увлекаясь делами государственными.
Когда соглядатаи донесли до Мешковны планы польского короля Болеслава, она, пылая злобой к сводному брату, отправилась в Берестово к мужу. Владимир, выслушав донос Мешковны, впал в уныние, не веря ушам своим. Старший сын, которому было отдано столько предпочтения, теперь оказался под влиянием жены своей, Болеславны. И замышляет против него, Владимира, крамолу.
Владимир приказал идти на Туров. Святополк, не ожидая, что планы его раскрыты, растерялся и дал себя пленить. В Киев привезли Святополка с Болеславной и католического епископа Рейнберга, духовника польской королевны. Там, в Турове, он отдавал все силы, чтобы учредить католическую кафедру, да не успел.
Поразмыслив, Владимир послал в Ростов сына Анны, Бориса, приказав тому, сменить Ярослава и возвратить его в пределы Киевского княжества. Ярославу предстояло идти на Новгород Великий и там создать оплот для защиты Киева от поляков.
12. ДЕЛА РОСТОВСКИЕ.
Ростовцы исподлобья разглядывали вновь прибывшего киевского наместника. Юный князь Ярослав, исхудавший в пути, истомленный недавней раной и тоской по оставленному на волжской круче месту, которое стало ему родным, выглядел ещё более юным, чем был на самом деле. Он так же рассматривал, окруживших его со всех сторон ростовских мерян.
- Где князь ваш, меряне? И как его имя?- спросил Ярослав.
Из толпы вышел седой старец, и с достоинством ответствовал:
- Наш князь Святолюб. Он велел мне привести тебя на его княжий двор, если ты пришел с миром.
- Я пришел с миром от отца моего, стольного князя киевского Владимира Святославича. Веди, старче, меня к вашему князю Святолюбу.
Двор князя Святолюба стоял на реке Пиге, недалече от Велесова капища. Проезжая мимо этого места, Ярослав увидел огромного идола, вырезанного из дуба, крепко державшегося корнями за землю. Ярослав передернул плечами – вид мерянского Бога был страшен.
Въезжая на княжий двор, Ярослав увидел большой терем о семи башнях и множеством окон, с распахнутыми ставнями. В окнах то показывались, то исчезали чьи-то лица, с блестящими от любопытства глазами.
Мерянский князь Святолюб вышел на крыльцо приветствовать киевского гостя.
Ярослав ловко спрыгнул с коня и захромал на встречу ростовскому князю. Меряне перешептывались, показывая пальцами на припадающую ногу киевского гостя. Ярослав услышал, как прокатилось по толпе:
- Колченогий! Колченогий!
- Будь гостем, сын Владимира! – обнял Ярослава за плечи Святолюб, и провел в терем.
Жить Ярослава и его дружину определили в доме бывшего наместника Блуда. Дом тот пугал чернотой отсыревших стен и запахом дерева, потравленного древесным грибком. Неуют и запустение навевали тоску по оставленному новому городу на берегах Волги и Которосли, где стены пахли смоляным духом, и где витал аромат присутствия самой красивой на земле женщины – Рины Милосердной.
Ростовцы понимали, зачем явился Ярослав в город. Дань они уже платили и могли бы платить её исправно и далее, если бы не предшественник князя Ярослава, Блуд, которому всё было мало. Он, опираясь на хорошо вооруженную дружину, брал непомерное число дани. И это можно было бы снести мирным ростовцам, но когда его дружинники приноровились отлавливать девок ростовских мерян и устраивать блудливые игрища в доме наместника, ростовцы не стерпели и побили киевлян. Тех, кто остался в живых повезли по реке Которосли в далекие страны на невольничьи рынки, чтобы продать и навсегда покончить с наместничеством Киева. У самого Медвежьего угла ростовцев встретили местные меряне. Отличные воины, они отбили полон у ростовцев и сами распорядились рабами.
Блуда принесли в жертву священной медведице, а других отпустили, взяв слово, не приходить больше в их мерянскую землю.
Ярослав видел, что дружина его, получив в Ярославле по золотому дирхему, здесь, в Ростове, потихоньку ропщет: нет хорошего жилья, нет добротной посуды и ложки ростовские вырезаны из дерева, а не вылиты из серебра, как за столом князя Владимира Киевского, да и серебро надо зарабатывать с мечом в руках.
Ярослав слышал тот ропот, но терпел. Двор и амбары постепенно наполнялись мягкой рухлядью – шкурами лисиц, песцов и куниц. Денег, правда, ростовцы не имели. Давно пресекся торговый путь из Великого Новгорода через Ростов в Волгу. Поэтому оскудели ларцы ростовской знати, а у рядовых мерян денег и вовсе не водилось.
Ярослав считал дни до праздника Ивана Купалы. Здесь, в Ростове, он особенно тяжело переносил разлуку с Риной. Разлука переходила иногда в болезненную тоску: как она там живет, и не сотворил ли что-либо смертного с ней Выжлец проклятый! Тогда Ярослав становился злым и крутым на расправу
Быстрее бы время шло!
13. НОЧЬ ИВАНА КУПАЛЫ.
В эту ночь каждый имел право выбрать себе пару. То же и Велес, обернувшись медведем должен явиться за своей невестой. Каждая женщина надеялась, что лапа Велеса не коснется её. Но на кого из них падёт жребий, никто не знал.
На Ивана Купалу меряне одевались в шкуры медвежьи, лица одних скрывали личины звериные, а к ногам привязывались плесницы, вырезанные из лап медведя с длинными крючковатыми когтями. У других парней лица прикрыты ухарями. Мастерили ухари задолго до праздника из цветных нитей, кусков шкур, из трав, коры и рогов. Получались такие личины у иных смешными, а у кого и страшными.
Рина стояла, прислонившись спиной к дереву так, чтобы видеть гладь реки. По ней обещал прибыть на праздник князь Ярослав. Девушка держала в руках венок, сплетенный из самых красивых цветов и трав, чтобы украсить им своего избранника. Мысли складывались в слова, а слова незаметно для неё срывались с губ:
Макошь Светлая. Мати чудная,
И ты Велес – заступник всего живого!
Идет раб Ваш Ярослав по мерянской земле!
Сердце его стучит во мне!
Телом моим его ретивое правит!
Не колет, не давит
Не теснит, не щемит, но в груди болит
Ночью при луне и на утренней заре,
В поле и в избе, и в пахоте, и в воде
И в бане, и на коне
Билось бы оно во мне,
Билось бы. Колотилось
Так ровно, так славно,
Как в день Купалы костры горят,
Радость обещая на долгую жизнь.
Макошь Светлая, Мати чудная,
Возврати мне Ладо моего,
Поверни его паруса в сторону города,
Что именем его прозывается.
Один из ряженых, изображая медведя, встал на четвереньки,
обошел Рину кругом, зарычал, подражая хозяину леса. Рина узнала
Выжлеца по косматым прядям, выбивающимся из-под волосатой личины.
Пристальный взгляд Выжлеца настигает её везде, где бы она ни была. Она не удивлялась. Ведь предводитель мерянских воинов должен всё знать про людей племени, чтобы вовремя распознать беду, а уж про Рину Выжлец очень хотел всё знать. Даже мысли её хотел разуметь.
Вкруг костра водили хоровод юные меряне, и плясали под звуки рожков, дудочек и под удары деревянной колоды. Девушки заводили песни высокими голосами, а парни в своих неузнаваемых личинах, рычали, стонали, выли, нагоняя страх на людей. Было весело и жутко. Потому, что надо было дать Велесу – батюшке затеряться среди людей на том празднике. Он имел разные личины: оборачивался Волком и Рысью, и Зайцем, а иногда он показывался им в виде Медведя. И был тот Медведь большой, как гора. Волхвы знали, где Медведь обитает, приносили ему жертвы медом, лесными ягодами, а раз в году давали ему женщину. Тогда же волхвы указывали Велесу дорогу к игрищу человеческому.
Праздник был в разгаре, и молодые меряне так развеселились, что забыли про Велеса. Парни, водрузив венки на голову, прыгали через костер со своими избранницами. Очистившись пламенем, уходили в укромное место, чтобы соединиться в браке и любить друг друга целый год, до следующего праздника ночи.
В стороне от веселого игрища стояла Рина, она ждала своего князя. Тени от костра пробегали по светлому лицу девушки, но никто не замечал, что тот огонь переместился в её сердце и жжет изнутри, и слезы обманутой души не могут его погасить.
Устав ждать, Рина захотела уйти с праздника. Но вдруг на её плечо опустилась лохматая когтистая лапа, а вторая прижала её стан к волосатому жесткому туловищу зверя.
Девушка подумала, что это Выжлец, переодетый медведем, выбрал её.
- Выжлец, - оттолкнувшись от лохматой груди, закричала Рина, - оставь меня. Я не твоя женщина!
- У-у-у…, - зарычал зверь, и сдавил Рину так, что кости её хрустнули.
- Велес…, - выдохнула Рина, и ей показалось, что душа её уходит к предкам.
В тот миг у Рины не было сил закричать, так сжал её волосатый Бог в могучих лапах. Парни и девушки, услышав рычание зверя, разбежались и из-за деревьев наблюдали пришествие Бога в Медвежий угол.
Никто не должен против Бога идти.
Но в тот самый час ладьи князя пристали к крутому берегу Ярославля. Свет большого костра мерянских игрищ виден был далеко окрест, и Ярослав с молодыми дружинниками поспешил к нему. Они ужаснулись, когда разглядели в объятьях огромного медведя, стоящего на задних лапах, хрупкую женщину! Ярослав, не раздумывая, выхватил секиру из рук отрока, пришедшего с ним, и нанес удар по медвежьей голове. Велес взвыл, выпустил из рук жертву и рухнул на землю. Волхвы, наблюдавшие это зрелище, забили в натянутые кожи бубнов, засвистели в свистули, призывая весь народ Медвежьего угла встать на защиту своего Бога Велеса. Из кустов полетели стрелы, но князь и его спутники построили круговую оборону из щитов, и стрелы не достигли цели. Тогда из кустов на дружину князя полезли страшные ряженые существа в бесовских ухарях, и первым среди них был обозленный Выжлец. Он не хотел, чтобы Рина досталась князю. И тогда секиры, топоры и мечи смешались в кровавой схватке. К утру меряне отступили, чтобы в землянках залечить раны. Они унесли и Выжлеца, у которого на голове оказалась такая же рубленная рана, как у Велеса. А княжьи люди отошли к своему городу, что стоял нетронутым на стрелке двух рек: Волги и Которосли.
Тогда Ярослав бросился искать Рину. Он нашел её, лежащей на краю леса, в густой высокой траве. Жизнь едва теплилась в изломанном теле женщины. Князь взял её на руки и осторожно внес в город.
14. ПРОКЛЯТИЕ ВОЛХВА.
Рина плакала, тревожась, что не сумела достойно отдать жизнь свою в жертву Богу. Она впадала в забытьё и твердила в бреду, что Волос разгневается на весь её народ, что она станет причиной гибели её рода. Ярослав видел, что угасает полюбившаяся ему женщина. Гнев наполнил душу князя. Он приказал идти на Медвежий угол и уничтожить капище Велеса, чтобы навсегда покончить с языческим Богом.
Взяв топоры, пилы и оружие, молодые воины князя,
получив благословение святителя Иллариона, двинулись в бой.
Навалившись на Велесово капище, дружинники князя повергли деревянного идола на землю, подрубив исполина под самое основание, и
разгромили всё вокруг. Они разбили синий алтарный камень, который с незапамятных времен Боги послали с Неба на Землю и разбросали кости и черепа жертвенных животных. Затем погасили священный огонь, горевший у подножия Велеса с того времени, как Бог создал землю. Жители Медвежьего угла молча наблюдали за разгромом, что творили пришлые люди, и гнев зарождался в душах мерян, верующих в Бога Велеса.
- Велеса больше нет и Рине нечего бояться – решительно объявил Ярослав.
Только победа эта стала роковой для города и его жителей. Старый волхв Кича стоял в стороне, и, воздав руки к Небу, творил молитвы.
- Довольно бесноваться! – закричал на него Ярослав.
- Здесь не твоя земля. Здесь земля нашего племени, а ты чужак! – возмутился Кича.
- С этого дня будете жить по моей воле, - Ярослав был в ярости, - Здесь я поставлю храм Святого угодника Власия! И здесь будут молиться НАШЕМУ БОГУ, и вы будете в нем стоять на коленях. Так сказал я, наместник киевского князя на земле. А имя мне – Ярослав Победитель Велеса.
Тогда возмутился Выжлец и приблизился к Ярославу. Он стянул повязку с порубленной головы, и кровь залила его лицо:
- Ты возомнил, что, низвергнув Велеса на землю, сбросив его в Медвежий овраг, и разрушив его капище, ты лишил его самого жизни? Ты думаешь, что, похитив невесту Бога, ты лишил его способности возрождаться? Ты, жалкий человек, по имени Ярослав, ты возгордился и думаешь, что победил Бога!? Ха-ха-ха!!! – Выжлец хохотал так, что в ясном небе загрохотали летние громы, вторя смеху волхва.
Сильный удар прогремел над самой головой Ярослава, и свет молнии разрезал потемневшее небо. Ярослав вздрогнул от страха! А Выжлец не унимался:
- Слышишь? Это Бог Велес смеётся над твоей гордыней! И любовь твоя к Рине не принесет тебе блаженства. И всё, что будет связано с твоим именем, не принесет людям счастья. И церковь Власия не будет вечной. Её так же низвергнут, как сделал это ты с нашим Богом Велесом! Пройдут века, и на месте той церкви будет смердить отхожее место! Такова будет месть Велеса! – Выжлец вдохнул воздух в опустошенные легкие.
- Молчи! – Ярослав взялся за рукоять меча.
- А город твой, что стал твоим любищем, никогда не будет приютом для любви. Каждый, кого настигнет здесь страсть, познает её неразделенность. Каждый, кто встретит здесь свою любовь, узнает и разлуку. Так будет тысячу лет! Тысячу! А меряне никогда не признают ни княжеской власти, ни веры твоего Бога Христа!
- Убью! – замахнулся на Выжлеца Ярослав.
Выжлец упал на четвереньки, и, оскалив зубы, метнулся в темноту леса.
15. БОРИС ВЛАДИМИРОВИЧ – КНЯЗЬ РОСТОВСКИЙ
Сын царицы Анны, молодой князь Борис со своей дружиной, налегке шел верхом по берегам рек к Ростову. Ему предстояло, как можно скорее добраться до города и сменить Ярослава, направив его по приказу батюшки в Великий Новгород.
Уповая на Бога Христа, и на свих дружинников, он страстно желал достичь места, где назовут его князем Ростовским и где будет он править своим княжеством, укрывшись от недреманного ока столичного Киева. В дороге сблизился он с хитроумным жидовином Моисеем Угрином, родом из Венгрии. Тот хорошо разбирался в делах княжеских и понимал, что в Киеве назревает жестокая распря, поэтому советовал юному Борису поспешить и укрыться за дремучими лесами в «низовской земле» .
Когда Борис достиг высокого берега при впадении реки Которосли в Волгу, он был крайне удивлен тому, что его встретили не «суще злые» меряне, как сказывалось в рассказах очевидцев, побывавших в этих местах, а жители нового города, привольно раскинувшегося на слиянии двух рек.
Сам Ярослав принял в свои объятья сводного брата, и провел его в новые палаты.
Борис не переставал удивляться обустройству вновь возникшего города и уже имеющего две христианские церкви. Одна из них, названная в честь Ильи Пророка, стояла в центре самого города. Другая, мрачная и звенящая эхом пустых стен, названа была в честь святого Власия. И стояла она далеко за Медвежьим оврагом, напоминая частоколом о бывшем мерянском капище Бога Велеса.
Ярослав принял брата дружелюбно, но сам был угрюм и озабочен. Борису не пришлось долго гадать о причинах горестного поведения брата. Ярослав сам рассказал о Рине, о её встрече с медведем и немощи.
- А ты окрести её, брате, - посоветовал Борис, - Христос не отступится от своей преемницы.
Ярослав прошел в опочивальню, где лежала Рина. У изголовья её на низенькой резной скамеечке сидела Нада, держа в своих ладонях руку Рины, тихо читала заклинания.
- Скажи мне, любая моя, как сегодня тебе можется? – наклоняясь к лицу любимой женщины, тихо проговорил Ярослав.
- Ясень мой, выполни просьбу мою, - уголками губ улыбнулась Рина.
- Сделаю всё, что прикажешь…
- Найди Кичу, приведи ко мне., - тихо, но твердо попросила Рина.
- Сделаю, как велишь, Лада моя…
Кичу нашел Ерофей в глубине дремучего леса. Волхв ушел из Медвежьего угла и занялся рытьем узкого и глубокого лаза.
- Землянку, разумею, ладишь, Кича? - дружелюбно спросил Ерофей.
Ничего не ответил волхв Кича, только пристально и неласково глянул на человека из числа людей Ярослава. Ерофей, заискивая перед волхвом, упросил его идти за ним в город. Кича согласился.
Рина взглянула на старого волхва, и слезы заблестели в её глазах. Кича взял женщину за руку, всмотрелся в линии ладони, покачал головой.
- Рина, тебе рано покидать этот мир. Предки не примут тебя, - строго проговорил Кича.
- Мне дышать больно, Кича. Так больно, что лучше бы умереть мне, - слезы потекли по щекам женщины.
- Рина, скоро всё пройдет. Лежи смирно. Тебе надо много сил, ведь в чреве твоем растет плод честнейший, от самого князя, - Кича погладил руку Рины, и впервые улыбнулся, - я тебе травки принесу. Сама знаешь, какой…
- Знаю…, - Рина тоже улыбнулась, - Помолись Макоши Чудной. Пусть даст мне здоровья.
- Помолюсь, дочка, помолюсь... Голубя в жертву принесу. А про молоко молодой белой козы не забыла? Прикажи князю своему добыть козу у мерян.
- Кича, а что Бог Велес? Его больше нет?- с тревогой в голосе спросила Рина.
- Почто горюешь, Рина. Разве возможно Бога убить. Бог жив, пока в него верят люди, - Кича вздохнул тягостно и замолчал.
- Ярослав сказал, что порушил капище Велоса и на месте его церковь построили.
- Я тебе одной скажу, дочка. Велес под землю просится. Не желает быть больше в среднем мире, где так жестоки люди. Надо уважить нашего Батюшку – Велеса. Вот подземелье лажу для свергнутого Бога.
- Как же так, Кича!?- вскричала Рина, - Бога похоронить хочешь в земле?
- Ты так сказала, Рина, но не я…, - Кича быстро зашептал заговор, делая круги ладонями над головой Рины, над её телом, прогоняя немочь с кончиков пальцев рук и ног её в бездну аэра. Рина уснула. Кича вышел из горницы и столкнулся с Ярославом.
- Что, старче, скажешь? Будет жить моя избранница? – Ярослав нетерпеливо ждал ответа волхва.
- Будет жить и сына тебе к весне подарит.
- Кича! Истину ли глаголешь!? – не веря словам волхва, вскричал князь.
- Вели проводить меня до опушки леса. Да возьми у мерян молодую белую козу. Молока Рине надо. Обязательно. За мной больше не посылай. Сам приду, принесу снадобье.
- Погоди, Кича. Я хочу окрестить Рину в новую веру, и мерян тоже…, - нерешительно сказал Ярослав, понимая, что наносит обиду смертную старому волхву.
- Бог тебе в помощь.
- О каком Боге ты говоришь?
- О том Боге, что создал весь мир и тебя и меня и Рину, и ещё много чего.
Святитель Илларион, видя князя, беседующего с волхвом, поспешил к ним на встречу. Он расслышал последние слова Кичи и вступил в разговор:
- Князь Ярослав глаголет о Боге Христе!
Кича криво усмехнулся словам священника:
- А знаешь ли ты, Илларион, что о Боге Христе первыми прочли по звездам волхвы известного вам племени. И пришли к той пещере, где родился Он и принесли ему первые дары, раньше всех, признав его Божественное назначение. И весь мир тогда узнал о рождении Богочеловека.
- От волхвов?! – недоверчиво переспросил Ярослав.
- От волхвов, - утвердительно ответил Кича.
- Значит, волхвы признают Бога Христа?
- Конечно. Бог Многоликий, Многомудрый. Его постичь невозможно, но иногда он раскрывает перед нами, смертными, свои скрижали и тогда мы узнаем от него то, что он дает нам знать. Так что крести Рину и сделай своей женой перед лицом Бога, в которого ты веришь.
Илларион вдруг обиделся:
- Прежде чем обратиться к Богу, Рина должна сама захотеть этого. А ты, волхв, зачем смущаешь душу князя еретическими россказнями. Про волхвов, про звезду рождественскую…! Что ты знаешь о том, язычник!
Кича усмехнулся:
- Никто из людей не хотел пускать в своё жилище женщину, носившую Бога под сердцем. Как ты думаешь, священник, кто указал путь ей и старцу Иосифу к пещере, где стояли животные!?
- Кто!?- прищурился Илларион.
- Сам Бог Велес – защитник и покровитель всего живого на земле. Он устроил женщину не среди людей, но среди добрых тварей, и дал ей возможность родить Божественного младенца там, где никто не обидит посланника Бога.
Кича поднял высоко голову и зашагал в сторону леса. Ветер раздувал длинные власы старца, игриво трепал его бороду и боковые пряди. Чем дальше уходил волхв, тем больше походил он на тень души, кочующей по Белому Свету.
«Сколько же ему лет?» - подумал Ярослав, глядя в след уходящему Киче, и мысль, что там, в пещере Вифлеема, был именно Кича со своими собратьями, поразила разум пытливого князя.
16. МЕДВЕЖЬЯ КЛЯТВА.
Ярослав провожал Бориса в Ростов. По пути Борис рассказал Ярославу о делах киевских. О том, что Святополк посажен под стражу со своей женой, дочкой Болеслава Польского, о том, что её духовник, католик Рейнберг внезапно умер в заточении. Рассказал Борис Ярославу и о том, что Болеслав обозлился на князя Владимира за то, что Предслава отказала ему в замужестве. Ярослав весело рассмеялся. Он знал гордость своей сестры хорошо.
И ещё Борис поведал Ярославу, что отец их Владимир, видимо, возлагает большие надежды на Ярослава, что посылает его в богатый и отдаленный Новгород. Никому, кроме Ярослава такой чести не было оказано.
Ярослав, проводив Бориса до Ростова, возвращался назад в свой Ярославль. Тогда он подумал, что Святополк всё - таки наказан за свои злодеяния. А он, Ярослав, никогда не забудет, как обошелся с ним старший брат. Запах паленых волос всегда преследовал его, не давая забыть обиду.
Не забыл Ярослав и обиду на отца. Владимир прав был, когда ссылал сына Рогнеды в Медвежий угол. Ярослав жаждал мести за поруганную честь матери, за «горячий» его прием в Киеве, за недоверие и ссылку в Ростов.
«Нет, батюшка, Красно Солнышко, я не пойду у тебя на поводу, как послушная животина. Я буду жить и строить своё государство не так, как это делаешь ты, но так, как мыслю об этом я, Ярослав – покоритель Бога Велеса», - думал Ярослав, трясясь в седле своего коня по обратной ещё мало наезженной дороге из Ростова в Ярославль.
А в Ярославле ждала его приятная неожиданность. На крыльце княжьего дома встречала его Рина. Она робко ступала по ступеням высокого крыльца, держась за поручни. Ярослав бросился на встречу любимой женщине, подхватил её и осторожно опустил на землю, вспомнив про недавнюю немочь.
- Рина, Рина, теперь можно и в Новгород идти. Ты сможешь?
- Я всё смогу, лишь бы ты был рядом, Ясень мой ясный! – Рина улыбалась, протянув руки к князю.
Сборы в дальний поход на Новгород были скорыми, предстояло преодолеть большой путь до осеннего ненастья. По Волге решили идти лодьями до первого волока. А там пересесть на коней и верхом спешить по изъезженной дороге на торговый город.
Ярослав принял эту придумку Вышаты, но боялся за Рину – сможет ли она идти верхом. Вышата отвел князя в сторону.
- Княже Ярослав. Благослови меня на брак с Надой.
- Как же ты, Вышата, сообразил такое?- Ярослав недоумевал. В заботах наместника и предстоящих дорожных хлопотах, он не заметил увлечения Вышаты мерянкой.
- Знать судьба моя такая, княже, - Вышата смущенно ждал слова княжьего.
- Благословляю, Вышата. Живите счастливо, детей рожайте. Воины всегда нужны киевскому князю, - Ярослав перекрестил Вышату и отошел, улыбаясь в усы.
Накануне отхода в Новгород Ярослав повелел собрать всех мерян Медвежьего угла.
Люди собрались перед городом, не смея заходить за изгородь. Они стояли молча, боясь нарушить тишину летнего вечера.
Ярослав, опоясанный широким поясом с мечом на боку, вышел к собравшимся в сопровождении дружины.
- Я ухожу с берегов Волги на север в Новгород.
Люди облегченно вздохнули.
- Наказываю вам города моего не разорять. Церковь Святого Власия, покровителя всего живого на земле: людей, зверей, скота, посещать так, как вы посещали капище Велеса.
По толпе мерян пробежала ропта. Ярослав нахмурился:
- Не нравится, что я вам сказал!? На колени, язычники! На колени!
Люди попадали на землю, и боялись поднять глаза на князя.
- Клянитесь, что будете жити на моей земле в согласии с моим уставом!
В воздухе повисла тишина.
Ярослав выхватил меч из ножен и взмахнул им в воздухе:
- Клянемся, клянемся…., - не стройно прошелестела толпа.
- То-то же! Язычники! Клянитесь, что обиды не будете чинить никому, и оброк давать стольному граду вовремя! Ну!..- замахнулся князь на людей.
- Клянемся….- громче пронеслось над рядами людей, стоящих на коленях перед князем.
- В чем клянетесь вы?- грозно спросил Ярослав.
- Клянемся …. Не будем творить обиды…,- в разнобой прозвучало в вечернем воздухе.
Ярослав видел, что меряне боятся только его меча. Они не до конца разумеют, что значат их слова, данные ему, князю Ярославля.
Он вновь поднял меч и громко и грозно потребовал:
- Клянитесь быть верными стольному Киеву и его наместнику!
- Клянемся…- пробежало негромкое бормотание.
- Медвежьей клятвой клянитесь! – вскричал Ярослав, понимая, что всё, что было произнесено до толе мерянами, было пустыми словами.
В тот же миг Ярослав увидел, как задрожали люди в ужасе и упали лицом в траву. Ярослав подал знак, и мерян окружили люди Ярослава. Они держали наизготовку оружие. Каждый своё.
В этот миг на опушке леса показался Белый старик. Он спешил, подняв руки к небу.
- Князь, - крикнул он дребезжащим голосом, - Князь, не тронь людей наших. Они дадут тебе Медвежью клятву.
Подойдя ближе, Кича распростер руки над головами людей и приказал им повторять за ним слова. Надежда, смешанная со страхом появилась в глазах мерян, и они повторяли за волхвом:
- Клянемся именем Бога Велеса, именем Священного Медведя жить в мире с жителями ярославова города, не причинять зла сторонним людям, платить оброк киевскому князю.
- Ходить в церковь Святого Власия и поклоняться ему, - подсказал Ярослав слова дальнейшей клятвы.
- Клянемся,…
Ярослав вложил меч в ножны, повернулся лицом к городу и пошел прочь от мерян. Ярославцы последовали его примеру.
Никто не заметил, как из чащи леса, на опушку вышел оборотень с запекшейся раной на широкой волчьей морде. Скаля зубы, он чуть слышно рычал, а волчьи глаза блестели зеленым хищным огнем.
17. ДЕЛА НОВГОРОДСКИЕ,
В Новгороде Ярослав с дружиной появились поздней осенью. Новгородцы приняли князя и указали ему на княжьи палаты в каменном Детинце.
Высокие потолки, подпираемые сводчатыми столбами, широких палат, стены которых расписаны разноцветьем красок, привели в восторг и князя и дружину.
Рина, скользнула глазами по стенам и попросила отвести её в опочивальню. Опочивальня сияла белизной медвежьих и горностаевых шкур. Мягкая пуховая перина приняла мерянку в своё лоно. Угнездившись на ложе, Рина остро почувствовала, как дорога из Залеской Руси до Новгорода измучила её, носившую под сердцем первенца. В пути страшнее всего было слышать вой волков и видеть, как из чащи лесной следят за ростовским караваном зеленые хищные глаза. Впервые за время долгого пути, опустившись на широкое лоно новгородской постели, Рина спокойно закрыла глаза и погрузилась в сон.
Новгородцы пришли к Ярославу, чтобы подписать с ним грамоту на право княжения. Устав города был строг по отношению к князю. Князь Новгорода являлся только его воеводой. Он не смел торговать с иноземными купцами, не смел сам собирать тамгу и не смел иметь в пределах новгородских земель свои участки земли. Границы скудных новгородских лугов на прокорм домашнего скота, кобылиц и боевых коней так же были оговорены. Нарушать их княжьи люди не имели права. Оброку новгородцы положили князю три тысячи монет золотом. Из этой суммы одну тысячу Ярослав мог взять себе на содержание дружины и свои нужды, а две тысячи он обязан был переслать отцу в Киев.
Не всё в том Уставе нравилось Ярославу. Ограничения его не были дюже обременительны, но воли большой князю не давали. Новгород числился самостоятельным торговым городом, все дела решались на собрании веча, где равный вес имели и простые горожане, и вящие, богатые люди. Все в городе занимались торговлей или обслуживанием заморских гостей, поэтому воевать было некому. Конечно, когда назревали военные конфликты, то ополчались все горожане, кто мог меч в руке держать, но это не было главным занятием новгородцев. Для войн и сбора дани с соседних племен имелся князь с дружиной. Вот он -то и был предназначен для того, чтобы умирать за новгородцев и Святую Софию . Это разрешалось и даже вменялось в обязанность князя.
Весной, как и предсказал волхв Кича, Рина родила Ярославу сына. Младенца назвали Ильёй, именем святого, в честь которого в новом Ярославле –граде была воздвигнута первая церковь. Там Рину и Ярослава венчал Илларион.
В счастливом сердце Ярослава вдруг взыграла гордость матери Рогнеды. Он, став отцом сына – первенца, принял решение отложиться от воли Киева, и тем отомстить князю Владимиру за все беды свои и своей матери Рогнеды. Когда из Киева пришел гонец с вестью, что Владимир ждет от сына деньги, собранные с новгородцев, осмелевший Ярослав выкрикнул в лицо гонцу, что князь Владимир не получит ничего от него. Кончилась власть киевского князя над Ярославом и Новгородом. Осторожные новгородцы промолчали. Конечно, им нравилась позиция князя Ярослава, Новгород давно хотел освободиться от киевской зависимости, но воевать с Киевом никто не спешил.
Из уст в уста передавалась новость: князь Ярослав сквалыга и скупец ещё больший, чем его отец! Три тысячи гривен, собранные с Новгорода, он не желает делить с отцом!
Ярославу доносили все новгородские сплетни, но он был тверд в своём решении: на эти деньги нанять варягов и развязать кровавую, нешуточную борьбу с отцом. Ведь теперь он не юный сын киевского князя, но умудренный опытом жизни воин и отец княжеского семейства.
Так он и поступил. Варяги во главе с предводителем Якуном вошли в Новгород.
Поначалу новгородцы были рады этому событию. Ярослав усиливал своё войско, а значит, усиливал и оборону города. Но варяги повели себя не как защитники, а как грабители. Они врывались в дома новгородцев, забирали их добро. Новгородцы терпели, потому что знали, что скоро дружина Ярослава и его наёмники покинут город и отправятся в Киев. Ведь вопрос о власти требовал решения. Но когда стали пропадать молодые женщины и девочки, новгородцы заволновались и договорились побить до смерти тех варягов, которые стояли на постое в домах новгородцев. В одну ночь новгородцы расправились с наемниками Ярослава.
Ярослав негодовал на верхушку новгородскую, так бездумно лишившую его наемного войска, в которое он, Ярослав, вложил все свои деньги. Горевать было от чего. Да ещё дела семейные не давали покоя.
Рина беспокоила князя своими предчувствиями. Душа её, чуткая, будкая, тревожная, не давала отдыха измученному сердцу.
- Что с тобой, Рина. К чему прислушиваешься, родная? – спрашивал Рину Ярослав.
- Слышишь там, за окном? Слышишь? – Рина обвела тревожным взглядом стены жилища, и остановилась на стеклянном, прозрачном оконце, - там волк воет. Протяжно, призывно….
- У них гон сейчас. Ты же не волчица, чтобы волноваться от волчьего воя, Рина, - Ярослав нахмурил брови, - ты иди в опочивальню.
- Я боюсь, там из каждого угла скалятся зубы волчьи, - Рина передернула плечами от страха.
- Не бойся, лада моя, я скоро буду, - Ярослав вышел из горницы. Тревога легла ему на сердце: Рина не будет зря говорить то, чего не знает. Что за морок напал на его семью!?
Поутру Ярослав приказал запрячь коня, и выехал с Риной в свой загородный дворец в Ракому, на озеро Ильмень.
Мучаясь душевно, Ярослав решил отомстить новгородцам. Он перебирал в уме страшные казни для каждого из тех, кто возмутил народ торгового города и отдал приказ побить варягов, так нужных ему, Ярославу.
Вящие новгородцы прибыли в Ракому по призыву князя Ярослава на пир. Все знали о пирах Владимира «Красно Солнышко» и ждали от сына его теплой встречи. Разодетые в шелковые рубахи и шитые золотом безрукавки, новгородцы потирали руки, предвкушая пьяный и сытый праздник примирения с князем Ярославом.
Ярослав приказал накрыть столы и выставить вина и меды. Гости захмелели, заговорили громко, указывая Ярославу его место во власти вольного Новгорода. Ярослав слушал молча, только желваки ходили под скулами, да хмурился больше обычного.
Когда языки стали неповоротливыми и речь новгородцев выдавала людей ослабевших от множества выпитого вина и медов, Ярослав поднялся и, трижды хлопнув в ладоши, оставил своё место за столом и удалился. В палату ворвались вооруженные воины во главе с Вышатой. Не прошло и получаса, как все знатные новгородцы лежали на полу с пробитыми палицами головами или зарубленные острыми мечами. Никто не смог оказать сопротивления, никто не уцелел.
«Злобный хромец» - так назовут впоследствии новгородцы князя Ярослава. Так его будут звать и в Скандинавских странах, куда Ярослав вынужден будет бежать после неудачных сражений.
18. СМЕРТЬ В СЕЛЕ БЕРЕСТОВЕ,
Князю Владимиру донесли ответ сына Ярослава.
Такого в жизни «Красного Солнышка» ещё не было. Воинственный и не признающий никаких правил чести в отношении врагов своих, коими были и его родные и сводные братья, Владимир будто прозрел. Он увидел в Ярославе своё отражение в бурных водах жизни. Это он сам, молодой и борзый, стремится к независимости и первенству. Это его кровь и кровь отца его Святослава, великого воина, встретившего смерть у Днепровских порогов, кипит в жилах Ярослава. А это означает только одно: пощады от сына ждать не придется.
Владимир заметался, он то успокаивал себя тем, что сын не сможет поднять руку на отца, а то сомневался и уже гневался на весь мир, и даже на самого себя. Наконец, он приказал мостить мосты и стелить гати по дороге на Новгород. Война! Война с сыном Ярославом!
Передовые отряды киевлян уже вступили на дорогу, ведущую на Новгород!
Изношенное сердце Владимира билось часто, часто от гнева, от обиды, и как ему казалось, от несправедливости!
Любимые женщины нежными касаниями возвращали старого князя к жизни. Самые молодые и горячие прижимались к нему и согревали охладевшую плоть его своими телами.
Внезапно пришла весть от Мешковны. Она писала князю, что брат её, Болеслав Польский, узнав о заточении его дочери и зятя Святополка в темницу, идет войной на Киев, и что он послал гонцов в половецкие степи с великими дарами, чтобы поднять кочевников против Киева.
Владимир схватился за голову! На кого положиться! Святополк предан ляхам, Ярослав оказался изменником!
Владимир тот час приказал послать за Борисом в Ростов, призвать его под знамена Киева. Этот сын от багрянородной царицы Анны набожен и предан заветам Христа. А среди заповедей Божьих одна из главных: чти Отца своего! Борис не предаст, Борис встанет за отца, он остается едва ли не единственной надеждой для Владимира!
Борис, получив приказ отца, тут же развернул свою дружину в сторону Кипчакской степи. Вперед! На половцев!
В конце бурной жизни Владимира всё складывалось против него. Казалось, что все узлы, которые он так уверенно разрубал в своей жизни, снова сплелись в сложные переплетения и нет больше сил сопротивляться наступавшему врагу.
- Кругом враги! Кругом! – стонал Владимир, - нет моих сил более, нет, - он стонал дребезжащим старческим голосом, а из мутных глаз его лились слезы позднего раскаяния.
В одну из ночей, он уснул тревожным сном, и больше не проснулся.
Старый Добрыня, узнав о смерти своего воспитанника и соратника, приказал скрыть ото всех этот факт. Он метался по горнице, решая, кому довериться. Самых близких, самых верных слуг оставил дядька возле усопшего князя. Тело Владимира завернули в ковер, обвязали веревьём и спустили в погреб. Поутру объявили, что Владимир отбыл в Киев, но весть о смерти киевского владыки разнеслась по миру и воодушевила Святополка.
Киевляне открыли темницу и выпустили старшего сына Владимира на волю. Святополк ликовал. Он уселся на престол и чтобы задобрить киевлян, открыл казну, одаривая всех подряд и заискивая перед народом.
Узнав, что Борис идет на половцев, Святополк приказал догнать его и убить. Вторым приказом было: убить младшего сына царицы Анны, Глеба, что из Мурома двинулся к Киеву, чтобы присягнуть новому властителю.
19. ПРЕДСЛАВИНА ГРАМОТКА,
Предслава таиться не стала. Она явилась к Святополку и потребовала, чтобы тот созвал съезд князей - братьев, претендентов на высокий киевский престол. Такой съезд должен был решить, кому властвовать в Киеве и его даннических землях. Вдова Владимира принцесса Мешковна поддержала падчерицу Предславу. Она-то знала, что её ненавистный сводный брат, Брячеслав Ляшский, поддерживая Святополка на киевском престоле, сам стремится присоединить киевское княжество к Польше.
Внезапно в село Предславино явился Моисей Угрин. Он бежал от реки Альты , где на его глазах, людьми, подосланными Святополком, был убит князь Борис.
Весть об убийстве Бориса в половецких степях, на реке Альте, разнеслась быстро по киевской земле. Те из киевлян, кто ещё недавно принимал подарки от Святополка, отказались ему повиноваться. Убийство багрянородного наследника представлялось людям преступлением против Бога. Киев заволновался!
Предслава не зря училась грамоте. Она, старательно выводя слова, писала брату Ярославу в Новгород:
« Брате мой, си отец твой умер, а Святополк сидит в Киеве, убив Бориса и на Глеба пошол, а блюдися его повелику».
Грамотка эта повергла Ярослава в трепет.
Неожиданная смерть отца, которого Ярослав не боялся, вдруг поставила его перед лицом врага более могущественного и беспощадного, коим был сводный брат Святополк, опиравшийся на польского короля Болеслава. С юга по наущению Болеслава на Киев шли половцы!
Как быть!? Ведь богатых и влиятельных новгородцев он побил в Ракоме и сидит теперь тут, боясь мести новгородцев, не решаясь выступить за стены своего загородного поместья.
Рина подошла неслышно, как тень, взяла Ярослава за руку, повернула ладонь его к себе:
- Муж мой, не отчаивайся. Пойдём в Новгород. Покайся перед народом и попроси прощения.
- Рина, Рина! Нет мне прощения! Того, что сотворил я с вящими новгородцами, никто не простит мне! – Ярослав вышагивал по горнице, обхватив голову руками.
- Черты ладони твоей говорят обратное. Тебя простят новгородцы. Иди смело. Ты мудрый, ты найдешь словеса, которые растопят суровые сердца. Иди!
Ярослав послушал мудрую женщину, но приказал в устье Ижоры построить лодки, чтобы бежать в Швецию, если новгородцы отступятся от него и не простят преступления против жизни их родных, сотворенное в Ракоме.
На торговой площади Новгорода собрались мал и стар. Ярослав, взойдя на возвышение, упал перед народом на колени:
- Господин Великий Новгород! Каюсь перед тобой и свободным народом новгородским за мои прегрешения! – глаза Ярослава заблестели слезой.
Новгородцы молча смотрели на князя.
- Ярослав! – выкрикнул из толпы один из братьев убитого в Ракоме, - ты запятнал себя злым убийством наших братьев, искавших мира с тобой! Ты нам боле не князь! – и с силой бросил свою шапку оземь.
- Я виноват перед вами, убив лучших людей Новгорода, - винился, опустив голову, Ярослав, - но и вы побили моих варягов. А в Киеве сейчас уселся Святополк со своим тестем Болеславом. С юга идут половцы, И всё это воинство повернет в сторону Новгорода, если не поможете мне. Христом Богом прошу вашей помощи.
Новгородцы безмолствовали. Ярослав ждал, и сердце его билось в груди так сильно, как никогда до селе.
Наконец Ярослав услышал:
- Государь! Мы хотим и можем противиться Болеславу. Мы давно ждали случая идти против Киева, а нынче тот случай настал! Мы знаем, что у тебя нет казны, возьми всё, что имеем! – так сказал Коснятин, сын старого Добрыни и добавил, смущаясь, - Лодки, что приготовил ты в устье Ижоры, мы изрубили. Нет у тебя больше судов, чтобы уйти к Свеям . Ратоборствуй!
По кругу пошла шапка Коснятина. Каждый рядовой человек отдавал по четыре куны, бояре по осьмнадцати гривен, городские старосты по десяти гривен.
Новгородцы немедленно призвали одну тысячу варягов, воевавших за корысть, и сами вооружились, представив князю ополчение в три тысячи воинов. Такие силы во главе с Ярославом и его верным Вышатой, направились к Киеву.
20. СЕЛО ПРЕДСЛАВИНО.
Ярослав шел на Киев в сопровождении своей испытанной в походах дружины, следом шли варяжские полки. В Новагороде оставил он своего младенца - сына Илью, в знак того, что этот город остается в управлении Ярослава
Рядом с князем была его Рина, которая так глубоко вошла в жизнь Ярослава, что он не мог больше обходиться без неё. Она была оберёгом, она была советом, она была предсказанием.
Долгий путь Рина преодолевала с трудом. От тряски заболели изломанные медведем кости груди. Женщина сдерживала стоны, бледность покрывала её лицо. На пути у войска Ярослава стояло село Предславино. Ярослав стремил туда, чтобы дать жене отдых под ласковым присмотром сестры Предславы.
Встреча брата с сестрой была такой искренне горячей, что Вышата и близкие Ярославу люди, растрогались.
Воевода отдал приказ воинам разместиться на отдых в окрестностях села Предславина. Впереди предстоял труд ратный, кровавый, яростный.
Там же Ярослав узнал о смерти второго сына царицы Анны – Глеба. Это означало, что Святополк не остановится ни перед чем в своей борьбе со сводными братьями за Киевский престол.
Утром Рина едва поднялась с ложа. Предслава почуяла состояние невестки. Она предложила Ярославу оставить Рину в селе.
- Брате Ярослав, не женское дело – война. Пусть Рина отдохнет у нас в селе, подлечится, черешни вдоволь поест. А ты победишь врага и вернешься за ней.
Ярославу не хотелось расставаться с женой.
- Боюсь без неё…, - глядя сестре в глаза, признался Ярослав.
- Мы молиться за тебя будем. В тишине мирного села Господь лучше расслышит наши молитвы…, - посулила Предслава.
Расставаясь, Рина прижалась к груди мужа, и долго не отпускала его. Наконец, Вышата позвал князя. Ярослав решительно отстранил от себя Рину, и пошел к войску, припадая на раненную ногу. Таким Рина его и запомнит на всю оставшуюся жизнь.
21. ПОРАЖЕНИЕ НА БЕРЕГАХ БУГА.
Воины Ярослава и полки Болеслава Польского стояли друг против друга на разных берегах Буга. Тучный Болеслав разъезжал по берегу реки, осматривая свои полки и сообщая им воинственный дух.
На другом берегу новгородцы, пришедшие с Ярославом, смеялись над безмерной полнотой Болеслава. Один из полководцев Ярослава по имени Будый крикнул Болеславу:
- Эй, мешок с навозом! Погоди, ужо! Мой меч вспорет твоё жирное брюхо!
Болеслав повернулся лицом к обидчику. Лицо его сделалось багровым.
- Эй, Болеслав! Король ляхов! Это я тебе говорю, – не унимался Будый.
Болеслав не мог стерпеть оскорблений. Он бросился в брод, забыв об опасности! Ляхи бросились за ним. Завязалась драка. В стане Ярослава не все были готовы к такому повороту событий. Новгородцы побежали. За ними бросились варяги. Ярослав, видя своё поражение, бросился вслед за варягами. Он едва ушел от погони.
Оторвавшись от войска «с четырьмя мужи», Ярослав чувствовал себя несчастным из несчастных. Что делать дальше, Ярослав не знал. Мысли его путались. Оставив Рину, отстранив её от себя, он потерпел поражение. Как возвратить себе дорогую утрату?! Когда и где теперь свидятся они….
Вышата подошел к Ярославу:
- Послушай меня, Ярослав. Не всё так плохо. Болеславна у нас в лагере. Будый в пылу сражения захватил польку и вывел её из боя. Это уже хорошо.
- Думаешь, обменяем на пленных? – надежда засветилась в глазах Ярослава.
- За Болеславну Святополк отдаст всех, кто остался жив и попал к нему в плен. А нам, княже, надобно к свеям идти. Поклонись в ноги старому конунгу Олаву. Помнится, когда он жил при дворе твоего отца Владимира, и пил и ел за его столом, то всегда говорил, что его страна открыта и для самого Владимира Святославича и для детей его.
Понурив головы, пошли остатки дружины Ярославовой со своим князем к границам чужой земли.
22. ПРЕДСЛАВА – КОРОЛЕВА ЛЯШСКАЯ.
Король Польский вошел в Киев победителем. Рядом с ним на боевом коне шел зять Святополк. За ними гарцевала ляшская конница.
Болеслав, войдя в Киев, распорядился развести победителей по разным городам и весям на постой. Польское войско рассыпалось по Киевской Руси, прибирая к рукам всё, что попадалось на глаза.
Сам Болеслав вошел во дворец князя Владимира и объявил себя хозяином Киевской земли. Святополку это не понравилось. Сейчас, когда исчезла Болеславна и не была найдена ни среди живых, ни среди мертвых, Святполк перестал чувствовать себя зятем Болеслава.
Болеслав же, не разумея недовольства зятя, на правах победителя приказал привести к нему всех женщин села Предславина.
Красавица Предслава предстала перед Польским королем, вызывавшим у неё отвращение.
- Отныне, Предслава, ты моя полонянка, - ликовал Болеслав, - теперь ты должна сама просить меня быть тебе мужем, или я возьму тебя силой, так же, как твой отец Владимир, взял когда-то твою мать Рогнеду на глазах у победителей. На лобном месте Полоцка. Я же сделаю это у врат храма Святой Софии.
- Король Болеслав, ты победил моего брата Ярослава, но у меня есть ещё брат Святополк. Я надеюсь на его великодушие и братскую любовь. Он не допустит позора сестры своей, - Предслава поклонилась Святополку.
- Предслава, соглашайся на брак с Болеславом , королем Польским, чтобы не быть опозоренной. Подумай и о сестрах твоих, - отговорился Святополк.
Юные сестры Предславы и жена Ярослава, Рина, стояли в темном углу палаты, где восседали Болеслав с зятем.
- Пусть подойдут к свету, - приказал Болеслав.
- Ой, какой король жирный.., - прошептала Мария Добронега, разглядывая Болеслава.
Предслава обняла маленькую сестру за плечи и зажала её рот ладонью.
- А эта женщина – жена Ярослава?! – вскричал Болеслав, разглядывая Рину.
- Да, Великий король, я богом венчанная жена князя Ярослава, - Рина поклонилась Болеславу в ноги.
- Я слышал, ты мерянка с Волги. Так ли это? – любопытствовал Болеслав.
- Это верно, - твердо ответила Рина.
- А правда ли, что ваше племя промышляет волхованием? – прищурил Болеслав глаза, заплывшие жиром.
- Ты так сказал, - ответила Рина.
- Ты мудрая женщина, скажи сестре мужа, чтобы она не упиралась и покорилась воли победителя, и отдала мне свою любовь, - стукнул кулаком по столу Болеслав.
- Могучий король, разве можно заставить любить? Любовь – дар Божий. Человек не волен в божьем промысле…. Можно принудить женщину вступить в связь с нелюбимым человеком, но заставить любить никто не в силах, - Рина вновь поклонилась королю.
- Болеслав, как можешь ты просить моей руки, перед лицом святых ликов, что сияют у тебя за спиной, когда ты обвенчан в четвертый раз с немкой, графиней Одой. Разве ты язычник или ты забыл, что в Кракове ждет тебя жена?! – Предслава нахмурила брови.
- Я сделаю тебя любимой женой. Ты моя страсть, из-за тебя я покорил Киев, из-за тебя погибли многие рыцари. Дорогой ценой я заплатил за то, чтобы познать красоту тела твоего. Я не имею привычки отступать от своих намерений! Святополк объяви на площади, что завтра состоится венчание в храме Святой Софии короля Польского Болеслава, меня, значит, с дочерью Великого князя Владимира Предславой, а в вено я беру за ней Киев – мать земли Русской!
- Как Киев! – встрепенулся Святополк, - а я что получаю от нашей борьбы с Ярославом!?
- А ты как сидел в Турове, так и будешь там править. От моего имени, - Болеслав тяжелой ладонью хлопнул по большому столу, за которым когда-то сиживал князь Владимир Красно Солнышко, - идите все от меня. А ты Предслава, готовься к завтрашней свадьбе. Ты оценишь моё благородство. Я не хочу брать тебя силой, как полонянку, но как законную жену.
Женщин вывели из палаты. Предслава плакала. Рина обняла золовку, и прижала её к себе:
- Не горюй, сестра. Покорись судьбе. Так говорят звезды, что вчера вечером, падали тебе в ладонь.
- Я не могу, Рина, мне противен Болеслав. Я не стерплю его близости и умру от его прикосновений.
- Не умрешь, девочка, ты будешь долго жить, будешь заступом всем сестрам своим, и решать их судьбы, - Рине хотелось осушить глаза Предславы.
- И венчание это не законное. Это грех Болеслава венчаться от живой жены!- всё ещё горюя, говорила Предслава.
- Ах, Предслава, придет твоё время, ты станешь законной королевой только не в Польше. Такова твоя участь, Предслава.