- Марья, матушка, помоги, - ранним утром раздался за калиткой всполошенный чуть хриплый голос.
Марья вздрогнула и, быстро пригладив волосы, накинула на плечи легкий халат и распахнула двери. На пороге показалась соседка, поддерживающая за руку молодого человека довольно болезненного вида. Под глазами залегли темные круги, зрачки расширились, на лбу выступили капельки пота. Они осторожно вошли в чисто вымытую избу, застеленную разноцветными самовязаными половиками и присели на скамейку.
- Помоги ради Бога, прошу, - соседка вытерла платком выступившие на глазах слезы и откашлявшись продолжила, - Племянник ко мне вчера приехал, и сразу недуг его какой – то странный свалил. Посмотри, как выглядит, чегой это с ним такое случилось?
Марья встала и, подойдя ближе, заглянула в глаза молодому человеку, судорожно схватившегося за край стола. Он отшатнулся и отодвинувшись взмахнул рукой. Женщина нахмурилась и, одернув накрахмаленный передник, покачала головой и оглянулась на соседку, тихо съежившуюся в углу.
- Да здесь моя помощь не нужна. Сам себе он помочь должен. Тут я бессильна, - Марья присела рядом и задумчиво взглянула на вконец смутившегося парня.
Соседка недоуменно поднялась и нерешительно переступила с ноги на ногу.
- Что ж ты говоришь – то такое? – прошептала она, - ты же, матушка, целительница наша, видишь заболел он чем – то, помоги.
Марья поджала губы.
- Внутри у него болезнь гнездится в самом сердце. Покаяться ему нужно, грехов слишком много на душе висит, оттуда – то и здоровье такое шаткое.
Соседка прижала руки к лицу, в страхе взирая на целительницу. Молодой человек судорожно вскочил на ноги и, подбежав к порогу, злобно сверкнул глазами.
- Неправда это все, неправда, лжешь, старая, - выкрикнул он и дрожащими руками ухватился за ручку двери.
Щеки его побелели, взгляд беспорядочно заметался из одного угла в другой. Он схватился руками за волосы и, споткнувшись о порог, медленно отступил назад. Марья улыбнулась и оперлась рукой о стол.
- Не вру я, сам ты это хорошо понимаешь, перестань людей обманывать, и здоровье улучшится. А насчет старой ты зря, не надейся, что сам вечно молодым останешься.
Молодой человек быстрым движением вытер выступивший на лице пот и, коротко выругавшись выбежал за дверь. В комнате воцарилась звенящая тишина. Соседка что – то тихо пробормотала и кинулась следом. Марья усмехнулась, расправила складки на белоснежной скатерти, и присев на край лавки, задумчиво подперла щеку кулаком. Давно это все началось. Больше половины века уже минуло, когда она пятнадцатилетней девушкой ушла за грибами в лес ранним утром и пропала на несколько дней. Уж искали ее искали, так и не нашли, только она сама потом вскоре появилась. Живая и невредимая, только с каким – то особенным блеском в глазах, с рассуждениями странными замудренными. Стала больше времени проводить в одиночестве, уединяться от посторонних людей. Насторожились вначале деревенские жители, но видя, что девушка вскоре начала вести себя как прежде, успокоились. Только спустя некоторое время заметили в поведении Марьи что – то странное. Встанет утром, приберется, что мать велит сделает и исчезнет за высокими елями на пару – тройку часов. Ни одного дня не пропустила, хоть в дождь, хоть в палящий зной в лес стремилась с корзинкой в руках. Соседи встревожились, пытались было проследить, куда она каждый день ходит, но не смогли. Вроде шли по следу на расстоянии нескольких шагов. Вон там, между высоких деревьев мелькает приметный красный платочек, а через секунду пропадет, словно и не было. Так и не смогли выяснить, куда пропадает девушка. Заглянули как – то в ее корзинку, а там разные травки – муравки, цветы непонятные, никогда ранее невиданные. Да и сама Марья стала какая – то странная, не такая, будто знала то, что другим не дано никогда узнать. Взгляд какой – то стал более осмысленный, более серьезный, как будто пятнадцатилетняя девушка уже прожила долгую умудренную вековым опытом жизнь. Посмотрит на кого, словно мысли все прочитает, прожжет с ног до головы. А через несколько лет все и раскрылось. У дочки местного старосты живот прихватило, мучилась ужасно, думали и не жилица на этом свете, но тут эту страшную новость донесли до Марьи. Зашла она в комнату со своей корзинкой, прикрытой легким льняным платком и, выставив всех на улицу, закрыла дверь на крючок. Сельчане приникли в окнам, вот только не увидели ничего, то с тем, то с другим сновала из угла в угол Марья и все. Несколько часов дом простоял закрытым, вскоре дверь распахнулась, на пороге показалась Марья. Щеки ее пылали. Соседи кинулись к ней, но на полпути остановились. Какая – то неведомая энергия исходила от нее, словно в тонких, как веточки руках таилась чудовищная сила. Жители замерли и в страхе замолчали.
- Представилась, наверное, - прошептал кто – то смелый и головы поникли, пробежал легкий скорбный шепот. Староста склонил головы и прислонил руки к мокрым щекам и, всхлипнув, тяжело задышал. Марь смутилась, но лишь поправила платок на плетеной корзине и скрылась за тяжелой калиткой, так и не произнеся ни слова. Сельчане ринулись в дом и в удивлении замерли на пороге. Дочка старосты глубоко спала, беспорядочно разметав светлые волосы по подушке. Грудь мерно вздымалась, ресницы слегка подрагивали, на щеках появился еле заметный румянец. Староста упал на колени и перекрестился дрожащими руками. Жители зашептались. Если несколько часов назад лицо девушки покрывала пугающая бледность и синева, глаза глубоко запали, то сейчас кожа лица постепенно приобретала здоровый оттенок. Соседи присели на длинные деревянные лавки и в ожидании замерли. Через несколько часов глаза девушки распахнулась, она самостоятельно села на кровати и с удивлением оглядела собравшихся. Сельчане бросились к ней. Накинулись с вопросами, но только не получили ни на один ответа. Она только рассказала, что Марья напоила ее каким – то травяным настоем, а потом навалилась темнота. Жители бросились к целительнице. Но та, не ответив, молчаливой тенью проскользнула мимо и вновь исчезла в лесу. С тех пор прошло уже много времени. Народ потянулся к ее дому, протоптав широкую тропинку. Слушок пошел по деревне, перекинулся на другую, а вскоре и до города дошло. Никому за всю жизнь не отказывал в помощи, если могла помочь.
Марья глубоко вздохнула и, надев легкий платок не седые волосы, медленно вышла из дома. Соседи приникли к заборам. Весть о том, что она в первый раз кому – то отказала в помощи, мигом облетела всю деревню. Жители зашептались, заперебрасывались косыми взглядами, но травница даже головы в их сторону не повернула. Прошла лишь мимо, опустив глаза в землю, крепко сжимая в руках плетеную корзинку. Столько лет прошло, а привычкам своим все же не изменила. Да все таки права она оказалась. Выяснилось через несколько дней, что племянник – то тот в городе в одной крупной фирме служит, которая под видом туристического агентства выкачивает из людей честно нажитые непосильным трудом деньги. Вот отчего здоровье и пошатнулось. Права оказалась Марья, когда сказала, что грех на нем висит, нарушение Божьей заповеди. Только не послушал он ее. Совсем с лица спал, похудел, осунулся и, махнув на все рукой, дождался ближайшего автобуса и уехал прочь из деревни. Жители притихли, правда глаза заколола. Посидели, посудачили да и ввалились всей толпой к травнице дом, потребовать ответа. Женщина не смутилась. Лишь только с легкой полуулыбкой оглядела собравшихся соседей и небрежно проронила:
-Сыростью от него тянуло подземной. Это значит, грешной жизнью человек живет. Покаяться ему было нужно.
С этими словами она легко выпроводила всех прочь и прочно закрыла входную дверь. И снова потекла жизнь тихая, размеренная, вот только вскоре на деревню небывалая жара обрушилась, за несколько дней ни одной дождинки на поля не упало. Овощи поникли к земле, трава повяла. Жители вновь встревожено зашептались, у всех в огородах посевы гибли, а у Марьи бойко держались, зеленели, словно обойденные страшной засухой.
- Ведьма она, так оно и есть, колдует, - горячим шепотом произнес Петрович и размашисто перекрестился. – У всех все гибнет, у нее, глянь – ка, растет все нетронутое.
Окружающие одобрительно зашумели. По деревне покатились сплетни, с каждым днем обрастая все новыми и новыми подробностями. Поговаривали, что она с самой сатаной дружбу водит, помогает ему на людей влиять, оттого – то и растет у нее все и получается все работа, прямо спорится у нее в руках. Сама Марья будто не замечала таких разговоров, не замечала, что при ее появлении соседи испуганно замолкают и бросают злобные взгляды из под грозно сдвинутых бровей. Все дни проводя на природе она нашла за долгие годы тот особый подход к ней, который и с помощью травяных настоев от болезней различных вылечиться помогает и овощи в невыносимую жару на огороде сохранить. А он по – прежнему работала на природе и делала вид, что не замечает кивков и шипенья за спиной. Сельчане посудачили – посудачила и вновь осторожно к ней потянулись. Недуги – то не оставляют в покое. У кого голова заболела, у кого сердце от жары прихватит. Зайдут в избу, опустят глаза в пол и, робко пробормотав про свой недуг, осторожно стрельнут глазами, которыми еще вчера презрительно провожали – не прогонит ли? Но Марья никого не прогоняла. Наводила целебные настои по просьбе, выслушивала слова благодарности за выздоровление, но никогда ничего кроме слов не брала за свою работу. Просила разве, что свечку в церкви за ее здоровье поставить, да и все.
- Грех за спасенье здоровья деньги брать, - тихо бормотала она, когда вновь приходящие пытались расплатиться. – Пустое это дело, все рано не возьму.
Жители смиренно выходил из избы и, вновь тихо посмеиваясь, заводили старый разговор, теперь уже за добрый и бескорыстный нрав. В глаза называли травницей, благодетельницей, а за спиной – ведьмой.
- Точно колдует, разве это гоже, живет на самом краю деревни в старом доме и денег не берет, давно бы выстроила себе хоромы. Точно с сатаной водится.
Жители согласно кивали и стороной стали обходить маленький домик, испуганно косясь в чисто вымытые окна. А как прилипнет какая – нибудь зараза, бежали туда, кидались в ноги и умоляли помочь. А она продолжала всем помогать. Жила себе тихо – мирно на окраине деревни, у самой кромки родного дремучего леса. И все бы хорошо, только стали в деревне куры дохнуть, видать подхватили какую – то заразу. Жители вновь зароптали и зашумели.
- Говорю же вам, ведьма она, - с жаром вещала Семеновна, торжествующе оглядывая притихших соседей. – Услышала, что мы про нее правду знаем и напустила недуг на куриц, потом и за нас примется. Сельчане всполошились и, переглянувшись, бросились к Марье, но на полпути были остановлены Семеновной.
- Нельзя сейчас идти к ней, на небо посмотрите.
Жители дружно подняли головы и судорожно втянули носом воздух. На темно – синем фоне отчетливо вырисовывалась полная желтая луна, освещающая призрачным светом узкие улочки и несколько десятков домов, стоявших вразнобой.
- Ведьма сейчас самую силу имеет, - прошептала она и, взмахнув рукой, заставила нарастающий гул стихнуть. – С утра выйдем.
До рассвета никто не сомкнул глаз, так и вломились в дом разъяренной толпой. Только самой Марь там уже не было. Со стен пропали иконы, из угла – плетеная корзинка.
- Пропала, - жители обескуражено завертели головами и в недоумении вернулись во двор. Показалось, будто в деревьях густого черного леса мелькнул красный платочек, да и все.