Путешествие по Семиречью

Сергей Жук
 (Записки сибирского коммерсанта)




                Предисловие

Семиречье – это старое русское название территории, на которой кочевало великое множество тюркских и татаро-монгольских племен, говоривших на схожих языках и постоянно воевавших между собой. С тех пор утекло много воды. Шли кровопролитные войны, племена и народы перемешались. Кто-то осел и занялся земледелием, кто-то продолжал кочевать, появились национальности. Ныне территорию бывшего Семиречья занимают республики Узбекистан, Киргизстан и Южный Казахстан.
Все эти республики исламские, имеющие общую историю, ныне все независимые, отгороженные друг от друга пограничными и таможенными постами. История государства Российского ими перечеркнута, союзники и враги меняются местами, выкопаны новые национальные герои. Им создаются музеи и памятники, старые ломаются. История пишется заново.
Отношения друг с другом у них очень сложные, в нашей прессе практически об этом не говориться, хотя наша жизнь очень тесно связана с этими людьми. Мы их с детства привыкли  видеть на базарах, покупаем у них фрукты, овощи, сладости, пользуемся изделиями из их хлопка, и сегодня они в большом количестве проживают и трудятся у нас в качестве граждан России или гастербайтеров.
Хочу особо отметить, что о политике и президентах  я писать не буду. Вы услышите только то, что я видел сам и слышал от людей, живущих в Семиречье.
Ваш покорный слуга – мелкий сибирский коммерсант, приехавший в Ташкент в качестве представителя одной Лесной компании. В результате ряда обстоятельств я оказался в бездеятельности на длительное время. Безделье  очень наскучило, финансы таяли, и я решил временно заняться  мелким бизнесом. События, о которых будет идти рассказ, происходили осенью последнего  года уходящего столетия.









Глава 1.   Ташкент
В первых числах октября, утомленный бездельем, рано утром я сел за телефон. Надо было найти компаньона из местных знакомых и с ним, что-нибудь организовать. Телефонная связь в Ташкенте работает очень скверно. Потребовалось несколько часов, прежде чем удалось обзвонить всех знакомых. Все они были при деле, и им было не до меня. Узбеки не любят пускать чужих в свой бизнес.
Когда уже стер палец о диск телефона и кончилось терпение, я, наконец нашел кого искал. Рашид оказался дома. Он  тоже бездельничал и был страшно рад моему звонку. Договорились организовать небольшую коммерческую операции, которая заняла бы несколько дней и без всякого риска.
Рашид по национальности узбек, живет в Ташкенте, нас связывали общие знакомые, приятельские и деловые отношения. Ему лет около тридцати,  бывал в наших краях, среднего роста, коренастый, веселый и  общительный человек.
Как у нас говорят: «На ловца и зверь бежит.» На следующий день появился в Ташкенте Толик. Земляк и друг Рашида. Толик по национальности киргиз, но родился и живет в Андижане. Андижан, это узбекский город, находящийся в Ферганской долине, в предгорьях Тянь-Шаня, недалеко от киргизского города Ош. Этот район был свидетелем серьезных национальных стычек между узбеками и киргизами. Но об этом потом.
Толик небольшого роста, худощавый, очень подвижный. Веселый собеседник, забияка и никогда не унывающий человек. Он вернулся из Бишкека (столица суверенной Киргизии) и, горячо отстаивая, выдал нам идею коммерческой операции. Мы должны закупить в Ташкенте виноград, в Бишкеке его продать, там приобрести груши и с ними вернуться в Ташкент. На бумаге у нас получилась рентабельность двести процентов. В перед! Сомнения прочь!
Ташкент –  столица Узбекистана. Это древнейшее государство средней Азии. По значимости, ее культурное наследие, можно сравнить с любым центром древних цивилизаций. Города Самарканд, Бухара, Термез, Хорезм в стародавние времена были центрами культуры, науки и торговли. Узбеки и их предки народ оседлый. Занимаясь земледелием, находясь на пересечении великих торговых путей, узбекские купцы бывали в Европе, Китае и в Сибири. Первые русские, пришедшие в Сибирь с Ермаком и основавшие город Тобольск, были крайне удивлены, когда в первое лето к ним пожаловал торговый караван из Бухары. Вереница верблюдов и лошадей груженых зерном,   яркими тканями, сладостями, дорогими изделиями в тот год поразили русских и были весьма  во время. С тех пор узбеки не прекращали торговлю с Сибирью. Сегодня, к моему глубокому сожалению, вижу, как их вытесняют с базаров другие национальности, а местные власти вообще запретили иноземцам там появляться.      
Ташкент, большой, красивый, зеленый город, с множеством фонтанов и базаров. Новые, красивые здания, парки, фонтаны, каналы делают город приятным и уютным. К своему жилью узбеки относятся с уважением и любовью. Место работы, мечеть, базар, любимая чайхана, дом, вот те места, где узбек проводит все свое время. Это, так сказать, святыни. Все здесь ухожено, украшено цветами и пропитано любовью. 
Ташкент может похвастаться современным аквопарком, спроектированного и построенного Турецкими фирмами. Он представляет обширную территорию оборудованную различными бассейнами  и  водяными горками. Мне понравились два бассейна. Один, с  теплой водой и имитацией морской волны, другой- массажный, с прохладной проточной водой. Чередуя их, я получал огромное удовольствие. В общем, это почти тоже самое, что показывают в рекламе туристических поездок по Испании.
Удивительно то, что о существовании аквопарка, который является основной жемчужиной летнего отдыха, большинство жителей  Ташкента даже не подозревает. Это вообще закономерность. Жители Ташкента очень плохо знают свой город. Так сказать: "Национальная специфика образа жизни."
Женская половина проводит жизнь преимущественно дома и знают город в объеме своей махали и ближайшего  базара. Мужчины дополнительно к этому приплюсовывают район работы и любимую чайхану. До остального города им нет дела, а особой любознательностью жители Семиречья не отличаются. Поэтому не лишним будет указать, что место его нахождения, бывший парк Победы.
По соседству с располагается для детей Ташкентлэнд, тоже сооруженный Турками. Турецкие  компании выполняют в городе почти весь объем  строительных работ, местным оставлено право ремонтировать и сооружать типовое жилье.
Хочется отметить новый зоопарк, который, если конечно заполнить его вольеры животными, может как то компенсировать уничтоженную под него треть Ботанического сода, остатки которого страшно запущены, но все равно представляют не плохое место для отдыха.    
Особенно узбеки гордятся своей кухней. Славянская, итальянская, французская кухни для них ни что, по сравнению с узбекской. Чайхану можно увидеть повсюду: богатые и бедные, открытые и закрытые – все они дымят казанами, тандырами и мангалами. Тебе на перебой предлагают плов, лагман, шурпу, шашлык, самсу и другие национальные блюда. В других республиках Семиречья тоже они существую, но надо отдать должное узбекам: их блюда готовятся богаче, красивее и с большой любовью. Цена обеда по нашим сибирским меркам очень низкая, около половины доллара США. Но не надо представлять Ташкент как райское место. Как и везде в Семиречье, здесь очень низкие пенсии и зарплата, от 10 до 20 долларов США. На эти средства  прожить конечно не просто.
Узбекистан страна полицейская. Где бы ты в городе не остановился и оглянулся по сторонам, то обязательно увидишь, пять – шесть людей в милицейской форме. На каждой станции метро дежурят по восемь милиционеров. На каждом перекрестке по два сотрудника ГАИ, на центральных по четыре. Сами узбеки шутят, что в Ташкенте каждый пятый, милиционер. Это безусловно положительно влияет  на общественный порядок. Драк на улице, квартирных краж, угонов автотранспорта там давно уже не наблюдается. Милиции много, вычисляют приезжих без особого труда и требуют показать регистрацию.  Для приезжих это достаточно неприятный фактор.  Откупная хоть и составляет наших десять - двадцать рублей, но  их не напасешься, так велика численность народной милиции. Приезжему, необходимо срочно приобрести Ташкентские шмотки, получить регистрацию и ходить по городу спокойно. А вот это, при проживании в частном секторе, сделать не просто. В паспортном столе будут требовать проездные билеты, заявление  от хозяев квартиры и другие бумажки, мурыжить до тех пор, пока пройдут три положенных дня и будет основание взять с вас штраф. Поэтому лучше не упрямьтесь,  заплатите его сразу и избавьте себя от лишних мучений. Запомните, все ваши отношения с милицией всегда окончатся деньгами. "Восток дело тонкое "- очень метко и не безосновательно утверждал герой известного фильма.  Но к людям пожилого возраста все  это не относится, к ним отношение у узбеков  очень уважительное и внимательное.   
А, вообще, к приезжим русским, относятся  в Узбекистане не плохо. Мы для них лучшие покупатели на базарах и потенциальные партнеры по бизнесу. Местных русских, тоже особо не притесняют, хотя отношения не простые и я считаю, на то есть причины. Но это вопрос особый и останавливаться на нем сейчас не хочу.
Как я уже говорил, в Ташкенте много фонтанов и базаров. Базары являются главной достопримечательностью и визитной карточкой города. Их количество огромно, они повсюду. Самые большие – это Олайский, Паркентский, Куйлюк и Чорсу (Старый базар). Все они крытые и представляют мощные инженерные сооружения. Вновь прибывших они просто ошеломляют. Овощные, фруктовые, мясные, рыбные ряды  занимают огромные пространства полные людей и продуктов.
Самый большой мясной ряд пожалуй на Старом базаре. Животных забивают и разделывают прямо здесь. При желании, можешь купить еще теплое, парное мясо и внутренности. От животных продают все, включая кишки, брюшину, головы и т.д. Конечно запах и натюрморт не для слабонервных. Но мясо, несмотря на жару, всегда свежее. Как я уже сказал, скот забивают по мере продажи,  мух в мясных рядах нет, их там вытесняют осы, которые в изобилии кружатся и садятся на мясо. Бояться их не надо. Занятые своими делами они вообще не обращают внимание на людей. Мясо, которое останется после дневного разруба, в тот же вечер будет продано в различные столовые заведения.  Лично  для меня, все это выглядело привлекательно.
Торгуют на базарах только бараниной и говядиной. Свинину продавать запрещено. Ее можно найти, только на Олайском, да и то в специально отведенном для нее уголке.
Чтобы уважаемый читатель ощутил атмосферу Ташкентских базаров, расскажу один случай. Я тогда недавно прибыл в Ташкент, снял квартиру, надо заметить в узбекском районе, и на следующий день пошел на местный базар. Стоимость узбекских сум и цены знал тогда слабо, поэтому подойдя к мясному ряду выяснил, что хватает средств только на один килограмм.
- Свешайте мне не больше килограмма, - несколько смущаясь, попросил продавца.
- Почему так мало, - удивился тот. – Вот отличный кусок, здесь плов, здесь шурпа, бери весь.
- У меня с собой мало денег, - произнес, я начиная  злиться.
- Э.., брат, забирай весь, деньги потом принесешь, - широко заулыбался продавец.
- Как, так, ты же меня не знаешь.
- Как не знаю? – удивился продавец. - В одной махале живем!
Фрукты, овощи, различная зелень круглый год на всех базарах. Этого добра в избытке.  Цены очень низкие, но не смотря на это торговаться надо обязательно. Предложение значительно превышает спрос. Торгуясь, снижаешь цены почти на 30-40%. 
Кроме торгового, базары являются и культурно развлекательными центрами. Народный фальклер послушаешь и увидишь, прямо среди торговых рядов. Цыганки с кадилами, привораживают покупателей. Тут же петушиные бои. От тандыров и мангалов дым стоит столбом. Рюмочных тоже хватает. Для узбеков базар главное место время провождения и развлечений.   
С одного из Ташкентских базаров, а именно с Куйлюка и начались наши приключения. Вернее не с него, а с оптового рынка, который находится рядом с ним. Мы запаслись коробками из-под бананов. Кстати, в Ташкенте на них огромный спрос и стоят приличных денег.
В четыре часа утра деловой походкой с коробками на плечах мы явились на оптовый рынок. Кругом высились горы арбузов, дынь, ящики яблок, гранат и прочих даров.  Мы ринулись искать виноград.
Мои компаньоны носились по рынку как заводные, я только успевал их терять, находить и опять терять. Я  понял, что мы ищем виноград сорта «Тайфи». Надо было успеть до обеда, иначе опаздывали на автобус. Часть груза было куплено, мы уже радовались успеху, как случилось непредвиденное, хотя для Ташкента это дело обычное. Как в песне: «Вдруг патруль, облава.» На территорию рынка заехало несколько автобусов, из них выскочили лихие джигиты в милицейской форме и начали хватать всех подряд, независимо от цвета кожи и наличия документов. Надо заметить, что не хватали только людей с Ташкентской пропиской и представителей Казахстана. Казахи приехали на двенадцати автобусах, а как увидели облаву,  сгрудились в кучу и сделали такой вид, что доблестные джигиты решили их не трогать.
Из нашей компании были задержаны (мягко выражаясь) я и Толик. У нас изъяли паспорта, засунули в автобус, где уже было полно народу и ничего не объясняя, повезли   в ближайшее отделение милиции. Я был скорее удивлен, чем напуган. Мое удивление достигло предела, когда один милиционер заявили, что будут проверять подлинность  документов, а пока  меня повезут убирать на полях хлопок. Такая же участь ждала и других людей. Среди них были большинство узбеков с прописками в Фергане, Андижане, Самарканде. Это была обычная для Узбекистана акция МВД.  Помощь трудовым селянам.
Прошло около трех часов, мы уже ждали автобусы, для выезда на сельскохозяйственные работы, как нас с Толиком вызвали, отдали документы и отпустили. Не удивляйтесь, чудо не произошло, и демократия не восторжествовала. Все произошло банально просто. Когда нас задержали, Рашид, пристроив товар, бросился нас искать. Дал защитникам правопорядка выкуп, и мы получили свободу. Думаю, половина задержанных покинула стены темницы таким же образом. Эта специфика в первую очередь касается милиции г. Ташкента: полный произвол, беззаконие, вымогательство.
Вернемся на оптовый рынок. Время четыре часа дня, автобусы ушли, товар купили на половину. Ночевали под звездным небом. Спать не пришлось, но и мерзнуть тоже. Была теплая осенняя ночь. Сидели около ящиков, курили и болтали о жизни. Тогда я и услышал впервые рассказ об Ошских событиях. Как оказалось, Рашид был непосредственным свидетелем и участником этой трагедии. Он был тогда чабаном, а скот гоняли в горы на границу с Киргизией.
 Приграничные киргизские города Ош и Узген – были заселены киргизами, узбеками, уйгурами и турками. Уйгуры – это народ, пришедший из Китая, принявший ислам, сблизившись по образу жизни с узбеками. Некиргизское население составляло больше половины  живущих там людей.  Не берусь утверждать, откуда тянуться корни межнациональной вражды, но летом 1990 года начались национальные стычки. Киргизы избивали узбеков, а узбеки киргизов. Постепенно это переросло в кровавую бойню. Как всегда в разжигании национальной вражды обвиняют Москву. Одно могу сказать точно, что это было кем-то спланировано и организовано. За это говорит тот факт, что на момент резни узбекская по национальности часть всех сотрудников УВД была под разными предлогами разоружена. Одних отправляли в отпуск, других увольняли. В результате боевого оружия в руках  узбеков не оказалось. В бойне принимали участие киргизская милиция и местное население. Ош был весь в крови. Насиловали женщин,  убивали детей. В одном детском саду узбекских детей, убив, посадили на колья забора. В мясном ряду вешали, вместо тушь, трупы людей с надписями: «Мясо узбека – бесплатно.» В Узгене была вырезана целая махоля, где жили не только узбеки, но и уйгуры.
В Ош шел с гор отряд из трехсот вооруженных охотников-киргизов. К счастью этот отряд в город не попал, он был блокирован войсковыми частями. В город  части не шли, и резня продолжалась. Спаслись лишь те, кто смог вырваться из города. В кишлаках тоже шла бойня. Киргизские охотники, вооруженные нарезным оружием, начали охоту на людей. Узбекское руководство выделило вертолеты для вывоза жителей из кишлаков. Бросали дома, скот. Материальные потери были большие. Но страшнее были людские жертвы. Погибли многие сотни. 
В Андижане шла запись добровольцев-узбеков на войну. Было собрано много народу, но они были блокированы и разогнаны. Эти события были отсняты на видеопленку, всего три кассеты. Они запрещены и тщательно прячутся. Мне удалось увидеть фрагмент с одной из них. На ней бравый майор-киргиз в широком армейском плаще, из-под которой торчит ствол автомата, расстреливает обезумевшую толпу людей. Зрелище страшное.
Наступило утро. Мы без всяких приключений купили оставшийся виноград. Дождались автобус и первыми в него загрузились. Что из себя представляет автобус? Это частная машина, обычно старый Икарус. Задние сидения сняты, и груз укладывается в грузовые отсеки, заднюю площадку, проход и на боковые сидения. Этакий грузовой автобус полностью заполняют коробками и их владельцами.  В три часа после полудня мы двинулись в Бишкек. Время в пути пятнадцать часов, то есть мы успевали до начала торговли. Груженый автобус показался мне очень забавным. Кругом высились горы коробок, среди них втискивались люди. Запахи винограда, хурмы, дынь, арбузов, укропа слились в один. Потом к нему примешались запахи курева, водки, человеческих тел. Сначала  без умолку громко болтали, но усталость взяла свое, и все вскоре заснули. Можно до бесконечности удивляться человеческой выносливости. Придавленный передним сидением, справа коробками, я спал сном младенца. За время пути из автобуса выходил один раз. Шагая по спинкам сидений, цепляясь, как шимпанзе, за верхние полки, я дополз до выхода. После прогулки  опять залез в свою конуру и сидел там до самого Бишкека.
По дороге на Бишкек проезжали четыре пограничных, четыре таможенных и около сотни постов ГАИ. Все торгаши, которые едут на коммерческих автобусах, на груз не имеют никаких документов. Тем не менее, они беспрепятственно на этих автобусах передвигаются по всему Семиречью. Существует своего рода конвенция, и никто ее не нарушает. Конвенция гласит: «Деньги взял – отвечай.» Водитель взял деньги с торгашей и берет на себя не только доставку, но и решение всех таможенных процедур. Как проходят пограничные и таможенные процедуры, я думаю, все догадались. Ну а на постах ГАИ водитель даже документы не достает! Выскочит с зажатым в кулак деньгами и обратно. Как говорит пословица: «И овцы целы и волки сыты.»
Значит, едем мы по Семиречью, и где-то за Жамбулом возьми, да и поломайся автобус. Ремонт занял около семи часов. Вроде бы ничего страшного, но в итоге мы опоздали в тот день на торговлю.





Глава 2. Бишкек, Чалпонота.
Бишкек ( бывший Фрунзе), столица суверенного Киргизстана, встретил приятной погодой, пустым базаром и закрытой камерой хранения. Правда, через полчаса Толик нашел кладовщика, и мы получили возможность пойти отдохнуть.  Приютил один молодой киргиз – наш попутчик. Надо сказать, что  мои компаньоны оказались хорошими кулинарами. Рашид – специалист по пловам, Толик – по шурпе. В тот вечер Толик приготовил отличную шурпу. Плотно поев, выпив по сто грамм, мы завалились спать. Дом у попутчика оказался небольшим, и мы легли на веранде. Ночь была прохладной, зато каждому досталось по два теплых одеяла, и мы спали как на курорте.
Бишкек производит впечатление обычного провинциального города. Столичного лоска я там не заметил. После Узбекистана во всем чувствуется бедность.
На следующий день нас ждало полное разочарование в жизни. Подошли два Ташкентских автобуса, все были завалены виноградом. Наш, после трехдневных скитаний в коробках, выглядел очень слабо. Пришлось отдать перекупщикам по бросовым ценам. В результате,  оборотный капитал концессии,  в тот день сократился вдвое.  Наш бизнес могло спасти только  сильное решение. Посовещавшись, решили двинуть на Иссык-Куль, с целью найти дешевые груши. На базаре в Бишкеке мы услышали, что в Челпоноте  нынче хороший на них урожай.
Не теряя времени,  собрали коробки, сели в автобус и с новой надеждой рванули вперед. Через пять часов, проехав перевал, мы были на месте.
Побережье озера Иссык-Куль было раньше Союзной здравницей. Его значение в санаторном отдыхе было не меньшее, чем у черноморского побережья. Я здесь был в начале семидесятых годов. Это период Иссык-кульского расцвета. Кругом строились санатории всех ведомств и республик, строились дороги. Было чисто, ново и весело. Я запомнил тот месяц на всю жизнь. Особенно помню чистые песчаные пляжи, прозрачное синее озеро и рядом мангал с отличными шашлыками. Здание корпуса было новым, пахло краской, мебелью, стекла окон были чисты как озеро. Сейчас все стало каким-то серым. Брошенные, недостроенные санаторные здания, стоят как немой укор всему происходящему безумию. Построенные корпуса не ремонтировались уже лет десять, дороги разбиты, заборы разрисованы. По пляжам страшно ходить обутым, не то, что босиком, хотя озеро по-прежнему голубое и прозрачное.
Мы приехали в  Челпоноту –  центр санаторного отдыха. Рядом находится поселок Долинка, населенный преимущественно русскими. Именно он славился грушами и яблоками. Природа там конечно чудесная. Высокие горы со снежными вершинами, огромное озеро, а между ними зеленая долина, покрытая  садами.
   Долинка построена с любовью, дома украшены узорами, балконами, мансардами. Большинство жителей имеют скот, птицу, ухоженные сады. Местные жители занимаются курортным бизнесом, садоводством и рыбной ловлей. Это позволяет им достойно существовать даже в условиях суверенной Киргизии. Если дома русских в Долинке отличаются ухоженностью, то киргизские в большинстве выглядят весьма скверно.
Если вспомнить историю, то прародиной киргизов считается Северо-западная Монголия. В восьмом веке нашей эры они заселяляют территорию Минусинской долины. В девятом веке, в результате победоносных войн с уйгурами, часть енисейских киргизов уходит на юго-запад и проникают в восточный Тянь-Шань, где сейчас территория Киргизстана. Исторические  кочевники, в душе и сейчас ими остались. Отсюда и вид их жилья: кривобокое, заваленное, дырявое. А вот киргизские скакуны и сейчас радуют глаз. Скачки проводят по всем праздникам и по любому поводу. 
В Долинке поселились  сразу и без проблем. Дед с бабкой оба глухонемые, а дед, к тому же, без ноги. У них был целый  зоопарк домашних животных:  корова, баран, коза, куры, утки, гуси… Правда, всего помаленьку. Сад, деревьев на тридцать, в основном яблоки, слегка запущен и большой огород. Как они с этим справляются, я не знаю. Летом они селят до десяти отдыхающих. В их комнатах нас и поселили. Комната  на втором этаже с большим балконом. С отоплением там очень плохо. Газ (привозной, в баллонах) идет только на приготовление пищи. Дров и угля нет. Отопление в доме водяное с электрическим нагревом, но электричество дают только утром и вечером по два часа. Система не успевала прогревать,  зимой будет еще хуже. Ватные одеяла, курпачи, чепан –  в зимнее время основа тепла во всем Семиречье.
Утром обошли всю Долинку, груш и яблок полно, нашли и транспорт до Бишкека – грузовой Форд. День провели за переборкой и укладкой товара, в ночь уехали в Бишкек, груши ушли на ура. На следующий день были опять в Долинке.
Тут нас ждал очередной удар судьбы. Из России пришли три полуприцепа, цены сразу подскочили в два раза. Они забрали из Долинки все груши и яблоки. Население поселка ликовало, а у нас на душе скребли кошки.
На прощание с глухонемыми хозяевами Рашид приготовил настоящий узбекский плов, чем очень их порадовал, да и нас тоже. Хорошо поев, отдохнув, полюбовавшись красотами Иссык-Куля, мы поехали дальше. Наш путь лежал в Каракол. 


Глава 3. Каракол.
Каракол – это бывший Пржевальск.  В новой киргизской истории Фрунзе считается врагом народа, истребивший треть киргизского населения. Все памятники и музеи его уничтожены. Ныне путешественник Пржевальский – хитрый и коварный шпион, который приехал в их земли, втерся в доверие и разведал, где проживает и чем занимается население. После возвращения в Россию разработал план захвата киргизских земель и передал белому царю. Таковы фрагменты новой истории.
Зачем  поехали в Каракол, мы толком и не знали. Просто надо было что-то делать, а там у Толика было много родственников и знакомых. Ехали в надежде, что они если и не помогут, то подкинут нам новую идею.
 Друга, как он называл – братишки, не оказалось дома. Мы устроились на квартиру к тете Поле с надеждой, что братишка обьявится.
Тетя Поля – толи татарка, толи еврейка. Пожилая женщина, бывшая работница торговли и делец наркобизнеса. Следы бывшей роскошной жизни до сих пор можно заметить в ее доме. Ее выбило из жизненной колеи перестройка, а главное – арест сына. Чтобы его освободить и отправить в Россию она истратила все свои накопления. После этих событий стала выпивать и больше на ноги не поднялась. Живет с дочерью и зятем, занимается продажей чебуреков на базаре и пускает квартирантов. Женщина добрая, и бывает, что квартиранты, оказавшись без средств, живут месяцами за ее счет.
Кроме нас жило еще четверо квартирантов: одна женщина с ребенком, не понятно как и почему сюда попавшая, и три незадачливых коммерсанта. Один привез из Казахстана контрабандную солярку. Местные власти арестовали ее вместе с КАМАЗом. Теперь он бегает почти месяц, пытаясь откупиться и хоть что-то спасти. Но магарыч требуют солидный. Двое других ждут машину с грузом и  с тревогой поглядывают на  соседа. Мы  вообще сидим, ждем с моря погоды, не зная, что дальше делать. Вот такая у нас сложилась жизнерадостная, дружная компания.
Тетя Поля  для продажи гнала самогонку. Вечером мы обычно скидывались и покупали пару бутылок, угощали тетю Полю, после чего она угощала уже нас, причем бесплатно. На утро тетя Поля сильно переживала, но вечером повторялось то же самое.
 Каракол произвел на меня очень жалкое и угнетающее впечатление: грязь, пыль столбом, дым, темнота.  Бедный базар, беляши без мяса, манты с одним луком, ободранные голодные дети – вот что осталось в памяти о Караколе. Гордый орел с золотым колосом в клюве на берегу Иссык-Куля (памятник Пржевальскому и главная достопримечательность города) превратился в жалкую курицу, а золотой колос кто-то выломал.
 Долгие поиски братишки, наконец, дали результат. Он был в родном горном кишлаке и занимался заготовкой леса. После Каракола нам уже было все равно  куда ехать, и мы двинули в кишлак. Добираться пришлось на автобусе типа «Пазик». Тряслись на нем по горным дорогам около четырех часов, затем километров двадцать шли  пешком.  «Лучше плохо ехать, чем хорошо идти,»   – гласит русская пословица. Мы это прочувствовали на себе. Вообще, когда тащились в кишлак, наша троица напоминала легендарных героев Ильфа и Петрова. Дорога пошла в низ по горной долине, и кишлак увидели из далека. Казалось, что вот он рядом, но понадобилось несколько часов, прежде чем мы до него добрались.

Глава 4. Кишлак.
Странное чувство меня охватило, когда мы вошли в кишлак. При нашем приближении местные жители останавливались и в упор, внимательно нас рассматривали. Честно говоря, мы действительно сильно выделялись на общем фоне, Глухой, горный киргизский кишлак, а тут явились, да еще пешком, русский, узбек и киргиз, не умеющий толком говорить на киргизском. Да и одежда нас сильно выделяла – наши куртки, костюмы для них были сильно яркими и необычными. Местные жители носили национальную одежду. Дом братишки нашли довольно быстро, он оказался на месте, и последовала сцена встречи двух старых друзей. Толик сразу нашел киргизскую шапку, чапан и вписался в местный ландшафт.
Рашиду пришлось тяжелее. Киргизы при виде узбека начинали скрипеть зубами, и только авторитет хозяина, а так же природное обаяние Рашида спасало от столкновений.
Расположен кишлак в небольшой горной долине, вдоль реки с хрустально чистой водой. Земля темная, почти чернозем, при соответствующем уходе может давать неплохой урожай. Но киргизы – кочевой народ, и работать на земле  так и не научились. В кишлаке отсутствуют даже намеки на какие-то общинные работы. Что может быть проще, чем в складчину поставить на реке насос и пробросить трубы для полива, тем более весь кишлак вытянулся вдоль реки. Нет, каждый таскает воду ведрами. О каком поливе может быть разговор? В результате – очень низкие урожаи овощей. От колхоза ничего не осталось, даже поливной арык (железобетонный желоб) полностью развалился и растащен по кишлаку.
Чтобы позвонить домой, я отправился на почту. Выяснилось, что почта не работает уже больше года, так как последнего работника связи с переломанными костями увезли в город. Этот бедолага полез на столб, чтобы поменять разбитые изоляторы. Когда он отсоединил провода, столб упал вместе с ним, изрядно его покалечив. Оказалось, что столб был  гнилой и держался только за счет проводов. Теперь в кишлак почта не приходит, а о телефоне даже никто не вспоминает. Вот так живет кишлак суверенной Киргизии на рубеже двадцать первого века.
Что меня еще поразило – это скудность в питании. С одной стороны – есть хозяйства, и немалое; с другой  – утром чай с черствым хлебом, на обед и ужин то же самое. Толи им лень готовить, толи природная привычка экономить, но мы вскоре взбунтовались. Купили барана, овощей и стали сами себе готовить. Самый большой дефицит в Кишлаке – это морковь. Мы обошли весь кишлак прежде, чем по цене красной икры купили два килограмма моркови. Я так и не понял в чем дело, похоже, они садят только то, что растет без полива.
Все блюда в Семиречье готовятся в казане на улице. Казан у нас был литров на двадцать. Мясо старались экономить. Нахальство местных аборигенов беспредельно. Как только мы садились за еду, откуда не возьмись, под разным предлогом появлялись соседи, знакомые, и от нашего казана оставались только рожки да ножки.
Продолжение нашего бизнеса заключалось в заготовке леса и его продажи в Андижан. Чтобы выехать на заготовку, надо  получить разрешение, наладить бричку и достать бензопилу. Решение этих вопросов у нас заняло почти неделю.
Разрешение тормозилось из-за запоя лесничего – он был невменяем  днем и ночью.
Бричка, по-нашему телега, была уникальным созданием прошлого века, модернизированная в конце семидесятых. Металлические части все были кованые и страшно ржавые, зато ходовая часть была на резине.
Бензопилу достали с кучей неисправностей: нет искры, на свечи страшно смотреть, замок стартера поломан.
Кроме того, у нас отсутствовала теплая одежда для работы в лесу.
В климатическом отношении места, о которых я говорю,  уникальны. Здесь в диком виде произрастают многие растения, содержащие наркотические вещества. Я слабый специалист в этой области, но могу сказать, что опиумный мак, онаша, растут там повсюду, как сорная трава, особенно онаша. Как раз было то время, когда собирается пыль онаши, и многие, даже семилетние дети, предлагали ее в изобилии. Это страшный бизнес, и мы, даже при том отчаянном положении, на него не отважились. По Семиречью наказание за производство и продажу  наркотиков –  высшая меры, за употребление – пять-семь лет, но ее все равно и курят, и продают. Местная ребятня, целыми днями торчит на обочине дороги, предлагая всем проезжим спичечные коробки с онашой по смехотворно низким ценам.
Наступил ноябрь. По ночам ударяли морозы, но днем по-прежнему было тепло. В вдоль реки росли кусты облепихи, боярки и другой ягоды, которую я не знаю. Мне очень хотелось прогуляться с ружьем. Местные жители утверждали, что тетерева, фазана, кабана  здесь видимо, не видимо, а выстрелов за все время пребывания слышно не было. Ружье в кишлаке найти было очень тяжело. То ружье, которое откопали братья в огороде, было ржавым, с сильно изогнутым стволом и годилось только в музей. После долгих поисков нашли одноствольное Ижевское ружье, на вид вполне подходящее, ну а хозяин уж его расхваливал как самое уникальное в долине. Зарядив два патрона (порох и дробь тоже были страшным дефицитом),  я по утру отправился на охоту. В это время дичь ведет себя очень тихо, сидит в кустах, да клюет ягоды. Можно пройти рядом с ней, не заметив, а она даже не поднимется. Собаки у меня не было, поэтому приходилось много петлять по кустам. Несколько раз я поднял фазанов, но мешали кусты, а тратить зря патроны не хотелось. Дело шло к вечеру, я уже изрядно устал, но охотничий азарт во мне еще был. И вот наступил тот момент. Я шел по тропинки с наветренной стороны. В метрах тридцати от меня три фазана клевали конский помет. Я присел за куст и поднял ружье. Затаив дыхание, очень тщательно прицелившись,  нажал на спусковой крючок, но выстрела не последовало. Не успев удивиться и расстроиться, взвел курок и снова нажал. Только на третий щелчок ударного механизма фазаны лениво поднялись и улетели. Я минут пять еще сидел, как сраженный громом, ружье было неисправно, на капсюле не было даже царапины. Проклиная всех киргизов на свете, я побрел в кишлак. Вся наша поездка была      уникальной смесью человеческого упорства и фатального невезения.
В тот вечер я наблюдал в горах красивое природное явление. После захода солнца с востока вдруг из-за горы появилось свечение. Свечение было ровным, нежно голубого цвета. Продолжалось оно около пяти минут, потом плавно исчезло так же, как и появилось. Для себя я решил, что причина этого явления: отражение солнечных лучей от одной из снежных вершин. Мы находились в горах Тянь-Шаня, снежные вершины просматривались со всех сторон.
Как я уже говорил, подготовка заняла у нас около недели. В основном все сделали, запаслись продуктами, выкупили деляну и выехали в горы. Был тихий солнечный день. Дорога шла на подъем, поэтому приходилось топать рядом с бричкой. Конь шел ровно, как будто предчувствуя, что дорога дальняя и тяжелая. До места добрались только к вечеру. В горах Сибири я бывал часто. Урал, Саяны, Баргузинский хребет выглядят достаточно солидно. Горы сплошь покрыты тайгой, к вершинам тайга превращается в мелколесье, и только самые высокие вершины превращаются в голый камень и снежную шапку.
Здесь же, в горах Тянь-Шаня, царство камней. Каменные горы огромны, снежные вершины повсюду,  зрелище просто завораживающее. Но среди бесконечного нагромождения скал спрятались живописные долины и ущелья. Они покрыты сказочным лесом. Голубые Тянь-шаньские ели, которые украшают у нас центры городов и правительственные здания, достигают здесь до двадцати пяти метров, стоят плотной массой, стройные, как пирамиды. При Союзе, вырубать лес в горах было запрещено, сейчас разрешается вырубать сосны и обычную ель, но и перед седыми елями тоже не останавливаются. Конечно, это зря, лес там больше никогда не вырастит. Наш участок  покрыт сосной  тонкомером. Высота деревьев от пяти до десяти  метров. В Сибири на него бы даже не взглянули, а здесь он представлял достаточную ценность.
Дорога здесь заканчивалась. У подножья горы стояли три  развалившихся хибары, в которых жили вместе с хозяевами  бригады лесорубов. В одной из них  разместились мы.
Хозяин - одинокий киргиз, лет тридцати пяти, хотя о его возрасте говорить трудно. Алкоголь, онаша, полуголодное существование сделали свое дело, а хозяин был полным тунеядцем, жил только на подачки приезжих. С  ним жил мальчишка лет десяти – племянник, оставшийся сиротой. В школу он не ходил, читать и писать не умел. Драная одежда, обувь,  смотреть жалко. Уши простуженные, гноятся, весь в коростах, он был рад нашему появлению, впрочем, так же, как и хозяин. Для них это означало несколько дней сытой жизни.
Здесь я опять услышал об Ошских событиях. Хозяин в то трагическое лето был завербован, и в числе молодых боевиков киргизов участвовал в резне. Вспоминал события с гордостью, как участник  освободительной войны.  Потом был арестован, отсидел около трех лет,  амнистирован уже в суверенной Киргизии. Человек конченный. Он мог днем лизать тебе ноги, чтобы выпросить стакан самогона, а ночью зарезать накурившись онаши. Лес валить с нами он отказался из-за слабости здоровья.
Обжившись, оглядевшись, мы принялись за работу. В старые времена я постоянно работал на шабашках, приходилось и лес валить. Годы перестройки многих отучили от физического труда, в том числе и я уже лет десять по серьезному не вкалывал. А тут такое началось, что все трудовые подвиги  из романа «Как закалялась сталь» выглядели детской игрой в песочнице.
Лес валили на крутом склоне, по нему ходить тяжело, а тут еще с бензопилой приходилось лазить. Я оказался самым большим специалистом по работе с ней. Киргизов она просто пугает, они предпочитают работать топором или двуручной пилой. Я уже говорил, что бензопила была в очень плохом состоянии, поэтому старались глушить ее как можно реже. Целыми днями я проводил с ней в обнимку, гуляя от дерева к дереву. Надо сказать, что получалось у меня довольно неплохо и в глазах киргизов выглядел  лучшим вальщиком Сибири. Особенно выматывал крутой склон, по которому приходилось с работающей пилой лазить на четвереньках, рискуя каждую минуту быть искалеченным.
В качестве трелевщика у нас работал конь. Киргизы  показывали чудеса джигитовки когда спускали лес вниз по склону. Со стороны казалось что вот, вот конь вместе с наездником завалится переламает ноги и погибнет под бревном. Но все обходилось. С гиканьем, свистом бревно за бревном уходили в низ.
На третий день подул ветер, и температура стала падать, пошел снег. Хорошей теплой одежды мы так и не нашли. Киргизы народ худощавый, и все, что  предлагалось, на нас с Рашидом не лезло, поэтому мы были одеты очень легко и страшно мерзли. Мороз десять градусов, снег, превративший наш склон в снежную горку, пронизывающий ветер превратил наш трудовой порыв в невыносимую муку. Давало о себе знать и высокогорье. Тяжелая физическая работа в разряженном воздухе приводит к нехватке кислорода. Начинаешь часто дышать, дыхание сбивается, в общем, чувствуешь себя как рыба, выкинутая на берег. Но, тем не менее, лес  повалили, очистили от веток стволы и спустили почти весь  к дороге.
Первым дезертировал конь. На ночь мы привязывали его пастись на длинный ремень рядом с домом. Ночью он его порвал и ушел домой в кишлак. Без коня делать было нечего, еда подходила к концу и мы потащились вслед за конем. Бричку и инструмент оставили на попечение хозяина.
О том, какие мы пришли в кишлак, даже рассказывать неохота, это как говорится: «Ни в сказке сказать, ни пером описать.» Конь с невинным видом стоял во дворе, целый и невредимый.
Целые сутки мы провели около печки прежде, чем пришли в себя. Все были простужены и травмированы. У меня были ссадины на обеих ногах, рука  порезана , мучила ангина. Рашид чувствовал себя не лучше, только Толик был по-прежнему весел и подвижен.
Мороз опустился до пятнадцати градусов, началась настоящая пурга, работать было невозможно.
Начал нас беспокоить местный рэкет, который контролирует в тех местах лесной бизнес. Этакие басмачи из  фильмов. На конях, с  карабинами старого образца.  Завалили к нам среди ночи, накуренные, пьяные, и давай выяснять, кто мы такие. Когда  узнали, что я из Сибири, а мои компаньоны из Узбекистана, то просто обалдели от нашей наглости. Перед уходом предупредили, что если  не уедим, то они нас пристрелят.
Дел оставалось немного:  найти транспорт, погрузить лес и отправить в Андижан. Посоветовавшись, решили, что нас с Рашидом отправят в Ташкент, от греха подальше, а Толик остается и с братишкой заканчивает дела.
Оборванные, больные, мы поехали в Ташкент. Вид у нас был очень подозрительный, к тому же мы ехали из края онаши. Нас шманали и таможенники, и милиция, но все обошлось благополучно.
Теперь я лежу в чистой одежде под теплым одеялом, принимаю таблетки и вспоминаю эту небольшую коммерческую операцию как кошмарный сон.               







Эпилог
   Все наши попытки связаться с кишлаком оканчивались неудачей. Снова ехать в те, богом забытые места у нас не хватало мужества.
Прошло четыре месяца. Толик появился, когда мы потеряли всякие надежды снова его увидеть. Страшно худой, оборванный, жалкий. От него мы узнали бесславный конец нашего коммерческого предприятия.
После нашего отъезда Толик по просьбе братишки остался работать на его деляне. Тот пообещал часть прибыли и Толик согласился,  решив, что наш лес может подождать и продаст его вместе с братишкиным. Но через месяц, вернувшись на участок Толик нашего леса не обнаружил. Кто то приставил к нему ноги и скорее всего предприимчивый братишка, а сам Толик вскоре превратился в раба, которого не редко колотили за нерадивость и плохо кормили. Проведя на лесоповале еще три месяца он бежал прихватив с собой несколько коробков онаши. Продавая ее по дороге  добрался до Ташкента, поведал  нам этот финал и отправился в лоно семьи залечивать раны.
Еще хочу немного вернуться к Ошским событиям. После возвращения я слышал еще много версий о них. Все они противоречивые и как не странно все имеют конкретные факты и очевидцев. Для себя я сделал следующее заключение.
События в городе Ош имели место и несли характер значительного межнационального конфликта. Организаторами были киргизские националисты, преступные группировки и конечно не обошлось без руководящих лиц республики. События позволили выселить из пограничной зоны лиц Узбекской национальности и отвлечь горную авиацию, пограничные части и внутренние войска, что наверняка позволило перебросить из Афганистана крупные партии наркотиков. Ну, а узбекская сторона постаралась этот конфликт раздуть до максимальных размеров, чтобы получить компенсацию от еще существующего СССР. Компенсация была получена и в лучших традициях разделена между нуждающимися.  Восток дело тонкое.