БЕДОВАЯ ВНУЧКА
- Привет, молодежь! Как живы, здоровы дедуля и бабуля?» - бодрым голосом воскликнула внучка Галина, войдя в избу, ворваться, как обычно, ей помешали тяжелые сумки, которые она оставила у порога. Сняв с себя модное гэдээровское полупальто, красный вязаный берет и шарф, она пронесла их в горницу и повесила в гардероб, а туфли на микропористой подошве оставила на кухне. Целый месяц деревенская девчонка училась на курсах при областном Доме народного творчества. Впервые из дома уезжала так надолго, поэтому сейчас все ее особенно радовало и умиляло. Послала воздушный поцелуй Любови Орловой, открытка с ее изображением висела на стене в большой рамке под стеклом вместе с семейными фотографиями, и сказала: «Привет, коллега!» Фамильярно обращаться к великой актрисе Галина не имела никакого права – за плечами была десятилетка, три месяца работы в сельском клубе и курсы, по окончании которых ей выдали не «корочки», а справку о том, что она может руководить драматическим коллективом в районном Доме культуры. Для нее это много значило, главное, есть способности, недаром главный режиссер областного драмтеатра Владимир Васильевич Наставников спросил, будет ли Веснина учиться дальше? После этих обнадеживающих слов, с самоуверенностью, свойственной молодым, она представляла, что ее снимают в кино, зрители покупают ее открытки. Ей нравились героини фильмов, которых играла Любовь Орлова, такие они красивые, с ослепительными улыбками, умеющие петь песни и шутить. Первые - в труде, они влюбляли в себя самых лучших парней, со всеми дружили и не зазнавались. Галя старалась следовать своему кумиру: в обычной жизни у нее были моменты игры, даже в своей семье:
- А я ведь очень даже по вас соскучилась, а вы меня не ждали», - «сыграла» обиду Галя.
- Каждый день в окно глядел и на улицу выходил, а тут радикулит проклятый замучил, даже теплые кирпичи не помогают», - донесся с печки слабый голос деда.
- Найдем на него управу! Я тебе «лекарство» хорошее привезла – «Перцовку».
Услышав про «лекарство», Никита Фролович стал слезать с печки, на которой спал зимой и летом, часто в ватных брюках. В свои восемьдесят шесть лет кое-что делал по хозяйству, не поддавался старости, следил за собой – аккуратно причесывал оставшиеся мягкие седые волосы, носил короткие усики, и радовался, когда его приглашали выпить стопочку водки.
Услышав про «лекарство», старик стал торопливо слезать с печки.
- Дак я щас самовар поставлю», - предложил на радостях дед Никита, благо опыт у него был немалый. В молодости служил у господ в прислугах, никто не мог быстрее его развести самовар, хозяин ставил его в пример, а он всю жизнь этим гордился. Налив в порожний самовар ведро воды, Никита Фролович достал из-под загнетки чугунок с остывшим углем, насыпал его в самовар, нащипал косарем лучинок от сухого полена, зажег, вставил трубу в дымоход – от хорошей тяги быстро загудело в трубе.
Бабка Полина Ивановна занималась своим любимым делом: изношенные простыни, пододеяльники, платья, рубахи резала ножницами на ленточки и сматывала их в разноцветные клубки. После этой подготовительной работы из сеней в избу заносили большой ткацкий стан – половики получались на загляденье, нарядными, красивыми. Во время войны узкие полоски сшивали в два или три полотна и делали дерюжки, которыми вместо простыней накрывали соломенные матрацы. Когда жить стали лучше, вся бабкина работа шла на поддержание чистоты пола, для уюта. Яркими домоткаными половиками был застелен пол в обеих избах, но мастерица не могла сидеть без дела, своей продукцией за спасибо обеспечивала родню, соседей. Благодаря подаркам московской сестры Ирины Полина Ивановна одевалась по-городскому. На ней было черное шерстяное платье с рядом мелких пуговок, что напоминало девятнадцатый век, в этом наряде походила то ли на старую барыню, то ли на горничную.
Галина подошла к бабуле, чмокнула ее в щеку, поправила съехавшие на кончик носа очки и театральным тоном произнесла: «Дорогая Полина Ивановна! Это мое вам с кисточкой! - сделала реверанс и протянула тяжелую кисть винограда. – Арбуз подождет, когда мамка с фермы придет, еле дотащила. Вопросы будут?»
Старики улыбались, наверное, думали, какая у них веселая да бедовая внучка и смотрели на гостинцы, которые Галя выкладывала на стол: бородинский хлеб, батон с маком, вареную колбасу, шоколадные конфеты и долгожданную «Перцовку». Опорожнив сумки, «горожанка» уселась за стол, где с шумом пыхтел самовар, мелкие малиновые угольки просыпались через решетку на подставленную железную тарелку и покрывались серым пеплом.
Налив чаю в стакан из тонкого стекла, стоявший на блюдце, внучка спросила: «Ну, чем вам помочь? Вы без меня совсем замучились?»
- Да не егози ты. Поешь сперва, вот творог свежий, сметану принесу».
- Это я всегда - пожалуйста! Что новенького было без меня?»
- Корова ящуром заразилась, у нее язык болит, слюни текут, сено плохо ест, молока убавила. Ветинар лечить не идет, он только на ферме находится. В деревню никого не пускают, карантин наложили. А сам ветинар живет на квартире у Нюшки Лебедушкиной», - доложила бабка свои невеселые новости.
Галина не могла терпеть несправедливость: «Не имеет права отказывать! Сейчас, как миленький, здесь будет!» Она стала быстро собираться: покрыла голову старой вязаной шалью, надела пальто, в котором ходила на ферму помогать матери доить коров, обула валенки с галошами – в деревне почти в каждом доме были вальщики, валенки носили даже в сырую погоду вместо резиновых сапог, от которых ногам вредно, и пошла по важному делу.
Тетя Нюша в телогрейке, подчеркивающей ее полноватую фигуру, в клетчатом платке, из-под которого выбилась прядь черных волос, шла с подойником со двора. У нее была большая изба пятистенка, заросли желтой акации в палисаднике поднимались почти до самой крыши. Единственный сын тети Нюши Шурик служил в Морфлоте, чтобы не было скучно одной, пустила квартиранта.
- Заходи, Галя. Что-то тебя давно не было видно. Говорят, на артистку училась?
- Ага! На артистку из погорелого театра», - и обе рассмеялись шутке.
- Тетя Нюша, у тебя в волосах куриное перышко, дай вытащу!»
- Седина это, старею, скоро пять десятков стукнет!» - и снова рассмеялись.
- Как вашего квартиранта зовут? У нас корова ящуром заболела»
- Сергей Сергеевич, он молодой, можно и Сережей называть»
- Нельзя. Говорят, он главный ветврач района, надо величать по имени-отчеству», - рассудила собеседница.
Пока они разговаривали на крыльце, появился квартирант – молодой человек выше среднего роста, в кепке, в выцветшем шерстяном плаще, в толстых резиновых сапогах. Подойдя к женщинам, он мило улыбнулся и поздоровался.
- Сергей Сергеевич, - обратилась к нему без промедления Галка. – Представляете? Не успела я приехать с курсов, где училась на артистку, и сразу на вас жалоба от моей семьи: у нас корова ящуром заболела, но вы не идете лечить, только обещаете, а ведь ящур – заразен!»
Квартирант понимал, что с ним заигрывают, но ответил серьезно: «У меня на ферме работы много, я один. Приду к вам, вот только умоюсь».
Тетя Нюша вынесла из дома ведро подогретой воды, ковш и, хитровато посмотрев на гостью, попросила помочь ее постояльцу умыться, а то ей надо молоко цедить
- С большим удовольствием! Как не помочь такому симпатичному парню? Только как бы я его к себе не прилила, говорят, от воды такое бывает», - засмеялась помощница.
- Попробуй!» - загадочно улыбнулась тетя Нюша и пошла в избу.
Квартирант медленно намыливал руки, тер лицо, шею, а Галина аккуратно лила ему воду. Пена летела хлопьями во все стороны и клочьями падала на подмерзшую траву. Девушка откровенно любовалась его самородными вьющимися рыжеватыми волосами, заметила редко встречающиеся коричневые с зелеными крапинками зрачки глаз, курносый нос, полноватые губы. В общем, он ей понравился, почему бы не закрутить? Ветеринар за умыванием тоже успел разглядеть девчонку, оценить ее привлекательность, но с сожалением отметил, что деревенские красавицы бесцеремонны, а эта – особенно. Может, о таких говорят: «Воду решетом носила и мечтала про любовь» Он улыбнулся про себя и подумал: «А еще прилить собирается - тараторка».
Семья Весниных была в сборе, с фермы пришла Галинина мать Лидия Васильевна, невысокая, худощавая, с добрым взглядом голубых глаз, еще довольно привлекательная для своих пятидесяти лет. Сергей Сергеевич знал, что она лучшая доярка, значит, более трудолюбивая, старательная и потому относился к ней с особым уважением. Встретив специалиста, хозяйка повела его во двор осматривать корову. После окончания процедуры Сергей Сергеевич вымыл руки под рукомойником, дал совет, как выхаживать Милку. Напоследок пожаловался, что в деревне очень скучно.
- Да что вы говорите! – взорвалась Галина. – У нас в клубе показывают кино, молодежь выступает с концертами, бывают танцы, по радио классическую музыку передают, есть домашние библиотеки. А природы лучше нашей не найдете: речка, лес кругом. Если я в райцентр иду за продуктами, то, несмотря на тяжелые сумки, все три километра песни пою от радости, настолько чувства переполняют. Жалко, молодежь у нас не сознательная, никто не ходит на субботники».
- Можно посмотреть вашу библиотеку?» - попросил гость.
- Пожалуйста, проходите».
Он снял сапоги и в носках прошел в горницу. Сергея Сергеевича поразила красота сельского жилища: весь пол был застелен яркими домоткаными половиками, небольшая печка-«шведка» со свежей побелкой, две кровати, у окна диван, посреди комнаты круглый стол, покрытый белой скатертью, на котором стояла стеклянная ваза с букетом из осенних веток клена, рябины, пижмы и каких-то травинок. На самодельных полках вдоль одной из стен до самого потолка были плотно расставлены книги. «Ничего себе, куда я попал, здесь, как в музее!» – с удивлением подумал гость и сказал: «Что вы мне посоветуете почитать?»
- Ну что вам нужно, молодому, интересному, наверное, что-нибудь про любовь? Хотите сонеты Шекспира в переводе Маршака? Я недавно по подписке получила. Все понравились, особенно девяностый». Не дожидаясь, хотят ее слушать или нет, глядя парню в глаза, Галина выразительно, будто со сцены, прочитала: «Уж если ты разлюбишь, то теперь. Теперь, когда весь мир со мной в раздоре. Будь самой горькой из моих потерь, но только не последней каплей горя» А что дальше, сами прочтете».
От волнения щеки ее порозовели, зрачки расширились, отчего ее серые глаза, словно поголубели. Сергей Сергеевич забыл, что он недавно думал не лестное о красавицах, и с восхищением отметил: «Хороша! Прелесть!» Беря книгу, он как бы нечаянно дотронулся до ее руки и сказал: «Не могли бы мы прогуляться? Деревню покажете. Я схожу к хозяйке и вернусь».
От знакомства с этим парнем Галина ничего серьезного не ждала, понимала, что не пара она выпускнику ветеринарной академии и большому районному начальнику. Поболтать можно, о деревне рассказать. Поэтому наряжаться не стала: надела пальто, в котором убиралась по хозяйству, повязала старую шаль, обула валенки с галошами и отправилась на прогулку.
«КАРАМБОЛИНА» ИЗ ДЕРЕВНИ
После продолжительной осенней слякоти землю подморозило, подсушило. Ярко светила луна, словно грозди винограда, висели звезды. Чтобы уйти подальше от чужих глаз и ушей, спутница предложила кавалеру прогуляться по ее любимому оврагу, который начинался от дома Весниных.
- Ранней весной, - рассказывала девушка, - когда я ложусь спать, меня волнует журчание бурного ручья, мне хочется чистой и красивой любви, наверное, потому что природа обновляется и становится чистой и прекрасной. Когда припечет солнышко, то под столетней ивой почти у самой воды появляются маленькие тоненькие растеньица, их называют гусиные лапки. Овраг поднимается вверх. В самом низу два бугра сенокосные. Здесь можно нарвать ромашек, колокольчиков, полевых гвоздик, которые мы зовем часиками. Скажу по секрету, что на буграх такая сладкая клубника. Хожу за ней, пока не скосят траву на сено для колхозных коров. Выше по оврагу березки, дубы, клены, орешник, бересклет, волчьи ягоды».
Парень держал девчонку под руку и молчал. Галка спохватилась: «Ой, да вам неинтересно, сейчас я вас рассмешу!» Она высвободила руку, сделала несколько шагов в сторону и пошла к нему странной, шатающейся походкой, выговаривая по блатному неприятным хрипящим голосом: «Ты Шурика с нашей улицы знаешь? Не обижай эту девушку, а то с ним будешь дело иметь!» Деревенские парни и девчата эту шутку понимали, всегда смеялись, но провожатый сказал серьезно: «Не надо!»
- Это критика?» - обиделась «артистка». – За дурочку принимаете? Да я вот сейчас на этом самом месте такой вам концерт устрою! Могу исполнить «Карамболину» из «Фиалки Монмартра». Может, тоже неинтересно, по-деревенски?» Тут же в ночной тишине раздался ее приятный голосок: «Расцветает и танцует весь ночной Монмартр. Всюду море ослепительных огней. Для веселья здесь не надо ни вина, ни карт, их заменит звонкий смех». Он с удивлением смотрел, как это «дитя природы» в валенках с галошами пытается исполнить задорный танец, напевая: «Карамболина, Карамболета, у ног твоих лежит блистательный Париж!»
Все происшедшее было мило, смешно, удивительно, необыкновенно, словно в кино. Ему не приходилось встречать таких непосредственных в общении девчат, которые дарят радость, восторг, ощущение праздника. Сергей Сергеевич крепко обнял девчонку, поцеловал и сказал: «Тебе надо обязательно ехать учиться в Москву. Там будешь ходить в цыганский театр «Ромэн», в театр оперетты, когда я учился, любил туда ходить. Как жаль, что я тебя не встретил несколько месяцев назад».
Для нее многое было непонятно в его последних словах, девушка насторожилась, почему он чего-то не договаривает, но не стала допытываться, подумала, придет время, расскажет.
- Пойдем домой», - неожиданно предложил кавалер.
Уходить не хотелось, он так интересно рассказывал о студенческой жизни, о стройотрядах, но сделала вид, что ей все нипочем и, как положено артистке, спела куплетик из новой финской песенки: «Ты на прощанье мне сказал: «До завтра, завтра на том же месте ровно в семь». Если б ты знал, как трудно ждать до завтра, стрелки часов не движутся совсем».
ЛЮБИТЬ ЗАПРЕЩАЕТСЯ
Возвращаясь со свидания, Сергей Сергеевич думал, где у нее игра, где правда, но эта взбалмошная девчонка завлекала, манила к себе. «Неужели влюбился?» - с некоторой обреченностью подумал он, отгоняя от себя эту тревожную мысль. Пусть играет, завлекает, но никакой любви у нас не может быть. И все-таки любопытство взяло верх: он опять пошел на свидание.
На другой вечер прогулка для Галины оказалась еще интереснее. Они пошли за деревню, где на большом пологом холме росли могучие дубы, отчего и место называлось Дубцы. Оттуда доносился приятный винный запах слежавшейся листвы. От подножия горы до самой речки расстилался большой заливной луг. Мелкая быстрая речушка с прозрачной водой и мелкими рыбками с другой стороны прижималась к крутому берегу. Весной его сплошь покрывали белые облака черемухи, в ней звенели целые соловьиные оркестры.
- Знаешь, Сережа, какие воспоминания связаны у меня с этим местом? В октябре тысяча девятьсот сорок первого года мне «стукнуло» четыре года три месяца. Взрослые с тревогой и со страхом ждали прихода каких-то немцев, за домами рыли окопы. В том возрасте я не могла даже предположить, что они такие же люди, как и мы, зачем им понадобилась наша деревня Маринки, где всего-то сорок домов. Жители прятались, где могли, обо мне домашние словно забыли. Я стояла на горе у Сироткина дома и смотрела на заход солнца. Среди звенящей тишины было ощущение, что я осталась одна на всем белом свете. Солнце было такое огромное, багровое и, казалось, находится за горой, что хотелось пойти к нему посмотреть. Вдруг солнце скрылось, белоснежный луг почернел. «Немцы!» - в страхе подумала я и побежала спасаться, надеясь встретить хоть одну человеческую душу. Забежала к Козловым, но у них на печке умирала столетняя старуха, хозяева, наверное, прятались. Домой шла под звуки непонятной чужой речи. Немцы уже успели набить на речке домашних гусей, нанизали их на палки и несли по двое на плечах. Гуси были откормленные, под их тяжестью палка прогибалась, как коромысло, желтые лапки оставляли на снегу пунктирные линии. Через месяц немцев прогнали. В сорок третьем в бою погиб отец. Потом с малых лет работа в колхозе. Чтобы помочь матерям, участвовали в заготовке сена для колхоза, с третьего класса ходили молотить рожь. На меня бригадир всегда рассчитывала. В десятом классе надо было готовиться к выпускному экзамену по литературе, бригадир просит в вечернюю смену поработать на сеялке с ее дочерью Зиной. С удовольствием трудились. Загрузим мешки с семенами по семьдесят килограмм, пока они не израсходуются, стоим на подножке сеялки, поднимаем рычаги на поворотах, чтобы зерно не сыпалось на дорогу, и песни орем во весь голос. Так здорово, кругом все свое родное, любимое: поле, лес, речка, а мы – хозяева всего этого невиданного богатства! Сеяли до сумерек, на подготовку к экзамену времени не осталось. Но мне повезло, за сочинение четверку получила, тема была хорошая: «Образ Ленина в поэме Маяковского «Владимир Ильич Ленин». Может, тебе покажется смешным, но я, деревенская, хочу учиться не на агронома или зоотехника, а на артистку или на журналистку».
- Ничего смешного нет, деревня всегда славилась талантами. А вообще у нас много общего. Слава Богу, наши матери нас вырастили и воспитали, а теперь все хорошо!» - и Сергей Сергеевич крепко обнял Галину, словно пытался загладить чью-то вину за ее тяжелое детство. Потом он ее целовал, читая стихотворение Сергея Есенина: «Зацелую допьяна, изомну, как цвет, хмельному от радости пересуду нет». А над ними висели звезды и целые созвездия и молча смотрели вниз «Мое созвездие Стожары, а у тебя какое?» - спросил Сережа. Галина впервые слышала о гороскопах, но в своей отсталости не хотела признаться, ответила уклончиво: «Нет у меня ничего. Подари хотя одну звездочку, любую».
- Сейчас время Стрельца».
- Здорово! Беру! Стрелец будет наказывать мужчин за обман, говорят, они в любви непостоянные».
- Ты – максималистка! Хочешь написать свою жизнь с чистого листа».
- Да. Хочу. Я этого не стыжусь. По мне чтобы все было, как у Шекспира: «Уж если ты разлюбишь, то теперь».
- В жизни всякое бывает», - возразил он и так же, как вчера, неожиданно предложил идти домой, словно кого-то ждал.
Утром пришла соседка Нинка, работавшая дояркой, которую за ее полноту в шутку все звали «чахоточкой». «Галь, что я тебе скажу – не поверишь? К твоему ухажеру жена приехала. Она тоже ветинарша, на курсах училась, теперь будет в районе мясо клеймить. Я как глянула, а у Сергея Сергеевича все губы искусаны, подумала, ну и зверски Тоня целует!»
Теперь Галина поняла смысл его слов, сказанных при первой встрече о том, почему они не встретились раньше, значит, до того времени, когда он еще не был женат.
- Нин, откуда я знала, что он женат. Я в него успела влюбиться, но не буду же его от Тони уводить. Стыд-то какой: гуляла с женатиком! Почему он мне не признался?»
- Кто их, мужиков, знает? Да не расстраивайся, три к носу, все пройдет, он еще пожалеет. С такой красотой у твоих ног все мужики будут валяться, паразиты!»
Галина сильно переживала обман и разлуку. Рубила ли хворост для печки, несла ли на коромысле воду из колодца, она думала только о нем, представляла себя Сольвейг из драмы Ибсена «Пер Гюнт» и без конца напевала: «Ко мне ты вернешься, ты будешь со мной. Тебе поклялась и верна всей душой».
Наступила зима. Землю, лес, сирень в палисаднике укутал снег. Ящур был побежден без потерь в животноводстве, не перекинулся в другие хозяйства. Молодцы ветеринары! Закончив свою работу, они собирались уезжать в райцентр. Галина сидела в комнате на диване и вязала свитер. Вошла бабка и сказала: «Девк, сходи за водой».
- Я наносила, вся посуда занята».
- Ну, какая ты бестолочь, не можешь оторваться от клубка. Выйди на улицу, посмотри: Сергей Сергеевич с нашей горы с детьми полчаса на санках катается, аж жалко его. Выйди, может, что сказать хочет?»
- Перехочет! Я с женатиками не разговариваю!» - вспылила внучка.
Дни проходили незаметно. Про ящур стали забывать. Свою яркую, короткую любовь Галя вспоминала более спокойно. Ее ждала интересная работа в районном Доме культуры. Руководитель народного театра Вера Швычкова собиралась уходить в декретный отпуск, на ее месте Галина Петровна даст волю своей неуемной фантазии. В первую очередь поставит горьковского «Егора Булычева», сама сыграет Варвару, жену Достигаева, эта роль у нее неплохо получалась во время учебы на курсах.
Однажды вечером, едва стемнело, у дома Весниных по снегу заскрипели санки, послышалось фырканье лошади.
- Батюшки, ктой-то к нам приехал? Не председатель ли? Больше некому. Девк, пойди дверь отопри!»
Внучка выбежала в сени в одном ситцевом платьице. Не спрашивая, кто там, быстро отодвинула засов – и тут же ее тонкую фигуру обхватили крепкие мужские руки, замерло дыхание, она еле слышно произнесла: «Сережа!» Он распахнул новое пальто с большим цигейковым воротником, привлек девушку к себе. Он так по ней истосковался, что целовал жадно и долго. Переведя дыхание, сказал: «Одевайся, поедем со мной!»
- Куда ты меня повезешь, на ночь глядя?»
- Не обижайся, но я и сам не знаю, хочу быть с тобой».
- Что делать, раз приехал», - и пошла одеваться. Своим сказала, что едет в Дом культуры с Сергеем Сергеевичем.
Обиды как не бывало, она от счастья чувствовала себя на седьмом небе, ни к одной девушке из деревни парни не приезжали на лошадях. Она села в санки, подстеленное сено кружило и пьянило голову, напоминая о лете. «Кучер» взял в руки вожжи - лошадь легко побежала по накатанной дороге. Когда скрылись последние дома деревни, Сергей Сергеевич постарался загладить свою вину и начал серьезный разговор с вопроса: «Если бы я тогда сказал, что женат, ты согласилась бы со мной встречаться?»
- Вот еще придумал! Да никогда! Разве неженатых мало?!
- Я тоже ничего не собирался менять в своей жизни. У меня симпатичная жена, вместе учились, долго дружили, женился, чтобы увезти с собой частицу студенческой жизни. И вот я, руководитель районного масштаба, как мальчишка, украдкой еду на свидание. Тебе это о чем-то говорит?»
- Конечно! Говорит о том, что это красиво, как в фильме «Свинарка и пастух», там еще песенку поют: «Ветер свищет, кони мчатся, весть летит во все концы, и звенят - не назвенятся под дугою бубенцы». Или как в сказке: фонтаны снежинок кружатся в воздухе и в свете луны становятся похожими на алмазы. Ты рядом, скрывать не буду, мне от счастья хочется петь, но сказки не всегда хорошо кончаются. Сейчас приедем к Дому культуры и расстанемся навсегда».
- Давай не будем говорить об этом, все зависит от нас самих» Он обнял ее и не выпускал из своих рук. Почуяв близость конюшни, лошадь еще быстрее побежала по главной, ярко освещенной улице райцентра. Со стороны можно было подумать, что несутся санки со Снежной Королевой, но в них сидели влюбленные и целовались, не обращая внимания на прохожих, не боясь пересудов. Галина вышла у Дома культуры, ее спутник поехал ставить лошадь в конюшню, а потом договорились пойти в кино. Когда вернулся, девушки нигде не было. Он подумал, почему все хорошее так быстро кончается, и медленно пошел домой. Погода менялась на глазах, снежинки не походили на алмазы, а падали хлопьями, таяли и ручейками стекали по лицу.
С женой они снимали небольшой частный домик. Едва муж постучал в дверь, Тоня выскочила на порог, обхватила его за шею обеими руками, крепко поцеловала, потом стала обметать снег с валенок, начала расстегивать пальто. «Серый ты мой, Серый! Что ты так убиваешь себя работой. Иди скорей за стол, я тебя вкусненьким накормлю. Сегодня приезжали свинью клеймить, угостили печенкой». С того времени, как ее Серый рассказал о своем увлечении какой-то девушкой, Тоня стала применять все женские уловки, чтобы удержать его, хотя на словах предоставляла ему полную свободу выбора. Она изнуряла его своей ненасытной страстью, решила поскорее обзавестись ребенком, хотя до этого слышать не хотела, усиленно подкармливала, старалась при каждом удобном случае принести с работы в качестве «подарка» кусочек свежего «мясца». Угодничество супруги раздражало, и он опасался наделать глупостей. Сидя за столом, рассеянно тыкал вилкой в мягкие аппетитные куски печенки, умело приготовленные хозяйкой, а сам вспоминал моменты встречи с Галиной, поцелуи в сенях и в дороге, ее не по годам рассудительный разговор о невозможности новых встреч. А все-таки, куда она могла деться? Не пойдет же ночью в деревню одна, испугается, скорее всего, отправилась ночевать к дяде?
Немного постояв у Дома культуры и не встретив знакомых, Галина решила спуститься с сияющих небес на грешную землю, трезво рассудила, что только ей одной придется принимать решение, она не может причинить Тоне боль. Тогда о чем слезы лить?
Просто надо избегать встреч с ним. Но как это непросто сделать, она убедилась через некоторое время. Девушка переживала, почему Сережа не ищет новых встреч с ней, она ждала случая, чтобы посмотреть на него хотя бы издалека. Такой случай вскоре представился. Инспектор районного отдела культуры Октябрина Васильевна Юрьева сказала, что в воскресенье выезжает в область автобус с молодежью на ансамбль скрипачей из Москвы. Есть лишний билетик. Сергей Сергеевич тоже едет», - подчеркнула Октябрина, «рассекретившая» ее роман с ветеринаром.
- Я поездом поеду, билет куплю на месте», - ответила Веснина.
В кассе театра билеты остались только дорогие, любительнице классической музыки пришлось сидеть у всех на виду в первом ряду партера. Она была в белой пикейной блузке, в черной муаровой юбке в крупную складку, с распущенной по спине косой. На красавицу бросали взгляды даже артисты со сцены, тем более не мог не заметить Сергей Сергеевич, они успели встретиться взглядами. «Этот веер черный, веер драгоценный, он в себе скрывает верность и измены», - доносились со сцены чарующие звуки голоса знаменитой артистки. Тоня была в восторге. Когда скрипачи заиграли «Венгерский танец номер шесть» Брамса, она не удержалась и крепко сжала руку мужа, который не разделил ее бурные восторги, шепнул ей, что у него сильно заболела голова, надо выйти из зала.
Старая билетерша с любопытством наблюдала за парнем, который ушел с такого замечательного концерта и теперь слонялся по фойе, рассматривая на стенах большие фотографии артистов театра. После внезапного бегства от Дома культуры он не рассчитывал дождаться от Гали взаимности, был рад, как сейчас, встретиться взглядами, увидеть ее милое нежное лицо и пронзительный взгляд серо-голубых глаз. На сердце потеплело, теперь он может продержаться какое-то время вдали от нее.
У Галины спала тяжесть с души, по интуиции поняла, что ему не безразлична, а больше ей ничего не надо. Как трудно отказаться от человека, которого любишь, нужно иметь большую силу характера, а она все ищет хитроумные уловки, чтобы попасться любовнику на глаза, не зная, что в дальнейшем получится?
ДЕВЯНОСТЫЙ СОНЕТ ШЕКСПИРА
Однажды Сергей Сергеевич возвращался из райкома партии с заседания партийно-хозяйственного актива. Около вокзала он не мог перейти железнодорожный путь, чтобы попасть домой – с минуты на минуту должен прийти рабочий поезд из областного центра. От нечего делать прошелся по перрону, где толпились встречающие и отъезжающие. Вдруг увидел знакомую фигуру, незаметно подошел сзади и закрыл девушке лицо руками. От неожиданности Галина вздрогнула, обернулась, но, увидев его, спросила недовольным голосом: «Что ты здесь делаешь?»
- Сестру встречаю.
- Твою?
- Нет, твою. Подумал, вдруг она приедет, а ее никто не встретит, страшно идти одной через лес.
- Она и одна дорогу найдет, не испугается. Я хожу одна - и ничего. И ты до самой деревни пойдешь ее провожать?
- Я не один, здесь ее дожидается друг Игорь.
Электровоз своими мощными фарами осветил перрон и небольшое одноэтажное кирпичное здание вокзала. Из вагонов выходили с шумом пассажиры, в основном, молодые рабочие и студенты. Сестры Галя и Зоя обнялись, расцеловались и просто визжали от радости, потому что теперь поделятся своими любовными тайнами, вдоволь напоются песен. С шутками и разговорами компания направилась в деревню.
Перекусив на скорую руку, Зоя с Игорем пошли в клуб на танцы, Лидия Васильевна отправилась на посиделки к соседке, дед с бабкой легли спать в своей половине избы, Галина с гостем уединились в горнице.
От ходьбы и легкого морозца щеки девушки раскраснелись, зрачки расширились, отчего серые глаза поголубели и блестели. Она была так прекрасна, что Сергей Сергеевич не решался ее обнять и поцеловать Он долго и пристально смотрел на нее, потом сказал:
- Найди карандаш и плотный лист бумаги, можно из альбома для рисования, распусти волосы, попробую тебя нарисовать.
Она послушно вытащила из косы роговые шпильки, расплела ее – каскад волнистых русых волос закрыл ей всю спину. Любитель-живописец рисовал быстро, с вдохновением, чтобы успеть схватить и запечатлеть на бумаге ее состояние: любви, запрета и внутренней борьбы. Портрет получился таким, каким его хотел видеть автор. Закончив работу, в избытке чувств «художник» встал перед своей моделью на колени, ее волосами покрыл свое лицо и стал их целовать, он не встречал женщин с такими необыкновенными волосами. Вдруг сел на стул и на его глазах появились слезы.
- Что с тобой? Отчего ты плачешь?» - испугалась Галина.
- От твоей красоты, - сказал Сережа и стал неистово целовать её губы, щеки, глаза.
- Сереженька, ты фантазируешь о моей красоте, я самая обыкновенная. Нам опасно с тобой встречаться. Мне с малых лет бабка строго наказывала, чтобы я никогда не брала чужого, поэтому не могу украсть тебя у Тони.
- Я все обдумал: пока у нас с женой нет детей, я человек свободный. Тебе решать. Я иногда мечтаю, что ты меня по утрам будешь будить своими песнями вместо радио.
- Не обольщайся, - прервала его слова Галя.
- Конечно, я для тебя всего лишь коровий доктор, какой-то смешной Айболит. У тебя будут блестящие предложения, стоит тебе только уехать из деревни в город.
- Не говори так, - и она впервые без стеснения крепко поцеловала его в губы.
- Значит, есть надежда?
- Ничего я тебе не говорила и не скажу.
- Все равно в память о сегодняшнем прекрасном вечере назови меня каким-нибудь ласковым именем».
- А как тебя жена называет?
- Серенький, Серый.
- Какой ты Серый? У тебя даже в зрачках радуга сияет. Буквы твоего имени созвучны слову Сирень. Вот какой ты весенний, привлекательный, манящий, значит, будешь счастлив!
- Надо сказать: будем счастливы. Придется мне заняться твоим перевоспитанием.
«НЕ НАНОСИ УДАРА ИЗ-ЗАСАДЫ».
Полный бурных переживаний и чувств, он вернулся домой и ходил, словно очарованный, работал с повышенным настроением, мечтая о новой встрече. Однажды утром, собираясь в ветлечебницу, он с тревогой подумал о том, почему в последний раз Галина была такая ласковая и нежная? Уж не задумала ли она чего подозрительного? Решил немедленно отправиться в деревню. Дорога туда стала ему хорошо знакомой. За последними деревянными домами райцентра начиналось поле, затем небольшой молодой лесок, островок сосен, посаженных в голодном 47-ом году, овраг у дороги, где Галка весной срывала колючую дикую розу и несла букет в класс и ставила на экзаменационный стол. Потом снова поле со стогами соломы, от которого рукой подать до фермы. Бревенчатое здание коровника одиноко стояло на правом берегу речки, на левом по бугру рассыпались деревянные избушки с шиферными крышами. Берега соединяла высокая деревянная кладь с односторонним поручнем. Весной при сильном разливе вода поднималась к самому настилу. Пройдя по кладке, Сергей Сергеевич поспешил к дому Весниных.
Дед Никита расчищал снег деревянной лопатой. Поздоровавшись за руку, хозяин предложил гостю войти в дом. Увидев его, Полина Ивановна смущенно сказала: «Проходите, снимайте пальто. Садись за стол, Сергей Сергеевич. Самовар поспел, я ватрушки с творогом испекла».
- Спасибо, не откажусь.
Наливая чай, он пристально смотрел на дверь горницы, ожидая, когда из нее кто-нибудь выйдет. Наконец не вытерпел и спросил: «Полина Ивановна, где ваши внучки?»
- Обои уехали: Зойка в педучилище, Галька на комсомольскую стройку в Сибирь завербовалась. Мать ее не пускала, но она не послушалась. Такая самондравная! Вы пройдите в другую избу, на столе вам письмо».
Он вошел в комнату, где его встретила та же милая обстановка, что и несколько дней назад. На столе рядом с вазой и осенним букетом лежало незапечатанное письмо, от которого пахло духами «Красная Москва». На листе бумаги было несколько строк: «Сереженька, Сиреневый, Сирень, как жалко…Я в дороге, не обижайся, что не сказала об отъезде. Когда у вас с Тоней появятся дети, ты все наше забудешь. Спасибо за звезды, за сказку о Снежной Королеве. Поцелуй меня» Он прикоснулся к бумаге, на которой от губной помады остался отпечаток от ее губ. Взял знакомую книгу - на девяностом сонете Шекспира лежала веточка засохшей сирени и красным карандашом подчеркнуты строки: «Что нет беды, а есть одна беда - твоей любви лишиться навсегда»
Сергей Сергеевич чувствовал себя словно обкраденным, на него навалилась такая тяжесть, что не хотелось подняться со стула и уйти. Но, вспоминая счастливые часы свиданий, он благодарил судьбу за то, что здесь ему была подарена чистая, светлая Любовь необыкновенной девушки.
Надевая пальто, он спросил: «Полина Ивановна, вы мне разрешите иногда приходить в вашу библиотеку? У вас очень интересные книги».
- Да нешто жалко? Всегда будем рады. Ты нам корову на ноги поставил, а мы тебя даже не отблагодарили».
- За что благодарить? Это моя работа. Я за нее деньги получаю. Если будет нужна помощь, обращайтесь, а то без Галины вам будет трудно».
- Спасибо на добром слове, но чем ты нам поможешь? Галька у нас все дела в доме делала, с матерью на ферме коров доила, клубом заведовала».
В обкоме комсомола Веснина познакомилась с Машей, которая приехала в Россию из Белоруссии и до этого работала на консервном овощном заводе. У подруги был мечтательный взгляд больших карих глаз, с лица не сходила счастливая улыбка, она радовалась, что будет причастна к большому общегосударственному делу – строительству в тайге комбината по обогащению железной руды на базе крупного месторождения. Получив «подъемные», - для них это были большие деньги, – девушки в ожидании поезда на Москву решили пообедать в ресторане, посещение которого было целым открытием. Там сидели за столиком, покрытым белоснежной накрахмаленной скатертью, попробовали бутерброды с черной икрой. С Ярославского вокзала столицы их никто не провожал, тем более с оркестром, - торжественные проводы больших групп комсомольцев и молодежи на Всесоюзную ударную комсомольскую стройку остались в прошлом. В вагоне поезда Москва – Лена девчата разместили свои небольшие чемоданчики, взяли у проводницы постельное белье, застелили спальные полки и полезли наверх, потому что «сознательные» комсомолки уступили свои нижние места пожилой супружеской паре. Уставшая, от несчастной любви и переживаний за своих «старичков», которым трудно придется без нее, Галина быстро уснула под мерный стук колес поезда, но и это не принесло облегчения – ей приснился странный сон. Позже она думала, видно, на самом деле существует телепатия – передача мыслей на расстояние. Наверное, когда Сережа сидел у них в доме и пил чай с ватрушками или читал письмо, Галине он приснился иначе. В старом плаще, в резиновых сапогах, Сережа стоял на горе у их погреба за кучей хвороста и молча смотрел вдаль. Вдруг зазвучала печальная, нежная музыка Сен-Санса. Ее возлюбленный, словно солист балета, уперся носками сапог в снег, стал безостановочно кружиться в танце, напоминая ей Черного Лебедя из балетной постановки. Она знала: если Лебедь сложит крылья, перестанет вращаться, упадет и погибнет по ее вине. «Сережа, Сирень, я здесь. Ты меня слышишь?» Он остановился, склонил голову набок, словно к чему-то прислушиваясь, затем снова продолжил танец. Вдруг что-то переменилось к лучшему, зазвучал «Венгерский танец номер шесть» Брамса, полный молодого задора, буйства красок жизни и всепобеждающей любви.
- Галь, проснись,- толкала ее Маша. – Ты во сне говорила «сирень». Надо же! Не успела отъехать и уже дом вспоминаешь. Наверное, у вас в палисаднике много сирени и ты по ней скучаешь? А мне весело! Это же здорово увидеть новые места, новых интересных людей, говорят, там ребята «тучами» ходят! Женихи на выбор»
Галка очнулась и молча вслушивалась в разговор.
- Вот что значит молодость! – отозвалась на происшествие своим писклявым голоском женщина, сидевшая за столиком. – За окном снег, мороз, а у молодых на душе весна и вся жизнь впереди!»
ВАГОННЫЙ ГОРОДОК
Пять суток тряски в поезде остались позади, вместе с немногочисленными пассажирами подружки ступили на сибирскую землю. Начинался рассвет, уже можно было разглядеть небольшое деревянное здание вокзала, покрытые снегом сопки. Встречавшая девушек завхоз, назвавшая себя тетей Катей, сказала, что в город надо подниматься от вокзала вверх по горе, но я вас поведу в вагонный городок, он недалеко, внизу. Там для вас приготовлен вагончик. Здесь все наши рабочие живут, некоторые с детьми, зимой не замерзают.
Они перешли через железную дорогу, находившуюся в низине между сопок. Недалеко от вокзала на коротких рельсах рядами стояли жилые вагоны, в некоторых уже горел свет, люди собирались на работу. Тетя Катя привела Галю и Машу в вагончик, они огляделись: по центру стояла маленькая кирпичная печка для обогрева и приготовления пищи, две кровати, заправленные белыми покрывалами, столик, стулья. Девушкам новое жилье понравилось, о лучшем они не мечтали.
- Девчата, отдыхайте с дороги. Когда выспитесь, приходите в контору оформляться. Вам дадут три оплачиваемых дня, чтобы вы ознакомились с городом, с бригадой, в которой будете работать.
После ухода завхоза девушки подкрепились оставшимися с дороги продуктами и вольготно разлеглись на кроватях. Однако, заснуть не удалось, да и зачем терять на сон драгоценное время, если вокруг так много интересного, хотелось поскорее оформиться на работу, увидеть город.
Галя и Маша, едва ступив на сибирскую землю, во всем видели, или хотели видеть, только романтику и героизм. Несмотря на мороз, воздух казался им таким легким, что стоит захотеть, можно и без крыльев взлететь, только надо немного научиться. С горы в вагонный городок шла девушка, зажав под мышкой подушку. В их восприятии она была, конечно, героиней. Им хотелось быть похожей на нее, на всех строителей, для этого нужно совершенствоваться и много работать над собой, к этому они были готовы.
Рабочий день был в разгаре, кругом шло строительство. Для рабочих одновременно возводилось с десяток двухэтажных деревянных домов, улицы города поднимались ступеньками снизу к верху горы. Здесь уже действовали: средняя школа, участковая больница, дом культуры, библиотека, магазины. По улице один за другим мчались грузовики со строительными материалами. На сопке напротив возводились промышленные объекты, среди них знаменитый комбинат по обогащению железной руды. На небольшом расстоянии от него через быструю речушку стояла невысокая пологая гора, в которой таилось по расчетам геологов более полумиллиарда тонн железной руды, в которой нуждались старые и вновь строящиеся металлургические комбинаты. Железо залегало на глубине 4-5 метров, открытый способ добычи значительно сокращал расходы. На этой сопке интенсивно велись вскрышные работы, раз за разом гремели взрывы, после которых в наступление шла тяжелая техника - бульдозеры, экскаваторы, большегрузные машины. От такого размаха созидательной работы просто захватывало дух! Новеньким хотелось скорее включиться в этот ритм.
В длинном и широком одноэтажном здании располагалась контора строительно-монтажного управления, коллектив которого прокладывал железную дорогу от железной горы к обогатительному комбинату. Начальник СМП Алексей Петрович Гордеев, седой, худощавый, сидел за столом и просматривал какие-то документы.
Увидев приезжих, он улыбнулся, поздоровался и сказал: «Девушки, у нас не пряники перебирают, у нас работают с ломом, киркой и лопатой. Мы вас оформим, а вдруг вы сбежите?»
У Галины сжалось сердце: неужели не примут? Она смело возразила: «Не за этим ехали, чтобы убегать. Для нас, чем труднее, тем лучше, мы хотим испытать себя в трудностях, правда, Маша?»
Начальник засмеялся: «Такие бедовые девчата нашему коллективу - очень нужны! Оформим вас путейцами в бригаду Раисы Шухардиновой. Идите в отдел кадров, оформляйте трудовые книжки, в кассе получите подъемные деньги, устраивайтесь с жильем. Три оплачиваемых дня вам дается на отдых, для знакомства с городом, с предстоящей работой.
Строящийся город оказался настолько мал, что девушки обошли его часа за полтора, потом поспешили в бригаду, в которой им придется работать. Человек 16 женщин в телогрейках, ватных брюках, в валенках, повязанных в шали, работали недалеко от вокзала и расчищали снег с железнодорожных путей. Подойдя к ним, новенькие сказали: - - Здравствуйте! Примите нас в свою бригаду?
- Если филонить не будете, приходите, у нас все работают по-честному», - сказала круглолицая востроглазая женщина.
- Ну что ты, Вера, новеньких пугаешь? – укорила ее бригадир Раиса.- Бригада наша передовая, на Доске почета. Девчата дружные, хотя разные по национальности; я – татарка, Геноване - армянка, Галя еврейка, Маша бурятка, остальные русские. Приходите, не пожалеете, работа тяжелая, но все привыкли, справляются с нормами. Я вижу, что и вы не белоручки.
- Мы в деревне родились, привычные к физической работе. Сегодня получим спецовки, рабочий инструмент и завтра выходим на работу.
СВАДЬБА
О Всесоюзной ударной комсомольской стройке писали в газетах, приезжали писатели, журналисты, скульпторы. Накануне очередного съезда комсомола в таежный город К. приехал студент ВГИКА Альберт Лонский снимать документальный фильм о строителях. Знакомясь с городом, он с интересом разглядывал Доски почета различных организаций, чтобы из множества достойных выбрать героев своего документального фильма, а потом согласовать с местным руководством. Он подошел к Доске почета СМП и увидел на фотографии очень красивую девушку с челкой и косой, уложенной вокруг головы в виде короны, большие глаза смотрели строго и пристально. Такую девушку можно бы выбрать как символ России, подобно мисс Франция в их стране, подумал романтичный студент. Он пометил в записной книжке: Веснина Галина Петровна, рабочая пути.
- Чем у вас занимается молодежь в свободное время? – спросил Альберт у секретаря комсомольской организации строительного управления Виталия Коробова.
- Кто в вечерней школе на занятиях, кто в доме культуры на репетиции, там Галка Веснина готовит спектакль по пьесе Горького «Егор Булычев». Посмотрев в настольный календарь, Виталий уточнил: «Простите, Веснина сегодня в литературной студии. Занятия проходят на квартире инженера по нормированию труда Людмилы Ивановны Кресс. Она комсомолка тридцатых годов, работала секретарем райкома комсомола, была несправедливо репрессирована по стандартному обвинению в связях с иностранной разведкой. Несмотря на зрелый возраст, она из областного центра вместе с сыном-машинистом экскаватора приехала строить новый город, любит молодежь, умеет сагитировать на хорошие дела. На общественных началах редактирует радиогазету нашей стройки, учит строителей заниматься литературным трудом, у кого к этому есть призвание. Веснина у нее первая помощница. Если вам интересно, можете сейчас же пойти, они все там. Ее квартиру легко найти по розовым занавескам на окнах.
Альберт без труда отыскал нужный дом и квартиру с розовыми занавесками. Его встретила хозяйка, седая, стройная, подвижная, приветливая. За столом на стульях и на диване сидели молодые крепкие парни и единственная девушка с черной кошкой на коленях. Обстановка была непринужденная, почти семейная. Все пили чай с кусковым сахаром и слушали рассказ своего товарища, шофера Юрия Стремина:
- Я люблю свой город и называю его Родничок, потому что в нем, как в роднике, всегда бьет чистая вода. Может, я не буду писателем, но я пишу летопись нашего города, пишу о знакомых ребятах. Наши дети и внуки захотят узнать, кто же построил для них этот красивый таежный город. Из моих дневников узнают, что это мои товарищи. Они приехали строить город, чтобы город и их «строил» - развивал, совершенствовал, кого-то исправлял за совершенные ошибки. У нас каждый чувствует себя полноценным человеком, нужным семье, обществу. Взять меня. За глупую драку три года отсидел в тюрьме. Не озлобился, понял, что надо исправлять свою биографию – не где-нибудь, а на ударной комсомольской стройке надежнее всего, здесь верят в человека, даже в «плохого», вернее, оступившегося, по-моему, плохих людей в природе не существует. Поэтому я здесь оказался. Не хвастаясь, скажу, что кое-чего добился. Моя фотография на Доске почета. Здесь женился, Шуру мою вы знаете: маляром работает, у нас сын и дочь. Хотя они еще маленькие, но я уже купил для них пианино, пусть растут широко образованными», знают, что рабочий, бывший зэк, воспитывает своих детей не хуже, чем хвастливый дворянский потомок-интеллигент. Главное, для него и для меня, людей разного социального происхождения, в стране созданы одинаковые условия: нравится шоферить, или управлять станком – найди свой интерес, совершенствуйся в своей профессии до звания рабочего академика, не нравится – учись, будь всю жизнь младшим научным сотрудником, их нынче много развелось. Правда, от посредственных эмэнэсов обществу мало пользы, я считаю,, каждый должен стремиться в своем развитии стать на ступеньку выше.
Юрий с волнением закончил читать свой рассказ, который все похвалили, сделали замечания. Людмила Ивановна сказала: «Если его немного подправить, можно в любую газету отсылать, даже в «Комсомольскую правду».
На этом закончилось заседание литературного объединения. Альберт напросился проводить Галину до вагончика. Разговаривали о девушках из бригады, о культурной жизни города, о ребятах из литературного объединения, о спорте. Несмотря на то, что Альберт был птицей высокого полета, студент института кинематографии, Галина вела себя с ним как ровня, не выпендривалась, как обычно при первом знакомстве с парнями, не собиралась ему вскружить голову, понравиться, хотя парень был красавец, но с бритой головой.
- Как тебя мама отпустила уехать так далеко то дома? – поинтересовался Альберт.
- Со слезами.
- Я привык к самостоятельной жизни, моя мама за меня спокойна. Она у меня врачом работает, интеллигент в третьем поколении.
Галка не могла взять в толк, с чего это он справки о матерях наводит, словно жениться собирается? До нее дошло: парень из благополучной семьи, пыль в глаза пускает, хочет ее, простушку этим удивить, но не на ту напал:
- У моей мамы всего три класса образования, а она кормилицей народа работает.
- Это как? - удивился студент.
- Доит коров на колхозной ферме, поит горожан молоком, из которого делают масло, сыр, сметану, кефир и другие продукты. Правда, она кормилица в первом поколении. Я ее дело не продолжу: тяжелая работа, у меня другое призвание.
- Галина, прости меня, если обидел тебя своим неуместным вопросом. Это к теме не относится. Я прихожу к пониманию очень важного момента. Рабочий от слова раб, он полностью зависит от хозяина, бесправен, для него все пути закрыты к совершенству, например, духовному. Когда я побывал у вас на литобъединении, познакомился со строителями, послушал рассказ Юрия Стремина, то понял, что в наше время это понятие наполняется иным смыслом. Ведь парни не ученые, не артисты, а шоферы, бульдозеристы, экскаваторщики, все гордятся своими профессиями, считают себя хозяевами жизни. Им любое дело по плечу, я отражу это в своем фильме. Что ты на это скажешь?
- Скажу, что работа не только дает заработок, не только пищу телу, но и уму, чувствам, эмоциям. Так что спасибо русской литературе Х1Х века, писателям Гоголю, Достоевскому, Чехову, Успенскому, Горькому за их боль за людей, призывы к обществу, чтобы не было униженных и оскорбленных, «скомканных», чтобы человек «выпрямился», гордился званием Человека с большой буквы. Наша власть воспитывает таких людей.
Пока молодые люди обсуждали мировоззренческие вопросы, сидя на лавочке, наступал рассвет, а студент не спросил важного:
- Ты зачем в Сибирь приехала? Хотелось быть в авангарде молодежи?
- Брось ты, Алик, казенные слова говорить. Можешь не верить, дело твое, убежала от несчастной любви, полюбила парня, он оказался женатым.
- Это очень странно. По-моему, если тебя любят, то и ты отвечай тем же.
- Пойми, у него жена, нечестно воровством заниматься. Я поняла, что бывает Любовь с большой буквы, а все остальное – это женитьбы и замужества.
Альберт решил не продолжать этот бесконечный диспут о любви, в его голове родилась некая мысль, и он спросил:
- В вашей организации можно поступить работать газосварщиком? У вас такая жизнь интересная, куда нашей Москве. Я должен быть рядом с этими парнями из литобъединения, с тобой»
-Это какой-то намек? Может, влюбился? – засмеялась Галина, не допуская такой возможности.
- Понимай, как знаешь. Там видно будет. Теперь моя задача написать хороший сценарий для фильма.
Про себя Галина подумала, что она интересна киношнику не для дружбы или любви – таких красоток в Москве пруд пруди. Он хочет снимать ее в фильме, ничего другого ей не надо, ее мечта стать киноактрисой должна осуществиться с помощью этого парня! Разве не об этом говорил ей Сережа: стоит уехать из деревни в город, ей будет легче достичь заветной цели. Как он был прав! Однако, выдавать желаемое за действительное не одно и то же. Галине досталась иная судьба.
…К рождению сына Сергей Сергеевич получил двухкомнатную благоустроенную квартиру. После работы сына из детсада забирал папа. Однажды глава семьи с Димкой едва открыл дверь, навстречу выбежала жена и закричала, словно случился пожар: «Серый, скорее беги к телевизору, там твою кралю показывают!» - она нередко дразнила его «кралей».
Действительно, по телевизору начинался документальный фильм о строителях города в тайге, приуроченный к съезду комсомола. Одной из героинь оказалась Галина. Сначала девушка была в ватных брюках, в телогрейке, в шали, в больших валенках. Утопая в снегу, с подругой вручную пилили оставшиеся после пожара пихты для костров, чтобы отогреть землю для копки траншей, увеличить норму выработки. Потом она в брюках и в тельняшке, очевидно, «экспроприированной» у демобилизованного моряка, стояла на лесах и вместе с девушками из бригады белила кистью стены общежития. После ее показали нарядную на сцене клуба в роли Варвары в горьковском «Егоре Булычеве», спектакль был поставлен в свободное от работы время. И, наконец, как положено в сказках со счастливым концом, - веселая свадьба со студентом ВГИКА, автором фильма. Рассказали, что он летал на свидания на самолете, затем перешел на заочное обучение, остался на стройке, стал работать с женой в одной организации газосварщиком.
- Я помню чудное мгновенье! – уколола Тоня мужа. – А ты еще имел серьезные намерения, несчастный коровий доктор! Ты на свидание на кобыле ездил, а другой на самолете летал. Ей был нужен: в очках и чтоб в кино ее морду показывал!»
Сергей Сергеевич подавленно молчал. Сам не зная для чего, он опустился на пол, посадил Димку на спину и стал ползать с ним по комнате. В этот раз он твердо решил поступить учиться в аспирантуру, надоели Тонины упреки о «несчастном коровьем докторе».
СЧАСТЬЕ И ИЗМЕНА
Молодожены Лонские свою семейную жизнь начинали в вагончике, трудились рабочими. Когда родилась дочь Юлия, они не поменяли свой образ жизни: с ребенком ходили к Людмиле Ивановне на заседания литературного объединения, Юрий Стремин издал свою книгу о строителях города, не были заброшены репетиции в Доме культуры. Оба заканчивали заочные отделения своих вузов: Альберт – ВГИКА, Галина – отделение вновь открывшегося отделения журналистике при университете.
Галина с Альбертом уехали из Сибири в Москву, когда Юлька пошла в школу. Родители решили, что только в столице с ее обилием музеев и театров дочь может получить всестороннее воспитание. На новом месте Альберт стал работать сценаристом в студии документальных фильмов, Галина была принята в центральную газету корреспондентом, часто летала на самолете в командировки.
Юлька считала, что ее родители самые молодые, самые красивые, самые счастливые. Почти все свободное время проводили втроем: ходили в музеи, в театры, на премьеры новых фильмов, ставили домашние спектакли с участием друзей и Юлькиных подруг. Большую радость ребенку доставляли встречи с сибиряками, их приезжало так много, что гостям приходилось спать на полу.
Дочь сильно походила на мать, у нее была такая же длинная и толстая коса, как у Галины Петровны в молодости, за это папа называл ее «Аленка моя бледнолицая». Девочку приглашали сниматься в детских фильмах в массовых сценах, в семье прочили дочери судьбу артистки. Она заранее готовилась к вступительным экзаменам, зубрила отрывки из различных произведений. До мечты оставалась одна школьная зима.
Однажды мама уехала в командировку и долго не возвращалась. Обеспокоенная Юлька пошла к отцу. Он сидел в своем кабинете за пишущей машинкой и, видно, мучился над сценарием. На вопрос, когда вернется мама, он промолчал, сделал вид, что не расслышал и покраснел, как школьник, не выучивший урока.
- У вас что-то произошло, поссорились? – встревожилась дочь.
- Пусть мама тебе расскажет, когда приедет.
Своей тревогой Юлька поделилась с подругой Алиной, которая много времени проводила в их семье. Она сильно пополнела. Скуластая, в веснушках, с зелеными глазами, с широкими ноздрями, с прямыми рыжими жирными волосами она напоминала Юле лягушку еще до того, пока она не стала Царевной-лягушкой.
- Ваша мать вас бросила, - сказала Алина и стала собираться домой. Она не могла признаться подружке, что скоро у нее появится ребенок от ее любимого папочки. Она даже Галине Петровне не собиралась об этом говорить, считала, что нет ничего необычного в том, что родится девочка или мальчик. Она уедет в деревню к бабке и там откажется от ребенка, кто-нибудь бездетный возьмет на воспитание, да еще и спасибо скажет, а ей в молодые годы надо погулять. Но все произошло неожиданно. Откуда она знала, что Юлькина маманя такая принципиальная? Алина нисколько не раскаивается, что вела себя независимо, когда ее чуть не застали в постели с Альбертом Григорьевичем. В тот день она отпросилась с последнего урока, сказала, что голова заболела, а вообще-то свидание прошло замечательно. Никто не знал, что Галька вернется из командировки раньше намеченного срока. Услышав, что открывают замок в двери, Алина по ошибке набросила Юлькин халатик и поспешила на кухню. С этого все и началось
- Похоже, ты здесь чувствуешь себя хозяйкой в мое отсутствие? – как можно спокойнее спросила Галина Петровна.
- Почему бы и нет? Ваша дочь выросла, а я ребенка жду.
- Ты хочешь сказать: от моего мужа?
- Вы как в воду глядели!
- Марш отсюда, кикимора!
- Я за « кикимору» могу на вас в суд подать, не имеете права оскорблять ребенка, я вас тоже могу назвать: старушенция
Что было дальше у «верных» супругов, Алина не знает, она сразу пошла домой. Через некоторое время Галина Петровна куда-то уехала.
Узнав об измене мужа и его вероломном предательстве, Галина Петровна была в истерике. Когда Альберт Григорьевич вышел из спальни в своем любимом махровом халате, подошел к ней с улыбкой, попытался обнять, она с такой силой оттолкнула его от себя, что муж сильно ударился головой о стену. Потирая ушибленное место, он опять подошел к жене:
- Хочешь, на колени стану, и буду просить прощения? Ну, прости меня, княгиня ты моя ненаглядная, бес попутал, с кем не бывает. Я без тебя жить не могу!
- Что и доказал. Поднимись с пола, не юродствуй!
Поняв неуступчивость супруги, Альберт Григорьевич «нажал» на другую чувствительную «клавишу: «Мы должны сохранить семью во чтобы то ни стало. Юлька должна спокойно окончить школу и поступить в театралку.
- Юльке не нужная семья, где лгут и предают. Ты пока ей ни о чем не говори, я немедленно уезжаю в Сибирь, там для меня найдется жилье и работа.
- Галя, ты это всерьез задумала? Ну, что ты из мухи слона раздуваешь? Подумай, могу ли я променять тебя, мадонну, на другую женщину? Это какой-то бред! Всего-то один раз оступился, и ты так сурово судишь. Не стоит сор из избы выносить, мы для всех знакомых были самой счастливой, крепкой семьей. Если узнают о нашей ссоре, что в коллективе скажут, в парткоме? Для мамы будет удар.
- Она врач, перенесет. Порадуется, что у нее будет молодая невестка из министерской семьи. Жалкое чудовище! Тебе надо думать не о своей репутации, о реакции мамы, но о воспитании будущего ребенка, его мама сама еще несовершеннолетняя.
- Ты невозможная максималистка, как не поймешь: атомный век не время тургеневских барышень, к жизни надо относиться проще. Ты меня не любила, ни одной слезинки не уронила, только и ждала повода, чтобы разойтись.
- Ты мне советуешь быть проще, но помни пословицу: «Простота хуже воровства». Ты не очень удачный способ придумал проверить мою любовь, я даже взглядом тебе не изменяла. Знай, я на публику не рыдаю и слез по заявкам не отпускаю. Не приближайся ко мне, я тебя презираю. Обидно, что на чистм листе нашей жизни ты поставил огромную кляксу. Все же я верю: есть люди, которые умеют любить один раз всю жизнь.
«СОЛЬВЕЙГ»
…Сознание к Галине Петровне вернулось только на пятые сутки. Молодая красивая хирург Альбина Федоровна тактично объяснила своей пациентке, что с ней произошло, сказала, что могут быть проблемы со зрением и со слухом. Самое страшное позади. Теперь потребуется длительное лечение, строгий постельный режим и никаких волнений.
Несмотря на эти обнадеживающие слова, состояние больной оставалось тяжелым: сильно болела голова, ни на секунду не прекращался шум в ушах и голове, не было сна. Соседи по палате мирно спали, а она смотрела на уличный фонарь, ждала наступления утра и обхода врача, его посещение всегда улучшает настроение. Сегодня она впервые вспомнила все, что привело ее на больничную койку. Совхозу «Плодоовощевод» вручали Переходящее Красное знамя ЦК КПСС, Совета Министров СССР, ЦК ВЦСПС за победу в социалистическом соревновании. Обещал приехать первый секретарь обкома партии. От редакции в совхоз ее подвез на своей личной «Волге оператор областного телевидения.
В совхозном Доме культуры собралось много празднично одетых людей, среди которых немало с правительственными наградами. Весело играл любительский духовой оркестр, народ толпился у буфета. До начала торжественного заседания к ней подошел первый секретарь обкома Иван Никанорович Молодцов, красивый, высокий, полноватый мужчина средних лет, с черными смоляными волосами. Поздоровавшись с Галиной Петровной за руку, сказал с улыбкой: «Очень хотел познакомиться с вами. С вашим приходом на должность редактора газету стало не узнать, народ вам доверяет: тираж повысился на тысячу экземпляров. Чувствуется свежий ветерок. Здорово вы начальство критикуете за их бесхозяйственность и бездушное отношение к простым труженикам: каждый руководитель должен чувствовать свою ответственность перед народом, а то некоторые почувствовали себя вне всякой критики. С такими пороками надо решительно бороться. Мы в вашей редакции проведем выездной областной семинар журналистов, распространим ваш опыт. Желаю успехов!»
Попрощавшись с первым секретарем обкома, Галина Петровна поспешила брать интервью у доярок, механизаторов, растениеводов – кормильцев своей страны. После торжественной части и выступлений Иван Никанорович вручил Переходящее Красное знамя, которое принял пожилой, полный и абсолютно лысый директор совхоза Марченко Петр Данилович. Он так хорошо разбирался в вопросах экономики сельского хозяйства, что Галина Петровна называла его академиком. При нем ничего не пропадало из выращенного урожая, в консервном цехе закатывали консервированные помидоры, томатный сок, яблочные компоты, варенье и немало другой продукции. Все эти банки рядами красовались в Доме культуры. Совхоз всегда работал с прибылью, строилось благоустроенное жилье, были хорошие заработки. Все доброе, сделанное руководителем, можно долго перечислять. О коллективе рассказывалось в газете на страницах передового опыта. Так что высокая правительственная награда была вполне заслуженной.
Распрощавшись с начальством, Галина Петровна заторопилась к машине, оператор Максимкин уже сидел за рулем и сигналил, репортаж должен выйти в телеэфир вечером, оператор давал «картинки», Галина Петровна отвечала за текст. Времени было в обрез. Юрий гнал машину на бешеной скорости, на дороге сплошной лед. Несколько раз машина разворачивалась задом наперед, но это не пугало водителя-лихача. Неожиданно перед ними появилось огромное дерево. Галина Петровна от страха закрыла глаза и больше ничего не помнила 146 часов.
Вернувшись в мыслях к своему теперешнему положению, женщина пришла к заключению, что любую боль можно перетерпеть, она пройдет, но горько было оттого, что в трудную минуту рядом не оказалось ни одного родного лица. Если бы она простила Альберта, то не пришлось бы уезжать из Москвы, от семьи, ничего бы не случилось. Хотя нет, решила она, несчастный случай может произойти где угодно, даже в собственной квартире, так что ей не в чем раскаиваться, она поступила правильно. Она могла бы простить измену человека, оказавшегося в чрезвычайных обстоятельствах, но поступку ее мужа нет оправдания: видно, захотел стать зятем заместителя министра или поддался моде, культивирующейся у интеллигенции – менять старых жен на молодых девчонок. В царской России неравные браки воспринимались как трагедия молодой жизни, а в наше прагматичное время расчетливые не по годам девицы сами льнут к состоятельным и знаменитым старикам. Они с мужем обсуждали этот вопрос, Алик сказал, что «чистой» любви в природе не существует. Для нас с тобой я делаю исключение, - подчеркнул супруг. И вот теперь со своими принципами она оказалась одна, да еще на больничной койке. На глаза навернулись слезы. Как она сейчас нуждалась в поддержке, но рассчитывать приходится только на себя, на тот запас духовных и нравственных сил, которые накопила эа свою не такую уж долгую жизнь. По крайней мере, она никому не сделала зла, а ведь запросто могла обидеть Тоню. Как-то они поживают в ее родных местах?
После тяжелых размышлений она лежала с закрытыми глазами, пытаясь хоть немного поспать, но сон не шел. Вдруг произошло нечто, не соответствующее ее состоянию: в памяти отчетливо возникла мелодия Первой симфонии Василия Калиникова. Это было так неожиданно, как и много лет назад. Тогда она, специально не обучавшаяся музыке, впервые услышала и поняла симфоническое произведение, почувствовала сердцем. Они с матерью собирались идти на луг косить траву, сидели за столом и ели холодную простоквашу с черным хлебом. Дед , сидя на пне, стучал молотком по наковальне, отбивая косы. На траве блестела крупная холодная роса. Из-за леса медленно поднимался огромный красный солнечный шар. За окном в кустах сирени пели соловьи, которым, видно, ночи не хватило. В этой первозданной тишине начинали побудку петухи, подстраиваясь под стук дедова молотка о лезвие косы. Вдруг неожиданно из деревенского громкоговорителя на столбе, долгое время молчавшего, полились звуки спокойной, величавой, волнующей музыки Первой симфонии Калиникова. Чистая хрустальная мелодия напоминала родник, из которого неутомимо веками тонкой струйкой выбегает ручеек со студеной незамутненной водой и скрывается в низине в зеленой луговой траве. Бывало, положив косы, вытянувшись на траве, они с матерью прямо из ручья ртами пили студеную обжигающую воду. Тема симфонии ширилась. Фантазия превращала малые родники в могучую реку, которая несет свои воды по российской матушке-земле. А солнце все выше поднималось по небосклону. Начиналось утро нового дня, начиналось утро Галкиной юности. Музыка звала к полету. Она тогда подумала, что ее жизнь должна быть гармоничной, чистой, одухотворенной, когда ни она, ни ей никто не причинит зла.
Мысли были так приятны, что боль немного отступила, и она успокоилась. Неожиданно почувствовала, что кто-то нежно гладит ее по стриженой голове. Не открывая глаз, почему-то спросила: «Алик, это ты?». После воспоминаний о музыке, о деревне, о матери она верила, что произойдет чудо и - вот оно, рядом! Теперь придется переступить через себя и простить мужа, если не простить, то попытаться остаться друзьями.
- Алик, почему ты молчишь, - спросила она, по-прежнему не открывая глаз.
- Я не Алик, - ответил мужчина. – Я Сережа.
Больная взглянула на него и в испуге закричала: «Скорее позовите доктора!»
Сергей Сергеевич выбежал в ординаторскую. На его просьбу пришла молоденькая медсестра Анна Егоровна: «Зачем вам врач? Вы идете на поправку. Альбина Федоровна всю ночь провела около тяжелого больного. Надо и ей немного отдохнуть перед обходом. Говорите, что с вами случилось?»
- Наверное, у меня расстройство психики, какие-то галлюцинации. Я сейчас видела около себя человека, с которым встречалась в юности.
- Галина Петровна, ну вы и даете! Ничего вам не показалось: это он и есть на самом деле. - Разбирайтесь во всем сами, а мне надо к процедурам готовиться.
Осторожно, чтобы не повредить больной, Сергей Сергеевич сел на краешек кровати, боясь даже своим разглядыванием причинить ей моральные страдания. Одна рука была в гипсе, другой Галина Петровна закрывала то свою наголо остриженную голову, то глаза с сильно опухшими веками. Трудно вообразить, что творилось в его душе в эту минуту, были жалость и сострадание, как у любого человека в подобной ситуации. Почти двадцать лет он жил воспоминаниями об их яркой, чистой, захватывающей любви. Теперь та женщина рядом, ее даже можно по-дружески обнять и поцеловать. Но как все сложно, прошлое не вернуть. Тогда она, молодая девчонка, сбежала от любви в Сибирь, чтобы не разбивать молодую семью, это был поступок благородный и великодушный. Теперь он отыскал ее в Сибири, но разве только для того, чтобы навестить больную? Нет, конечно! Если бы Сергей Сергеевич знал, что Галина сохранила к нему свое прежнее чувство, то он не посмеет вмешиваться в жизнь этой благополучной женщины, вращающейся среди культовых людей. Он не спрашивал ее о здоровье, зная, что черепно-мозговая травма – это слишком серьезное заболевание и малейшее напоминание о нем может ей только повредить. Он не мог найти тему для легкой беседы, робел и молчал, изредка поправляя одеяло.
- Галина Петровна, почему вы так меня испугались? Я подурнел?
- Да нет, Сергей Сергеевич, все такой же, а, может, и лучше.
Только теперь Галина Петровна поняла, что судьба преподнесла ей новое испытание, появился прежний чародей, но зачем тревожить прошлое? С момента их расставания прошла целая вечность, оба стали другими, вырастили детей, в одну реку дважды не войдешь. Поборов смущение, она сказала: «Как тебя Тоня отпустила?»
- Мы с ней развелись. Она с сыном уехала в Германию, вышла замуж за бизнесмена. Я живу одиноко. С тех пор, как увидел твою свадьбу по телевизору, закончил аспирантуру, защитил кандидатскую диссертацию, изучаю влияние радиации на сельскохозяйственных животных. В моей квартире хранится том сонетов Шекспира из твоей библиотеки, всегда присутствует одна женщина – твой портрет. Надеюсь, ты не забыла тот вечер, когда я тебя рисовал?
- Я ничего не забываю, но что из того?
- Наверное, для тебя – ничего. Я как встретил в райцентре твою старенькую плачущую маму, которая рассказала о несчастье с тобой, то решил сразу лететь к тебе, не подумав, если встречусь с твоим кинематографистом, не надает ли он мне тумаков?
- Не надает, у меня не стало мужа, он мне изменил, я уехала из Москвы.
- Я не могу радоваться чужому горю, откровенно сочувствую, но это не значит, что жизнь остановилась. Мы оба измененные – почему бы нам не поправить наше положение?
- В сорок лет, да с последствиями травмы, поздно что-то менять и начинать жизнь заново.
- Галка, я не верю, что ты так изменилась. Разве не было «Карамболины», «Карамболеты?» Ты тогда для меня устроила парижское представление с песней и пляской не в Монмартре, а в вашей деревне. В Европе в таком возрасте женщины первых детей рожают. Мы бы тоже могли успеть родить и воспитать парочку ребятишек.
Галина Петровна поняла Сережины слова как обычную поддержку, поэтому ничего не ответила, лишь загадочно улыбнулась. Сергей Сергеевич решил, что холодок в их отношениях исчезает, он погладил ее руку и нежно поцеловал в синюю набухшую жилку со следами уколов.
- Ну что это за нежности, Сережа? Больные смотрят, неудобно.
Медсестра Анна Егоровна приоткрыла дверь палаты и пальцем погрозила посетителю, который просился на минутку, а сам бы рад до вечера остаться, всех больных разбудил, устроил представление.
Не успел Сергей Сергеевич выйти из палаты, как в дверях появилась дочь Юлька в белом халате.
- Мамочка, милая, родненькая, здравствуй! Я по тебе очень соскучилась».
Она встала около кровати на колени, и с мокрыми от слез щеками прикасалась к матери и целовала губы, глаза, руки, легонько гладила по голове.
- Мамочка, тебе хотя немного стало легче? Что тебя больше всего беспокоит? Выздоравливай скорее, ни о чем не беспокойся. Дома все в порядке, я продолжаю готовиться в театральное. Папа меня проводил в аэропорт, он очень страдает. Мне жалко вас обоих, - быстро говорила Юлька, вытирая мокрый нос и глаза кончиком халата.
- Не плачь, доченька, мне становится все лучше, может, скоро подниматься разрешат. Альбина Федоровна замечательный врач, талантливый хирург, всех быстро ставит на ноги.
- Спасибо ей за твое спасение, буду ей благодарна всю жизнь. Когда выйду замуж, рожу девочку и в честь врача назову ее Альбиной.
Мамуль, что за странный мужчина вышел от тебя? Красивый. Кудрявый, как Лель. Мы с ним в одном самолете летели, он очень подозрительно смотрел на меня. А сейчас столкнулись с ним в коридоре, он то ли танцует, то ли скачет на одной ножке и чему-то улыбается. Может, он твой хороший знакомый, тогда прости, по-моему, он немного ненормальный?
Галине Петровне было не трудно ответить на вопрос дочери, так как они, словно подруги, делились секретами и понимали друг друга с полуслова.
- Помнишь, я тебе рассказывала про Сольвейг?
- Это про девушку из твоей деревни?
- Да. Странный мужчина - Сергей Сергеевич, он из той сказки.