Мне довелось учиться в Институте в первой половине восьмидесятых годов минувшего века. Это был любопытнейший период перехода от «позднего застоя» к «совковому ренессансу» - перестройке. И хотя в воздухе уже во всю витали запахи гласности и оголтелого либерализма, коммунистическая партия всё ещё пыталась удержать хоть какие-то позиции и изо всех сил делала вид, что возглавляет процесс обновления Общества … Вот такой интересный был период, словно трасса гигантского слалома обозначенная четырьмя вехами : скоропостижная, хотя и давным-давно ожидавшаяся смерть «Ильича»; жёсткое, но не долгосрочное правление «железного», но очень «ржавого» чекиста Андропова; чисто символическое пребывание у власти не приходящего в сознание Константина Устиныча Черненко и, наконец, заступление на Пост №1 юного (по сравнению с другими членами Политбюро), но подающего немыслимые надежды, «меченого» Миши Горбачёва, который посулил ошарашенным совкам быстренько всё расширить и углУбить на фоне всеобщего консенсуса ...
На происходившие в стране процессы не могла не отреагировать и комсомольская мОлодежь, из недр которой, бурно как чертополох попёрли панки с разноцветными причёсками «а ля вождь краснокожих» и «металлисты», по числу заклёпок на одежде, далеко оставившие позади себя легендарный броненосец «Потёмкин».
На поприще эстрадной музыки тоже происходили революционные перемены – на танцплощадки и дискотеки широким потоком хлынула зарубежная попса, значительно потеснив отечественные ВИА с их комсомольско-молодёжными агитками про строителей БАМа и покорителей тундры и тайги. На смену поневоле одобренным ЦК КПСС, группам «АББА» и «Бони-М» на уши слабо подготовленного советского меломана яростно обрушились лихие децибелы групп «Чили», «Арабески», «Отаван», «АйСиДиСи», «Чингиз-Хан» и целой плеяды жизнерадостных, переполненных «феличитой» итальянцев ...
Но всё же, чтобы хоть как-то контролировать процесс западизации молодёжи, партия повелела комсомолу возглавить организацию музыкальных вечеринок и, насколько это возможно, придавать им классовый, идейно выдержанный характер ... Поэтому на всех мало-мальски значительных предприятиях дискотеки находились в ведении культмассового сектора местного Комитета ВЛКСМ, с непременным утверждением «меню» мероприятия в Парткоме учреждения ...
Не был исключением и наш вуз. У нас эта функция была возложена на хрупкие плечи заведующего культурным сектором Комитета Комсомола Вову Михеева – юношу, в прямом смысле этого слова, заметного – во-первых, он имел не естественный какой-то, сочно-розовый цвет густо усыпанного прыщами лица, увенчанного, вдобавок, бледно-жёлтым пучком волос (из-за чего, носил на себе погоняло – Розовый Блондин); во-вторых, это был человек недалёкий – не в смысле, что близко находился, а в смысле, что поверхностный был абсолютно во всём; в-третьих, это был кипучий комсомольский трудоголик, то есть человек способный самозабвенно и без устали заниматься ху..., простите, ничем - сутками напролёт.
Так вот, вместе с очередной годовщиной Октябрьской Революции, неизбежно приближалась и очередная плановая институтская дискотека, для проведения которой был создан соответствующий антураж и даже приглашён широко известный в узких кругах диск-жокей (только появилась тогда эта специфическая профессия), распределены приглашения среди активистов и назначены наряды Добровольных Народных Дружинников (ДНД, если ещё кто-то помнит про такую общественную организацию).
Диск-жокей вручил Вовке-морковке «меню» предстоящего мероприятия и тот, доверчиво не удосужившись тщательно ознакомиться с документом, понёс его на обязательное утверждение к возглавлявшему в то смутное время идеологический сектор партийной ячейки института, доценту Кафедры Марксистско-Ленинской Философии, по фамилии Яцечко, авторитетом в области эстрадного вокала для которого был Иосиф Кобзон, и который только-что пережил стрессовый шок от вышедшего на широкий экран фильма «АББА» ...
Войдя в помещение Парткома, Вова трепетно приблизился к столу «серого кардинала» и молча, дрожащей от внутреннего волнения рукой, протянул местному партай-геноссе «документ» на подпись. Доцент-философ бросил поверх очков строгий, оценивающий взгляд на «брата меньшого» и поинтересовался :
- Чего тебе, Михеев ?
- Так я это, - промямлил Розовый Блондин – Программу праздничной дискотеки на утверждение принёс ...
Идеолог марксизма-ленинизма небрежно, заранее понимая, что это не может быть «comme il faut», принял из нетвёрдых рук комсомольского культмассовика «гамагу» и углубился было в ознакомление ...
Но то, что открылось взору стойкого ленинца, превзошло самые смелые опасения – в «гамаге», под заголовком «Программа праздничной дискотеки посвящённой N-ой годовщине Великой Октябрьской Революции», цинично значилось :
1. Рафаэла Кара песенка «Ням, ням …»
До ознакомления со вторым пунктом программы дело не дошло. Лицо доцента, в мгновение ока, обрело цвет Знамени Революционных Побед , а ноздри раздулись до размеров ноздрей быка вполне готового к Корриде :
- Как вы смеете, Михеев, - сдавленно шипел партийный идеолог, медленно и угрожающе поднимаясь навстречу незадачливому идеологу комсомольскому – издеваться над тем, что дорого каждому советскому человеку ... Я не позволю ! (далее «гамага» безжалостно собирается в комок и устремляется к входной двери, туда же гневно указывает указательный палец доцента)... Вы слышите меня, Михеев - НЕ-ПОЗ-ВО-ЛЮ ! Вон отсюда !!! ... Чтоб я больше такого не видел ! ... Подумайте над своим поведением ...
Если бы Вова имел физическую возможность покраснеть, то он непременно покраснел бы, а так, он только опустил глаза долу и промямлил что-то вроде плебейского : «Виноват,Ваше высокородь, - более такое не повторится ...» и, сгорбившись ретировался из кабинета, так и не въехав, что именно так расстроило сердитого идеолога ...
Мероприятие было позорно провалено. Вместо вожделенной дискотеки была проведена познавательная и идеологически выдержанная лекция «Особенности идеологической работы в условиях конфронтации Классовой Борьбы» ...
А тем временем из каждого окна в студенческом общежитии ... да что там, - из каждого открытого холодильника, из каждого подключенного к электросети утюга весело и задорно радавалось :
« Ням ням ням,
Ням ням ням ням ням ням,
Ням ням ням,
Ням …»
в исполнении несравненной Рафаэлы Кары и молодёжь самозабвенно отрывалась в танце, совершенно не заморачиваясь тем, какую идеологическую нагрузку и какой классовый подтекст несёт в себе эта шуточная песенка !
И с этим уже ничего не возможно было поделать ...