Эту притчу поведал мне Абдурахман,
А ему рассказал Абу-Бейха,
Этой притче неведомы ложь и обман,
Всё в ней правда, клянусь тюбетейкой!
В век, когда совершился развал
Чагатайской Орды,
Пролилось много слёз, пота, крови.
Из оставшихся я бы назвал
Две суверенных страны
Средь восточного средневековья.
Стал недвижен и вечен устойчивый мир
Правил каждый своей стороною:
Над Кокандом был хан, в Бухаре был эмир,
Над пустынями - солнце с луною.
Между странами теми граница легла,
Как на сердце открытая рана…
Для того чтобы жизнь продолжаться могла
Шли туда и сюда караваны.
Жизнь налаживалась. Там и тут
Возникали толкучки, базары.
Сам Ходжа Насреддин – знаменитейший плут -
Стал возить за границу товары.
Только вот Насреддин странно деятельность вёл:
Не с простой мелочёвкой торговой,
На таможню он шёл
С ишаком и арбой, что нагружена грязной соломой.
Он вполголоса песни восточные пел,
Вёл арбу, ишака погоняя.
И спокойно сидел, на границу глазел,
Декларацию заполняя.
Но понять всё не мог, как смех, как на грех,
Что Ходжа вывозил из Коканда
Даже сам Камильбек - непростой человек,
Нюх имеющий на контрабанду.
На досмотре любом постоянный успех
Камильбеку сопутствовал, где только можно.
Ведь недаром же прозвище "Старый Волк Камильбек",
Он носил, глав. инспектор бухарской таможни.
Камильбек не был глуп, Камильбек не был туп
Всё же он так и не докумекал,
Перепробовал каждый стебель на зуб,
Разбирая весь груз до молекул
А Ходжа? Раз в неделю он так
через пост проезжал,
Без скандала, без шума, без боя.
Камильбек повторял
список прежний: "Ишак,
Насреддин и солома с арбою".
Ветер в небе над Азией древней летел...
Не нарушив, казалось, закона,
Насреддин богател.
Камильбек поседел.
Сквозь границу тащилась солома.
Наконец Насреддин мой, богатства уже не тая,
В город тот переехал с семьёю,
Где в полнеба заря, что назвали не зря
Благородною Бухарою.
Тренажёры, бассейн – стал следить за собой,
Стал водиться с бухарским бомондом,
Вместо юрты худой он построил крутой
Дом кирпичный с таджикским ремонтом.
И парчовый халат на себя он надел
И тончайшего шёлка рубашки,
И слегка располнел, ведь по пятницам ел
Плов бухарский с нежнейшим барашком.
С помпой в городе центр торговый открыл,
Век не сыщешь важней господина!
Как-то вечером сам Камильбек посетил
Двор огромный Ходжи Насреддина.
Камильбек:
"Я в отставку ушел, я уже не служу,
Не инспектор таможни эмира,
Просто в гости зашел. Если зло я держу -
Да обрушатся горы Памира!
Меня все эти годы вопрос изводил…
Расскажи, эфенди, без коварства,
Чем мне очи закрыл, что же ты провозил
в Бухару из Кокандского ханства?
В твёрдой памяти я, да и в здравом уме.
И, клянусь я своей бородою,
Что расскажешь ты мне, это будет вполне
Навсегда между мной и тобою.
Хоть умру, не пойму! Ведь возил твой ишак
Лишь солому с комочками глины,
Это ж не бадахшанский дурманящий мак,
Не канабис из Чуйской долины!
Как же я не сумел, что же я проглядел,
Главной сути-то не замечая?
Лишь солома и грязь! Не ассамский бетель,
Не побеги китайского чая,
Не гашишный обман, не трава «адрасман»,
Что полезна для лёгких и сердца,
Не гвоздика, что возит любой караван,
Не корзины индийского перца!
Объясни, Насреддин, пусть ты мне и не друг,
Всё равно спрашивать не устану,
Это же не хурма, не сушеный урюк,
И не пряности из Халистана!
Я ведь ночи не спал, мзду с тебя я не брал,
За державу мне было обидно,
Я к соломе твоей так и сяк подступал,
Но меня обманул ты, как видно!.
Ходжа Насреддин:
"Ваалейкум салам! Мир тебе и всем нам!
Да минуют тебя муки ада!
Проходи, Камильбек, вот мой новый кальян.
Правду? Что же, отвечу как надо.
Ну, если совру, пусть на месте умру,
Пусть немедленной будет расплата!
А ответ мой таков:
Провозил… ИШАКОВ
Я на главный базар эмирата!
Бизнес - не для лохов и не для простаков,
Надо мыслить, мозгами раскинув.
Средь степных кишлаков я скупал ишаков
По цене сорок медных тыинов.
А когда приводил я ушастых моих
На центральный пассаж эмирата,
Выручал я за них целых три золотых
полновесных бухарских маната!
Все вложенья оправдывались в несколько крат
И удачной была конъюнктура.
Помогали мне тут -
Минимальность затрат,
Колебанье валют,
И обширная клиентура.
Я эмирской казне, как ты помнишь, вполне,
За солому платил растаможку.
Ну, а выручка вся оставалась при мне,
Вот - на дом накопилось немножко".
Камильбек:
"О, глупцом я дожил до почтенных седин!
Догадаться ведь было не сложно!
Вай, Ходжа Насреддин, ну ты змей, ну ты джинн!
В ишаках ты оставил таможню!"
Если будет дозволено, по этому поводу Сказитель хочет выразить свое скромное мнение:
Я у юрты сижу, за стадами слежу,
И под звучные струны дутара
Уважаемые, я вам вот что скажу:
Тут не груз-то был важен, а тара!