«Хорошо, что она ушла. Мешает», - подумал про себя мудрый и хитрый старик, чьей единственной целью в жизни было теперь доставить Кройкса к своему измученному многими бедами и своими собственными страстями народу «лим».
После непродолжительных сборов и молчаливых часов похода по направлению к катакомбам бывших рабочих, а теперь повально безработных, осунувшийся мальчик не раз бросал невольные взгляды назад. Под разными предлогами с такой тоской и надеждой смотрел туда каждый раз. «Да посмотри уже!» - не хватало терпения даже Пальмиру. Но с каждый метром покоренного пути, расстояние между Кройксом и Надэль все возрастало. А надежда таяла, превратившись в призрачность невозможного.
Прошел целый день непрерывного и трудного движения через пустынный пляж океана, который казался бескрайним. К чему они стремились – знал только Пальмир, Кройкс немного догадывался, но пытался не думать о грядущем. Все его мысли неожиданно заняла рыжеволосая подруга, бросившая его в этом несправедливом холодном мире. Почти одного. А вообще, одного.
- Ну почему она ушла? Почему? – спрашивал седовласого старика изможденный болезнью и нелегкими думами юноша. Синие круги под глазами подсказали Пальмиру, что ему не сладко пришлось этой ночью. «Вопрос о Надэль» вставал в их рассуждениях слишком часто, чтобы это было простым любопытством. Несомненно, ее поступок, ее уход задел его очень сильно. Кройкс и представить себе не мог, что его верный друг, девушка, которая почти что ценою своей жизни освобождала и спасала его от смерти и диктатуры, Она так легко и скоро бросила его.
Не важно даже, что Крой, больной и изможденный, не мог продолжать путь так скоро, как хотелось бы. Дело в другом. Никогда прежде его не бросали. Не брезговали, не отворачивались. Он всегда был любимчиком и даже считал себя немного баловнем судьбы. Он сам мог обидеть, только невольно, но от этого не менее больно. Недооценить заслуги или старания людей, что окружали его с самых ранних лет. Но никто НИКОГДА не бросал его. А здесь… с этой ненормальной Надэль… Стал слаб – так сразу не нужен, ошибся – кричит, разонравился – ушла.
Она бросила его, посчитала ненужным.
«Понятно, что она уже не вернется. Слова Пальмира были сказаны специально, их механизм действия - тщетное минутное обезболивание от такого разрыва. Конечно, она обиделась, из-за того инцендента с объяснением. Но что тут скажешь? Как можно брать на себя ответственность за чувства, которые ты не испытываешь? Я не знаю, что такое любовь… Можно ли объяснить это человеку, который ждет от тебя совсем другого? Она – отличный друг, так много понимает и знает о моей судьбе. Она нужна в этом качестве. Как можно претендовать на то, над чем не властен ни один человек на свете?» - так думал Кройкс, но что-то заставляло его беспокоиться еще больше – Неужели она вправду любила меня?» Такая догадка воспроизводила невообразимое множество других, еще неразрешенных вопросов. Следствия путались с причинами, и сливались в общие потоки недопонимания. Он вспоминал свои слова и ее платочки, и морскую воду, и ее глаза с рыжими веселыми искорками, ее гнев и разочарование в нем. Нет, необъяснимо все это. Не складывается, не получается. «Что же такое эта любовь?» - билось в мозгу у Кройкса, который не мог найти себе места от всех этих дум.
- Она ушла, потому что полюбила тебя. Она не смогла быть тебе настоящим другом, а невеста она плохая. Нетерпеливая, – не останавливаясь в пути, сосредоточено произнес Пальмир.
- Невеста, говоришь… Послушай, добрый Пальмир! Только не думай обо мне плохо. Я не понимаю, что это все значит. Что это за любовь такая? То, что было с моими родителями? Но я не был свидетелем этой любви в возрасте, когда что-то можно было бы запомнить, даже и то, что я бы мог понять тогда, старательно стерли. Ничего не понимаю, - отчаялся Кройкс.
- Как можно объяснить любовь? Ее нужно чувствовать… - обреченно перед неизбежностью столкновения каждого человека с этим неоднозначным явлением, сказал Пальмир.
- Вот в этом - вся проблема… Все-таки, нам с Надей лучше было бы остаться друзьями… - не ведая о том, Кройкс окончательно проговорился об их общей тайне с Надэль, которая, конечно же, не была тайной для старика.
Парень никогда еще (как ему казалось тогда) не чувствовал себя таким несчастным. Пустота на душе грозила распространиться зияющей черной дырой депрессии и воронкой цинизма.
«Почему ты решил, что должен быть счастлив? Может быть, человек создан для страдания. Откуда такой неприкрытый оптимизм? Надо выбросить все эти мысли из головы. Впереди – труд, молитвы и, может, смерть. Там будет не до рыжей девчонки без совести. Я должен нести свой крест…» - это решение оказалось несвоевременным. Кройкс уже давно его нес.