Давление суеты на логику бывает настолько значительным, что возникают парадоксы.
Парадокс. Необитаемый остров обитаем, поскольку мы говорим это, уже мысленно присутствуя на нём.
Парадоксы – оборотная сторона пресыщения. Насытившись жизнью, непременно на них натыкаемся.
Неожиданная связь слов – первая ступенька к парадоксу. Все думали, что эти слова не сочетаются, а тут такое завернули!
Я занавешиваю окно шторкой, чтобы с улицы меня нельзя было разглядеть в освещаемой внутренним светом квартире. А в Скандинавии вообще не занавешивают окна. Они так привыкли жить. Мы ведь здесь не думаем о парадоксе. Просто это другой образ жизни. Чтобы не казалось нам что-то парадоксальным, надо иначе думать, иначе жить, иначе размышлять, и т.д. И парадоксы сами по себе исчезнут, как только мы станем шире смотреть на вещи. Как бы эта широта взглядов не поглотила наш привыкший к обыденности разум!
Мы слышим, как кто-то говорит неодобрительно о ком-то другом, мы напоминаем ему: «Не судите, и не судимы будете!» Но разве тот факт, что мы осмеливаемся напоминать ему об этом, не есть сам по себе суд над ним с нашей стороны? Мы сами, таким образом, нарушаем это древнее правило. Так что, высказанное кому-то это правило по своему смыслу становится противоречащим себе. И чтобы не впасть в противоречие нужно просто молчать и принимать всё таким, каково оно есть.
Женщины стараются жить вне времени, поэтому неприлично спрашивать у кого-то из них, сколько лет. Но они модно одеваются, чтобы идти в ногу со временем. Парадокс!
Парадокс существует только в нашей голове. Вне нас имеют место два или более суждений, которые истинны в разное время и при разных обстоятельствах.
Я говорю вам: «Я тут». Вы мне верите до тех пор, пока это «тут» всё ещё находится со мною.
Я вошёл в дверь или вышел из двери? Всё зависит от моей целевой ориентации в этот момент: я с вами прощаюсь или встречаюсь?
Самое поразительное в том, что там, где шумно, там и жизни больше всего. Так, что если хочешь быть поближе к смерти, надо быть подальше от шума и быть поближе к тишине.
* * *
А может, и нет никакой бесконечности? Может, она в нас самих, в нашей вере в то, что за пределами очевидного и известного есть что-то ещё, чтобы занять нашу способность мышления хоть чем-нибудь. Бесконечность своим основанием лежит в вере. Очень большие числа друг от друга практически не отличаются, потому что мы не знаем, сколько чисел вообще, и чем всё это закончится. Мы верим в то, что за пределами известного есть ещё что-то, не известное нам, это и называем бесконечностью.
Целое-единое ближе к бесконечности или подобно ей. Частность всегда отдалена от неё. Конечное больно прагматизмом.
Мы находимся посередине между «Ничто» и «Всё». То, что слева – для нас - «Ничто», а для Бога - «Всё». То, что справа - для нас «Всё», а для Бога - «Ничто».
С одной стороны человека окружает великолепное звёздное небо, насыщенное красивейшими звёздами и далёкими галактиками, с другой стороны его окружает постылая обыденность, в которой он испытывает трудности и решает какие-то проблемы. Он живёт среди звёзд, далёких миров, великолепных произведений искусства и рук человеческих, а с другой стороны его окружают ничтожность, никчёмность, мелочность и быт. И все эти несоразмерные величины оказываются соразмерными только в самом человеке.
Бесконечность мы видим, находясь сверху и обозревая оттуда всё то, что внизу. Это похоже на взгляд со сцены на тех, кто присутствует в темноте зала. Горизонт – где-то там далеко-далеко. А что видит присутствующий в темноте зала? Он видит, ограниченное, конечное, ничтожное, блестящее на вершине, выдающееся, и тем самым, выделяющееся. Не есть ли конечность на самом деле - взгляд оттуда, из бесконечности на то, что выделяется только для нас. Может, конечное – это логическое обращение бесконечности?