Глава X
АМБЕР ВЕДЕТ СЛЕДСТВИЕ
С отъездом тетушки Манги и ее семьи жизнь на Пустошах вновь вошла в привычное русло. День-деньской Пранка и Калмар бегали по лесу, или ловили мелкую рыбку в озере, или время от времени бегали на Гору, любоваться видом на лес.
Иногда они подходили к замаскированному под нору входу в жилище Исследователя и гадали, как он там, что делает: пишет ли очередную книгу, согнувшись крючком над низеньким столом, пьет свой вкусный чай, вспоминая нежданных гостей, перебирает ли склянки с загадочными водорослями или…
Это самое «или» больше всего волновало ребят, пожалуй, Пранку даже больше. Они не понимали, как Исследователь осуществляет свои работы. Может, у него в чулане лежит громоздкий акваланг с огромным шлемом? Или может у Исследователя есть жабры? Перед ребятами он предстал, облаченный в толстый свитер, скрывающий руки до запястий и горло. У Калмара не было жабр, поскольку он был лишь сыном русалки и не имел никакого отношения к рыбам, но и он и его сестра очень ярко представляли себе длинные прорези на тонкой шее Исследователя, сухие и слипшиеся в спертом воздухе дома, но жадно подрагивающие от нетерпения, стоило им оказаться в своей среде.
Эта идея казалась им наиболее фантастичной и, ясное дело, наиболее интересной, которой они и решили придерживаться: ведь заявляться в дом Исследователя они не решались, и способа проверить свои догадки не было. К тому же сладостное чувство, которое возникает у людей, хранящих какую-то тайну, давало им возможность чинно надувать щеки, когда их о чем-то расспрашивают.
Однако наступил момент, когда близнецы поняли, что тайна перестала быть тайной. Точнее, в узкую компанию ее хранителей вклинился, активно помогая себе локтями, кто-то еще. Это произошло одним ранним осенним утром, еще радовавшим жителей Пустошей слабеньким, но теплым солнцем.
После завтрака Пранка с Калмаром пришли «навестить Исследователя», как они говорили про себя. Болезненно пожелтевшая листва, повинуясь ветру, кружилась над землей, наконец опускаясь в стихийно возникшие тут и там лужи. Вход в логово Исследователя, притворившийся норой животного, выглядел как всегда: занесенный пожухлыми листьями, находящийся вдалеке от тропинки к Разлому. Однако к этой картине добавились новые штрихи: четко отпечатавшиеся в осенней грязи следы, плотно истоптавшие площадку перед норой.
Здесь явно побывал кто-то чужой.
- Может, нам не стоит волноваться, - прошептал Калмар, не докучая обличением и без того понятного. – Может, кто-то побывал тут случайно. Может, он не понял, что здесь.
- А даже если и понял, - ответила его сестра, и по ее лицу мелькнула улыбка.- это лишь интересно.
- Интересно? Пранка… Нас же просили не раскрывать тайны!
- Ну и что с того.
- Исследователь подумает, будто мы…
- Пусть думает, Калмар! – Пранка повернулась к брату лицом и он заметил, что теперь она уже открыто улыбается. – От того, что кто-то побывает в его логове или увидит, что там он исследует, ничего не случится!
Калмар смотрел на нее непонимающе. Слова ее были, в общем-то неслучайными для Пранки, но в голосе сестры чувствовалась странная злоба, которая испугала его. Пранка никогда не была паинькой, она просто не могла быть послушной и доброй. Она любила демонстрировать свой характер, диктовать свою волю и видеть остальных, делающих то, что она хочет. Но впервые Калмар почувствовал в ней что-то серьезное. В ее словах читалась безответственность и страсть к приключениям, пусть даже ради приключений этих было нужно переступить через интересы других людей, более того – навредить этим людям.
В следующий момент Калмар ощутил себя невероятно слабым и беспомощным. Сестра будто выпила все силы в нем, либо их уничтожила злоба, исходившая от нее.
Он медленно побрел домой.
***
Пранка вернулась несколько позже, напевая веселую песенку и покручивая в руках один из последних цветков на длинном стебле. Она мельком посмотрела на Калмара, устроившегося в столовой с кружкой травяного чая, и прошествовала в гостиную, где принялась читать первую попавшуюся книгу. В доме было очень тихо: Инограмус и Меримид пошли погулять. Калмар слышал шелест страниц, и это удивляло его, потому что Пранка никогда не проявляла интереса к буквоедству, предпочитая посидеть в ярком свете солнца на террасе или порыскать по окрестностям. Калмару думалось, что именно из-за невнимательности к чтению она оставалась равнодушной и к грамматике, ведь ее почерк никак не был похож на почерк девочки ее возраста, напоминая детские каракули.
Какими противоположностями могут быть брат с сестрой, подумалось ему. Пранка и он были очень похожи внешне, хоть их лица не были одинаковыми. Тем более, Пранка оказалась полной копией отца, а он, Калмар, получил в равной степени от обоих родителей – даже его волосы были наполовину рыжими и наполовину голубоватыми, повторяя черты и Инограмуса и Меримид. У него была очень бледная, отливающая голубизной кожа и даже крошечные перепонки между пальцами ног. Его сестра же была совершеннейшим человеком. Но они не обращали внимания на эти внешние различия – их разделяли и соединяли одновременно различия внутренние.
Поставив тяжелую кружку на стол, Калмар вышел на цыпочках из комнаты и осторожно заглянул в гостиную. Пранка сидела на стульчике около окна, со скучающим видом перелистывая страницы книги, не читая ее. Мягкая яркая обложка гнулась в ее пальцах, бросая блики на пол.
- Ты что это такое делаешь?
Голова сестры дернулась, но Пранка сделала вид, что приход брата ее нисколько не удивил.
- Мне скучно. Мне стало очень скучно.
- Вдруг?
- Ага, вдруг. Пару минут назад.
- Ты бы попробовала ее почитать, а не баловаться с ней.
- Скучно! – выдохнула Пранка, кинув книжку куда-то назад. – Не хочу читать. Не хочу гулять. Хочу… чего-нибудь новенького, Калмар, понимаешь? Учиться, например.
- Ну, если ты будешь прилежна, тебя отправят учиться обязательно.
Какое-то время Пранка сидела, глядя на Каламара.
- У Норы ходила Амбер, - наконец сказала она. – Она слышала, что я тогда сказала об Исследователе и выследила, куда мы постоянно ходим.
- Почему ты так думаешь?
- Она встретила меня у Норы. Спрашивала, как он поживает.
- А ты что?
- Я сказала, что ничего не знаю и вообще не понимаю, о каком таком Исследователе она говорит.
- Я удивлен, - действительно пораженно произнес Калмар, давно уже подсевший к Пранке. – Ты так рьяно желала, чтобы его тайна раскрылась… Я думал, ты ее и раскроешь при первой же удобной возможности.
Пранка заулыбалась.
- Мне нравится быть непредсказуемой, - наконец сказала она.
Глава XI
ПИСЬМО
Наконец последний, уже скукожившийся лист упал с ветки, похожей на громадные длинные пальцы неведомого существа. Теперь ели стали единственными деревьями, сохранившими свое одеяние. Небо, затянутое плотными серыми облаками, грозно нависало над Пустошами, в доме на озере начали запасаться дровами. Наступила пора приготовлений и усиленных утеплений. Инограмус, закутанный теплым шарфом (вот что вязала Меримид!), и в сопровождении Калмара, ходил по лесу, срубая больные деревья и складывая в санки – для которых еще не наступила пора, но ничего такого же размера у семьи не было – поваленные деревья, коряги, пни.
Меримид продолжила заготовки на зиму. Вода становилась совершенно ледяной, так что под домом устроили что-то наподобие подвальчика с тонкими стенками.
Только Пранка ничего не делала. Родители к ней не цеплялись, а сама она не проявляла никакой инициативы в заботах о доме. Впрочем, таким образом она сделала самой себе медвежью услугу – ей стало еще более скучно, она целыми днями либо сидела, закутавшись в несколько одеял, на террасе, либо переставляла книжки в гостиной по цвету или алфавиту (причем Калмар однажды заметил ошибку в последовательности букв, но решил сестре ничего об этом не говорить), либо сидела на кухне, подперев голову рукой и со скучающим видом глядя на занятую мать.
Амбер уехала к своей подруге, успев порядком надоесть близнецам своими намеками и хихиканьем. Калмар жутко переживал за Исследователя, потому что понимал, как важно для него одиночество. Однажды обстановка приняла угрожающий характер: они нашли Нору очищенной от слипшейся листвы, но потом Амбер отчего-то остановилась и даже напихала внутрь грязи и листьев.
Однажды ранним утром Инограмус сидел на кухне. Меримид, вечело щебеча, готовила кушанье, Пранка с Калмаром еще спали. За окном стало совсем зябко, по краям озера появился тонкий ледок. Уткнувшись в горячую чашку, Инограмус задремал в тепле.
И тут его разбудил громкий стук. Пару мгновений он озирался по сторонам, не понимая, откуда он идет, потом сообразил, что это стук в окно гостиной. Обычно так поступал местный почтальон, которого, впрочем, здесь не видели уже невесть сколько времени.
И правда, на маленькой площадке перед домом стоял Теккей собственной персоной. Он зябко кутался в тонкую курточку, а на плече у него болталась огромная холщовая сумка. При виде Инограмуса, заспанного и взъерошенного, он приветственно поклонился и протянул ему письмо, после чего бодро затопал дальше.
Дни стали короче, а ночи длиннее, на улице стояла плотная тьма, поэтому отшельник не имел возможности узнать, кому пришло в голову писать на Пустоши, пока не оказался в тепле ярко освещенной кухни.
- Письмо? – удивленно уставилась на предмет в руке Инограмуса Меримид. – От кого? Нам… то есть, тебе никто не писал практически с тех пор, как ты поселился тут.
- Верно, - Инограмус воззрился на письмо и теперь буквы, выведенные старательной рукой, стали для него понятны. «Дворец трав, Луида Норк, председатель приемной комиссии», гласил заголовок.
Несколько недель назад он написал туда по поводу принятия на учебу Калмара. И вот он – ответ. Быстро порвав уголок, Инограмус под пристальным вниманием Меримид достал плотный лист бумаги, и, волнуясь, развернул его. Письмо гласило:
«Уважаемый господин Инограмус!
Спешу уведомить Вас, что приемная комиссия Дворца Трав, председателем которой является ваша покорная слуга, рассмотрела заявление о приеме на обучение Калмара, сына Инограмуса, почти достигнувшего необходимого для принятия возраста, установленного Уставом пятнадцатью годами. Сообщаю, что по достижении Вашим сыном данного возраста, он будет приглашен к сдаче вступительного испытания. Схема проезда и пропуск прилагаются вместе с данным письмом. Приглашение поступит по мере возможности.
С наилучшими пожеланиями, Луида Норк, председатель приемной комиссии Дворца Трав»
- Калмара приняли! – радостно воскликнула Меримид.
- Постой еще, - осадил ее Инограмус, несмотря на радость, охватившую и его. – Предстоит еще сдать испытание… Сумеет ли он?
- Конечно! – еще радостнее воскликнула Меримид. – Калмар умный и хороший мальчик. Но…
- Что?
- Представляю, что будет с Пранкой… Мне кажется, она будет очень завидовать.
- Я уже сказал свое слово, Меримид, - непоколебимо отозвался Инограмус, выпрямляясь на стуле. – Нет ничего более простого, чем поехать Пранке учиться. Вот, - он ткнул пальцем в письмо, лежащее на столе. – Вот как просто было Калмару. Но стать волшебником труднее, чем целителем. Мне нужно знать, что она справится, а не отправится домой несолоно хлебавши, под презрительные взгляды тамошних волшебников-снобов.
- Ну хорошо, - примирительно отозвалась Меримид, предпочитая не докучать отшельнику со своими волнениями. – Пойдем, обрадуем его?
На лестнице отчаянно ревел ветер, так что Инограмус, поднимаясь вверх, пробормотал что-то о крыше. Отперев тяжелую дверь, они с Меримид крадучись вошли внутрь комнаты. Пранка и Калмар спали под пухлыми одеялами.
Меримид на цыпочках подошла к кровати Калмара, намереваясь материнским поцелуем разбудить его и сообщить весть, но ее опередила Пранка.
- Мама? – прошептала ломким со сна голосом она, после чего последовал широкий зевок и все поняли, что Калмар проснулся тоже. – Что вы тут делаете?
- Тшшш, тише, – осадила ее мать. – У нас есть добрая новость.
Не дожидаясь, пока Пранка начнет допытываться, она схватила Инограмуса за руку и, поцеловав сына, сунула ему в руки письмо. Еще не понимая, в чем дело, Калмар развернул лист бумаги, даже не посмотрев имя на конверте, и глаза его забегали по строчкам.
Несколько минут единственным рассказчиком в комнате оставался ветер, отчаянно рвущийся сквозь стекла окон внутрь. Инограмус и Меримид стояли, обнявшись, Пранка то и дело пыталась заглянуть в письмо, но Калмар отчего-то отодвигался от нее, делая эту затею бесполезной.
- Не томи, Калмар, ну! - наконец возопила она, пытаясь выхватить листок у брата из рук. – Что там?!
- Это из Дворца Трав, - наконец выдохнул тот, протягивая письмо вместе с конвертом Пранке. – Меня вроде как принимают.
Пранка быстро пробежала взглядом по письму и протянула его Меримид.
- Поздравляю, Калмар, - нарочито веселым тоном сказала она. – Я очень рада за тебя.
За окном бурлил ветер, сплетаясь с повалившим дождем в одну безумную песнь, Инограмус и Меримид улыбались, глядя на Калмара, тот выглядел смущенным и радостным одновременно, а Пранка, подперев голову рукой, думала, как это странно, когда твои мечты сбываются, но не у тебя, а у других, пусть и близких тебе, людей.
***
В доме на озере был праздник. К потолку столовой подвесили разноцветные бумажные фонарики, Инограмус надел свой лучший галстук прямо поверх теплого свитера, Меримид испекла огромный торт, купавшийся в креме и варенье, а Пранка взяла на себя мытье ложек и чашек с блюдцами, которые были аккуратно, но без должного рвения, разложены на столе.
Так семья сидела до полудня, поглощая сладости и обсуждая замечательную новость. Было решено наведаться в ближайшую деревню с целью покупки Калмару всего необходимого для учебы. Пранка тихонечко вздохнула, закрывшись чашкой: сейчас они могли бы покупать все нужное и для нее… но Инограмус был человеком, с которым спорить не было никакого резона.
Она долго, но тщетно размышляла, чт; же нужно сделать, чтобы отец разрешил ей поехать на учебу. Вскоре после разговора с Меримид, он встретил Пранку в саду вместе с Калмаром, и, отозвав в сторону, начал беседу.
- Значит, учиться хочешь, мелкая? – шутливо начал он.
- Ммм… ну да.
- На кого?
- На волшебницу.
- А зачем это тебе, знаешь?
- Ну… волшебники живут интересной жизнью, занимают высокое положение в обществе. Разве нет?
- Значит, тебя привлекает яркая жизнь, авторитет и всякие фентифлюшки?
- Причем тут фентифлюшки? – вспылила Пранка. Руки ее за спиной сжались в кулаки. – И потом, разве ты не пытался стать волшебником тоже?
- Пытался. – он даже рассмеялся. Только смех Инограмуса был отнюдь не веселым. – И, знаешь, милая, даже по тем же причинам, что и ты. Это-то меня и волнует.
- Да? Почему?
- Давай сядем. Эта лавка мне особенно удалась, да? Ну так вот, понимаешь, в чем дело, Пранка… Я совершенно не против того, чтобы ты поехала учиться. Проблема не в этом. Просто ты поедешь поступать туда, имея за плечами отца-неуча. Постой! – оборвал он Пранку, собиравшуюся было что-то сказать. – Я видел этих волшебников и был среди них. Ты – нет, так что не мели чепухи и не строй из себя знатока. Ну так вот, волшебники очень кичатся своим происхождением и древностью своей семьи, обычно изобилующей знатью и еще невесть кем. Представь, как примут в школу девочку, чей отец – неумеха, вместе с детьми герцогов и королей? Ты себе это как представляешь?
- Но так все не может быть, папа! Ну ведь есть и простолюдины, которые что-то понимают в волшебстве, ну их ведь принимают, наверняка, принимают!..
- Да, принимают. Одного на дюжину знатных балбесов.
Пранка расплылась в улыбке так поспешно, что сразу стало понятно, кому предстоит стать следующим одним на дюжину.
- Я еще раз говорю, что совершенно не против твоего поступления. Наоборот: я буду очень, очень рад, в случае, если это случится. Но хочу сказать тебе сразу: тебе будет необычайно трудно. Подумай, хочешь ли ты, попав в Школу, кричать на каждом углу, что ты уникум и сейчас это всем покажешь, а потом возвращаться домой в одном из наиболее дряхлых экипажей, под обжигающее презрение снобов. Пойми, - продолжил он, обнимая дочку, - что будет с тобой после этого. Подумай о папе с мамой, каково им будет видеть свою любимицу такой. Как гласит старинная пословица, сначала подумай, а потом сделай.
- Хорошо, - отозвалась Пранка. На миг ей показалось, что сейчас-то все и произойдет. – Но я уже подумала.
- Значит ты недостаточно подумала, дочь моя. – елейным голоском пропел Инограмус. – Если бы ты подумала, то сейчас бы уже ехала в Высшую Школу Волшебства, думая о том, что будешь говорить приемной комиссии на просмотре.
- Я не понимаю.
- Тогда прочь все эти намеки, у меня и так от них изжога. Говорю прямо: покажи мне, что сумеешь. Сделай что-нибудь невероятно волшебное и я охотно дам тебе свое благословление.
После этих слов он, с чувством выполненного долга, встал с лавочки и направился к дому.
- Но, папа, - окликнула его Пранка. – Что же волшебное тебе нужно? На просмотре будут читать стихи или части пьес, управляться в волшебными животными и блистать красноречием в споре с Просматривающими. Что из этого ты называешь «волшебным»?
- Хм. Оч-чень интересный вопрос! Знаешь, что? Ты ведь замахиваешься на место одной из дюжины. Может, эти варвары-волшебники древности и были в чем-то правы, а, дочь моя?
Пранка так и застыла с непониманием на лице. Пойди пойми этих взрослых! Что имел в виду Инограмус?
Вот и теперь она сидела, подперев голову рукой, и все так же ровным счетом ничего не понимала.