Вьюнок

 
(сказка)
Вьюнок стоял в цветочном горшочке на самой высокой книжной полке почти под потолком. Спускаясь вниз, он цеплялся своими тонкими острыми  листиками  в виде трехпалых лапок за корешки книг и думал: «Эх, умел бы я читать – не так было бы скучно». У Вьюнка оставалась одна забава – дразнить Маркиза. Вьюнок смеялся. Ему было забавно смотреть, как изнеженный избалованный хозяйкой котища встает на задние лапы и пытается поймать зубами его листочки.
– Ну, поймай, поймай, дурачок! – кричал ему со своей полки Вьюнок и нарочно шуршал листочками, чтобы посильнее его подразнить.
– Ничего, подрастешь побольше, опустишься пониже – тут я тебя и цапну. Уж тогда ты не так посмеешься, – недовольно урчал Маркиз, отступаясь от Вьюнка.
– Я потянусь по нитке, которую привяжут к люстре, до люстры-то ты не допрыгнешь. Тебе бы только по полу бегать! – еще пуще дразнил его Вьюнок, а сам иной раз замирал от страха. А вдруг Маркиз дотянется до него, схватит зубами за длинный стебель и стянет вниз. Вьюнок представил себе, как он будет медленно съезжать с полки, покачнется и грохнется об пол так, что его горшочек разлетится в разные стороны. У него даже перед глазами все закружилось.
Вьюнок скучал на книжной полке и даже начал сохнуть. На пол падали почерневшие листочки. «И чего он сохнет – я же его чуть ли ни каждый день поливаю, - беспокоилась хозяйка, – света, что ли ему тут не хватает?» «Да, да, здесь не так ух много света! Поставь меня снова на подоконник», - отвечал ей Вьюнок, но хозяйка его не слышала.
Когда Вьюнок был маленьким слабым отростком, его держали на светлом подоконнике. Он с радостью смотрел, как за окошком падает снег, или слушал, как по стеклу барабанит дождик. По голубому небо медленно плыли облака, меняясь в формах. Рядом с ним стояла  белая Герань и красная Розочка, и он часто спорил с ними, на что сейчас похоже вон то облачко. На смешную мордочку плюшевого медвежонка или на уходящую в космос ракету. Герань всегда с ним соглашалась. Она была тихой мечтательницей. А вот с Розочкой он чуть ли не ссорился. Она постоянно настаивала на своем, даже если, как казалось ему, была не права. Нередко дело доходило до того, что он выкрикивал ей в ответ: «У тебя не только ствол и ветки, но и язык шипами утыкан. Заноза, ты и есть заноза!» Ссоры ссорами, но, сколько было дружного смеха, когда они все вместе отбивались от назойливого Маркиза. Кот сначала приставал к Герани, колотил лапой по листьям, пытаясь ухватить их когтями, потом перешел к Розе, которая дразнила его: «Ну, чего ты к нам пристал, лохматый бездельник, больше заняться нечем? Шел бы вон тараканов из угла в угол погонял, если уж мышей и в глаза не видел». Кот очень обиделся. Он хотел было схватить Розу зубами за ветку, да так уколол нос ее острыми шипами, что полчаса не мог прочихаться. Вот смеху-то было!
Вьюнок мечтал,  подлиннее подрасти, дотянуться до подоконника и хоть одним листочком взглянуть на своих подружек и пусть даже издалека подслушать, о чем они теперь говорят. Герань, должно быть, как и прежде, кивает своими белыми душистыми соцветиями и думает о своем, а Розочку начинает это раздражать. «И то тебе хорошо, и это ладно!» - сердится она и дергает Герань за теплый бархатный листочек. Сейчас, стоя на книжной полке в совершенном одиночестве, он все больше дремал, и ему снился очень странный сон. В своем сне он так быстро рос, что за одну секунду заполнял собой всю комнату. В его длинном, как плеть, стебле запутывался Маркиз. Испугавшись, кот бешено мяукал на всю квартиру, и Вьюнок просыпался от кошачьего вопля с капельками росы на листьях.
Однажды Вьюнок услышал сквозь дремоту, как разговаривают о нем хозяева:
– Подрезать его что ль? Тянется, как голый шнур, и трех листочков на нем не насчитаешь, да и те сухие, почерневшие. Вон, весь пол ими усыпан, живем, как в хлеву. Каждый день пылесосю палас. Какая досада! Мне так хотелось, чтобы с книжных полок спускалась зелень, как у соседки. Красота!
– У соседки, поди, цветы искусственные? Она их протрет влажной тряпкой раз в неделю – они и блестят, как свежие, - усмехнулся муж. – А ты, как обезьяна, все чужое перенимаешь, не разобравшись толком, что, как устроено.
– Сам ты кинконг недобитый! – обиделась хозяйка и швырнула в него мокрой тряпкой, а сама сказала, словно раздумывая про себя. – Может и правда вместо живых растений расставить искусственные? Вон и у Герани листья опять сохнут, края их желтеют. Стоит, как мертвая икебана – смотреть тошно.
Вьюнок, бедняжка, совсем захирел на книжной полке, ведь здесь так мало света.  Хозяйка убиралась в комнате и ворчала: «Выбросила бы этого доходягу, да рука не поднимается, ведь сколько удобрения на него извела, сколько денег потратила. Правда, поставлю-ка   я его на подоконник. Может там, на солнышке оживет?»
Хорошо стоять при раскрытой створке окна! «Это нестрашно, что хозяйка обкромсала меня почти под самый корень, - думал Вьюнок. – Здесь так много солнца и свежего воздуха, что я за неделю вытянусь хоть на полметра и оденусь свежими листиками». Он оглянулся вокруг и, не заметив своих подружек, было огорчился. «Ах да, - вспомнил он, -  мои барышни уже на даче, то есть на застекленной веранде с одной распахнутой рамой. Скоро и меня туда отнесут. Интересно, узнают ли они меня с такой стрижкой? Может я и похож на отростка, но я не дам им вертеть собою, как маленьким».
Вьюнок так разнежился на солнышке, так размечтался о встрече с Розочкой и Геранью, что и не заметил, как к подоконнику подбежал Маркиз. Нет, ему был нужен не Вьюнок – кота ужасно заинтересовала муха, которая бегала возле цветочного горшка. Вьюнок видел, как Маркиз переводит взгляд из стороны в сторону, следя за мухой, и, остро ощущая  свою неподвижность, замирал от страха. Вот лохматый бездельник начал переступать с одной задней лапы на другую, готовясь к прыжку. Вьюнок зажмурился от страха и только почувствовал, как мягкое кошачье тело ударилось о его горшочек. Он опрокинулся на бок и вместе с котом полетел вниз.
Во время падения с седьмого этажа  Вьюнка вытряхнуло из его горшочка, он упал на асфальт и совсем засох. Маркизу повезло больше. Он упал на куст Шиповника, который рос возле дома. Пытаясь спуститься на землю, кот сильно ободрался о его шипы. На ветках висели клочья шерсти, а живот и бока так и саднило от царапин. Его, перепуганного, дрожащего и от боли, и от голода, нашли только на второй день. Он прятался то в высокой траве, то в кустах Сирени, но за Вьюнка его никто не отругал – это же не разбитая чашка. Кому он нужен, замухрышка! Его и искать не стали.