Владимир стоял перед Оксаной на коленях и умолял:
- Прости! Оксана, пойми: - чёрт попутал. Мужик так устроен. Чуть из-под контроля вышел - сразу тянет на приключения. Но всё равно, я люблю только тебя. Неужели ты разрушишь из-за трёх дней, которых меня не было, всю нашу жизнь? Прости, расслабился. Оксана! Если ты меня не простишь, я умру… или уйду…
Оксана сидела на стуле, облокотившись одной рукой на стол, склонив голову, и плакала. Владимир держал её за другую, лежавшую на колене. Он уже сидел на полу и канючил:
- Прости, Оксана, прости! – делал вид, что вытирает слёзы. Не простишь – уйду!
Оксана брезгливо высвободила руку, об юбку вытерла её с двух сторон – ладонь и тыльную, выпрямилась, подбоченилась и решительно сказала:
- Уходи! Я не прощу тебе трёх дней отсутствия. Если раньше я подозревала тебя, то теперь уверенна. Ты – ходок. Мне такой муж не нужен. Иди на все четыре стороны…
Владимир от неожиданных слов задохнулся, никак не мог набрать воздуха в лёгкие, и, заикаясь, закричал:
- Ты что, – рехнулась? Куда это я пойду! У меня деньги украли, я слесарям за ремонт - все что было – отдал. Машину государственную стукнул, чуть с маршрута не сняли…
- А туда иди - откуда пришёл. Три дня тебя держали, будут счастливы, что вернёшься обратно. Дверь открыта. Ты мне больше никто!
- Как так никто?! Ты всё время хотела ребёнка. Я готов тебе оказать эту услугу…пойдём в спаленьку, дорогая…- и протянул к ней руки.
Оксана схватила провод от утюга и стала хлестать налево и направо им по Владимиру, приговаривая:
- Пошел вон, кобелина…
Владимир ушел. Больше не вернулся. Оксана погоревала, поплакала и, собрав вещи мужа в чемоданы, выставила их в коридор. Закрыв дверь в комнату на висячий замок, уехала к матери в город. Мать посочувствовала дочери, успокаивала. Спросила:
- А как же его вещи? Придёт за ними, а тебя нет? Как заберёт-то их?
- А я их в коридор выставила, а комнату закрыла. Нечего ему там делать. Больше прощать не буду. Хватит. Три года голову морочил, то на работе задержался, то зарплату потерял, то пиджак где-то оставил. Врал, врал и врал. Я делала вид, что верю. Был бы ребёнок – мне было бы веселее. Он нагуляется, а мне потом противно к нему подходить. Как представлю, что с другой обнимался, и всё такое прочее… тошнит.
Надо было один раз решиться. Наконец-то я это сделала.
- Доченька. А вот тут по соседству парень живёт, у него недавно жена умерла…Ну, как недавно? – год прошел уже. Мать его мне рассказывала, что очень заботливым мужем был, но жена гриппом заболела, осложнение, и... Ребёнок, правда остался, года два мальчику. Может быть, познакомишься? Ты же уже развелась. Свободная. Имеешь право на второй брак. Тебе проще, детей нет. Мужики тоже на это смотрят… Ты – одна…
Оксана присела на табуретку, стоящую возле стола, налила из заварочного чая крепкой холодной заварки, одним глотком выпила. Вытирая губы, посмотрела серыми глазами на мать и, пригнув голову, откинув косы на спину, подняв плечи, произнесла:
- Мам, как ты себе это представляешь? Я пойду знакомиться с парнем?! Да я что себя на свалке нашла? Нет, пусть сам знакомится, если нужно. А я еще посмотрю, кто это и как выглядит. Может такой же ходок, как мой был?
- Дочь, ну, ты что? Разве ж мама посоветует плохого чего? Конечно, сам познакомится. Я только обговорю этот вопрос с его матерью. Жить в городе будешь. Свадьбу сыграем. Деньги у меня есть. Ничего для тебя не пожалею! Еще ребёночка родите – своего, двое детей будет. Я помогу, пока здоровье есть, вырастить деток.
У него мать тоже сил полна. Поможет, чем сможет. Забудешь своего Владимира. Не муж был. Так, шаляй-валяй. Все они сначала прикидываются кавалерами, а потом шлындают. Хотя и женщины хороши! Позволяют себе вольности. Знают, что жены имеются, так нет, так и хочется к себе под одеяло чужого заманить. Есть же стервы! Ты-то у меня, слава Богу – не такая! Оксан, не такая?
- Вот и зря, что не такая; а надо бы! - парировала дочь, - встала с табуретки, сделала два шага, опять села. - Не так обидно теперь было бы. Такая, - не такая! Мама, в этом разве дело? Мужикам можно, а женщина тоже ласки хочет. А он грубит. А потом лезет со своими предложениями. Разве так можно жить любящим супругам? Уважать надо! Сама не раз мне говорила, что уважение – первое дело после остывших чувств. А тут и чувства остыли, и уважение исчезло. Время ушло. Три года впустую, как вхолостую... Зря старалась.
Прислуживала, чистила, мыла. Стирала, гладила. А он ходил других гладил. Мам, я тут встретила свою подружку школьную в городе. Так она видела Вовку, он так обрадовался. Подошел, начал ей рассказывать - как хорошо живёт. У той-то, новой, - детей нет, и… не будет. Они с матерью ему машину купили. Кормят его, одевают, а он барином ходит, как кот в масле катается. А она-то, баба его новая, старше его лет на семь, чтобы хоть к кому-то прицепиться, - так его давно и объегоривала. А он мне врал: то зарплату потерял, то машина испортилась, слесарям за ремонт отдал. А сам свою шлюшку снабжал, прикармливал. Вот, мамочка, дела какие; а ты говоришь – уважение! Она-то знала, что у него жена есть? Наверняка знала! Хотя - мужики все врут – прикидываются холостыми…
…Свадьбу сыграли тихо. Второй супруг оказался нежным, внимательным, рассудительным. Поскучав за умершей женой год, Юрий на Оксану среагировал сразу, понравилась. Стройная, с серыми большими глазами, добрая. Светлые косы с чуть вьющимися волосами. Брови тёмные. Она внешне была схожа с его первой женой. У неё тоже была светлая коса, но голубые глаза. Рост такой же. Юрий был счастлив. Повезло…
В свадебное путешествие не поехали. Взяли Сашку, двухлетнего сына Юрия, и отправились в сельский дом к Оксане. Там раньше жила бабушка, она перед смертью переписала дом на Оксану. С тех пор, как она развелась с Владимиром, там больше не была. Теперь решили своей новой семьёй пожить самостоятельно.
Войдя в дом, в коридоре она увидела чемоданы, за которыми так и не пришел Владимир. Вынеся их во двор, бросила посреди двора. И сказала, отряхнув ладошки:
- Юра, потом сожжём эту дрянь. Чтобы памяти не осталось. Ничего не хочу видеть от той жизни, – и внимательно посмотрела большими серыми глазами на супруга, – как думаешь?
- Как скажешь, так и сделаю, любимая. - Подошел, нежно поцеловал жену, и сказал сыну, которого держал на руках: - Вот, сынок, - мама наша мудрая. Да?
Мальчик как будто понял вопрос, несколько раз кивнул головой и потянулся ручками к Оксане. Она приняла ребёнка на руки, прижала к себе и начала целовать. Юрий подошел ближе и присоединился к ним.
Так они стояли несколько минут, обцеловывая друг друга… Через два дня во дворе палисада уже на верёвках висело бельё, сохли детские вещи У крыльца стояла грабли и лопата. Двор был чисто выметен. Юрий нёс с колодца воду в вёдрах. Оксана вынесла на улицу таз, налила в него воды и сказала, рукой откинув волосы со лба, чтоб не лезли в глаза:
- Юра, поверишь, через час вода будет горячая, нагреется под солнцем? Природа нам поможет. Сейчас сыночку нашему организуем солнечную ванну на свежем воздухе. Погода сегодня отличная. Месяц поживём, а там тебе на работу. Отпуск кончится. Как хорошо, что мы сюда вернулись все вместе. Юрочка, я счастлива, что так судьба повернулась на триста шестьдесят градусов. Даже не представляла, что где-то есть человек, одинок, с ребёнком. Горюет. Я – одна, горевала. Расстраивалась.
Думала - жизнь закончилась Сиднем сидела тут, ждала чего-то, надеялась на лучшее; всё думала: - Бог терпел и нам велел! Наверное, это так!? Но не захотела терпеть. Одним махом решение созрело: – нельзя больше терпеть без любви, и без уважения нелюбимого человека. Уехала. Не было желания сюда возвращаться, Юрочка! А ведь мы втроём обрели новое счастье, и мы возвратились в него вместе!
Они опять обнялись и кружились под музыкальное сопровождение стрёкота кузнечиков, жужжание шмелей, и, летающих - вокруг танцующих людей, разноцветных бабочек. На руках у Оксаны сидел двухлетний ребёнок и крепко обнимал её за шею, воткнув свои пухлые ручонки в густые вьющиеся косы, и лепетал: - Мама, мама.
Тельце у него было голое. Солнечная ванна ему сегодня пойдёт на пользу…
Возвращение в счастье! Что может быть лучше?