Передозировка. После конца

Аннотация: Продолжение к основному рассказу, которое повествует о последствиях его конца.

Передозировка (Extra)

Часть 1: Осколки призмы

Грязь и сырость осени, пропитавшей собой все насквозь, растекались по уже почти безлюдным улицам. В такие дни солнце тускнеет и садится гораздо раньше, а его тепло исчезает почти мгновенно. Тяжелые капли устало падают с небес и разбиваются о дорогу, которая еще чуть-чуть и будет напоминать морской пролив. В таких проливах не живут рыбы и не прячутся в водорослях пиратские клады, а лишь мелькают огни фонарей.
Осторожно ступая, пытаясь не промочить ноги еще больше, по узкой дорожке шел юноша. Он остановился и, отведя зонт, посмотрел вверх. Дождь так и не прекратился, но его капли стали гораздо меньше и осторожно оседали на светлой коже. Вздохнув, юноша вновь скрылся от назойливого дождя под черным зонтом.
Мимо редко проходили люди, а если такие и были, то они быстро проносились мимо и скрывались за темными дверями сомнительных заведений. Юноша оказался здесь случайно, просто сел не на тот автобус и вышел не на той остановке, но почему-то, увидев этот район, решил, что сможет отсюда дойти домой пешком, либо же просто хотел пройтись здесь, словно что-то манило в этих местах.
Ноги безнадежно промокли, и он уже устало шаркал ими по асфальту, глядя на то, как белые шнурки стали грязными и мокрыми. А дождь все так же монотонно барабанил по зонту, не меняя своего ритма и мелодии.
Юноша насторожено остановился, сделав глубокий вдох и задержав дыхание. Пару мгновений назад мимо прошел довольно высокий человек, приметный лишь тем, что у него не было зонта, но он шел неспешно, словно дождь его не беспокоил, а юноша же заметил в нем то, что едва ли заметит кто-то другой - горьковатый запах с тяжелыми ядовитыми оттенками. Его юноша мог узнать из сотен и тысяч других, ведь когда-то именно этот запах говорил о присутствии единственного человека, которого хотелось узреть сквозь тьму.
Обернувшись, он увидел удаляющийся силуэт человека, уже почти свернувшего в переулок. Бездумно отбросив зонт, юноша побежал за ним, не обращая внимания на высокие брызги, когда вступал в лужи. Он бежал, казалось, за собственным сердцем, дрогнувшем в порыве, похожем на счастье. Он не мог ошибиться, ведь за то время, что был лишен зрения, научился видеть осязанием, и сейчас именно оно узнало в этом прохожем человека, так и не пришедшего поздравить с успешным исходом операции.
- Брэндон! - сипло выкрикнул юноша, не переставая бежать. Дыхание участилось не только из-за бега, но и из-за предвкушения того, что предчувствие не напрасно.
А человек не только не остановился, но даже и не обернулся. Когда он коснулся ручки двери, ведущей в какое-то подвальное помещение, он почувствовал, как кто-то подбежал и схватил за рукав. Взглянув на наглеца, он увидел насквозь промокшего и продрогшего юношу: его мокрые темные волосы резкими прядями липли к лицу, яркий румянец от пробежки алел на щеках, а невероятно выразительный взгляд смотрел с некой надеждой.
Но как только юноша увидел этого человека в свете фонаря, висящего над дверью, то тут же отстранился.
- Простите, я обознался, - поспешно извинившись, юноша отступил на шаг. Перед ним стоял совершенно другой человек, совсем не тот, за кем он, как ему казалось, бежал.
Незнакомец смерил его внимательным взглядом и, чему-то слегка усмехнувшись, все-таки открыл дверь.
- Анри, да? - произнес он, улыбаясь краем губ.
Услышав свое имя, юноша вздрогнул. Голос этого человека звучал грубо и почти неестественно.
- Откуда вы знаете? - вновь взглянув на незнакомца, юноша не позволял угаснуть искре надежды на то, что он не ошибся, ведь он точно не знал, как должен выглядеть человек, которого он ждет.
- Заходи, если интересно, - вновь усмехнувшись, тот взмахнул рукой, предлагая пройти перед ним.
Почти не думая о том, чем все это может обернуться, Анри прошел в темное помещение, насквозь пропахшее сигаретным дымом и смесью различных оттенков горечи. Он слышал позади себя шаги, и они быстро разубеждали в порывах надежды.
- Куда? - спросил Анри, остановившись перед коридором со множеством дверей.
- Куда хочешь, - голос прозвучал так же тяжело, сливаясь с окружением.
- Туда, куда нужно вам, - обернувшись, Анри внимательно посмотрел на незнакомца, и тот широко ему улыбался.
- Неплохой ответ… если так, то нам сюда, - он прошел мимо юноши и открыл одну из дверей.
Последовав за ним, Анри осмотрелся, зайдя в довольно мрачную комнату, в полумраке которой удалось разглядеть разве что стол и кресла.
- В тебе отсутствует чувство страха? - спросил человек, чей возраст было крайне сложно определить на взгляд. С одной стороны, он казался вполне взрослым мужчиной, а с другой -  еще юношей. Сняв и отбросив плащ в сторону, он провел ладонями по волосам, стряхивая с них воду. - Или это семейная черта… не бояться того, в ком пульсирует кровь?
Анри хотел ответить, но последние слова заставили его помедлить.
- Не думал встретить тебя в таком месте, - мужчина накинул на него полотенце, которое достал откуда-то из темноты комнаты,  - и тем более не ожидал, что ты зайдешь сюда.
- Кто вы? - настороженно поинтересовался Анри, решив не отказываться от полотенца и вытирая волосы.
- Хм, гораздо интереснее то, почему ты побежал за мной, - остановившись возле стола и опираясь о него, мужчина внимательно наблюдал за своим гостем.
- Я… - Анри обтер лицо и ответил уверенным взглядом на изучающий его взгляд, - …почувствовал запах, который, как мне казалось, я способен узнать среди других, но я ошибся.
- Опираясь лишь на это, ты побежал за незнакомцем и принял приглашение зайти в подобное место?
- Да, но вы сами заинтересовали меня, - фыркнул Анри, напоминая, что сделал это не просто так, ведь не каждый день попадаются прохожие, знающие его имя, да к тому же еще и какие-то семейные черты.
- Неплохо… тебе не кажется, что твой отец, желающий оградить тебя от своего мира, не одобрил бы этого? - решив отложить банальные игры для кого-то другого, мужчина задал вопрос, ответа на который не мог знать, ибо обо всем лишь догадывался.
- Откуда вам знать? Кто вы? Вы… знаете меня, а я понятия не имею, кто вы… - уверенность в настрое Анри пошатнулась, когда он услышал от этого человека формулировку того, что часто скрывалось за действиями Брэндона, хотя он этого и пытался не показывать.
- Я? Морган, и знаю не так уж и много, - улыбнувшись, мужчина подошел к нему, глядя сверху вниз. Анри не был слишком низким, но все же уступал ему в росте в силу своей юности.  - Но я знаю то, чего не знаешь ты.
- Что именно? - Анри отступил на шаг от Моргана, оставаясь уверенным в сомнительности его персоны и в том, что едва ли найдется что-то, чего он не знает о себе или своей жизни.
- Хм, ты назвал меня Брэндоном… почему не отцом?
- Потому что он бы не обернулся, скажи я так.
- Значит, ты ждешь его? - Морган чуть прикрыл глаза, лукаво улыбаясь.
- Это имеет какое-то значение? - стянув куртку, Анри накинул полотенце на плечи, пытаясь не выдавать волнения. Он сам себе не мог точно ответить на этот вопрос, поскольку с того самого момента, как проснулся после операции, он ощущал невыносимый холод одиночества, которого ранее никогда не было. До этого он часто чувствовал, словно Брэндон хотел ему что-то сказать, но молчал. Не раз за последнее время казалось, что ждать большего нечего… точнее, некого, но это опровергалось парой звонков, и Анри сам слышал его голос, коме того, он знал, что Мэтью иногда дозванивался до Брэндона, хотя тот ничего и не говорил.
- Ты не так наивен, как мне казалось, - снимая черные перчатки из тонкой кожи, Морган обошел стол и что-то достал из его ящика, - в таком случае моя игра уже теряет свой смысл.
- Игра? - Анри присмотрелся к небольшой вещице, которую Морган положил на край стола. Ответ был предсказуем, да и уже многое встало на свои места и обрело более четкие черты, но особенно тяжко стало внутри от того, что по-прежнему так хотелось ошибаться в своих ощущениях.
- Игра с предугаданными ходами и исходом… думаю, тебе не нужны какие-либо объяснения от меня. Могу сказать лишь то, что Брэндон все еще жив, - Морган указал взглядом на край стола, на небольшую вещицу, хранящую запись голоса Брэндона, - хотя и не существует.
- Как такое… возможно? - переведя взгляд от флэш-карты на Моргана, Анри удивленно моргнул.
- Ты не глупый, так что потом сам все поймешь, - сев в кресло, Морган закинул ноги на стол, который тут же заляпался остатками грязи и дождя с его ботинок. - А сейчас… немного подожди, я вызову такси и ты поедешь домой. Тебе здесь не место.
Тишина в комнате царила до того момента, пока не приехало оговоренное такси, ведь едва ли можно было найти слова, которые бы не оказались лишними.
- Привет Брэндону, - с усмешкой бросил Морган вслед выходящему на улицу Анри.

Анри не придал значения тому, как оказался дома и как его мать с отчимом волновались, ведь он не отвечал на их звонки и не был в художественной школе, в которую ушел еще днем. Он не стал вдаваться в подробности того, как сел не на тот автобус из-за грязного стекла, а просто прошел в свою комнату, сославшись на усталость.
Сжимая в ладони карту, Анри не знал точно, хочет ли знать, что на ней… поэтому решил оставить ее до того момента, пока не примет ванну и не отогреет замершие мысли. Но все осталось так же.
Отчего-то с самого первого раза, когда Анри позвонил Брэндону и услышал его голос в телефоне, то не поверил ему. Анри был слишком неглуп для того, чтобы безответно чего-то ждать. За два года, прошедшие со дня операции, он так и не увидел того, ради чего стоило ее делать. Окружающий мир не был так уж красив, как всем того хочется… он казался слишком пустым и блеклым. В нем определенно чего-то не хватало.
Анри хотел увидеть глазами того, кого видел лишь осязанием, но это постоянно откладывалось, хотя в своих редких звонках Брэндон никогда и не обещал прийти. Анри начал рисовать, чтобы нарисовать то, что не смог увидеть, и поэтому хотел поступить в художественную школу, но так вышло, что он оказался совсем в другом месте. Сложно сказать, ошибка это или везение.
Достав и включив ноутбук, Анри нашел на карте лишь один файл - аудиозапись продолжительностью в пять часов. Большая ее часть была тишиной с разбросанными короткими ответами, хаотичными, но все же словно предугадывающими вопросы.
Анри сидел на небольшом диване перед столом, поджав ноги и сложив перед собой на столе руки, слушая знакомый голос и тишину, следующую за ним. Не было кома в горле или чего-то тяжелого на душе - Анри просто устало слушал запись. Он не чувствовал ничего из того, что могло бы заставить его пролить слезы, возможно потому что уже давно подсознательно знал, что Брэндона нет, хотя и не принимал это до конца. Куда проще было думать, что Брэндон ушел, оставив его, не сказав и слова, ведь ничего ему не должен, а все это лишь глупая игра без смысла и правил.
«Анри…»
Уже почти задремав, Анри резко вздрогнул, услышав свое имя, произнесенное до мурашек по коже знакомым голосом и тоном. Анри взглянул на монитор, на индикатор записи - ползунок уже был где-то далеко за середину, а индикатор тембра несколько раз шелохнулся.
Слишком тихая запись, так похожая лишь на неразборчивый шепот призраков в радиоволнах.
Поставив максимальную громкость, Анри так больше ничего и не услышал, кроме своего имени в середине записи, хотя и это начинало казаться галлюцинацией. Участившийся пульс приходил в норму, но сердце все же иногда замирало, словно нуждаясь в этой секунде записи.
Тишина растянулась еще более чем на час. Вымотавшись эмоционально, Анри опустил голову на сложенные перед собой на столе руки, поддаваясь сну.
«Анри… мой чертенок… ты так повзрослел…» - тихий голос окутывал собой уже почти спящего Анри, и казалось, что его обладатель стоит позади и касается уха своим шепотом. - «Я не сомневался, что все это окажется слишком глупым для тебя… и ты никогда не поверишь в обман…  просто я хотел, чтобы ты помнил меня таким, каким видел только ты… мне не жаль, что я не попрощался с тобой… без особых причин… мне было хорошо, когда я знал, что ты ждешь меня… и я не хотел, чтобы ты отпускал меня…»
Сквозь сон Анри не просто слышал слова Брэндона, но и ощущал его, впервые за эти два года. Чуть приподняв голову, он судорожно вздохнул, словно кто-то погладил его по голове, так знакомо и осторожно пропуская гладкие пряди сквозь пальцы. Комната уже была залита тусклым утренним солнцем, а запись все крутилась и крутилась, пока он спал, повторяя слова, которые так и не были озвучены ранее.
Анри обернулся, наивно и по-детски веря, что все было лишь сном, и он вновь увидит Брэндона, но за ним стоял светловолосый юноша, так и не убравший от него руки, а по его щекам стекали слезы. 
- Как он… мог… - стирая слезы тыльной стороной ладони, произнес Мэтью. Он был гораздо наивнее Анри, хотя и старше, и до последнего пытался верить, что Брэндон опять лишь куда-то пропал на время и вот-вот вернется, когда его больше всего не ждешь. Подозрения истины подкрадывались все ближе и ближе, но им не хотелось верить, как и словам некоторых людей, которые якобы знали о секрете Моргана.  Но сейчас, услышав эту запись, в душе Мэтью почему-то промелькнула невероятная ревность и словно обделенность, ведь его имя не упоминалось, хотя некоторые слова вполне бы могли быть обращены к нему.
Войдя в комнату и увидев спящего Анри, Мэтью подошел к нему, осторожно гладя по голове, но тут же замер, услышав голос, который не увядал в памяти. Охвативший его ступор смешивал мысли и ощущения, сковывая мышцы. Чувство тяжкой утраты врезалось в душу, а запись свербела где-то гораздо глубже… его имени не упоминалось, ничего, относящегося к нему.
- Что ты здесь делаешь? - Анри пару раз удивленно моргнул, явно не ожидая подобного гостя в столь раннее утро, или же вообще сегодня, ибо в последнее время редко общался с ним.
- Уже ничего, - подняв с пола свою сумку, Мэтью резко обернулся и направился к двери, а его тон звучал слишком грубо и несвойственно ему.
- Постой! Да что с тобой? - практически в один рывок встав с дивана и подбежав к нему, Анри поймал его за рукав, заставляя посмотреть на себя.
- Ничего! Отпусти, мне нужно идти, - резко дернув рукой, заставляя отцепиться от рукава куртки, Мэтью нервозно взглянул на Анри.
- Если ничего, то ты бы так себя не вел, - фыркнул тот, обернувшись в сторону стола, вновь слыша начинающуюся сначала запись с короткими ответами.
- А тебе какая разница? Мне просто надоело исполнять последнюю волю этого садиста! - практически выкрикнул Мэтью, но осознал это лишь тогда, когда Анри вздрогнул и посмотрел на него совершенно рассеянным взглядом. Мэтью отдаленно понял, зачем тогда Брэндон попросил об услуге, да еще и был так услужлив. Это вливалось в кровь словно яд, заставляя ее чуть ли не кипеть от порыва злости и ревности. А раньше ведь казалось, что нравится общаться с Анри, нравится проводить с ним время, которое бы так или иначе заполнилось одиночеством, а сейчас же это казалось невыносимой и глупой ошибкой. - Он сделал все для тебя! Он чуть ли не отдал меня тебе как домашнего питомца, чтобы тебе не было скучно… он даже оставил для тебя запись! А на меня наплевал! Почему его здесь нет? Куда он делся? Почему не вернулся?
- Потому что он умер, - ровно и спокойно проговорил Анри, прикрывая глаза. Это он знал точно, хотя не видел ни тела, ни могилы, и не имел доказательств. В нем текла та же кровь, и, вероятно, именно она позволяла видеть между строк. Он часто думал об этом, ибо верил своим ощущениям, которые словно обеднели, когда он смог снова видеть, а вместо них пришла пустота.
- Хм, а может, он просто избавился от нас? - язвительно бросил Мэтью, решив отыграться за все. Он тоже думал о том, что Брэндон умер, и часто просыпался посреди ночи, вновь видя во сне, как тот бездыханно лежит на кровати, сжимая в руке ампулу, но считал его слишком хитрым для того, чтобы где-то тихо умереть.
- Возможно, нам стоит спросить кое у кого…
Без лишних вопросов и разговоров Анри собрался и попытался найти то место, где встретил того странного человека, который отдал ему запись. Несложно заблудиться еще раз, особенно если не особо помнишь, как выглядит нужное место. Мэтью, хоть и пошел за ним, не испытывал особого желания знать правду, ведь иногда ее лучше не знать, чтобы быть согласным с собой и своими выводами.
- Какие люди… - руки в темных перчатках легли на плечи в мгновение оцепеневшего Мэтью. Этот голос он точно спутать с другим не мог. - Опять ищешь помощи?
- Нет, руки убери, - откинув от себя чужие руки, он обернулся, встречаясь с нахальным взглядом.
Анри прошел далеко вперед, не особо наблюдая за Мэтью, так как не видел причин подгонять его. Пройдя по узкой улице куда-то за поворот, он встретился с тупиком и пошел обратно, хотя уже почти был уверен, что находится на нужной улице. Возвращаясь, Анри искал взглядом своего попутчика и, увидев его с каким-то человеком, осторожно прошел за массивные бетонные блоки, лежащие недалеко от них. Не составило труда узнать в этом человеке того, кто вчера встретился и ему.
- Не нужно так напрягаться, я же просто поинтересовался. Давно не видел тебя в этом районе, - протянул Морган, достав из кармана сигареты и закурив.
- И не пришел бы еще долго, если бы меня не притащил сюда один сопляк… ищем кое-кого, - Мэтью осмотрелся, ища взглядом упомянутую персону Анри, которому бы уже пора было вернуться.
- Сопляк? Тот, ради кого Брэндон оставил тебя? - лукаво и как-то зло улыбнувшись, Морган смерил Мэтью взглядом.
- Если это у тебя такие шутки, то ты явно любимый пациент стоматолога, - язвительность не покидала Мэтью, особенно когда он злился без особо видимых причин.
- Ну, как шутки, скорее, метафоры… и что-то говорит мне о том, что этот сопляк - его сын, а ищете вы меня, - едва не рассмеявшись, Морган сделал глубокую затяжку и выдохнул дым в сторону собеседника.
- Тебя?
- Да, разве он не показывал тебе кое-какую запись?
- Не показывал, но так вышло, что я услышал ее… и что все это значит? Откуда она была у тебя? - неясность ситуации приглушала порывы злости, но лишь поверхностно, потому что Мэтью начинало казаться, что все что-то знают, а он лишь догадывается.
- Брэндон мне ее отдал.
- Для чего?
- Для того чтобы я кое-что сделал за него, - выдохнул Морган, задумчиво глядя вверх на темнеющее небо и недовольно потирая нос, на который упала капля дождя.
- А ты взял и согласился?
- Он предложил достойную цену, кроме того, у меня не было причин отказывать ему.
- С чего он вообще обратился к тебе? Он же едва не игнорировал твое существование!
- Наверное, поэтому и выбрал меня… хотя не жалуюсь, теперь мне принадлежит все, что принадлежало ему. Иногда даже жаль, что его больше нет, - выбросив сигарету, Морган затушил ее ботинком, втаптывая в мокрый асфальт.
- Ты так в этом уверен? - Мэтью даже не понял, отчего дрогнул его голос, ведь в подобное он до последнего отказывается верить.
- Более чем. Разве ты сам этого не понял? Вроде не дурак, должен был догадаться… даже если бы он и наплевал на тебя, то мальчонку бы точно не оставил. Ты проводил с ним много времени, неужели ничего в нем не замечал? - чуть приподняв бровь, Морган усмехнулся, хотя и мысленно признавал, что сам никогда бы не догадался о том, какая боль порой глодала Брэндона, но он видел его слишком редко и слишком далеко.
- Будто ты не знаешь, какое это было времяпрепровождение… он просто имел меня и уходил, - обиженно, но не без доли ценности этих моментов, процедил Мэтью.
- Знаю, но ведь он возвращался, а ты не отталкивал его… кроме того, в постели ты явно должен был почувствовать, какую боль иногда испытывало его тело, если, конечно же, не был увлечен жалением себя, - Морган не осуждал, а скорее констатировал факты, ведь сам  не раз сталкивался с подобным.
- Не тебе судить, и не отходи от темы.
- Конечно… нет смысла умалчивать это, ведь оно бы так или иначе стало явным. Я более чем уверен в его смерти, потому что помню его лицо, когда он навсегда заснул… а эта запись была нужна для того, чтобы искусственно продлить его существование на позволенное наивности время. Не только для тебя или того мальчика, но и для его же дел. Он долго пересиливал себя, но решил не убегать от неизбежного, сделав это достойно и выбрав нужное время. Его смерть позволила его сыну вновь увидеть мир, не омраченный им.
- В каком смысле? - тихо спросил Мэтью, не воспринимая уже ничего, кроме суровой правды, которую не хотел слышать.
- Брэндон стал его донором… разве ты не видел в глазах Анри яркие зеленые вкрапления? Едва ли найдется что-то другое, способное создать такой пост-эффект. Я видел их, когда еще был в больнице, прикидываясь врачом и присматривая за другими, так как людям данной профессии Брэндон явно не доверял на все сто, - Морган перестал улыбаться, замечая отчаяние на лице Мэтью. Вероятно, он не должен был говорить всего, но Брэндон не запретил тогда этого делать.
- Ради него он умер? Ерунда какая-то… он не мог так поступить, я знаю его, он бы никогда такого не сделал… - Мэтью пару раз мотнул головой, не веря в озвученные слова и прогоняя осознание правды из мыслей.
- Именно поэтому его игра и удалась, - пожав плечами, Морган чуть повернул голову, прислушиваясь.
- Черт, он все отдал ему… за что? Спрашивается, за что? За то, что он всего лишь его сын? - Мэтью гневно швырнул в сторону свою сумку.
- Может и не его, кто знает, та баба та еще шлюха была… Брэндон просто почему-то ценил этого парня, может, потому что тот верил в лучшее в нем? - медленно отступая в сторону бетонных блоков, Морган прислушивался к звукам, похожим на всхлипы.
- Я тоже верил! А он… ненавижу! - ударив ногой о небольшую лужу, заставляя брызги разлететься во все стороны, Мэтью едва сдержал слезы не столько обиды, сколько окончательной потери.
Осторожно подступив к источнику тихих звуков, Морган увидел Анри, сидящего на коленях за бетонными блоками. Он крепко сжимал в руках ткань своих брюк, глядя перед собой напряженным, но, казалось, ничего не видящим взглядом. Анри тяжело дышал, словно вот-вот разрыдается в голос, но по его щекам не скатилось ни одной слезы. Он слышал разговор, и многое в нем не было чем-то неожиданным, кроме того, что Брэндон стал его донором… Анри почти смирился с мыслями о его смерти, но с этим он смириться не мог. Слушая запись, он почти знал, что именно имел в виду Брэндон под прощанием, но это не казалось чем-то ужасным… не хотелось оплакать потерю единственного близкого человека, особенно слыша его голос вновь. Анри не мог смириться с тем, что видит мир благодаря глазам, в которые сам хотел заглянуть… от этого тошнило и готово было вот-вот вывернуть, но он сдерживался. Он больше ничего не хотел видеть. Особенно этот мир, в котором не на что особо и взглянуть, слишком тускло и грязно… через мир тьмы и осязания все казалось гораздо ярче и притягательнее, особенно когда за спиной стоял близкий человек, поглаживая плечи и говоря о том, что не считает слепоту недостатком, как ее видели другие.
- Успокойся, - произнес Морган, присев перед Анри и поймав его руки, судорожно пытающиеся найти хоть что-то на асфальте перед собой. Анри было все равно, что именно, хватило бы и осколка стекла, каких всегда много на дорогах.
- Отпусти меня, - холодно отозвался Анри, пытаясь освободить свои руки из едва ли не стальной хватки. По своему же голосу ему показалось, что сейчас он просто не способен беспомощно разрыдаться.
- Ты хочешь уничтожить то, что дал тебе Брэндон? - отпустив, Морган ударил его по лицу, отвесив размашистую пощечину.
- Мне это не нужно, - сделав глубокий вдох, ответил Анри, глядя куда-то перед собой, отвернувшись из-за удара. Увидев разбитую бутылку, валяющуюся всего в нескольких шагах от себя, он дернулся в ее сторону, но был тут же схвачен за руку.
- Это тебе не игра в куклы! Если ты сделаешь это, то можешь умереть, - нравоучительность сказанного оттенялась грубым тоном, когда Морган поймал его за руку и резко притянул к себе.
- Мне все равно, что будет… я не прощу его! Он лгал мне… - в Анри словно проснулась его в чем-то детская обида, которую он испытывал несколько лет назад, но даже она не могла заставить слезы вырваться из его глаз - он слишком сильно пытался сдержать их.
- Тогда все было зря, - отпустив его на пару мгновений, Морган достал из кармана брюк небольшой пакетик и, высыпав его содержимое на ладонь, притянул Анри обратно к себе.
Анри даже не смотрел в его сторону; его взгляд по-прежнему был прикован к осколкам бутылки, которая напоминала ему его же сердце. Анри лишь непроизвольно резко и глубоко вдохнул, когда его вновь схватили, а ладонь зажала рот и нос. Он сопротивлялся, но это оказалось бесполезным. С каждым резким движением он все глубже и глубже дышал, вдыхая неизвестный ему порошок, который быстро вскружил голову и заставил заснуть.
- Что ты с ним сделал? - подойдя и остановившись, опираясь боком о бетонные плиты, спросил Мэтью, наблюдая, как Анри утих и закрыл глаза, больше не пытаясь вырваться.
- Успокоил, - максимально схожим за будничный для простых людей тоном ответил Морган, вставая и держа Анри на руках. - Не ожидал, что он может пойти на такое.
- Мда, семейная непредсказуемость… зачем ты его остановил? Пусть делает что хочет, - фыркнул Мэтью, уже почти отойдя от нахлынувшей волны злости, но не ревности.
- Он бы просто навредил себе, а потом еще больше сожалел, - удобнее обхватив Анри, Морган повел бровью, ощущая, насколько он легкий.
- Тебе разница? Или Брэндон и тебя нанял в няньки?
- Нет, мне просто будет жаль, если он все так испортит.
- Тебе? Жаль? Ха… ты на такое не способен, по личному опыту знаю. Давай, я отвезу его домой, а там пусть делает, что вздумается, - подойдя, Мэтью протянул руки, чтобы взять Анри.
- Над этим я еще сам подумаю, - улыбнувшись, Морган подул на лицо Анри, сдувая со лба темные прядки.
- В смысле? Зачем он тебе? - Мэтью перебрал в голове вариантов десять дальнейшего развития событий, пока не поравнялся с Морганом.
- Как я уже говорил, все, что принадлежало Брэндону - теперь мое. И этот парнишка - единственное, что я до сих пор не прибрал к своим рукам, - усмешка Моргана имела металлические оттенки, и они придавали ей не только загадочность, но и негативность.
- Ха-ха, почему-то мне кажется, что Брэндон воскреснет ради того, чтобы оторвать тебе яйца, - рассмеявшись, Мэтью достал из сумки телефон, который каким-то чудом не разбился, когда вместе с остальным содержимым с размаха приложился об асфальт. Найдя в списке контактов имя Брэндона, Мэтью задумался лишь на секунду, глядя на дисплей, прежде чем подтвердить удаление.
- Будем ждать его возвращения, я закажу шампанское и красную дорожку, - улыбнувшись краем губ, Морган проводил взглядом действия Мэтью.
- Кстати, где он похоронен? - как бы между делом поинтересовался тот.
- Его кремировали, а пепел я засыпал в бак его машины… и поджог. Так что от него если что-то и осталось, то на останках его машины.
- Обезопасил себя, зараза, ха-ха.
- Ну да, чтобы потом не было форс-мажоров, - Моргана эти слова совсем не забавили, но он улыбнулся, уже больше по привычке.
- Понятно. Что ж, дальше нам не по пути, прощай, - помахав рукой, сказал Мэтью, когда они вышли из переулков на весьма широкую и оживленную улицу.
- Не прощайся, я уверен, ты еще не раз вернешься в мир, где краски выбираешь сам… заходи, наши двери всегда открыты, если тебе, конечно, есть чем заплатить.

Пройдя еще несколько переулков, Морган зашел в весьма шумное заведение, даже не отмеченное какой-либо вывеской. Но шум разгоряченной толпы, утопающей в красках мира, созданных в призме банальных наркотиков, постепенно утихал. Минуя коридоры, Морган прошел в комнату, которую неизменно выбирал и раньше, словно скрываясь в ней от всего мира, существуя в ее тусклом освещении. Если он был кому-то нужен, то этот кто-то сам мог найти его.
Осторожно опустив Анри на большой кожаный диван, усыпанный подушками, чьей-то одеждой, какими-то странными вещами и россыпью разноцветных таблеток, Морган стер с его губ остатки порошка, подарившего липкий и приторный сон.
Скидывая с дивана лишние вещи, Морган приметил повязку для глаз, которая своими перекрестными и плотными лентами весьма удачно лишала зрения объект фетиш-увлечений. Взяв ее в руки, он задумчиво рассматривал ее, ловя себя на неоднозначных мыслях, ставших уже навязчивыми. Имея достаточно извращенное представление о многих вещах, он, тем не менее, отдавал себе отчет, о чем именно он думает и насколько это неправильно.
Морган присел рядом с Анри, откидывая с его лица темные пряди волос. Анри никак на это не отреагировал - он по-прежнему крепко спал, тихо и размеренно дыша. Чуть приподняв его, притягивая к себе, Морган почти случайно вдохнул легкий и приятный запах с его кожи, во всем этом окружении кажущийся чужим. Хотя едва ли он вообще мог ранее где-либо встретить подобный запах и тонкую светлую кожу, источающую его. Морган даже подумал, что в чем-то начинает понимать Брэндона, которого в Анри привлекало нечто гораздо больше, чем просто факт того, что Анри его ребенок. Ведь Брэндон не был возле него с рождения и всячески отмахивался от его матери, требовавшей алиментов, но лишь до тех пор, пока воочию не увидел маленького мальчика, стеснительно опускавшего взгляд. А когда Анри лишился зрения, то Брэндон стал гораздо чаще навещать его, прикасаться к нему, или же просто разговаривать.
Морган осторожно надевал на Анри повязку, стараясь не задеть застежками волос, отводя их и затем поправляя, чтобы само ее наличие не мешало. Закончив с ней, он стянул с Анри куртку и обувь, решив оставить его в брюках и тонкой рубашке, плавно огибавшей контуры юношеского тела. Морган еще точно не решил, зачем принес его сюда, но ему было интересно прикасаться к Анри и просто смотреть, ведь Анри - это последнее, что осталось от Брэндона, что принадлежало ему, но что точно не входило в число собственности, обещанной за услугу. Брэндон бы явно придушил, спроси у него тогда кто-нибудь об Анри в подобном контексте, но и сам ничего не сказал и не запретил.
Моргана не забавляли слова Мэтью о воскрешении и подобном, вероятно, потому что он все еще уважал Брэндона. Самолюбие не затмило его авторитета и чувства какой-то почти обязанности ему. И сейчас это же уважение мешало воплотить в реальность хоть что-нибудь из того, на что буквально провоцировало множество предметов, разбросанных вокруг.
Проснувшись, Анри сразу же ладонями коснулся лица, ощупывая повязку, создававшую в первые секунды иллюзию того, что он вновь ничего не видит, но осязанием чувствует, что не один в комнате.
Слишком отрывочный и спонтанный сон мешал полному восстановлению событий, но лишь временно. С отчаянием вздохнув, Анри вспомнил о том, что видит благодаря Брэндону, но больше не сможет увидеть его.
 - С пробуждением, - грубый голос, ставший уже знакомым, прозвучал совсем рядом, - ты такой тихий… не спрашиваешь, где ты и зачем, и не снимаешь повязку, - Морган протянул руку, поправляя волосы Анри, зацепившиеся за застежку.
Анри промолчал, словно предпочитая не только не видеть, но еще и не слышать и не говорить. Но… со слухом ничего не сделаешь, даже если закроешь уши руками, а разговоры можно и отложить.
- Тебе в ней привычнее? Я не ошибся?
Немного подумав, Анри пожал плечами, так и не решив, привычнее или нет, просто не хотелось видеть что-либо, а повязка помогала в этом. Он был спокоен и безразличен ко всему, пока не ощутил все тот же горький и в чем-то ядовитый запах рядом с собой и большие ладони, легшие ему на плечи. Внутри возникло странное беспокойство, в которое перешел первичный трепет от образов осязания. Этот запах был гораздо тяжелее того, каким пах Брэндон, но все же чем-то похож… Брэндон пах гораздо прозрачнее, не так  резко; его руки были холоднее и грубее, а эти теплые, почти горячие.
Анри вздрогнул, когда Морган почти змеиным движением оказался перед ним, до этого находясь за спиной. Не составляло труда догадаться о том, что с ним может произойти в незнакомом месте в подобной обстановке, но было очевидно, что Морган никуда не спешит.
- Жаль прятать такой взгляд под повязкой… знаешь, у Брэндона тоже был яркий и выразительный взгляд, но он так часто скрывался за длинной челкой, спадавшей ему на глаза, - проведя по краю повязки пальцами, Морган вспомнил ядовито-зеленый взгляд, с которым однажды встретился.
Анри же помнил лишь упомянутую челку и отросшие волосы… и как запускал в них руки, рассматривая Брэндона осязанием.
- Хочешь, я покажу тебе мир, в котором жил он? Чтобы увидеть его, необязательно снимать повязку… этот мир не отличается от обычной жизни, за исключением ощущений и пустоты внутри, вытесняющей лживые чувства и привязанности; он груб и жесток, и в нем все так же продажно; в нем можно купить немного обмана сердец или же счастья. Но оно растает, умножая боль, от которой сбегали из обычной жизни. Брэндон был окружен этим миром, чтобы попытаться понять, чем и почему чувствуют люди… он использовал их и давал за это кое-что взамен - несколько минут беспричинного счастья, заключенного в небольшой ампуле. Но этот мир не нравился ему, раз он покидал его и приходил к тебе... Хочешь на него взглянуть? За моменты счастья плата не может быть высока, какой бы она ни была… каждый платит тем, что у него есть, не больше… - Морган взял руку Анри, ненавязчиво поглаживая раскрытую ладонь, поднимаясь к запястью, расстегивая манжет рубашки и закатывая рукав. На сгибе локтя виднелась пара отчетливых идеальных вен, которые, казалось, никогда и не знали игл шприцев и капельниц.
Анри вновь промолчал, хотя и почти был согласен на это предложение, но знал, что это будет лишь иллюзией, не способной подарить ему счастье. Едва ли что-то введенное в кровь могло дать то, что заставило бы его почувствовать себя счастливым. Анри пытался вспомнить, испытывал ли счастье вообще и какое оно было. Стараясь представить себе, что все иначе, он хотел ощутить хотя бы примерный отголосок того, за чем все гонятся. Он был бы счастлив, если бы открыл глаза после операции и увидел Брэндона? Или был бы счастлив без операции? А ведь Брэндон не солгал и остался с ним… гораздо ближе, чем кажется.
Подняв рукав чуть выше, Анри вытянул руку, решив принять предложение Моргана, дабы отдаленно попытаться понять, был ли он счастлив и на что это похоже.
- Какой отчаянный… каждый ангел рано или поздно становится падшим, - обхватив его руку за запястье, Морган еще раз обвел взглядом вены. Не хотелось портить их, а с другой стороны - хотелось запятнать следами тонких игл.
- Я не ангел, а черт…енок… - тихо проговорил Анри, запнувшись на слове, которое так любил слышать от Брэндона.
Свое молчание Анри нарушил лишь этими словами. Ему не понравилось любимое обращение, озвученное собой, ведь оно имело смысл лишь тогда, когда его произносил низкий голос, почти шепотом, на ухо… а сейчас это было обычным словом, не вызывающим никаких чувств. Подобное всегда теряется, исчезая вместе с тем, кто вносил в те или иные вещи и слова свой смысл.
- Не каждый Черт становится Дьяволом, но в тебе есть задатки… - перетянув его руку, Морган ввел иглу точно в вену. В кровь тут же влился бесцветный препарат, медленно пробираясь в разум.
Сердце забилось более отчетливо, а любые мысли казались ненужными, но ничего более… никакого счастья или чего-то еще. Единственное, что осталось, так это осознание и ощущение отчаяния и грусти, непролитых слез и осколков в сердце, которые, сливаясь, казались частью тьмы, искусственно созданной повязкой: такими же поддельными, но в чем-то необходимыми.


Часть 2: Невидимый шепот

Во тьме всегда есть луч, свет, блик, искра или что-то еще, что позволяет почувствовать ее контраст и прозрачность. Но не вся тьма прозрачна, иногда она слишком густая и непроглядная, настолько, что не остается ничего, кроме как перестать оглядываться в поисках неизвестного блика и просто заснуть. А порой во тьме обитает нечто, способное напомнить о самом желанном и близком, но оно слишком нечетко, словно потерянный в ней осколок.
Тяжелое чувство, будто тело постепенно тонет в чем-то вязком и горячем, но невозможно погрузиться в это головой, ибо словно кто-то держит, нашептывая на ухо неразличимые слова, смысл которых неважен, куда важнее их наличие. К этому шепоту хочется прислушаться, услышать хоть что-то, уловить хотя бы пару слов, но каждый раз он ускользает, становясь еще тише.
Иногда достаточно лишь захотеть, и эта тьма исчезнет, сменившись такими же пустыми образами, вещами, людьми…
Юная кровь с жадностью впитала введенный в нее препарат, но разум отказался верить в обманчивое забвение. Приподняв руки, Анри коснулся застежек на повязке, стараясь расстегнуть их, но они не поддавались, лишь глухо позвякивая. Казалось, это позвякивание эхом отдается в огромном проломе в душе, как если бы в нее выстрелили из ядровой пушки.
- Я помогу, - мерно раздалось совсем рядом, и горячие пальцы коснулись подрагивающих рук, отводя их и снимая повязку. - Спустя столько часов ты наконец-то проснулся.
Открыв глаза, Анри увидел перед собой все того же мужчину, побежав за которым, он лишился последней иллюзии. Анри не мог точно сказать, спал ли он, либо же все это было удушающим бредом. В глазах все слегка плыло из-за времени, проведенного во тьме, либо же все-таки из-за неизвестного препарата, который выворачивал душу, отыскивая в ней самые больные места и с особым упоением вырывая их.
Потерев глаза руками, Анри глубоко вздохнул и, осмотревшись, понял, что находится на большой постели, а рядом лежит мало знакомый ему человек. Вздрогнув, Анри резко отстранился: его рубашка, как и брюки, была расстегнута и спала с одного плеча.
- Тише… - отозвался Морган, наблюдая за тем, как его гость нервно задышал и, запахнув рубаху, сжимал ее на груди.
Анри с подозрением взглянул на него, ощущая во всем теле слабость и одновременное напряжение. Осмотрев одетого Моргана, лежащего рядом поверх одеяла и подпирающего рукой голову, он отдаленно вспомнил почти удушливый жар...
- Интересно, что же тебе такое снилось, что ты стягивал с себя одежду и так дурманящее постанывал? Сложно было удержаться от такого соблазна, но я решил не мешать тебе, - улыбаясь, говорил Морган, смакуя фразы, приправляя их низким тоном. Он слегка приврал, но не настолько, чтобы можно было уличить в этом. Морган не раз прикоснулся к гибкому телу, когда оно выгибалось словно от ласк невидимых рук, плавно оглаживая ладонями гладкую кожу, источающую тонкий аромат, чьи оттенки можно было ощутить лишь глубоко вдохнув его с кожи… Он почти коснулся горячих губ, с которых срывались тихие вздохи и едва различимый шепот, разбитый на слоги, но, уловив их, был настолько удивлен, что продолжил прислушиваться, нехотя убрав руки от нежной кожи. Вероятно, именно это и позволило ему сдержаться.
Шумно выдохнув, Анри пытался вспомнить, что видел в непроглядной тьме: пустоту, сменившуюся ощущением озноба… и руки, так знакомо обнимающие за плечи; желанный шепот, щекочущий ухо; улыбку, касающуюся кожи, и усмешку вместе с ней; легкий жест и что-то мягкое под собой, так явственно напоминающее постель, всегда стоявшую напротив окна; руки, игриво прогуливающиеся по телу, щекочущие и поглаживающие, от которых одновременно хотелось увернуться и выгнуться, предоставляя большую свободу действий; ткань рубахи, что так мешала, отделяя прохладные ладони от кожи; брюки, чей ремень мешал теснее прижаться к сильному телу… и не ужасался собственным порывам и ощущениям, вместе со вздохами выдыхая имя "Брэндон". Он знал, что это неправильно и неподобающе, но не мог остановиться, не желая покидать его объятий и стараясь приникнуть как можно ближе.
Морган, услышав это имя, позволил своему воображению дорисовать то, что ощущал Анри. Картина получилась весьма яркой и порочной, настолько, что воображение разыгрывалось лишь сильнее с каждым новым вздохом, в котором сын произносил имя отца.
Повисшая тишина робко нарушалась лишь шорохом ткани и поскрипыванием кровати, когда Анри, поправляя свою одежду, подсаживался к краю. Он не ощущал стыда, сознавшись перед собой же в том, что перешел допустимую границу, так откровенно прижимаясь к родному телу, позволяя простым прикосновениям стать более близкой лаской, но ему было неприятно находиться в небольшой и мрачной комнате, лишенной окон, наедине с Морганом.
- Может, все-таки ответишь на мой вопрос? Мне интересно… почему ты так непристойно выстанывал имя Брэндона, ведь он…
- Это все из-за наркотика, который ты мне ввел, - перебил Анри, уже почти забыв о решении молчать, но ответ вырвался сам собой.
- Наркотика? - Морган приподнялся, садясь и упираясь позади себя рукой. - Тебе ведь нет восемнадцати?
- И что? - замечая на своей рубашке нехватку пуговиц, Анри взглянул на его ухмылку.
- Безусловно, я не отличаюсь нравственностью, но… я ввел тебе обычное снотворное, потому что был уверен, что ты откажешься от такого предложения, - пожав плечами, Морган хитро улыбнулся. Здравый смысл одержал победу, хотя ему и доводилось продавать наркотики тем, кто был намного младше сына Брэндона.
- Что? - Анри чуть пошатнулся, резко встав с кровати.
- Не ожидал, что ты пойдешь на подобное… иногда отчаяние следует выражать иначе, нежели решениями, о которых потом будешь жалеть. То, что ты видел, скорее всего, твои истинные ощущения, обострившиеся из-за шокового состояния.
- Неважно, - вздохнув, ответил Анри. Он был уверен, что это действие наркотика, но в инъекции содержалось лишь снотворное, а еще он был уверен в том, что явно не этому человеку судить об отчаянии.
- Не спорю, я же сказал, что это просто интерес, - встав и обойдя постель, Морган остановился в шаге от Анри, глядя в голубые глаза, бесстрашно смотрящие на него.
- Ты же сам сказал, что, возможно, я не его сын, - голос Анри чуть дрогнул, выдавая сомнение, ведь его мать вполне могла выбрать в отцы того, с кого можно было получить денег, к тому же она слишком часто закатывала Брэндону скандалы, запрещая переступать порог их дома, а с другой стороны - разве могла существовать какая-то другая причина, по которой Брэндон бы так относился к нему? Брэндон был ближе любого другого человека и неизменно убеждал Анри в особенности и том, что даже отсутствие зрения не лишает его этой особенности.
- Да, говорил, но Брэндон достоверно проверил факт своего отцовства, хотя позже это и не имело особого значения, - подступив чуть ближе, Морган поправил на Анри рубашку, расстегивая верхние неверно застегнутые пуговицы.
- Почему? - желание узнать не спугнула даже ладонь, коснувшаяся ключиц, мягко оглаживающая и проскальзывающая за ткань рубашки.
- Этого я не знаю, но, очевидно, он видел в тебе что-то особенное.
Последнее слово, произнесенное шепотом, повторилось в мыслях Анри, постепенно исчезая, словно дым от сигарет.
- Ты тоже это видишь? - подыгрывая руке, оглаживающей шею, немного поворачивая голову, Анри не спешил сопротивляться.
- Возможно… - чуть наклонившись, выдохнул Морган почти на ухо.
- И что это? - Анри непроизвольно повел плечом, ощущая горячее дыхание, щекочущее кожу.
- Брэндон опекал тебя, словно волк свою единственную луну… для меня в этом твоя особенность, а в чем он видел ее - может знать только он, - довольная усмешка коснулась виска, когда Морган сделал шаг вперед, заставляя Анри спиной прижаться к стене.
- И все? Только из-за его отношения? - закрыв глаза, Анри позволил чужим рукам спуститься по его бокам, приподнять рубашку и коснуться обнаженной кожи, отчего по ней прошли мурашки.
- Нет. Ты весьма занимателен и без этого, - убрав от него руки и упираясь ими в стену, Морган заглянул в выразительные глаза, в которых вполне можно было разглядеть свое отражение.
- А как же то, что мне еще нет восемнадцати? - Анри с вызовом посмотрел в серо-зеленые глаза, так внимательно рассматривающее его.
- Хм, я не интересуюсь малолетками, но… стоит сделать исключение.
- Не нужно отступать от принципов,  я не настолько особенный, - усмехнувшись, Анри ловко проскользнул мимо рук, упирающихся в стену по бокам от него.
- Ха-ха, хорошая попытка, но как насчет небольшой благодарности с твоей стороны? - усмехнувшись в ответ, Морган поймал его за руку и, потянув, вернул на прежнее место.
- За что? - Анри прикрыл глаза, пытаясь припомнить что-нибудь, за что стоит благодарить, ведь разрушенная иллюзия все равно бы рано или поздно исчезла.
- За мое гостеприимство, например.
- Спасибо.
- И все? - улыбнувшись краем губ, фыркнул Морган, приблизившись к лицу Анри.
- На большее это не тянет, - и тот улыбнулся в ответ, игнорируя его дыхание на своей коже.
- Похоже, твоя апатия прошла… или ты просто пытаешься казаться смелым?
- Верни мою одежду и отпусти меня, тогда я оценю твое благородство, - стерев со своего лица фальшивую улыбку, Анри прижал ладонь к губам Моргана, едва не коснувшимся его.
- А если нет? - отведя от себя руку, держа ее за запястье, Морган про себя отметил, что все-таки что-то есть в этом юнце от Брэндона.
- Если нет, то… можешь сделать то, что хочешь, но после я убью себя, - ответил Анри, и его тон не заставлял сомневаться. Он не знал, что сейчас правильнее всего, а чувство отчаяния становилось лишь ярче. Единственное, чего ему хотелось - побыть одному, чтобы в полной мере осознать все. Хотя Анри точно знал, что явно бы не захотел жить после того, как этот мужчина возьмет его, пусть даже не силой, ведь это бы все равно было слишком унизительно.
Молча отступив, Морган прошел в другой конец комнаты и, вернувшись, протянул Анри его вещи. Здравый смысл вновь рассудил, что оно того не стоит, даже если он и удержит Анри от расправы над собой. Как бы ни было сильно желание забрать себе то, что было дороже всего для Брэндона - Морган предпочел не брать это насильно. Он думал о том, что, вероятно, не стоит просто так отпускать Анри, но верил в его здравый смысл.
Взяв вещи, Анри быстро надел их, даже не завязав шнурки на ботинках и не застегнув куртку.
- Спасибо, - почти выйдя, он остановился, оглядываясь через плечо.
- Ну да, ну да… можешь вернуться, если все-таки разберешься в себе, - усмехнувшись, помахал рукой Морган. Двойственность мыслей раздирала, но он верил, что так и правда будет лучше, ведь, действительно, коснись он Анри чуть неосмотрительнее, то почему бы Брэндону и не воскреснуть, даже с частей своего автомобиля.
Поднявшись по лестнице, Анри попал в довольно темное помещение, выйдя из которого, он прикрыл глаза рукой из-за яркого солнца, царившего на улице. Прохладный ветер холодил кожу, а осеннее солнце старалось хоть как-то согреть.
Поправив на себе одежду и пройдя несколько кварталов, не особо приглядываясь к окружению и тому, куда он все-таки идет, Анри остановился, осматриваясь. Этот район он видел явно впервые и не знал, куда ему идти, хотя разницы не было - возвращаться домой все равно не хотелось. Он пытался вспомнить хотя бы одно место, в котором бы ему хотелось оказаться, но и его не было.
Анри просто продолжил идти, иногда сворачивая на менее людные улицы, чтобы побыть наедине со своими не особо связными мыслями. Ему казалось, что сердце вот-вот разорвется от чувств, переполняющих его, а с другой стороны - оно было пусто.
Осенний день не так долог, особенно когда солнце пугливо прячется за тяжелыми тучами, лениво затягивающими небо. Свернув на очередном перекрестке, Анри приподнял голову, подставляя лицо холодному и влажному порыву воздуха. Неподалеку виднелась почти пустая набережная, лишь несколько человек прохаживались вдоль перил, глядя на неспокойную воду. Это место было ему знакомо, хотя ранее воочию он его и не видел. Анри вспомнил, что где-то совсем рядом должен быть дом Брэндона, но едва ли он мог вспомнить дорогу к нему, ведь никогда не видел его, а лишь шел рядом.
Спустившись к набережной, Анри остановился у перил, глядя в помутневшую от волн воду. С неба упало несколько капель, которые ударились о поверхность воды и смешались с ней. Холодные капли коснулись лица, скатываясь по щекам словно слезы.
Знакомый озноб, но позади нет того, кто бы мог обнять и согреть.
Вспомнив о том, как когда-то был здесь несколько лет назад, как Брэндон стирал с его лица холод дождя и как скрывал от него же за своим плащом, Анри в полной мере ощутил утрату и отчаяние, сдавившие сердце. Резко отстранившись от перил, словно это они причиняли боль душе, он отступил на пару шагов назад, оборачиваясь, интуитивно ощущая что-то незримо знакомое. Но вокруг никого не было…
Увидев небольшой навес, оставшийся от летнего кафе, Анри подбежал к нему, скрываясь под ним от дождя.
Присев под навесом на колени, Анри обхватил себя за плечи. Холодный воздух и капли дождя давно пробрались под куртку, обжигая собой кожу. Закрыв глаза, Анри почувствовал, как среди почти ледяных капель дождя по щеке скатилась горячая слеза. Впервые захотелось разрыдаться в голос, не сдерживаясь, оплакивая утрату, чью нишу ничто не сможет заполнить.
За прошедшее время Анри никогда еще не чувствовал себя таким слабым и беспомощным, словно он вновь маленький мальчик, лишившийся зрения, и некому ему сказать о том, что все это не так важно. Обманчивое чувство силы и сдержанности быстро рассыпалось на мельчайшие частицы, когда он принял реальность без человека, который всегда убеждал в том, что он особенный.
Закрыв лицо руками, Анри слышал свои собственные всхлипы: они удушающим гулом отдавались где-то внутри. Он уже не заставлял себя остановиться и перетерпеть, как делал до этого. Сон, который он так ярко ощущал, позволил прочувствовать боль невероятной утраты. Анри понял, почему так отчаянно держался за чужие плечи, почему так прижимался к родному телу, почему надрывно повторял имя - он знал, что навсегда лишился этого и не хотел отпускать даже эту иллюзию, насквозь пропитанную нереальностью. Греясь в крепких объятиях, не прекращая повторять одно и то же имя, Анри больше всего боялся, что это вот-вот исчезнет, в любую секунду, поэтому старался вложить всю свою душу в этот момент.
Анри вздрогнул, ощущая что-то мягкое и теплое, коснувшееся рук. Когда он отвел их от лица, то это нечто коснулось щеки. Открыв глаза, сквозь пелену слез он увидел что-то большое и темное, так близко от себя. Оно приблизилось, но на сей раз кожи коснулось не только что-то теплое, но и холодное. Отстранившись, Анри потер глаза, смахивая слезы, всматриваясь в это нечто.
Перед ним стоял пес: слишком большой для обычной собаки, но слишком темный для волка. Его глаза имели такой же нетипичный зеленый оттенок. Они смотрели так внимательно и осознанно, что от этого становилось не по себе, ведь никогда нельзя знать наверняка, что на уме у дикого создания.
Пес осторожно подступил ближе, касаясь своим холодным носом влажной щеки, сменяя его теплым языком, слизывая слезу. Приподняв руку, Анри нерешительно коснулся жесткой шерсти животного, осторожно гладя. Она была слегка волглой, а за ней чувствовалось поджарое тело хищника.
- Решил утешить меня? - нехотя и натянуто улыбнувшись из-за щекочущего прикосновения, спросил Анри, но судорожно замер, когда теплый язык коснулся шеи, слизывая с нее капли дождя. Подсознательный страх натягивал нервы, когда пес, так похожий на волка, был настолько близко. И животное, словно уловив этот порыв, отстранилось.
Навязанный инстинктом самосохранения страх постепенно угасал, когда Анри почти не моргая смотрел на пса, сидящего напротив. Это ощущение явственно напоминало что-то знакомое… Брэндона. Он тоже был опасным и жестоким, но Анри не боялся его, и сейчас ощущал похожее чувство.
Решившись, Анри осторожно погладил пса, подсев ближе к нему.
- Ты… потерялся? - удивленно прошептал он, ощутив на шее животного тонкий ошейник, на что пес лишь вновь лизнул его в щеку. Ощупав ошейник, Анри замер, наткнувшись пальцами на шипы. Ошейник был металлическим и имел немалое количество шипов, которые, несомненно, приносили животному боль. Проследив очертание ошейника, Анри остановился у нескольких звеньев явно оборванной цепи. И, когда он слегка потянул за них, осматривая потертое звено, пес дернулся и рыкнул. Анри вздрогнул и резко убрал руки.
Нашлось несколько мыслей о том, что этот пес сбежал с живодерни, так как ни одному хозяину не придет в голову держать животное на такой цепи, если он, конечно, не садист.
- Я попробую снять его… - тихо отозвался Анри. Его не пугал даже возможный факт того, что этот пес может быть слишком агрессивным, ведь не зря же его держали в строгаче.   
Когда Анри коснулся ошейника, пытаясь найти застежку или что-то подобное, пес вновь рыкнул, но Анри не отстранился, продолжая искать возможность снять ошейник. Он подцепил небольшую металлическую петлю на ошейнике и слегка потянул за нее - пес дернулся, оскаливаясь, но в этот же момент застежка разомкнулась, освобождая его шею из болезненного плена. Строгий металлический ошейник остался в руках Анри, холодно позвякивая, а среди шипов виднелась небольшая бирка, на которой были выбиты имя владельца и адрес.
Пес свободно отряхнулся, отчего в сторону разлетелись капли дождя, осевшие на его шерсти. Он пару раз махнул хвостом, словно в знак благодарности, и подошел к своему "избавителю".
Пытаясь хотя бы отдаленно представить, где находится указанное место, Анри, тем не менее, не хотел, чтобы этот пес возвращался туда, ведь ему там явно не нравилось, раз он сбежал, сорвавшись с цепи, несмотря на то насколько это было болезненно при таком ошейнике.
Анри уже почти забыл, как ему было одиноко, отвлекшись на пса. Встав, он осмотрелся, наблюдая заметно утихающий дождь, падающий с неба лишь редкими каплями.
- Ты, наверное, голоден? - глядя на пса, выдохнул Анри, ища в карманах деньги. Найдя, он слегка улыбнулся. - Думаю, этого вполне хватит.
Ранее Анри никогда не видел подобных больших собак, хотя и сейчас не придал этому особого значения, потому что внимание привлекало совсем другое - что-то хищное и знакомое. Этот пес занял собой мысли, вытеснив большую часть того, что угнетало и давило.
Анри шел к ближайшему магазину, а пес следовал за ним, плавно ступая и постукивая когтями об асфальт. Он никогда не жаловал людей, всегда огрызаясь, почти инстинктивно ненавидя. Его хозяином был человек, поймавший его в дальних лесах, посчитав слишком похожим на волка. Этот человек не выбросил пса на улицу и не усыпил, несмотря на всю ту агрессию, с какой тот реагировал на каждый жест. Он лишь надел на пса строгач и посадил на цепь, оставив как охотничий трофей. Пес пытался вырваться, но боль от ошейника останавливала его лишь до тех пор, пока он не привык к ней. Пес рвался на волю словно за порывом дикой души, ищущей что-то свое.
Зайдя в магазин, Анри оставил пса у дверей и, вскоре вернувшись, позвал за собой, отходя к небольшому и пустому парку. Вокруг был уже достаточно темный вечер, расчерченный светом фонарей, а люди давно разошлись, предпочтя провести столь холодный вечер дома. Редки романтики, любящие подобные вечера.
Сев на скамью возле массивного дерева, Анри распечатал небольшой пластиковый лоток и достал из него кусок мяса. Пес охотно принял его, в пару рывков прожевав и проглотив. Присев возле Анри, пес облизывал его узкую ладонь и тонкие пальцы, пахнущие мясом, к которому прикасались. При весьма массивной челюсти и острых зубах прокусить столь тонкую руку не составляло никакого труда, но инстинкты хищника отступили, словно этот пес был доброй домашней собакой. Он облизывал ладонь до тех пор, пока на ней не осталось и напоминания о запахе сырого мяса.
Погладив пса другой рукой, Анри слабо и печально улыбнулся. Он перестал чувствовать себя таким одиноким, хотя и знал, что это всего лишь пес, почему-то подошедший к нему в момент, когда было больнее всего.
Анри продрог, его рука слегка дрожала от холода, а теплое дыхание замирало в воздухе белой дымкой. Он думал о том, что ему все-таки стоит вернуться домой или же к Моргану…  хоть куда-нибудь, чтобы согреться. Встав, он осмотрелся: вокруг было темно, а фонари заканчивались вместе с парковой дорожкой. Пытаясь вспомнить, как же он сюда попал, Анри пошел почти той же дорогой в сторону здания, из которого вышел еще солнечным днем.
Редкие фонари тускло освещали путь, а из узких переулков доносились весьма подозрительные звуки, но Анри не чувствовал страха, он ощущал странное спокойствие рядом с псом, следующим за ним. Когда Анри остановился у здания, которое предположительно было тем самым, где находился Морган, он протянул руку к ручке двери, но тут же замер: пес недовольно рыкнул и потянул его за край куртки, вцепившись в нее зубами.
- Что? Ты не хочешь, чтобы я туда заходил? - Анри удивленно моргнул, когда пес вновь резко потянул его за куртку. - Но до дома еще так далеко…
И обреченно вздохнул, соглашаясь с псом, что, действительно, заходить туда - не самая лучшая идея, даже не смотря на холод, покалывающий кожу. Подернув плечами, Анри решил все-таки немного потерпеть и вернуться домой.
Он остановился под единственным фонарем в этом сомнительном районе, пытаясь вспомнить, куда же нужно идти, чтобы быстрее оказаться дома, в теплой ванной.
Мимо проехала машина, освещая своими яркими фарами мокрую от дождя дорогу, но вскоре донесся звук резкого торможения, и машина задним ходом вернулась к фонарю. Вышедший из нее человек буквально подбежал к Анри, тут же обняв за плечи.
- Анри! С тобой все хорошо? - отстранившись, произнес он.
- Ах… да… - Анри кивнул, узнав в нем своего отчима. Он не думал, что когда-нибудь будет рад увидеть этого человека.
- Ты замерз? Ты такой холодный… - сняв свой плащ, мужчина накинул его на Анри. Ранее он не отличался особой заботой о чужом ребенке и скорее игнорировал его, но в последнее время значительно пересмотрел свое отношение к тихому и молчаливому юноше. - Хельга места себе не находила, обзвонила уже все полицейские участки. Где ты был?
- Неважно, я хочу домой, мне холодно… - выдохнул Анри, потираясь щекой о высокий ворот плаща, хотя и явно не ожидал подобного жеста от человека, всегда относившегося к нему без особой симпатии. - Пойдем… - Анри обратился к псу.
- О, нет, никаких домашних животных! К тому же, таких жутких, - отрицательно помахав руками, отозвался мужчина, глядя на пса, который одним своим видом явно не вызывал доверия.
- Какая тебе разница? Тебя же почти не бывает дома… - подступив к псу на шаг, сказал Анри.
- Этому бродячему псу не место в доме, - отсек мужчина, глядя на него.
- Тогда… я никуда не пойду без него.
- Не говори глупости.
- Я не пойду без него.
- Хорошо, - мужчина пожал плечами и, приблизившись, резко поднял Анри на руки.
- Отпусти меня! Я же сказал, что не пойду без него! - Анри сопротивлялся, пытаясь вырваться, но отчим не особо на это реагировал. - Отпусти меня!
Наблюдая за этим, пес вновь пару раз махнул хвостом, когда Анри взглянул на него, и, отступив, убежал прочь, скрываясь в темноте улиц.
- Вот видишь, он не хотел с тобой идти, - произнес мужчина, усаживая в машину уже не сопротивляющегося пасынка. Анри не понимал, почему пес сбежал, оставив его… ведь пес шел рядом и огрызнулся, не дав зайти в то здание, а сейчас, когда к нему подошел отчим и так бесцеремонно схватил, то пес никак не отреагировал, предпочтя вообще уйти.
Анри лег на заднее сидение, накрываясь с головой плащом. Он вновь ощутил себя одиноким, когда этот странный пес ушел так же резко, как и пришел. Но и эти мысли быстро угасли, когда Анри немного согрелся и уснул, ощущая всю свою усталость лишь сейчас.
Подъехав к дому, мужчина осторожно взял Анри на руки и едва переступил порог, как его встретила заплаканная женщина, тут же приникшая к сыну.
- Оставь на завтра расспросы и слезы радости, пусть он поспит, - улыбнулся мужчина, глядя на жену, с губ которой едва не сорвалась куча вопросов.
Пройдя в комнату Анри, отчим опустил его на кровать, попутно стягивая с него свой плащ и мокрые вещи. Зашедшая следом Хельга присела возле Анри, мягким полотенцем касаясь влажных волос. Она не знала, ругать ей сына или же просто радоваться тому, что с ним все хорошо, но решила действительно все оставить до того момента, когда он сам проснется и все объяснит.
Когда они вышли, Анри с облегчением вздохнул, согреваясь под теплым одеялом. Тело постепенно расслаблялось от озноба, ложась удобнее.
Сон был долгим, но с ним не хотелось расставаться, даже когда яркое дневное солнце касалось век, заставляя проснуться. Открыв глаза, Анри прикрыл их рукой, привыкая к свету.
Произошедшее казалось неприятным тяжелым сном и, вероятно, было бы гораздо лучше, если бы так оно и было. Но для сна все слишком осязаемо: грусть утраты и боль души, ощущающей себя абсолютно одинокой.
Анри пытался вновь заснуть, но солнце мешало это сделать. Встав, он подошел к окну, зашторивая его плотными шторами, но замер, взглянул на улицу.
На тротуаре под окнами стоял тот самый пес, заглядывающий прямо в глаза, несмотря на высоту и блик солнца на окне.


Часть 3: Не рождественская ночь

Идя по парку, украшенному легким снегом и бумажными фонариками на дорожках, юноша иногда натянуто улыбался совершенно незнакомым людям, которые, проходя мимо, поздравляли его с наступающим Рождеством и желали счастья. Они тоже не знали его, но, переполняемые духом счастья и тепла, хотели поделиться этим со всеми вокруг. Были и те, кто хмуро озирался на них, или те, кто просто не обращал внимания. А юноша же улыбался в ответ; было приятно, а с другой стороны  - невыносимо тоскливо. Чувство печали отступало, когда он опускал взгляд на идущего рядом большого черного пса, который уже несколько месяцев был с ним, приходя к дому или же встречая где-то на улице. Прохожие иногда опасливо утихали и поскорее проходили мимо, видя столь странного пса, с первого взгляда похожего на волка.
- Спасибо, что проводил, - остановившись у дверей своего дома, Анри чуть наклонился к псу, гладя его за ухом.
Когда он отводил руку, то пес осторожно лизнул ее, словно на прощание. Он никогда не заходил за Анри, будто зная, что его родные против домашних животных, тем более таких жутких. Безусловно, жизнь на улице не прельщала, но он находил способы выжить, даже тогда, когда кто-то звонил в спецслужбы и сообщал о "диком звере", обитающем в округе. Он часто навещал юношу, которого однажды встретил на набережной, казалось, он до сих пор помнил на вкус слезы, что тогда слизывал с его лица, или мясо, которым Анри его позже угостил.
Еще раз лизнув теплую ладонь, пес поспешно скрылся за углом дома… как обычно.
- Я дома! - переступив порог, Анри присел на одно колено, снимая обувь. - Извините, не смог предупредить, что задержусь, аккумулятор в телефоне сел…
Но никто не ответил, а из комнаты доносилось несколько голосов. Пройдя на свет по коридору, Анри попутно снимал шарф и куртку, ему было странно то, что обычно трепетные родные не стояли у порога и не ждали его, обзванивая всех и вся.
- О, ты уже вернулся? - приятно улыбнувшись, спросила женщина, отвлекаясь от гостей.
- М? Уже почти десять вечера, я думал, вы опять будете волноваться, что я задержался… - удивленно проговорил Анри, осматривая людей в гостиной, которых видел впервые, но они, тем не менее, приветливо поздоровались с ним.
- Да?! Я совсем забыла про время… к нам пришли гости. Это мои давние и хорошие друзья, они приехали на Рождество, - женщина не знала, чему именно удивляться: тому, что так поздно, или тому, что ее сын опять задержался.
- Я звонил тебе, но почему-то сразу подумал, что твой телефон опять сел… ты снова задержался на занятиях в художественной школе? - вернувшись из кухни, мужчина поставил на небольшой столик перед гостями поднос с бокалами и тут же подступил к Анри.
- Да, - кивнул тот, еще больше удивляясь тому, что это говорит его отчим, а не мать.
- Что можно делать в художественной школе до такого времени? Точнее, как такое вообще возможно? - отводя пасынка за собой за порог комнаты, в полтона спросил мужчина.
- Преподаватель не против, он допоздна остается в школе, и…
- Хватит, мы в который раз говорим об одном и том же, - прервала их женщина, беря Анри за руку и возвращая в комнату, представляя гостям. - Знакомьтесь, это наш сын, Анри, это о нем я вам рассказывала.
- Хельга, какой прелестный юноша! Он уже поправился, как я посмотрю, ведь ты говорила, что он слеп… - отозвался один из гостей, отчего Анри ощутил неприятную дрожь где-то в спине, при одном только упоминании его слепоты. Его тяготила не столько она, сколько то, чего он лишился, вновь обретя возможность видеть.
- Да, - улыбнулась Хельга, продолжая с гостями обсуждение своего сына.
- Я пойду к себе, не буду мешать, - развернувшись, бросил Анри, выходя из комнаты.
- Милый? - поспешно выйдя за ним, Хельга поймала его за руку. - Что-то не так? Почему бы тебе не присоединиться к нам? Они же мои друзья… к тому же ты наверняка голоден, а я вот-вот подам ужин.
- Нет, спасибо, я не хочу есть… я устал, да и они твои друзья, а не мои, - поведя плечами, ответил Анри.
Вздохнув, Хельга отпустила его, позволив подняться в свою комнату, переступив порог которой, Анри закрыл за собой дверь и остановился, опираясь о нее спиной. Он бы хотел думать, что эти люди напомнили ему о почти забытых ранах, но это было не так… он никогда не забывал о том, насколько ему больно, пусть эта боль уже притупилась и приелась. Анри вздохнул, видя на полу возле двери несколько коробок с елочными игрушками: они тоже напоминали о том, чего уже никогда не будет, но при этом странно согревали сердце, ведь когда-то именно их он вешал на елку, пусть и не видя ее… он видел ее осязанием и словами Брэндона.
- Брэндон… - выдохнул Анри, отходя от двери. Самоубеждение в том, что нельзя жить прошлым, слабо помогало, хотя иногда он почти и забывал обо всем, внушая себе, что этого никогда и не было.
Достав из сумки альбом и открыв его, Анри вырвал из него лист с новым рисунком и подошел к стене, на которой почти не было пустого места от листов не столько с рисунками, сколько с набросками. Учась в художественной школе, он постепенно приобретал навыки и умения, всегда рисуя одного и того же человека… точнее, пытаясь его нарисовать. Анри оказался способным в этом, ему все легко давалось, он мог прекрасно исполнять тестовые задания, рисуя едва ли не как художник со стажем, но он не мог нарисовать того, кого хотел. Каждый раз, рисуя Брэндона, он сомневался в каждой линии, а когда чуть отставлял рисунок, присматриваясь, то начинал перерисовывать. Каждый раз, почти заканчивая, Анри оставлял начатое. Он слишком нечетко помнил Брэндона, даже несмотря на то что его руки явственно помнили каждую черту его лица, к которой прикасались, но, рисуя это, Анри сомневался, было ли все именно так. Ему приходили мысли о фото, но ни у Хельги, ни даже у Моргана, который ему случайно встретился, их не оказалось… Иногда складывалось впечатление, что Брэндона никогда и не существовало, словно он был лишь плодом угасшей фантазии.
Анри повесил на стену еще один незаконченный рисунок, на котором человек сидел на окне, глядя на набережную. Но у этого человека было смазано и затерто лицо, а бумага потемнела от избытка карандашных линий и их стирания. Анри решил, что это его последний рисунок, потому что больше не видел смысла продолжать. Он прекрасно помнил осязанием лицо Брэндона, его волосы, его запах, его прикосновения и даже слова, но не мог изобразить это так, как оно было на самом деле. Нельзя изобразить холод рук или же горьковатый запах, нельзя нарисовать слова, которые тогда утешали как ни что иное, и невозможно передать голос, озвучивавший их.
Потянувшись, устало зевая, Анри подошел к окну. На улице было достаточно людно, несмотря на весьма поздние часы, все прогуливались с семьями и друзьями в преддверии Рождества, которое должно наступить лишь завтра, а сегодня полная луна освещала небо и затмевала своим светом звезды.
- Анри, на улице такая хорошая погода, пойдем с нами? - спросила вошедшая в комнату Хельга, держа в руках пальто. - Прогуляемся, посмотрим на елку в парке. Пойдем, в такие ночи перед Рождеством не нужно сидеть дома.  - Я не хочу, идите без меня, - отрицательно покачав головой, Анри вновь устало зевнул.
- Хорошо… похоже, ты действительно утомился. Пойдем, закроешь тогда за нами дверь, чтобы нам ключи не брать, а то вдруг потеряем в такой-то предпраздничной обстановке, - улыбнувшись, Хельга позвала его за собой.
Спустившись и проводив мать с отчимом, Анри закрыл дверь и, бросив ключи на полку, прошел в зал. В углу у окна стояла большая роскошная елка, украшенная переливающимися гирляндами. Осторожно протянув руку, прикасаясь к ее ветвям, Анри улыбнулся; она была мягкой и пахла пластиком. Искусственная елка даже не напоминала о той, о красоте которой Анри, еще будучи ребенком, спрашивал у Брэндона.
- М? - он замер, прислушиваясь. Странный звук исходил откуда-то от двери, словно кто-то стучит в нее. Поспешно подойдя к ней и открыв, он увидел черного пса, сидящего на пороге.
Наклонившись к нему и погладив, Анри поймал себя на мысли, что этот пес опять пришел в момент, когда едва не стало невыносимо грустно.
- Тебе повезло, никого нет дома, - Анри усмехнулся, чуть отходя от двери, - заходи, я тебя чем-нибудь угощу.
Довольно вильнув хвостом, пес принял приглашение и переступил порог дома, на котором обычно прощался.
- Пойдем, на кухне наверняка что-нибудь есть, - махнув рукой, зовя за собой, Анри прошел на кухню, слушая за своей спиной цоканье когтей о гладкий пол. От этого по коже пробежали мурашки, а внутри промелькнуло чувства страха, хотя он никогда и не думал о том, что этот пес может причинить ему какой-либо вред. Подернув плечом от этих неприятных ощущений, Анри открыл холодильник, в котором в изобилии предстало приготовленное гостям, но явно в них не влезшее.
Достав большое блюдо, накрытое не менее большой крышкой, Анри поставил его на стол. Под крышкой обнаружилось тушеное мясо, нарезанное достаточно крупными кусками.
- Вот, держи, тебе должно понравиться, - Анри присел перед псом, протягивая ему кусок мяса.
Пес приблизился и лизнул руку, испачканную подливкой, а Анри вздрогнул, чувствуя, как его ладони коснулся теплый язык, а после и зубы, чуть прищемив кожу, забирая кусок мяса.
Тут же отдернув руку, Анри шумно выдохнул, словно начав опасаться пса, которого сам же и привел за собой; словно здравый смысл брал верх над теми чувствами и мыслями, что навевал пес при первой встрече. Иллюзорный образ сменился реальный обликом зверя, внушающим страх.
Пес отпрянул из-за резкости жеста и чуть прижал уши, будто извиняясь. Отстранившись, он посмотрел в сторону выхода. Создавалось впечатление, что он чувствует каждую мысль и эмоцию и, ощущая страх, не хочет пугать.
- Извини, я… - взяв еще один кусок мяса, Анри приблизился, садясь на колени перед псом, - …не боюсь тебя.
Он чуть усмехнулся. Нельзя знать наверняка о том, что творится в голове зверя, сорвавшегося со строгого ошейника, но Анри не чувствовал угрозы или же страха, он просто не верил в большую часть тех ощущений, что испытал при виде этого пса.
Пес проигнорировал его предложение, тем не менее, глядя в глаза, отчего точно становилось не по себе.
- Я не боюсь… - повторил Анри, протягивая к нему ладонь, на которой лежал кусок мяса. Даже если он ошибается и верит в собственную иллюзию - это не меняет того факта, что пес даже ни разу не огрызнулся на него и всегда встречал на улице, махая хвостом.
Все-таки взяв предложенное мясо, осторожно ухватив зубами, пес опустил его на пол перед собой.
- Больше не хочешь? - удивленно спросил Анри, ведь псу таких размеров явно мало маленького куска мяса.
Когда он протянул руку, чтобы поднять мясо с пола, пес коснулся его ладони языком, облизывая ее.
Грустно улыбнувшись, другой рукой Анри погладил пса, словно принимая извинения, или же сам прося прощения. За жесткой шерстью чувствовалось напряженное тело, словно скованное холодом или же болью, но на фоне общей поджарости пса это было почти неощутимо.  - Пойдем, раз ты не голоден, - встав, Анри позвал пса за собой, поднимаясь в свою комнату. Пес послушно шел за ним, иногда махая хвостом.
Пройдя за Анри в комнату, он тут же запрыгнул на кровать, оставляя на светлом белье несколько грязных следов от лап.
- Хах, да, знаешь, чего хочешь, - подойдя и присев рядом, Анри стер с его лап остатки грязи концом простыни. - Хотя… завтра же Рождество, так что почему бы не побаловать себя, да? Ведь люди в такие дни позволяют себе то, чего не могут в будни…
Пес вновь махнул хвостом, словно соглашаясь.
Убрав испачканное белье, Анри достал покрывало и, вновь сев рядом с псом, погладил его. Уже было достаточно поздно, и Анри быстро заснул, согретый теплом покрывала и пса, пристроившегося рядом.
За окном легкий снег постепенно прекращался, а небо становилось чище, позволяя увидеть яркие звезды и луну, освещающие чей-то путь в ночи. Проходящие мимо люди встречались все реже и реже, а те, что все же не спали и все еще радовались приближению праздника, держали в руках бенгальские огни; некоторые взрывали шумные хлопушки, рассыпая по белоснежному снегу разноцветное конфетти. Яркие фейерверки иногда мелькали в небе, отдаваясь эхом от стекол домов. Одна из ярких вспышек расчертила небо где-то совсем близко, а ее резкий звук ударил в окно, рассеиваясь.
Вздрогнув, слыша его, Анри проснулся, невольно потягиваясь, как вдруг замер, ощущая в ногах что-то тяжелое. Нехотя протянув руку, он хотел немного отодвинуть это, отчего вздрогнул, ощущая под своей ладонью гладкие волосы. Резко привстав, открывая глаза, он не поверил тому, что видит.
- Брэндон! - едва не выкрикнул Анри, но тут же зажал рот рукой, почти забыв о том, что дома никого нет и слышать его некому.
Сердце неистово забилось, а разум просто отказывался верить в то, что видели глаза. Анри не сомневался в том, что это именно Брэндон, ибо это чувство, когда он раньше так же засыпал рядом, было слишком знакомо.
- Брэндон… - дрожащим голосом повторил Анри, подталкивая спящего Брэндона в плечо, на что тот лишь удобнее обхватил его ноги и прижался к ним лицом.
Привстав, Анри наклонился к нему, продолжая будить, поглаживая по голове. Невероятное чувство прошло дрожью по коже, когда он ощутил знакомый горьковатый запах.
- Проснись… - прошептал Анри, склонившись к Брэндону, касаясь его щеки ладонью, осязанием ощущая знакомые черты лица. - Ты вернулся…
- Мм… - сонно выдохнул тот, не открывая глаз, не желая просыпаться.
Слыша знакомый голос, который никогда не мерк в памяти, Анри замер, а пара слез скатилась по щеке, капая на руку. Он не знал, что чувствовать или же сказать, но сердце, едва не разрывающее грудь своим биением, переполнялось множеством эмоций.
- Ты вернулся… ты жив… он… он солгал… - не двигаясь, говорил Анри, словно страшась пошевелиться. - Он солгал…
- Я же обещал, что всегда буду с тобой, - Брэндон приподнял голову и придвинулся ближе, обхватывая Анри за пояс и прижимая к себе.
Обняв его, Анри еще более четко ощутил знакомый запах и руки, так привычно касающиеся спины. Он не знал, как такое возможно и что все это значит, но не хотел сомневаться.
Еще одна вспышка за окном заставила вновь вздрогнуть и чуть отпрянуть. В тусклом свете луны и фонарей за окном сложно что-либо рассмотреть, но вполне можно было увидеть темноволосого мужчину, чьи зеленые глаза на мгновение мелькнули в полумраке, освещенные вспышкой за окном.
Осторожно, словно сомневаясь, Анри коснулся ладонями лица Брэндона, обводя кончиками пальцев нос, губы, скулы, разрез глаз; руша последние сомнения, ведь он чувствовал то, что отчетливо помнил. Запустив руки ему в волосы, Анри осторожно гладил их, пропуская сквозь пальцы отросшие пряди. Все так, как он помнил… хотя сейчас, открывая глаза, он мог еще и увидеть Брэндона, пусть и при слишком слабом свете.
Но этого было мало, хотелось увидеть его всего при ярком свете, каждую черту, каждую линию. Резко отстранившись, Анри хотел встать и включить свет, но был пойман за руку.
- Один человек говорил, что в темноте я гораздо лучше… - улыбнулся Брэндон, удерживая Анри, притягивая его к себе, усаживая рядом, шепча на ухо. - Такой, каким ты хочешь меня видеть… такой, как тебе приятнее…
- Нет… - не соглашаясь, ответил Анри, отстраняясь от щекочущего дыхания, стараясь отвести от себя руки, удерживающие за плечи. - Я уже видел тебя таким, каким хотел…
- Ты видел настоящего меня, не скрытого за какой-либо оболочкой… ты видел то, какой я есть, - не позволяя отстраниться, крепче обнимая, Брэндон усмехнулся, приникая к шее Анри, касаясь кожи теплым дыханием, сменяя его легким поцелуем.
- Я видел лишь то, что видит мое осязание… я всегда хотел знать, какой ты на самом деле… потому что не помню, каким видел тебя до того, как ослеп… - вздохнув, Анри повел плечом, ощущая смущение от такого прикосновения к своей шее. Чуть прогнувшись, невольно прижимаясь спиной к груди Брэндона, он запрокинул голову назад, касаясь затылком его плеча, молча прося не отказывать, глядя в лицо, освещенное в этот момент проезжающей за окном машиной.
Яркие зеленые глаза смотрели в ответ в голубые, лукаво и пристально, а губы слегка изогнулись в не менее лукавой улыбке.
- Это неправда… тебя нет… твои глаза… - заглянув в ядовито-зеленые глаза, Анри почувствовал, как защемило сердце. Он вспомнил пост-эффект операции и свои глаза, яркие вкрапления в них и слова о том, что именно Брэндон стал его донором. Приподняв руку и огладив щеку Брэндона кончиками пальцев, Анри сдержал всхлип, просто не зная, чему верить. - Ты умер… ты был моим донором… тебя нет…
Отведя его руку от себя, Брэндон вновь усмехнулся, замечая в глазах Анри непролитые слезы и трепет его сердца. Дабы утешить, Брэндон наклонился к нему и, чуть помедлив, поцеловал в край губ.
Распахнув глаза от столь неожиданного и "неправильного" прикосновения, Анри вздрогнул.
- Ты мой отец… - произнес он, когда Брэндон чуть отстранился, касаясь его носа своим.
- Хм, меня ведь нет… - слегка трясь кончиком носа о нос Анри, отвечая его же словами, которые тот не переставал повторять про себя, Брэндон улыбнулся. - И все это неправда.
- Но я так рад тебя видеть… я не знаю… - Анри закрыл глаза, пытаясь отыскать правду, не веря радости своего сердца и смущению разума.
- Это я… я знаю то, что могу знать лишь я… то, как ты промок, и как стеснялся сказать, что замерз… как спрашивал о том, живу ли я рядом с набережной… как тебе была велика моя рубашка… - теплое дыхание задевало губы Анри, когда Брэндон все так же осторожно касался его носа своим, говоря о том, что помнил. - Ты всегда знал обо мне… о моей жестокости… и, даже отдав ту кассету с записью смерти твоего доктора, не боялся… неужели сейчас, повзрослев, ты боишься меня?
- А ты… - отвернувшись от провокационных прикосновений, Анри посмотрел на стену, увешанную листами с зарисовками, - …никогда не думал о том, откуда у меня была эта кассета?
Вопрос заставил Брэндона замереть, но лишь на пару мгновений.
- Мне не нужно было задумываться об этом, - он улыбнулся и, повернув лицо Анри к себе,  видя сомневающийся взгляд, легко поглаживал пальцами его подбородок. - Я знал, что твой так называемый отчим отдал ее тебе.
Отведя взгляд, Анри кивнул, подтверждая сказанное. Эта запись была призвана напугать и заставить тогда еще ребенка бояться человека, который пусть и являлся отцом, но был слишком далек от этой позиции. Но Анри это не оттолкнуло, он просто не придал этому значения, потому что был уверен в том, что Брэндон никогда не причинит ему вреда. Его это не отталкивает и до сих пор, но, действительно, повзрослев, Анри иначе стал воспринимать каждое прикосновение, каждое слово.
- Разве ты не обещал мне, что я смогу увидеть тебя… после операции? - вернувшись взглядом к Брэндону, Анри заметил в его глазах нечто странное, недоброе, жестокое и бессердечное, а то, с каким лукавым и в чем-то хищным взглядом Брэндон смотрел на него, заставило усомниться в своем бесстрашии перед этим человеком. Быть может, действительно, все были правы, а он ошибался, видя все так, как того хотел… потому что ранее не видел истинного взгляда Брэндона.
- Я не хотел, чтобы ты разочаровался во мне. Ты был особенным для меня, потому что не видел настоящего меня, и я старался не показывать тебе этого, - ровно и властно произнес Брэндон, спускаясь пальцами от подбородка Анри к шее, поглаживая ее, чувствуя участившийся пульс.
- Был? - шумно вздохнув, ощутив на своей шее ладонь, чуть сжавшую ее, спросил Анри, тут же касаясь обеими руками его руки, но не отводя ее от себя.
- Ты только что увидел то, чего не видел ранее, и все твои эмоции выдает сердце, - отпустив его, констатировал Брэндон, зло усмехнувшись. Он видел и чувствовал, как дрогнул Анри, заглянув ему в глаза и увидев в них его сущность.
- Не решай за меня, - встав, Анри стер со щеки мокрую дорожку, оставленную былой слезой радости. - Ты и так уже решил за меня, уйдя и оставив. Знаешь, еще перед операцией, засыпая, я почему-то думал о том, что не увижу тебя. Я всегда чувствовал, что ты хотел мне что-то сказать, но каждый раз молчал… скажи, о чем ты молчал?
- Разве сейчас это имеет значение? - сидя на кровати, чуть откинувшись назад, упираясь позади себя руками, Брэндон тихо усмехнулся, прикрывая глаза. Стоящий перед ним юноша требовательно смотрел на него… и первое, о чем подумалось, так это о том, как же все-таки Анри повзрослел, как изменился и как изменил свой взгляд на него.
- Тем более, если сейчас это не имеет никакого смысла, то почему бы не сказать?
- Хм, - встав, Брэндон прошел мимо Анри, направляясь к выключателю. Включив свет, который слепил своей яркостью в первые секунды, он подошел к Анри, чуть обходя его, окидывая взглядом сверху вниз, позволяя рассмотреть себя. - Я хотел попрощаться с тобой.
- Что? - Анри вздрогнул, слыша четкий и вкрадчивый ответ. Глядя на Брэндона, наконец-то представшего перед ним, Анри видел его истинный облик: красивого темноволосого мужчину с невероятными глазами, которые смотрят так властно, что кажется, словно они видят насквозь. Подступив ближе, Анри протянул руку к его лицу, почти невесомо касаясь щеки. - Почему же тогда не попрощался?
- Потому что не хотел причинить боль, - неподвижно стоя, Брэндон смотрел в голубые глаза, смотрящие на него с чистым интересом и удовлетворенностью от увиденного. - Или просто не хотел, чтобы ты отпустил меня.
- Спасибо… - прошептал Анри, отведя руку от Брэндона, но продолжая рассматривать его, пытаясь запомнить каждую черту, словно все вот-вот исчезнет. - Но ты причинил мне еще большую боль, уйдя, ничего не сказав, обманув и оставив одного.
Анри отступил на шаг, вновь ощутив внутри всю ту боль, что терзала собой с того самого момента, как он открыл глаза после операции. Он до сих пор не знал, что из всего этого правда, но, все же увидев Брэндона и глядя ему в глаза, сомневался в реальности происходящего, а с другой стороны - не было причин, по которым бы он верил незнакомцу, сказавшему о смерти Брэндона, больше, нежели собственному отцу.
- Тогда за что ты благодаришь? - Брэндон удивленно изогнул бровь.
- За то, что ты все-таки позволил увидеть тебя… - глядя в окно и видя за его слегка подмерзшим стеклом луну, постепенно исчезающую за снежной тучей, тихо сказал Анри.
- Ну и? Оно того стоило? - спросил Брэндон, подойдя и остановившись в шаге от него.
- Нет, - уверенно ответил Анри и, взяв Брэндона за руку, увлек за собой к постели, садясь на нее. Сейчас, видя его и вспоминая все пережитое, все свои эмоции, все, что только мог помнить, Анри ощутил странное чувство покоя. - Все это было зря.
- Зря? - сев рядом, Брэндон чуть сильнее сжал теплую ладонь Анри, но тот смотрел пустым и отрешенным взглядом куда-то на стену.
- Да. Я часто думал о том, что был бы я рад, если бы, проснувшись от наркоза, пусть даже и не увидел, а хотя бы почувствовал, что ты рядом? Или я был бы гораздо счастливее, если бы так и остался слеп, а ты бы по-прежнему не считал мою слепоту недостатком… - ровно и тихо говорил Анри, погружаясь в свои мысли и озвучивая их, а холодная ладонь, которую он почти неосознанно гладил, напоминала о прошлом.
- Ты был бы счастлив, если бы никогда не знал меня, - скользнув пальцами под его подбородком, заставляя посмотреть на себя, Брэндон усмехнулся, признавая свою ошибку. Хоть он и был собственником, сейчас, слыша такое от Анри, он не сомневался в том, что было бы гораздо лучше, если бы их жизни никогда не пересеклись.
- Думаешь, я был бы счастлив, лишившись зрения в детстве и принося тем самым родным столько хлопот? Когда это случилось, я часто думал о том, что было бы гораздо лучше, если бы я не выжил, чтобы не ощущать того, как мне сожалеют… - повернувшись к Брэндону, ведомый его прикосновением, Анри выразительно посмотрел ему в глаза, вспоминая, как было больно, когда приходилось учиться жить заново, видя лишь осязанием. - А ты не делал на этом акцента, словно ничего не произошло.
Брэндон промолчал, сочтя какой-либо ответ излишним, а возникшая тишина позволила еще раз все осмыслить.
Постепенно расслабляясь, но все так же держа Брэндона за руку, Анри наваливался набок, приникая к нему, слушая размеренное биение сердца.
- Мой чертенок… - склонившись к нему, обнимая одной рукой, Брэндон улыбнулся, заглядывая в сонное лицо Анри, плавно склоняясь ниже, касаясь губами его макушки и вдыхая с волос все тот же приятный запах, который до сих пор умиротворял. 
- Ты никогда не спрашивал, почему я не называю тебя отцом… ты знал причину? - зевнув, Анри увереннее прижался к нему, вспоминая, как когда-то находил в тепле его тела успокоение всех своих переживаний.
- Нет… почему? - пожав плечами, Брэндон задумался над его словами, но решил не искать ответа в своих мыслях, а услышать его.
- Потому что никогда не чувствовал себя твоим сыном, - усмехнувшись, Анри закрыл глаза, чувствуя знакомый запах.
Ответ заставил Брэндона улыбнуться, ведь он сам никогда не ощущал себя отцом. Наблюдая за тем, как Анри засыпает, Брэндон осторожно отстранился, желая удобнее уложить его на постель, но тот лишь вздрогнул, открывая глаза.
- Ты уходишь? - спросил Анри, пытаясь перебороть сонливость.
- Да, мне нужно идти.
- Возьми меня с собой, - и встретился с холодным ядовитым взглядом, в коем явно не узнавал того человека, к которому привык, но это ничуть не отталкивало.
Пусть жестокий, пусть не такой, каким виделся ранее, пусть… главное, что он.
- Зачем? Разве тебе не нравится здесь? Ты живешь с людьми, которые любят тебя.
- А ты… разве не любишь меня? - резонно спросил Анри, вновь расслабленно приникая к Брэндону и закрывая глаза.
Брэндон не нашел ответа, как и прежде не умея в полной мере ощущать и знать свои чувства. Промолчав, он хотел отвести от лица Анри прядь волос, но тот перехватил его руку, переплетая пальцы, прижимая ее к себе.
- Не уходи… останься до утра, я уйду с тобой, - тихо прошептал Анри, засыпая, крепко держа руку Брэндона как гарантию того, что он больше не уйдет и вновь не оставит, не обманет и не предаст.

Постепенно светлеющее небо расчерчивалось яркими красками рассвета. Легкий снег на деревьях блестел от первых лучей солнца, но не таял от его яркости, ведь она была лишена тепла.
Вернувшись от друзей, Хельга держала в руке небольшую коробочку, перевязанную яркой лентой. Поднявшись в комнату Анри, она судорожно замерла на пороге, не способная сдвинуться с места. Ее надрывный крик разнесся по дому, а коробочка выскользнула из пальцев и упала, звякнув, ударившись о пол. Услышав этот крик, лишь зайдя на порог, мужчина поспешил подняться и так же опешил, не веря закрывая и открывая глаза, глядя на брызги крови на стенах и полу.
Листки с зарисовками потемнели от спекшейся на них крови, и на постели, залитой кровью, лежал бездыханный Анри. Его горло было растерзано острыми клыками, а на гладком полу осталось несколько кровавых отпечатков больших лап, ведущих к открытому окну.

Конец