Дав рассказу странное с твоей точки зрения название, я оскорбила тебя и твою жизнь, и я хорошо понимала это. Более того, я и тебя причислила к тем холодным, бездушным, цепким созданиям, хорошо знающим, что и зачем они чувствуют в каждую минуту своей жизни. Тогда я сделала это больше из злости на тебя, приписав тебе качества, о которых могла только догадываться, но никак не знать. Я размышляла, но на тот момент еще не желала видеть очевидное, верить в реальное, понимать происходящее, предпочитая думать, что я ошибаюсь.
Только сейчас я поняла, насколько я была права, увидев, что и в тебе в зародыше сидит страшное равнодушное насекомое, сгубившее нашу жизнь. Только сейчас я поняла, что твое нежелание иметь в жизни привязанности и обязательства – это скрытое и одновременно явное стремление быть агрессором, а не жертвой, это ницшеанское ощущение превосходства и снисхождения, это высшая возможная степень потребительства, когда потребляющий целиком и полностью съедает потребляемого по частям, оставляя самое нежное на сладкое.
Я не желаю быть мухой, но роль паука мне отвратительна вдвойне, поэтому тебе должно быть понятно полное неприятие мной такого отношения к себе, при котором один пользуется, а другого используют, при котором один позволяет себя любить, а другой действительно любит, один уходит, а другой всегда остается.