10
Светало слишком медленно. Лагерь поднялся даже раньше времени, сказывалась охватившая всех тревога. Выйдя из палаток, все озабоченно оглядывались. Стоял густой туман, в котором за пять шагов было уже ничего не разобрать. Только голоса, раздававшиеся вокруг, говорили о том, что лагерь не пуст.
- Всем ко мне! - скомандовал тренер.
Ориентируясь на голос, все сгрудились в центре лагеря. Встали поближе и к Николаю, и друг к другу. Чувство беды объединяет крепко. На лицах большинства проглядывались отчетливые следы полубессонно проведенной ночи. Оба Николая в душе надеялись, что к утру все как-то само утрясется. Не утряслось. Семенихина по-прежнему не было.
- Так, друзья. Проблема не решена. Никто из вас ночью ко мне не пришел. Что ж, если кто-то все же что-то знает, пусть это остается на его совести. Пока сохраняется туман, на поиски отправляемся только мы сами. С Николаем Васильевичем идет Коновалов, со мной – Вихров. Остальным после завтрака по палаткам и никуда не отлучаться. Сейчас всем дружно в столовую.
После завтрака, который прошел почти в полном молчании, отправились на поиски, захватив с собой кое-что из снаряжения, фонари, по мотку веревки, аптечку. Договорились подать сигнал выстрелом сигнальной ракетой если кто-то что-нибудь обнаружит, и разошлись по двое в каждую сторону.
Войдя в рощу, Николай-первый вытащил нож и срезал с ближайшего дерева две длинные ветки. Отстругав от них все отростки, он вручил одну палку Вихрову.
- Сейчас, Слава, - сказал он, - тебе предстоит почувствовать, что испытывают слепые, передвигаясь пешком без провожатого. Кромку обрыва за рощей очень легко проглядеть из-за кустов. Тем более – в тумане. Прежде чем сделать следующий шаг, хорошенько простукай палкой землю. И лучше насвистывай какую-нибудь мелодию, чтобы я тебя слышал. Кусты здесь густые, лежащего или сидящего разглядеть нелегко. Почаще приседай, присматривайся. Любая вещь искусственного происхождения должна привлечь твое внимание. Тут же давай мне знать.
Разойдясь друг от друга метров на десять, они медленно побрели сквозь рощу, раздвигая кусты палками, тщательно просматривая каждый метр земли. Вихров, насвистывая, выводил немыслимые рулады каких-то неведомых песен, и лишь по немногим отдельным кусочкам Николай догадывался, что песни самые что ни на есть популярные, но исполнитель просто отчаянно фальшивит.
Дойдя до обрыва, они повернули в обратную сторону, прочесывая следующую полосу, пока снова не вышли из рощи. Так, двигаясь змееобразным маршрутом, они, полоса за полосой, уходили все дальше и дальше от лагеря. Вскоре Николай стал замечать, что туман постепенно рассеивается, и еще через некоторое время он уже мог видеть силуэт Вихрова.
- Ты почему свистеть перестал, Слава? - спросил он, вдруг обнаружив, что свиста уже давно не слышит.
- Песни кончились. И потом, чего свистеть-то, мы же уже видим друг друга, - ответил тот. - Может, за ребятами сбегать.
- Рановато еще, - сказал Николай. - Через полчаса - час можно будет.
Они проходили уже девятый или десятый виток, когда, приближаясь постепенно к обрыву, тренер услышал крик Вихрова:
- Николай Георгиевич, скорей сюда! Я нашел!
Николай кинулся к нему.
- Где?! Что с ним?!
Вихров молча показал на распластанную на земле фигуру своего товарища. Тот лежал лицом вниз, раскинув руки и ноги в стороны. Его затылок на границе волос и шеи был в уже успевшей засохнуть крови. Куртка на плечах и рукавах в нескольких местах порвана. Николай схватился за пульс. На руке нет. Он перевернул лежащего на спину, отметив мельком про себя, что тот уже успел остыть и окоченеть, и все еще на что-то надеясь, потрогал сонную артерию. Ничего! Семенихин был мертв.
Вихров медленно опустился на колени и, закрыв лицо руками, беззвучно заплакал.
Не отводя взгляда от лежащего, Николай встал, вытащил ракету, поднял ее высоко над головой и, дернув за шнур, выстрелил.
11
К 10.30 туман превратился в легкую дымку. Он то почти полностью рассеивался, то вновь слегка сгущался. Сергей с Аленой сидели в гостиной дома Трофимовых, недоумевая, почему Самойлов не только не появился во-время, но и никак не дает о себе знать. Производил впечатление по-военному точного и пунктуального человека, а тут - на тебе. Сергей нервничал. Такое, как сейчас, ничего-не-деланье никак не входило в его планы. Время невосполнимо.
Хозяев в доме не было. Афанасий Матвеевич отлучился по каким-то своим делам, а Пелагея Филипповна неторопливо копалась в огороде.
- Сережа, я должна пойти ей помочь, - сказала Алена вставая. - А то как-то неудобно. Как халявщики сидим тут, чаи распиваем, а бедная старуха спину гнет.
Сергей не возражал, потому что Алена была права. И еще потому, что все его мысли сейчас были заняты куда-то запропастившимся участковым. Он тоже поднялся, оделся и, захватив с собой диктофон, вышел за порог.
- Я пройдусь по поселку, - сказал он Алене. - Может быть, узнаю что-то.
Он вышел за калитку и побрел к центральной улице. Порасспросив двух-трех случайных встречных, он разузнал адрес участкового и свернул к его дому. Уже подходя, он услышал громкий голос, принадлежавший, несомненно, самому Самойлову. Тот, видимо, разговаривал по телефону.
- Да-да, я понял. Так и мне самому лучше, чем здесь сидеть. Я понимаю. Ну какой сейчас вертолет? Пешком, конечно, как еще?.. Минут через десять выхожу. Они и так уже натворили, затоптали все... Да, конечно! Потом поди, разбери. Хорошо, Юрий Савельевич. Буду ждать там. Есть, выполнять.
- Разрешите? - подражая Самойлову, по-военному спросил Сергей, коротко постучав и войдя в дом.
- Да, входи. Извини, что на «ты», без разрешения. Но в создавшейся ситуации так легче общаться. Заждался меня?
- Что случилось? Я ждал, сколько мог, а потом пошел на поиски, - все еще в душе негодуя, сказал Сергей.
- Беда у нас. Мне сейчас не до праздных бесед. Я должен идти в горы, - торопливо передвигаясь по дому и собирая какие-то вещи в небольшую сумку, сказал Самойлов. - У альпинистов ЧП. Одного из них убили.
- Как?! Кто?! - опешил Сергей.
- Очень интересный вопрос, - в голосе Самойлова прозвучала неприкрытая ирония. - Если бы это всегда было известно. Преступник визитных карточек не оставляет.
- Я должен быть с вами, - решительно сказал Сергей. Так резко перейти на «ты» он заставить себя не мог. - Дайте мне пять минут на сборы.
- В горах туман. Транспорт не ходит. – оторвался Самойлов от своих сборов. - По прогнозу погода обещает нескорые перемены. До базы больше двадцати километров по прямой, а уж по серпантину и все тридцать. Я отправляюсь пешком. Ты что, хочешь составить мне в этом компанию? На что тебе это?
- Иначе теряется весь смысл моего приезда, вы что, не понимаете?
Самойлов молча уставился на Сергея, видимо, что-то прикидывая в уме.
- Хорошо, - сказал он, наконец. – В конце концов, у каждого свой долг. Но не больше пяти минут. Чтобы потом в потемках не ходить. Сейчас каждая минута дорога.
Сергей выскочил за порог и сломя голову помчался к дому Трофимовых. Влетев в дом, он стал лихорадочно забрасывать в сумку самое необходимое. Торопливо вошедшая за ним Алена, видевшая его спешку, настороженно спросила:
- Что случилось? Ты от меня сбегаешь?
- Сбегаю. Но не от тебя, а в горы. Там ЧП. Одного из альпинистов убили. Я должен быть с Самойловым, это моя работа. Прости, Аленушка, у меня только пять минут. Мы уходим на своих двоих. Ты сейчас все равно ходить не можешь. Если туман уйдет, я попрошу, чтобы тебя привезли. Не скучай. Я буду звонить.
Он коротко поцеловал любимую, оторвавшись, на секунду задержался, заглянув ей в глаза, а потом, подхватив сумку, вылетел за дверь. Она не успела вымолвить ни слова.
12
Оба Николая сидели в палатке, пили крепкий чай и обдумывали случившееся. После того, как они, коротко посовещавшись, вытащили тело убитого из рощи и с помощью ребят из группы отнесли его на высоту еще не растаявшего снега, Николай-первый позвонил в поселок и рассказал о трагедии. Участковый, упрекнул его было в том, что они разворошили место происшествия, но потом все же вынужден был согласиться, что сохранить тело можно только в снегу. При таком тумане ни о каком транспорте мечтать не приходится. Не на руках же нести до Орлинска. Самойлов обещал все это тут же довести до сведения районного отделения милиции и вызвать следственную группу. Правда предупредил, что это, возможно, будет нескоро из-за погоды. А по прогнозам туман мог продержаться не меньше, чем три дня.
- Я вот все думаю, какого хрена он поперся в рощу? Кому же он так доверился? Далеко ведь не дурак. И ведь самое мерзкое: тот, кто это сделал, находится в лагере, среди нас, - сказал старший Николай. - Вот почему сегодня ночью никто и не пришел. Одному, может быть - двоим, есть смысл молчать, а остальные действительно ничего не знают. Может Вихрова порасспросить как следует кто и за что не любил Семенихина?
- Нам не надо этого делать, Коля. Не исключено, что у Вихрова самого рыльце в пуху. Пусть этим занимаются те, кому положено. Ты и так уже получил за то, что вынес его с места преступления, - задумчиво произнес Николай-второй.
- Да, я же...
- Да понимаю я, чего там. Только больше ничего предпринимать я тебе не советую. А вот с ребятами поговорить надо. Напуганы они сейчас. Не каждый день убийства видеть приходилось.
- Да, ты прав. Давай прямо сейчас их соберем, - сказал старший, вставая.
Собрались в столовой в полном составе. Пришли и работники базы - комендант, метеоролог, медсестра. Из окна раздачи высунули лица поварихи. Стояла полная тишина, никто не разговаривал.
- Ну что ж, друзья, - начал Николай. - Все вы уже знаете о том, что произошло с нашим товарищем. С самых первых наших встреч я много раз повторял вам, что альпинизм, как и парашютный спорт, иногда преподносит трагические сюрпризы. Но то, что случилось с нами сейчас, находится далеко за рамками спорта. Нет нужды объяснять это вам. Вы уже не дети, и прекрасно все понимаете сами. То, что совершено преступление, очевидно. Мы ожидаем приезда сотрудников следственных органов, но из-за тумана их прибытие может задержаться. Всем нам будут задавать много вопросов, и каждый из вас должен сейчас хорошенько подумать, вспомнить даже самые мелкие эпизоды вчерашнего вечера, а может быть и более ранние, которые могли бы иметь отношение к происшедшему. И в связи с этим я напоминаю вам известную истину о смягчающем действии признания. До выяснения обстоятельств преступления всем нам предстоит находиться здесь. Ни о каком восхождении речь уже не идет. Это будет обсуждаться позже. Прошу всех быть максимально собранными и спокойными. Знаю, что в ваши годы трудно усидеть на месте, но все же попрошу без особой нужды по территории не разгуливать. А уж если необходимо, то только по двое или небольшими группами. Хождения поодиночке советую оставить до возвращения домой. И еще одно. Никто не знает, сколько времени нам предстоит находиться здесь. Но будьте спокойны, все, что будет нужно, нам привезут, об этом с центром у нас давняя договоренность. Если кто-то считает необходимым сообщить что-то домой - телефон в палатке у коменданта. Пожалуй, пока все. У кого есть вопросы?
- А правда, что тот, кто это сделал, находится здесь? - тихим голосом спросила Аня Цыплакова, курносая рыжеватая девушка лет девятнадцати. В ее расширенных глазах застыл ужас.
Вопрос, который, конечно же, негласно или вполголоса обсуждался всеми, повис в звенящей тишине. Николай молча обвел взглядом сидящих. На лицах большинства читалось неимоверное напряжение вперемежку со страхом. С каким облегчением они услышали бы сейчас слова, которые смогли бы успокоить их, разогнать терзающее их души смятение, или даже просто короткое: «нет». Столько времени они провели бок о бок, так прикипели друг к другу, таким дружным и сплоченным коллективом казались себе! Альпинисты, связанные одним канатом в цепочку – наглядная демонстрация преданности друг другу. Альпинизм и вероломство – понятия совершенно несовместимые.
- Определение личности и поиск преступника – компетенция оперативно-следственных органов, - спокойно сказал Николай. - Я не властен что-либо утверждать или отрицать. Но к великому сожалению, могу только добавить, что здесь не городской бульвар для прогулок. Посторонние обычно здесь не появляются.
Расходились в полном молчании, как-то даже сторонясь друг друга. У всех на душе было тягостно и тревожно.
Клочья густого тумана продолжали бродить по лагерю в полной тишине, из-за чего он был похож на чужую планету, или на киношную сцену задымленного поля боя, на котором только что отгремела безумная баталия, почти никого не оставив в живых. Так и казалось, что откуда-то выйдет сейчас одинокая фигура усталого, израненного и обожженного воина, волочащего по земле еще горячий автомат.
- Николай Георгиевич, можно к вам? - послышался снаружи голос Вихрова.
- Заходи, - ответил тренер.
- Только я не один.
- Какая разница? С кем ты?
- С Коноваловым и Серебряковым, - сказал Вихров, откидывая входной полог Николаевской палатки.
- Это что, делегация от коллектива? - спросил Николай-второй с легкой иронией.
- Нет, мы сами.
- Рассаживайтесь, - сказал старший Николай, легким жестом обведя рукой свернутые рулонами матрасы. - Что, не сидится или вспомнили что-нибудь?
- Нет, мы просто. Да, наверное, не сидится. Волнуются ребята, переживают. Может быть, вы что-то знаете, или предполагаете.
- Да нет, ребята, знаем мы все примерно одинаково. Все, что я мог, я вам сказал. Никаких новостей за это время не прибавилось. Я не следователь, а Николай Васильевич не судебно-медицинский эксперт.
- Я вспомнил, что слышал вчера ночью какой-то вскрик. Это было в начале двенадцатого. Минут десять – пятнадцать. Я после этого его искать пошел.
- Да, знаю. Я тоже слышал, только не понял, во сне или наяву, - сказал Николай. - Я из-за этого выходил посмотреть, но ничего не увидел и больше ничего не услышал. Это хорошо, что ты время запомнил.
Ребята посидели какое-то время молча, опустив головы. Потом Вихров поднял лицо и посмотрел прямо в глаза своего учителя.
- Вы, наверное, на меня думаете. Мы же с Юркой в одной палатке поселились. Я первый вам сообщил, что он пропал. Все остальные спали. Я его и нашел в роще. Только я этого не делал, честное слово. Мы же с ним друзья... были. И в школе, и во дворе, и после, в институте. Домой друг к другу ходили... - он замолчал и снова опустил взгляд.
В тусклом свете окна палатки Николай заметил блеск слез в его глазах. На некоторое время воцарилась тишина. Оба приятеля, которые пришли с Вихровым, молчали, переводя растерянные взгляды с тренера на товарища и обратно.
- Ничего я не думаю, Слава. Думать должны те, кому это по роду службы полагается. Если нет за тобой вины, то и волноваться тебе не о чем. С таким же успехом можно было бы подозревать и меня, и вон Николая Васильевича. Лагерь мы знаем. Никто после отбоя ни меня, ни доктора не видел. А повод можно надумать какой угодно. Если у Юры были серьезные враги, или произошла какая-то крупная ссора, то в секрете это удержать невозможно. Кто-то что-то наверняка слышал, и рано или поздно это всплывет. Не ломайте головы, ребята. Приедут специалисты, разберутся. А вы просто помните о том, что я вам в столовой сказал. Мужики вы серьезные, вот и помогите своим товарищам держаться спокойно, не паниковать. А виновный отыщется, никуда не денется.
Молодые люди поднялись и молча покинули палатку.
- Ну что ты обо всем этом думаешь? - спросил тренер Николая-второго.
- Черт его знает! Похоже, что ерзают, но выглядят натурально. Надо иметь очень крепкие нервы, или быть чересчур циничными и наглыми, чтобы вести себя подобным образом, сознавая, в чем виноваты.
- Да, согласен. Давай-ка по сто грамм на душу, а? Тяжко что-то.
Вокруг по-прежнему была почти полная тишина, когда издалека вновь послышался шум сыплющихся по склону камней.