Хоттабыч

 
…Знакомы мы с Валериком пятнадцать лет с хвостиком. Когда познакомились, я была худее и смешливей, он – гуще шевелюрой и чернее бровями. Романа не было, не думайте; при всей прелести любовных отношений случается, что «лямур» только мешает. Да и задружились мы, похоже, по принципу «единства противоположностей»: каждому было любопытно, как живет «совершенно не похожий на него человек».
 
– У тебя горизонт сужен до предела, – твердил он мне. – Ты мечтаешь, но все как-то вяло, плоско. Ты даже цели ставишь перед собой примитивные – институт закончить, ребеночка родить. Но это каждый может. А дальше-то что? Где глубина, даль? Не-ту-ти! Обзора нет! А ты посмотри вокруг, посмотри! Я вот хочу денег много заработать и дом построить на берегу какой-нибудь реки. А от дома вниз – сад. Чтобы яблоки величиной с арбуз, кабачки всякие, тыковки… Чтобы от помидоров в глазах рябило… Представляешь, выходишь утром, кругом роса, и своих фруктов вместо завтрака, прямо с дерева…

Он мечтал о машине, престижной работе, потом – о самой красивой и при этом еще и богатой невесте… С ним всегда было интересно – никогда не знаешь, куда, в какую сторону и дальнюю даль завернет его воображение.

Первой его женой стала Нелли, действительно красавица, хоть и не богатая. Они развелись через год: Нелли принимала его мечты за обещания, однако ожидаемого не получила и потому потихоньку отвалила к родителям, собрав подаренное на свадьбу постельное белье и чайный сервиз. За год их совместного проживания Валерикова квартира превратилась в чудовищный сарай: через пять дней после свадьбы они ободрали обои, чтобы заклеить стены какой-то там тканью «на восточный манер», однако этого так и не случилось. Зато Нелли подарила нам «кодовое слово» к Валерику – именно она прозвала его Хоттабычем: «Только и слышу – раз, момент, все будет, трах-ти-би-дох-тох-тох… Но либо заклинание не срабатывает, либо уж не знаю что…»

Второй женой Валерика стала Лена. Она шила на машинке как Бог швейной промышленности! Валерик заставил ее уйти с работы из дорого ателье – он решил создать торговую марку ее имени. Он рассказывал, как они будут колесить по свету, и как падет к ее ногам Пьер Карден, и как все позабудут о Гуччи и Версаче. Она была юная и большеглазая, верила ему – до тех пор, пока не поняла, что клиентов у нее становится все меньше, поскольку шить она стала хуже – во всем нужна сноровка, смекалка, тренировка, а ее не было, ибо все время проходило в разговорах. Лена ушла вместе со своим оверлоком, мотками ниток, обрезами и остатками ткани. Мне она нравилась, и меня удивляло, что Валерик будто и не заметил того, что вновь «охолостел». Но через три месяца Ленино место заняла Люба – пышная и вкусно пахнущая работница «Рот Фронта». Она до самозабвения любила Валерика и батончики своей фабрики. Они прожили душа в душу где-то года три, а потом она, устав от того же, от чего уставали ее предшественницы, собрала вещи: «носильные» плюс детскую кроватку, плюс коляску и плюс двух абсолютно одинаковых мальчишек – Глеба и Бориса.

Валерик погрустил, но не долго. Он мечтал о том, что где-то и когда-то встретится ему единственная и неповторимая женщина, способная, как и он, «глядеть за горизонт».

…А потом Хоттабыч уехал из города. Поскольку за квартиру несколько лет было неуплачено, начались неприятности. Тогда он решил поднять сельское хозяйство и уехал в Опенки – маленькую и славную деревеньку.

– Меня потрясают эти люди, – кипятился он. – У них огороды заросли, бурьян выше лба, ни картошки, ни цветов, скотину всю порезали. Устрою показательное хозяйство! Приезжай, увидишь! Я ж тебе говорил, мы еще потрясем мир!
– Трах-ти-би-дох! – вторила ему я. – Смотри, не потряси мир до самого основания, как бы не рухнул!
– Смейся, паяц! – смотрел он на меня с жалостью. – Я еще покажу всем!..
–
…Борька и Глебка скоро окончат школу. Жены Хоттабыча, слава Богу, повыходили замуж, да и две его внебрачные дочки подрастают на глазах. Он живет в Опенках. Бурьян на его огороде – выше лба, цветов он так и не посадил. Обходя владения, Хоттабыч грозит кулаком невидимым врагам, которые мешают ему развернуться на полную катушку.
– Что же ты укропа-то даже не посадил? – ерничаю я.
– Ты все так же узколобо мыслишь, – смотрит он на меня с жалостью.
–
На соседней лесопилке он покупает самогон, который почему-то пахнет некастрированным поросенком. Его очередная жена Маша, местный почтальон, смотрит на него влюбленными глазами и ловит на лету каждое его слово. Она работает с раннего утра, а по вечерам моет полы в полуразрушенном Опенкинском клубе – Хоттабыча же нужно кормить! Он удивительный, говорит она.

Воистину, непостижима женская душа…

Ольга Q