Глава 7
НЕ ОДИН Я В ПОЛЕ КУВЫРКАЛСЯ
(был со мной велосипед...)
Итак, на балансе: вожделенный документ получен, оформлен надлежащим образом, отвальная с диссиденствующими коллегами позади. Пора бы, господа-товарищи, окончательно и откланяться. Казалось бы, чего проще? Но тут вдруг возникла очередная проблема.
Оказывается, пролетариев, рвущихся в забугорье, за долгие годы долготерпения набралось так много, что с билетами на все виды транспорта — труба. Даже за валюту ни в Питере, ни в Москве ничего невозможно раздобыть... Ну, настоящая катастрофа! Режиссеры ее, как всегда в отношении народа, учинили полнейший идиотизм: вылет из СССР предусматривался только самолетами «Аэрофлота», рейсы которых не способны были переместить всех страждущих подальше отсюда. Зато все лайнеры зарубежных авиакомпаний порхали туда-сюда пустопорожними. Комфортабельными услугами их имели право пользоваться исключительно иностранцы, но отнюдь не серые бараны…
Время отъезда, как назло, пришлось на начало летнего сезона. О поездах говорить вовсе не приходилось, а в очереди касс «Аэрофлота» нужно было отмечаться каждый божий день на протяжении неизвестно какого периода.
Это же надо: столько биться с риском для свободы за получение выездного документа, чудом вырулить себе необходимые визы, а после всего этого самым вульгарным образом забуксовать на месте! Вот она цена лицемерным соцлозунгам — «все во имя человека», «все на благо народа»...
И вновь помощь пришла от мудрых евреев, которым, как всегда, известны все лазейки на свете. Совет поступил такой: добраться до припограничного Чопа и там совершенно спокойненько взять железнодорожный билет до Вены или хоть и того дальше. Ибо оттуда поезда идут уже не наши, совковые, вечно переполненные озверевшими пассажирами, обремененными бесчисленными котомками, а венгерские или румынские, в зависимости от направления.
Поскольку прямого сообщения Петрозаводск — Чоп, увы, не существовало, пришлось добираться до нужного пункта на перекладных с множеством досадных пересадок. Усложненный маршрут получился таким: Петрозаводск — Питер — Минск — Львов — Чоп. Билетную проблему из исходной точки удалось решить при содействии друзей.
Для заезда в Минск имелась веская причина. Там жил мой отец, идейный коммунист, носящий на старости лет бремя звания ветерана партии. Потеряв его, как родителя, еще в восьмилетнем возрасте, я, естественно, не мог ощущать влияние предка на свой образ мышления.
Время от времени приезжая к отцу в гости, я вел с ним жаркие споры о несостоятельности его партийной принадлежности. Уже в 14 лет мы умудрились крупно поссориться с ним на этой почве. Помнится, я тогда заявил, что, не смотря на наше биологическое родство, мы по отношению друг к другу — настоящие идеологические враги. Батя, как и КГБ, тоже считал, что это дикий сквозняк гуляет в моей юной голове. И вот теперь, спустя целых 30 лет после наших первых дебатов, имело смысл напомнить о них, а заодно попрощаться, быть может, навсегда...
Не взирая на преклонный возраст, отец продолжал работать в качестве директора и художественного руководителя центральной филармонии. Я приехал к нему не в единственном экземпляре, а со всеми своими домочадцами, изъявившими желание хотя бы отчасти проводить меня.
Раскочегаренная на полную мощь сверхмодная перестройка никого не оставила равнодушным, в том числе и моего предка. В виду новых веяний вседозволенности, наружу грязным фонтаном щедро выплеснулось все то, что еще совсем недавно тщательно замалчивалось. Многие прежние устои изрядно зашатались, идеалы в одночасье порушились, а под ногами бывших поборников агонизирующей идеологии интенсивно задымилась почва. Почуяв неотвратимо грядущий красный апокалипсис, многие партийцы стали спешно отмежеваться от «высокого» членства в КПСС, некоторые лихорадочно вступали в новые политические образования.
У бати тоже частично спала с глаз мутная пелена, поэтому он уже не пытался со свойственной ему убежденностью отстаивать свои прежние идейные позиции.
Вопреки ожиданиям, отец очень даже лояльно отнесся к моему отъезду в другую страну. Он только одного не мог понять, как же мне все-таки удалось на протяжении всей сознательной жизни пронести через столько терний хрупкую юношескую мечту. Отдав должное такой стойкой психике, родитель благословил мой поступок и освободил меня от морального обязательства быть на его проводах в последний путь...
Честно говоря, я не слишком-то верил в то, что спокойно смогу взять в Чопе билет. Уж очень нереальным это казалось на фоне летнего ажиотажа. Ну, не сумею достать его на этой стороне, потребую, чтобы пропустили на другую. Виза есть — извольте, доблестные защитники рубежей, поднять шлагбаум повыше. Как и на чем буду добираться дальше — не ваше, пардон, козье дело.
Пешком пойду!
Чопский вокзал, являясь типично советским продуктом, ничем не отличался от тысяч таких же, рассеянных по всей стране. Одинаково умопомрачительные очереди у касс, в которых, как это уже превратилось в традицию летнего времени, — полное безбилетье. Но наш российский народ, многократно закаленный во всех горнилах, не утратил способность с непревзойденным упорством часами и сутками терпеливо торчать у кассовых стоек в надежде на какое-то чудо. К чуду обычно приравнивалась невостребованная кем-либо бронь, уповать на которую дано было лишь отдельным счастливчикам.
Еще приближаясь в электричке из Львова к многообещающему Чопу, я рисовал в своем взбудораженном воображении такой сценарий. Сначала, по идее, при въезде в припограничную зону непременно произойдет проверка документов вооруженными до зубов пограничниками на предмет права пребывания в этих краях. Возможно, даже неоднократная. Потом долгий, тщательный таможенный шмон с раздеванием до естественного вида, с простукиванием ручной клади в поисках двойного дна. (В соответствии с международными правилами, именно там положено находиться контрабанде). Затем нудный паспортный контроль — свой ли аусвайс и не липовые ли визы. Еще и к значку, дьявол бы их всех побрал, снова стали бы цепляться.
Нет, такое развитие событий мне вовсе не улыбалось, и я уже заранее кипел от праведного гнева.
Но ничего этого не случилось: ни солдат, ни раздеваний и вообще никаких таких нюансов.
В Чопе стояла сверхнеестественная жара, будто где-нибудь в экваториальной части Сахары. А в наглухо загерметизированном здании вокзала медленно вялилась огромная толпа бессмысленно страждущих. Все рвались куда-то ехать из этого тупика, но никому сдвинуться с места не удавалось по причине того же самого безбилетья. И от этого, вместо свойственной для вокзалов суеты, стояла некая странная, давящая на психику, тишина...
Полуживые от чудовищной духоты и усталости ожидания, все страдали молча, лишь изредка перебрасываясь отдельными ленивыми фразами.
Браво влетев внутрь раскаленного помещения и бегло оценив обстановку, я стал сходу вникать, что тут происходит и каковы вообще мои шансы на отъезд. Сразу же выяснилось, что все присутствующие — местные, отпускники, бесплодно пытающиеся выехать в разные места северного и восточного направлений. То есть все они норовили разъехаться по своей стране, но не за ее пределы. Таким образом, ни один из них не составлял мне конкуренции и дорога на благословенный запад оставалась абсолютно свободной.
Стоило только полусонному вокзальному люду узреть нестандартного путешественника, разбрызгивающего во все стороны обильные струи фонтанирующей энергии, как в зале появилось заметное оживление. Потенциальные пассажиры, уже притершиеся друг к другу и тоскливо перетаптывающиеся у пустых касс, безропотно посторонились, пропуская меня вперед.
И тут началось целое шоу! На вопрос, могу ли я приобрести билет до Вены, занимающаяся от безделья маникюром молодая кассирша, утвердительно кивнула каракулевой гривой. И для начала потребовала предъявить загранпаспорт. Тщательно проштудировав его от корки до корки, небрежно процедила:
— С вас 83 рубля 33 копейки. Билет до Вены вторым классом — туда и обратно. Срок годности 90 суток.
— Девушка, но мне нужен билет только в одну сторону, а не в оба конца.
Несколько мгновений девица испытующе разглядывала меня так, словно перед ней стоял законченный шизик. Потом она тяжко вздохнула и терпеливо, как маленькому ребенку, пояснила:
— Обратный билет за рубли вы там не сможете купить. А в валюте он будет стоить намного дороже. Вы меня понимаете?
— Спасибо, конечно, за трогательную заботу, но возвращаться оттуда я не собираюсь.
— То есть, как это?! — растерялась кассирша, забыв о незавершенной процедуре с когтями, — Вы что, хотите остаться за границей?
— Вот именно. Я навсегда покидаю эту территорию. Не хочу, чтобы надо мной до конца жизни продолжали издеваться, как над всеми этими людьми. Вот, скажите, что у вас тут за бардак происходит? Заставить бы всех кремлевских тузов, так же ездить по стране на общих основаниях. Пусть бы, мерзавцы, вместе со своими шестерками хлебали заваренную ими же кашу. Лично с меня хватит красного произвола. Давайте билет строго до Вены и — auf Wiedersehen, Russland* !
На несколько секунд у кассы воцарилась гробовая тишина, а затем отовсюду послышалась бурная разноголосица.
— Нет, я не имею права продавать такой билет в одну сторону. Положено только туда и обратно. Я не виновата, что такие инструкции. Так будете брать? — пришла в себя после некоторого замешательства красна девица.
— Разумеется. Вот вам 100 рублей, а остатки отправьте в государственную казну на повышение благосостояния трудящегося народа.
— Нет, сдачу вы все-таки заберите и поторопитесь: поезд на Будапешт отходит через 11 минут, — с любопытством разглядывая меня, подытожила диалог кассирша.
Пришлось в последний раз смириться с идиотизмом советской бюрократии, предписывающий выезжающим обязательное возвращение. Другие пусть теперь подчиняются этим установкам, но не я. Хватит!
Однако следовало торопиться.
Окончательно проснувшийся и изрядно развеселившийся народ давно уже плотным кольцом собрался около моей кассы с тем, чтобы поучаствовать в столь забавном представлении. Все смотрели на меня, как на инопланетянина, качали головами при виде знаменитого значка. Подвыпившие мужички и вовсе отнеслись к такому цирку с особой симпатией. Даже предложили помощь в оформлении таможенной декларации, бланк которой почему-то был на венгерском языке.
А дальше последовал ритуал по пересечению ГОСУДАРСТВЕННОЙ ГРАНИЦЫ СССР.
Ничего особенного: вместо таможенного досмотра лишь пара глупейших вопросов о наличии икры и кофе, сверка фотографии на паспорте с оригиналом, беглый обзор виз, отметка о выезде. И вот я уже в мире ином — на венгерской платформе.
Почти пустой поезд с вагонами для курящих и некурящих, для пьющих и трезвенников, для прелюбодействующих и пуритан. Внутри и вовсе сплошная дикость — чистенько, ухоженно, мягкие диваны, свежие занавески на окнах, ни одного выбитого или замусоленного стекла, без грохота раздвигающиеся застекленные двери, везде ковровые полы. Туалеты просторные, не загаженные, с благоухающим мылом, рулонами бумаги, стерильными полотенцами, цветастыми салфетками — просто сон наяву! Вокруг блеск, лоск, разве что фанфары не трубят из унитазов, да с потолка не падают лепестки алых роз. И вот в такой возмутительной роскоши, по-барски, мне предстоит ехать всего за 83 рубля с копейками?!!
Какие контрасты! А ведь это еще не полноценный Запад, всего-навсего сопредельная Венгрия, тоже что-то наподобие социалистического государства, только лишь преддверие капитализма, трамплин в "позорно загнивающий" мир...