Судебный процесс над Иисусом достаточно подробно описан в Евангелиях. Но ни Марк, ни Матфей, ни Лука, и тем более Иоанн не были профессиональными правоведами, поэтому описанное ими судилище над Иисусом – эмоционально окрашенное описание судебного процесса цивильным лицом, без акцентов на юридические тонкости судопроизводства, а тем более – на закон, на основании которого этот процесс был проведен.
Но тот фактический материал, запротоколированный, говоря процессуальным языком, в четырех Евангелиях, позволяет достаточно подробно непосредственно проследить за ходом самого судебного процесса по обвинению Иисуса Христа, сына Иосифа из Назарета, и определить, законно ли он был осужден к распятию, или это явилось следствием судебного произвола.
Но в начале мы должны оговориться о трех достаточно распространенных заблуждениях, без коррекции которых дальнейшее чтение не имеет смысла.
Заблуждение первое. Описанное в Евангелиях событие – вымысел, как и фигура самого Иисуса.
Не вдаваясь в долгий теологический спор, отметим следующее: тщательный анализ судебного процесса над Иисусом, сопоставление правовых постулатов, приведенных в Евангелиях, с учетом того, что эти правовые позиции невозможно придумать, и выстроить их в определенной логической последовательности, позволяет сделать вывод о том, что в Евангелиях описан реальный судебный процесс над реальным человеком. Поэтому в данном случае мы исходим из того, что такой процесс имел место в действительности.
Заблуждение второе. Римский прокуратор Понтий Пилат был непосредственным виновником гибели Иисуса.
На самом деле, Пилат только утвердил приговор, вынесенный синдерионом. Сам приговор был вынесен первосвященниками.
Заблуждение третье. Иисус стал жертвой предательства Иуды.
Но предательство Иуды – это заключительная часть расследования дела Иисуса, проведенного первосвященниками. Иуда – предвестник ареста Иисуса. Само обвинение против Иисуса было выдвинуто раньше.
Итак, вначале мы определимся с так называемым «применимым правом», т.е. по какому праву Иисус был предан суду синдериона.
Преступление, в котором был обвинен Иисус, описано в Талмуде, и называется оно «соблазн». Судопроизводство над «соблазнителем» покушающимся на чистоту религии, истолковано в Талмуде достаточно подробно, четко и в деталях. К обвиняемому в «соблазне» подсылают двух свидетелей, которые прячутся за перегородкой, а самого обвиняемого в смежной комнате побуждают повторить свое кощунство и предлагают отречься. При этом оба свидетеля имеют возможность видеть его, не будучи им замечены. Около него зажигают две свечи, чтобы точно установить, что свидетели его видят, поскольку в уголовные делах в то время допускались только свидетели – очевидцы. Таким образом, юридическая ловушка возводилась в существенную часть уголовного процесса. Последняя ситуация достаточно точно описана М.Булгаковым в «Мастере и Маргарите», при описании сцены допроса Иешуа; когда Иешуа признался, что был дома у Иуды, Пилат, осведомленный в процессуальных тонкостях добычи доказательства обвинения, добавил: «Светильники зажег».
Итак, «соблазн» по Талмуду – то, что способно ввести человека в грех и стать препятствием для веры (Соф., 1:3). И преступление, в котором был обвинен Иисус, за исключением некоторых эмоционально окрашенных деталей (которые, кстати, являются неотъемлемым атрибутом любого мало-мальски значимого судебного процесса), полностью совпадает судопроизводству, описанному Талмудом. Отметим только, что в то время в Иудее ещё не было разделение права на материальное и процессуальное, поэтому Талмуд служил как уголовным, так и процессуальным правом. Поэтому можно констатировать, что применимым правом в процессе суда над Иисусом было каноническое право Талмуда.
Ход судебного процесса.
Итак, планом врагов Иисуса было стремление изобличить его при помощи свидетельских показаний и его собственных признаний в богохульстве, и в посягательстве на религию Моисея, и приговорить его к смерти на основании закона, а потом представить приговор на утверждение Пилата. И дело, которое было возбуждено первосвященниками против Иисуса, было вполне соответствовало установленному праву. Роковые слова, которые Иисус действительно произнес: «Я разрушу храм Божий, и в три дня воздвигну его вновь» легли в основу его обвинения, тем более, что эти же слова были повторены двумя свидетелями в синдерионе, куда Иисус был доставлен. По иудейскому закону, богохульствовать против храма Божия было то же самое, что богохульствовать против самого Бога.
По существу, приговор уже был вынесен; с точки зрения правоверного иудейства Иисус был действительно богохульником, разрушителем установленного культа, а это преступление закон карал смертью (Левит, 24:14,16). Правовая близорукость, присущая религиозным судьям, не дало возможности подольше обдумать последствия вынесенного в такой поспешности смертного приговора. Тогда, как впрочем, и сейчас в некоторых странах, личностная ценность индивидуума не была слишком велика, и членам синдериона не приходила мысль, что их дальние потомки ответят перед возмущенным человечеством за приговор, вынесенный с таким беспечным пренебрежением.
На следующий день первосвященники занялись технической стороной приговора – утверждением приговора Пилатом.
Пилат, воспитанный в традициях политеизма, не понимал узкого фанатизма и религиозной нетерпимости иудеев, основанных на монотеизме; даже самый посредственный римлянин всюду носил с собой широкое чувство законности и гражданского порядка. Поэтому он спросил Иисуса, действительно ли он царь иудейский. Иисус, верный своим принципам, не утаил своих мыслей, но главная двусмысленность, которая составляла его силу, и после смерти должна была установить его царственность, на этот раз погубила его. Будучи абсолютным идеалистом, т.е. не различающим духа от материи, он ответил: «Моё царство не от мира сего». И объяснил сущность своего царствия, заключающуюся в провозглашении истины.
У Пилата, как у римлянина той эпохи, полностью отсутствовал религиозный и философский прозелитизм; поэтому он ничего не понял в этом высшем идеализме, и принял Иисуса за безобидного мечтателя. Но когда он сказал об этом первосвященникам, они почуяли опасность. По их мнению, в данном случае причиной предания Иисуса суду был Закон, а закон Моисея составлял самую душу народа. Закон Моисея изрекал смертную казнь против любой попытки изменить существующий культ, а Иисус, несомненно, нападал на него и стремился к его уничтожению. Поэтому иудеи выразили это Пилату с простой и искренней правдивостью: «У нас есть закон, и по закону нашему он должен умереть, потому что сделал себя Сыном Божьим». А крики снаружи становились более грозными, и слышались уже призывы к действию: «Распни его!»
Слабый Пилат не выдержал. И когда он услышал окончательное «Кровь его на нас и на наших детях», он «умыл руки». Кроме того, самые отъявленные противники римского владычества вдруг преобразились в верных его поданных: «Нет у нас царя, кроме кесаря (соответственно, всякий, выдающий себя за царя – противник императора)». Коллизия права – цивильного римского и религиозного иудейского не сработала. Безусловно более тонкий в правовом осмыслении любой фабулы, Пилат побоялся последних слов. Приговор был утвержден.
Итак, не Тиберий, и не Пилат осудили Иисуса Христа. То был Закон Моисеев. И смерть Иисуса была результатом выполнения требований этого закона. Закон был отвратителен, но то был закон древней жестокости: Legalitas regnorum fundamentum (законность – основа государства), dura lex - sed lex (суров закон, но он – закон). И герой, явившийся отменить его, должен был подпасть под него прежде всего. В делах веры иудейство впервые поставило теорию абсолюта, установив принцип, что всякий, отвращающий народ от истинной религии, если он даже подтвердит свое учение чудесами, должен быть, по крайней мере, распят.
Сегодня, в эпоху секуляризации, тем не менее, общество всё чаще и чаще сталкивается с примерами религиозной нетерпимости. Пример Иисуса, доказавший, что и Пророка можно приговорить к смертной казни вполне законными методами, ничему не учит – ни высших религиозный деятелей, ни членов парламентов всех видов.