В газете "Информпространство" Союза писателей Москвы, с выходом на Израиль, опубликован мой рассказ "Робинзонада". Чем и хочу поделиться с вами, мои уважаемые читатели. Приятного вам лета! С уважением, Сергей.
РОБИНЗОНАДА
Мальчишки закончили девятый
класс. Худощавые, угловатые. Красота не успевала овладевать их лицами –
они менялись: у кого-то усеиваясь веснушками, у кого-то смуглостью
первого в это лето загара, у кого-то покрываясь темным пушком вокруг
верхней губы.
Высокий, с длинными руками, Федя торчал посреди лодки-плоскодонки и
изображал мачту: он стоял на нижних концах посеревшей ткани и держал
растянутую кверху простыню, которая представляла собой парус. Алик
громко хохотал, обнажая ровные белые зубы. Его голубые глаза сияли
восторгом из-под кучерявых прядей, спадающих на лоб. Он брызгал,
пригоршнями хватая воду из-за правого борта, прямо в лицо Феде, который
упрямо продолжал держать парус и только игриво отворачивал лицо, при
каждом фонтане брызг смешно закатывая глаза. Веня притулился на носу
лодки и шарил руками среди листьев кувшинок и лилий, выискивая самый
красивый цветок. Дима сидел на корме, и штыковая лопата, взятая во
дворе хозяйского дома, служила ему рулевым веслом. Он тоже трясся от
смеха, глядя то на Алика, то на Федю. Все их рубашки и штаны были
мокрыми, волосы прилипли, а лица излучали небывалую радость. Еще бы,
они отпущены с трудовой практики на все четыре стороны до самого конца
лета!
– Веня, ты у нас впередсмотрящий! – сказал Алик. – Держи команду в курсе дел: куда плыть, сколько и с какой целью?
– Будет сделано! – отчеканил Веня и воткнул в борт короткий нож с яркой наборной ручкой.
В отличие от своих друзей, Вене предстояло подумать о своем близком
будущем, поскольку девятый он не закончил. Влюбился, забросил учебу, а
теперь предстояло нагонять упущенное.
Лодка под парусом, хоть и не быстро, но двигалась по пруду, волоча
за собой зацепившиеся водоросли. Веня смотрел на свое кривящееся
отражение, космато свисающее с черного борта, и думал о своем… Вот он
сейчас попросит команду причалить к ивняковому островку посреди пруда,
и никто из его друзей не будет знать, что произойдет потом. А когда
парусник отплывет подальше, он войдет в заросли и встретится с ней.
Веня давно уже хотел увидеться с Олей именно здесь, на острове, где их
никто и никогда не сможет увидеть, где они будут совсем одни на
маленьком желтом песчаном пятачке среди зеленой крепи из густых ив.
Вполне возможно, что там случится нечто такое, чего он еще никогда не
знавал с Олей, но к чему уже больше года стремился всем своим
существом. А его друзья будут беспечно плыть в лодке, ни о чем не
подозревая, поскольку они совсем еще дети, в полной мере не познавшие
полового влечения. Веня уже целый год был влюблен в белокурую девчонку
с карими глазами и никак не мог найти с ней взаимности. Прошлой весной
Оля как-то внезапно похорошела, сделалась такой статной, красивой,
независимой. Впервые Веня почувствовал, что Оля – не просто девчонка из
соседнего класса, а вполне взрослая девушка, у которой красивая длинная
шея, тонкая талия и округлые бедра, проглядывающие из-под укоротившейся
юбки.
Они играли в ножик на пригреве посреди парадного школьного крыльца,
которым пользовались только по праздникам. Да еще в солнечный день туда
сбегались дети на время перемены. Веня подбросил перочинный нож, и он
воткнулся в пол в виде буквы Г. Когда смерил, сколько сложенных пальцев
помещается между перламутровой рукояткой и полом, Веня поднял глаза и
увидел фигуристую девчонку, он даже присвистнул при виде так внезапно
изменившейся Оли. Та внимательно смотрела на игру парней в ножик,
слегка выступив вперед из девчоночьей компашки. Глаза их встретились, и
тут Веня понял, что детские игры для него закончились навсегда. Подобно
тому, как перегрев на солнце не дает о себе знать тотчас же, а начинает
сказываться ближе к вечеру, когда к раскрасневшейся коже нельзя
притронуться, так и мгновенное восхищение девушкой обернулось
непредсказуемыми последствиями лишь через несколько дней. Появилось
желание увидеть ее еще раз, и Вениамин пошел разыскивать ее в школьном
саду, где еще оставалось несколько дней садово-огородной практики.
– Лузин, – окликнула его ботаничка. – Ты чего это не со своим классом?
– Людмила Михайловна, разрешите мне поработать с этим классом, у меня здесь производительность труда будет намного больше.
– Почему же производительность труда будет больше?
– Здесь земля мягче, копать легче.
– Знает, где копать, – подмигивая приятелям, съязвил один из одноклассников Оли.
– Естественно, – отсек Веня и посмотрел на Олю. Девчонка зарделась и
сделалась еще привлекательнее, чем прежде. С этого момента Лузин
окончательно потерял голову.
Но практика быстро закончилась, и все незаметно разъехались, кто
куда. Матери Веня постеснялся сказать, что решил поехать в Середняково,
которое находилось в часе езды от их поселка. Соврал, что едет к
приятелю в Непряхино. Даже взял бамбуковую трехколенную удочку и рюкзак
с котелком и продуктами для большей убедительности. Объяснил, что едет
на рыбалку на непряхинские пруды.
– Лузин, откуда ты взялся? – удивилась Оля и испытующе посмотрела на
парня своими карими глазами, столь нехарактерными для ее белокурой
внешности.
Вся его бывалость тут же пропадала при встрече с ней, и Веня пролепетал бессвязно:
– Да так вот, порыбачить приехал.
– Это здесь-то? – удивилась девушка, – оглядываясь на мутный водоем у запруды, изрядно загаженный гусями.
– А что, вполне рыбное место.
– Ну да, здесь отродясь, никто не рыбачил, потому что рыбе неоткуда взяться.
– Неоткуда взяться говоришь, – растерялся Веня и стал внимательно смотреть на свои пыльные ботинки.
– Ну что нос повесил? Пойдем к моей бабушке, молоком угощу.
– Да не-е, я не пью молоко.
– Тогда квасу налью.
– Вот разве что кваску…
От приглашения стало легко на душе. Лузин осмелел и внутренне
просиял от удачного начала. Он даже не захотел останавливаться, чтобы
высыпать овес из ботинок, который набился всюду по дороге в
Середняково. Веня долго голосовал на окраине своего строительного
поселка, пока не остановился бортовой грузовик, в кабине которого уже
сидели попутчики. Полезай в кузов, – сказал усатый шофер, – в овсе
мягко будет. Обложенный брезентом кузов наполовину был засыпан овсом.
На солнце он переливался золотистым блеском. Сыпучесть его была
поразительная. Овес насыпался во все карманы и щели, поскольку Веня то
и дело погружался в него из-за дорожной тряски. Овес этот напоминал
зыбучие пески, в которых тонет все живое.
– Ну, как доехал, – спросил усатый шофер, остановившись около ворот лесничества.
– Обалденно! – воскликнул Веня, проваливаясь до колен и с трудом выбираясь из кузова. – Никогда еще не доводилось так ездить.
Когда он перелез через борт, наступил на задний скат и спрыгнул на
землю, из него отовсюду посыпался овес и от этого образовался солнечный
круг на утоптанной земле.
– Для кого овес? – поинтересовался Веня у лесничего, встречающего груз.
– Для лошаденки и для лосей. Мы им тут в лесу кормушки оставляем для зимней бескормицы.
Квас оказался необыкновенно приятным в жаркий полдень.
– Спасибо за квас, – подавая кружку и глядя в глаза Оле, сказал Веня. – Пожалуй, я пойду.
– Куда ты сейчас в такую жару. Тут никакая рыба не будет ловиться. Посиди лучше здесь в тени.
Отзывчивая, однако, с теплотой подумал Веня. И ему вдруг вообще
расхотелось покидать Олю. Вот так бы сидеть под вишнями и любоваться
ею, слушать ее голос, прикасаться к ее руке.
Но долго находиться в забытьи ему не пришлось: вскоре Оля
обрадованно бросилась к калитке, около которой нарисовался высокий
блондин в серой ветровке. Оля распахнула калитку, и рослый блондин,
улыбаясь, выкатил из-за спины волейбольный мяч:
– Идем, там уже все собрались.
Оля тут же оказалась на улице, и они в обнимку отправились в сторону клуба.
Там у них волейбольная площадка, вспомнил огорченный Вениамин. Оля
ни разу не говорила, что у нее есть парень. То, что они дружат, у Вени
не возникло сомнения. Иначе как бы Оля пошла с ним по селу в обнимку?
Вот тебе и облом! А я губы раскатал, думал, что девушка свободна. Она даже не вспомнила, что оставила меня в своем саду.
Стараясь не спугнуть кур, Веня прошел к выходу, прикрыл калитку,
накинув железный обруч на столб, и отправился к речке. Самым лучшим
избавлением от волнений для Вени было какое-то дело. Не может быть,
чтобы в горной речке рыба не водилась. Буду спускаться по ней до самого
дома. В омутах и бочагах обязательно кого-нибудь выловлю. Веня знал,
что в речке Тайнинке есть форели. Сам не ловил, но по слухам знал:
форель берет на дождевого червя. За огородом у лесника была перепревшая
навозная куча. Самое то! – подумал Веня, закидывая в банку отменных
навозных червей.
Веня ушел из Середняково необычным путем: не по дороге через гору, а
по речке, которая огибает гору и все равно вытекает к окраине его
поселка Тайнинское. По речке идти неудобно: то дерево, упавшее поперек,
то камни огромные, то заросли ивняка и ольхи такие, что обходить
приходится по бурелому. После нескольких забросов удалось выудить
парочку красавиц-форелек, тут сразу все обиды забылись на Олю.
Мало-помалу улов стал добавляться по мере продвижения вдоль бурной и
прохладной Тайнинки.
Дома мать удивилась при виде его улова:
– С каких это пор на непряхинских прудах форель стала ловиться?
– Да я туда не доехал, – сознался Веня. – На нашей Тайнинке нашел рыбные места.
– Тебе не рыбные места надо искать, а про учебу думать, лоботряс
несчастный! – отругала его мать, снимая передник и собираясь на фабрику.
До осени, когда старшеклассники из Середняково снова станут учиться
в Тайнинской школе, ждать было долго, да и смысла не было: Оля все
равно принадлежит другому парню. А тут девчонка новая приехала,
красивая и не задавака какая-нибудь. Веня не растерялся и заговорил с
ней первым. Вечером в кино позвал, а после провожал ее в другой конец
поселка. Там это и случилось с ним в первый раз. Проводил Нину и
собрался уходить, вдруг та снова вышла за ворота и окликнула его. Он
подумал, что девчонка решила спросить про планы на завтрашний день.
Оказалось, что она не захотела откладывать на завтра то, что можно
сделать сегодня… Они пробрались в чулан, где старая бабушка постелила
Нине по ее просьбе: дома жарко и мухи мешают. А тут – благодать.
Где бы они ни оказались: на речке, на бабушкином сенокосе, в грибном
лесу – всюду Веня и Нина предавались восторгу от близости. Иногда он
задумывался об Оле и отмечал для себя, что его кареглазая блондинка
тоже занимается э т и м со своим рослым и улыбчивым парнем. И его
коробила эта мысль. Он любил Олю и ждал ее появления осенью.
Но девушка с карими глазами объявилась в Тайнинском намного раньше.
Она пришла в клуб и при появлении Вени сама подошла к нему и сказала,
что хотела бы завтра пойти с ним купаться. Веня так и опешил: скоро
должна была прийти Нина. К тому же с ней уже была спланирована вылазка
на сенокос, где надо было помочь Нининой бабушке перевернуть сено.
Веня не знал, что и делать. С одной стороны обещал Нине, с другой,
любимая девчонка позвала в кои-то веки… Нет, решил он, надо соглашаться
с предложением Оли, иначе другого случая может не представиться.
– Я приехала с оказией к своей хозяйке, привезла кое-какие вещи для
зимы, а заодно тебя решила увидеть. А ты, Лузин, чего это тогда так
быстро исчез из Середняково?
– А что мне было делать, если ты ушла с любимым парнем играть в волейбол?
– Да ты что! Это мой двоюродный брат, он приехал из Сибири. Мы с ним
давно не виделись. Я его перезнакомила со своими приятелями, вот он и
влился в игру.
– Могла бы и сказать…
– Откуда мне было знать, что ты тут же слиняешь? Ревнивец несчастный!..
– Ну, ты даешь! Меня же еще и обвинила. Могла бы и меня на игру позвать. Нечто я волейбол не люблю!
– Что ты занудствуешь? Виновата, извини!
– Просто обидно, что столько времени зря пропало. Могли бы видеться.
– Так ведь увидились, радоваться надо!
– И то верно, – согласился Веня. Взгляды их встретились, и от этого
взора карих глаз Оли юноше стало удивительно легко и просто. Он
притянул ее к себе и поцеловал прямо посреди улицы. Оля даже опешила от
такой прыти, но только прошептала обескуражено:
– Ты что? Нас же все видят...
Зато на островке, на котором Веня сошел с плоскодонки, шедшей под
парусом, их теперь не видел никто. Парни дружно зубоскалили над Веней,
приписав ему синдром Робинзона Крузо. Особенно усердствовал Федя:
– Мыслитель нашелся, ему, видите ли, одному побыть захотелось!..
– От компании отбиваться не есть хорошо! – вставляет свое слово Алик и улыбается.
– Да он не иначе как скит решил на острове построить и грехи свои замаливать, – высказал свое предположение Федя.
Дима тоже не удержался, чтобы не съязвить по этому поводу:
– Вари уху, схимник, а мы за водкой слетаем…
– Да ладно вам, плывите себе, остряки-самоучки тоже мне!
Вот Робинзон и на месте, облегченно вздохнул Веня. Теперь надо
искать свою Пятницу… Да, здесь уж точно нас никто не увидит. Тем более
что и пруд находился на самой восточной окраине поселка, где близ
берега стояли всего два дома, да конный двор около речки Тайнинки. В
одном из домов, в котором жили старик Кутиков с бабкой и селилась на
время учебы Оля. Она обещала приплыть сюда на надутой автомобильной
камере, на которой в качестве сиденья были привязаны две доски. Веня
знал это плавсредство: на нем старик Кутиков обычно проверял свои
мережки по утрам.
Он вполголоса окликнул ее, но Оля не отвечала. Заглянул на свой
заветный, закрытый от взоров пляж, обошел все закутки, но девушки нигде
не было.
Наверное, еще не приплыла, – решил Веня и присел на сухой кочке у
кромки воды. Прошло с полчаса. Солнце припекало все сильнее. У Вени в
душе закралось сомнение: вдруг Оля обманула и ни на какой остров плыть
не собирается. Сидит себе у стариков Кутиковых и чаи распивает.
Знал бы, что задержится, удочку бы прихватил… Но прошел час, а Оля
не появлялась. Тогда Веня связал одежду в узелок, взял его в левую руку
и, подгребая одной правой, поплыл к берегу. У Кутиковых Оли не
оказалось. Старушка сказала, что Оля недавно ушла на перекресток, чтобы
на попутке уехать к себе в Середняково.
Ничего себе, подумал обиженный Веня. Вот уж поистине женская логика!
Без всяких объяснений умотать, даже не оставив записки. Он мучительно
ломал голову, пытаясь понять причину ее странного поведения. Постой, а
вдруг это происки Нины, ведь он должен был сегодня увидеться с ней и
пойти на их покос…
Войдя в дом Нины, он увидел, что девушка на покос не ушла, а стоит у
стола и гладит белье. При его внезапном появлении Нина опешила и
нечаянно обожгла руку об горячий утюг.
– Ой, извини, пожалуйста, кажется, обожглась, – виновато промолвила
Нина и побежала к аптечке, чтобы замазать ожог каким-то снадобьем. Она
ничем не выдала своего недовольства, что он не появился с утра, как и
обещал, а зашел чуть ли не к вечеру, да еще и стал причиной мелкой
неприятности.
Выяснив, что Нина сама по себе ни в чем не замешана в отношении Оли,
Веня ушел, раздосадованный тем, что не на ком было сорвать свою злость.
А главное было непонятно, как это получилось, что Оля вдруг ни с того,
ни с сего взяла и слиняла к себе домой. Хотя с вечера она была такая
ласковая, внимательная. И целоваться с ней было одно удовольствие…
Да, брат, неудачная получилась робинзонада, пришел к весьма
неутешительному мнению Веня. Теперь надо ехать в Середняково и
непосредственно у самой Оли выяснить причину ее очередного каприза. А
может, кто-то из доброжелателей нашептал Оле про мой роман с Ниной. Вот
уж на нем я бы отыгрался сполна! – сжал свои увесистые кулаки Веня. Но
это могла быть и девица какая-нибудь, которая симпатизирует Оле. Может,
сидит с ней за одной партой. Или просто дружит во время учебы. Кто бы
это мог быть? Нет, дорогой мой, тут концов не найдешь. Пожалуй,
придется опять выбираться в Середняково.
Казалось бы, чего еще надо? Нина такая прелестная девчонка, все при
ней. Ан нет, втемяшилась эта Оля со своими причудами и хоть ты тресни,
никак нельзя без нее! После вчерашнего вечера вообще голова кругом…
По-моему, она все-таки чего-то недоговаривает относительно того
блондина с волейбольным мячом. Если он ей приходится двоюродным братом,
то с какой стати она ходила бы с ним с обнимку? К тому же он должен был
быть в их доме, а не притащиться откуда-то с другой улицы. Просто она
водит меня за нос, считая несмышленышем, которого можно легко
обволакивать мнимой лаской и обманывать на каждом шагу. Надо ехать и
выяснять все на месте. Может, даже этому блондину фингал поставить для
пущей важности. Пусть знают, что я умею постоять за свою честь.
Накрутив себя окончательно подобными размышлениями, Веня наспех
проглотил обед и, ничего не говоря матери, отправился на развилку
дорог, чтобы там сесть на попутную машину до Середняково. Развилка
находилась на южной окраине Тайнинского, которая заметно опустела после
закрытия лесхоза, а народ, который селился в этой части поселка,
разъехался кто куда. При приближении к развилке Веня увидел Олю, идущую
навстречу, и очень удивился: она не уехала.
Оказалось, что больше часа Оля прождала попутку, а когда подъехал
грузовик, то молодой водитель так нахально повел себя с Олей, что она
испугалась с ним ехать и решила вернуться. А на остров не поплыла
потому, что камеру Кутиков проколол во время осмотра рыболовных
снастей.
– А остаться и сказать трудно было, почему не появилась на острове.
В конце концов, могли бы просто в лес уйти и пикничок устроить.
– Честно говоря, я боялась оказаться с тобой наедине.
– Почему?
– У тебя вечером был слишком решительный вид. Я подумала, что обманешь меня и бросишь, когда я тебе надоем. Все вы парни такие…
– Откуда у тебя такие выводы и обобщения, – не скрывая удивления спросил Веня.
– Оттуда… Я должна признаться, что обманула тебя: тот блондин не
брат мне, а друг. Вернее был другом. Теперь мы разбежались. Он
студент-медик на практике в нашем селе. Веня тоже хотел признаться о
связях с Ниной, но решил отложить разговор до более благоприятной
обстановки.
– И что же мы тут стоим? – сказал Веня. – Может, найдем лодку на пруду и махнем на остров?
– Давай!
– Только теперь я тебя и на шаг не отпущу от себя.
– Какой же ты все-таки решительный у меня. Я даже боюсь…
– Бояться надо нерешительных. Слишком долго они запрягают, так что с такими вообще никуда не доедешь.
хочется: махнуть в дальние страны
Метки: оживляж