"Говори, говори, говори"... а сама также пью этот голос. Вспоминая этот голос, я сразу не узнаю места где нахожусь. Будто все мои клетки поделились напополам с тобой. Чувствую пронзительней, не желаю уходить из мыслей о тебе, но и жить полностью погрузившись чревато, перестаешь замечать как слова слетают с уст, не слова, а обрывки мыслей, шёпот. Очень много звуков ночью, в трёх соседних домах не горит свет, а ведь это тысячи людей.
Когда выходишь от стоматолога будто стеклышко между тобой и миром, после обморока прозрачность между мной и миром, ты как пластиночка между мной и миром и в этой пластиночке я ищу вязь и узор, и каким-то непостижимым прибором это проецируется на жизнь без тебя. Ты последнее, что я себе позволю, мне впервые хочется сберечь мгновения. Сахара, соли и перца ровно столько, сколько во мне адаптируется, всё созданно будто на моём языке.
А что же было до...
Фраза, одна страничка о тебе прописанная и вся жизнь до воссоздания твоего образа по крупицам. Что же пролилось 2,5 года назад, чем-то каким-то ключиком открылись створки, помню, что сидела на кухне, также как сейчас, да я тогда сорвалась, меня будто прорвало, хотелось признаний своих собственных почти сгинувших, затянутых в тень. Как только тогда прописала почувствовала какую-то нечеловеческую заботу, будто моё сердце взяли в ладони и мгновенно заштопали боль.
Что же было до... За два месяца до... Утром я услышала голос "Альфа Центавра" (навигационная звезда южного полушария). Я бы не вникала, но что-то уж слишком рядом был голос, будто не спала.
Что же было до... Слушала "наутилиуса" строки на подкорке записались.
"... ты снимаешь вечернее платье, стоя спиной к стене, я вижу эти шрамы...
Где твои крылья те, что нравились мне"
и было слово кстати...
" лишь безумец мог так...
за тобою вслед подняться, чтобы вместе с тобою, разбиться с тобою вместе..."
Позже я узнала что от судьбы можно только улететь... Возможно, когда настигает судьба, твои крылья отстегнутые висят на гвоздике на стене. После я не нашла этих записей и мелодий, будто слышала их лишь для того, чтобы запомнить то, что запомнила.
Во времени до... помню как-то глобальными шагами я стала меняться внутри и уходить, уходить. Перестала рефлексировать и еще я научилась не замечать. То, что не входило в мою зону допуска не долетало ни до моих глаз, ни до моих ушей. От этого, конечно, стучались еще громче,я где-то была далеко-далеко, я что-то говорила, дышала, но больше это было для профилактики.
А за месяц до... Это было уж вообще необычно, и причин никаких вроде... у меня потекли слёзы долго без остановки. Нет я улыбалась, могла говорить, душа спокойно лежала в гробу, а слёзы текли. Дух, наверное, был в шоке от этой бабской процедуры, от слова "дура" что ли. Видимо что-то внутри билось кругом о стенки, там внутри видимо выхода не было. Не нашла выход. Когда рядом говорили о будущем, я думала откуда у людей столько сил на суету и ради чего...
Какой же силы был мой зов - такой отклик. Да, правильно, благодарить надо не нас земных. До сих пор не могу представить какой же ты, если смог достучаться до ..., зачем-то меня вернул. Или наоборот. Слишком качественны были фильтры между мной и миром, как же ты смог пройти их врата. Ты удивил меня, удивил настолько, что хочется прикосновения, узнать холодное и теплое, амплитуду тайны, почувствовать твои границы или их отсутствие.
О! Вычитала одну фразу сегодня. "Во мне было столько любви, что если бы не оказалось никого рядом я бы влюбился в дверную ручку". Это не про меня.
Откуда ты ехал? И что было в тот день и что было у тебя до... Вот рядом стоит наблюдатель, мой рефери, оппонент. Что он так неуверенно бормочет что-то вроде слишком мало данных для анализа, слишком мало времени при встрече, что это моё безумие, что передергивание створок реальности не на ясновиденье, а яснопридумывание. И знаешь что? Отвечаешь ему ты, а я вас слушаю. И прихожу к зачитыванию приговора: в этом сумашедшем мире, в закрученном теннисном шарике из бездны я не являюсь сумашедшей в единственном числе. Один из двух сумашедших всеми силами пытается удержаться за реальность, второго труднее заземлить. Куда возвращаться?
Иногда я констатирую и оплетаю вкусными фразами, кому нужны комплименты, их можно не произносить - они ощущаются, какая-то струна начинает вибрировать и напоминает о жизни.
Проживая то, что я пишу, люди если теряют тон звучания, проливают своё счастье в землю начинают безудержно стареть. Сначала они конечно живут дотациями, потом остаткамим, потом видят свою судьбу в чужих ладонях и бац! мгновенно они старые, уставшие, выпавшие, бессмысленные. Да тут позже умирают. Но есть уж совсем неземные создания, которые сами становятся этим звуком, этим звоном и уходят за земное, не подвластное законам тяготения.
Естественным является то, что ты с открытостью и радостью принимаешь. Ведь боль мы не принимаем, мы сопротивляемся... У меня за день проходят годы, и когда я слышу твой голос через 72 часа на самом деле я его не слышала 72 столетия. Внутри время ускорилось, а снаружи замедлилось.
Ты ни кто-то далеко знакомое, а более правильно сказать узнаваемое по каким-то параметрам. Можно теперь с точностью объявить: что я тебя совсем не знаю, я тебя помню. Зачем я столько говорила тебе слов? Как будто "старалась" изо всех сил выжечь в тебе отметины, оставить зарубки, впечатать след. Почему прикоснувшись я не ушла? В любой бы ситуации я именно так и сделала. Почему мне важно как ты думаешь, какой твой вкус, что такого необычного в бесцветном зеленом чае, какая температура душа тебе комфортна, почему мне важно знать чем ты отличаешься уставший от отдохнувшего, ка ты идешь или бежишь, твой ритм дыхания и ритм недыхания, твою боль и твой пик. Почему мне это важно, ведь я могла бы всё это додумать, доподразумевать. Это будет безумием при таком раскладе.
Ты не исчезай, дождись. Я буду с тобой.
Температура у меня вверх-вниз, постоянно думаю для какой цели мы встретились. Тысячи вариантов за то, что мы не встретились а один вариант - не случайность - плановость, выверенная и точная. Плюс-минус секунда и нас нет, нет сейчас такого, нет такого завтра, нет никогда. Я бы горевала, что жизнь обошла стороной, а смерть вцепилась.