Киел с трудом захлопнул за собой массивную титановую дверь и, прислонившись к стене, отдышался. Затем он подошёл к покрытому ржавчиной рубильнику и что есть силы нажал на него. Надломленный компьютерный голос сообщил, что ровно через 5 секунд дверь загерметизуется, а все живые существа будут оставаться в комнате до тех пор, пока дверь не будет обратно разгерметизована. С каждым разом механизм работал всё хуже, но сейчас на это было плевать. «Теперь всё, теперь я в безопасности», - пронеслось в голове. С опаской поглядывая на дверь, Киел опустился на кушетку и обхватил голову руками. Он устало прикрыл глаза. Перед ними побежала лента воспоминаний.
Единственное, что Киел помнил, так это то, что он стоит с братом в какой-то камере ослепительно белого цвета. В ней есть лишь одно маленькое прозрачное окошко из пластика, и в нём Киел видит женщину с коротко остриженными каштановыми волосами. Она запирает дверь на засов, а по её щекам текут слёзы. Брат стучит маленькими детскими ладошками по стеклу и кричит: «Мама!» Но она как будто бы не слышит его. Просто продолжает делать то, что намеревается довести до конца.
Киелу кажется, что это он сам придумал, ведь он давно уже не видел никого похожего на себя, с руками и ногами, с нормальной головой и человеческим лицом, кроме брата.
Дальше Киел помнил лишь отрывками.
Вот они сидят в камере, долго, им хочется есть, но здесь кроме голых стен совсем ничего нет. Потом они ощущают сильный толчок, брат от удара валится на пол, и из носа у него течёт струйка крови. Затем двери вроде как открываются, но точно Киел сказать не может. Следующее воспоминание про то, как они оказались с братом на базе. Они ходят везде, два маленьких мальчика, осматривают всё, что попадётся под руку и жутко боятся непонятного скрежета там, за толстыми стенами базы.
В этой металлической громадине не оказывается ничего, кроме пары комнат и нескольких рычагов. Сантиметр за сантиметром они исследуют свой новый дом. Один раз они, было, попытались залезть в ту белоснежную коробку снова, чтобы отправиться назад к маме, но, просидев там несколько суток, поняли, что камера не сдвинется с места уже никогда, видимо, она была рассчитана на путешествие в один конец.
Вариантов, да и выбора тоже, у Киела с братом не было. Со временем они научились пользоваться некоторыми странными вещами, обнаруженными в комнатах базы, для защиты. Брат был старше и умнее, он научил Киела многим вещам. Они смогли обеспечивать себе еду охотой на…что-то среднее между обычной серой крысой больших размеров и чёрный жирным слизнем. Они знали, что животные не опасны сами по себе, опасно было то, что они несли в своей крови. Это был вирус. Неизвестно, откуда он взялся, но брат всегда говорил, что стоит ему только проникнуть на базу, и всему конец, им тоже.
Киел хорошо усвоил этот урок, и всегда перед тем, как поесть, нажимал на какую-то кнопку на встроенной панели у стены. Управление было самое что ни на есть простое, но самих процессов, происходящих в клетке, в которую он помещал свой обед или ужин, не знал. Брату было не в пример легче обращаться со всевозможными рычажками и панелями, так как он умел читать и считать, Киелу же, который не мог понять назначение странных завитушек на мониторе компьютера, приходилось запоминать расположение тех или иных функций на экране.
Откуда Киел подозревал, что его еда похоже на крыс, он тоже помнил смутно. Вроде бы, когда он ещё жил в нормальном (так, по-крайней мере называл его брат) доме один раз он увидел маленький серый комочек. Киелу очень хотелось взять и поиграть с ним, но как только он протянул руку, что-то очень острое впилось ему в запястье, и он закричал от боли. Родители тогда сильно испугались, они сказали, что его укусила «крыса». А может, это брат рассказал ему эту историю. Он часто вспоминал их прошлую жизнь на…Земле? Или как там называлось то место, где они появились на свет?
Сам бы Киел ни за что не вспомнил этого момента своей жизни, но брат очень много рассказывал ему, чтобы Киел имел хотя бы представление о той, другой жизни. Брат помнил то время, а Киел нет. Из этих рассказов он узнал, что раньше было очень много людей и все они жили на поверхности. Но потом пришла болезнь. От неё не было спасения. Люди умирали очень быстро. Брат всегда закрывал глаза от ужаса, вспоминая это. Сначала пытались придумать какое-нибудь лекарство, но страшную эпидемию не могло остановить ничего, она всё больше расползалась по земле, унося с собой тысячи жизней. Вот тогда их мать и приняла решение: спасти своих детей, и не важно, что для этого нужно будет сделать.
Киел с братом оказались на базе. Поначалу было очень страшно. Потом они привыкли. День плавно перешёл в месяц, месяц в год.
Они научились охотиться на единственных окружавших их животных - крыс, научились пользоваться компьютерами, которые ещё не вышли из строя. Брат очень быстро разобрался с управлением механизмов. Каждый день они выходили на охоту и забирали несколько образцов для исследований. У брата была мечта: с помощью компьютеров найти лекарство от пандемии. Брат набирал команду, учитывая резервные возможности машины, и она всё делала за него. Очень просто. Но найти противоядие оказалось невозможно. Единственное, что узнал брат, так это то, что в крови у крыс живёт тот же вирус, который убивал людей на поверхности. Больше ничего предложить ему программы не смогли. На этом их способности кончались.
Киел приоткрыл глаза. Он видел его каждый день, подолгу говорил с ним, но так и не запомнил его. Волосы, похоже, были светлые, но вот с каким оттенком? А глаза? В одних воспоминаниях они фиалковые, а в других цвета стен базы – серые.
Однажды Киел как обычно вышел с братом на охоту. Они никогда не отходили от дверей в своё жилище дальше, чем на сотню метров, благо, крыс хватало всегда. База помещалась внутри какого-то большого железного купола, выход из которого вёл на поверхность. В куполе было много коридоров, ответвлений и тоннелей, в нём запросто можно было заблудиться. Никакой, даже приблизительной карты, Киел с братом за всё время проживания здесь не обнаружили, поэтому старались всегда держаться неподалёку от входа в базу. Пару раз они забирались в отдалённые коридоры: там были лишь холодные металлические стены без единого выступа или намёка на выход. В этот раз Киел так устал от преследования громко пищащих крыс, что не заметил, как свернул не в тот проход. Пройдя ещё пару шагов, он увидел перед собой кучи мусора, осколков бетона и крошки, а за ними – едва угадывающиеся очертания двери. Взволнованный Киел позвал брата. Он никогда не видел никакого выхода, ведущего из купола. Ни в одном коридоре не было ни люков, ни створок, только сплошные голые стены. Как они ни старались, они не могли выбраться наверх, были обречены всю жизнь сидеть в четырёх стенах. А теперь он нашёл дверь, теперь появилась надежда выйти на поверхность, вдохнуть чистого воздуха, покинуть осточертевшую базу, наконец-то перестать питаться одними крысами, встретить людей…
Сколько раз потом Киел будет проклинать себя за то, что нашёл эту поганую дверь, что показал её брату.
Несколько дней брат не отходил от мониторов компьютеров. Всё что-то считал, набирал, прикидывал. Не отзывался, когда Киел звал его, забыл о сне и о еде. Киелу пришлось самому охотиться на крыс, самому их есть. Брат всё так же сидел перед экранами машин. Киел понимал, чего он хочет. Он хочет уйти наверх, покинуть уже ставшую родным домом базу. Но при всём своём желании покинуть эти металлические стены, Киелу не нравилась эта идея. Что их ждёт там? А вдруг на поверхности не окажется даже воздуха, чтобы дышать? Что они будут делать тогда? А если людей уже больше не существует? Механизм базы заклинит, и они не смогут вернуться, где они будут жить? Чем питаться? А если их поразит болезнь? Они ничего не знают о том, что делается наверху. Слишком много риска. Слишком мало возможностей.
Киел проснулся и увидел брата с узелком из старой простыни в руках. Брат стоял спиной к Киелу и что-то набирал на панели компьютера. Киел молча подошёл к нему сзади с немым вопросом в глазах. Не поворачиваясь, брат начал говорить сильным уверенным голосом, что он уходит наверх, что двери выхода откроются, только если кто-то будет оставаться внутри базы, что он бы с радостью уступил своё место Киелу, но тот ещё слишком мал и вряд ли дойдёт до поверхности. Киел понимал, что брат пытается оправдаться перед ним и в то же время говорит правду: у него шансов гораздо больше, чем у Киела. Но один вопрос не давал ему покоя: брат уйдёт, а он останется здесь навсегда, один, наедине с крысами и старыми машинами? Брат стоял, опустив голову, а потом вдруг резко выбежал из комнаты и закрыл за собой дверь. Перед глазами у Киела появилась женщина с коротко остриженными каштановыми волосами. Когда-то давно, много лет назад так поступила и она. История вновь повторяется. Только теперь он остался один, и брата рядом с ним не было. Киел как во сне подошёл к монитору компьютера и, слегка помедлив, нажал на значок выполнения команды. Выбора у него не было. Брат всё равно уйдёт, и Киел знал это. Он догадывался, на что брат запрограммировал машину. Где-то далеко в глубине базы прожужжал механизм открывания двери, затем её закрытия, и потом всё стихло. Киел упал на колени и тихонько заплакал.
Несколько часов он лежал на полу без движения. Слёзы всё текли и текли, казалось, им не будет конца. Но вскоре чувство голода пересилило, и Киел с трудом поднявшись на ноги, взял ружьё. Он решил навсегда вычеркнуть брата из своей жизни, как будто его и не было. Брат ушёл, бросил его и больше никогда не вернётся. А он, Киел, всё ещё здесь, ему надо жить дальше.
Спустя несколько дней Киел решил устроить обход всей базы. Надо решить, какими вещами можно ещё пользоваться, какие использовать в борьбе против крыс, какие нужно попросту сложить в кучу у стены, авось когда-нибудь и пригодятся. Надо научиться жить одному, без брата.
Он только собирался уходить из комнаты, которая видимо раньше использовалась как наблюдательный пункт, потому что имела стеклянную стену, смотрящую на один из коридоров купола базы, а под потолком располагались динамики, передающие все звуки из-за стекла, как услышал своё имя. Киел. Киел. Звук лился из динамиков. Киела прошиб ледяной пот. Он никогда не слышал, чтобы эти маленькие чёрные квадраты передавали хотя бы крысиный писк. Он думал, они не работают. Пока Киел как завороженный смотрел туда, откуда исходил звук, за стеклом начала медленно вырастать тень.
Киел не знал, сколько времени он стоял и, задрав голову вверх, смотрел на динамики, но в один момент он просто почувствовал, что нужно обернуться. Он обернулся. И закричал. Перед ним, за стеклом, стоял брат. Несомненно, это был он. На его теле даже остались какие-то ошмётки одежды. На поясе болтался пистолет, такой мог быть только у брата. Вот только та тварь, которой стал его брат, никак не могла походить на человека. Вся кожа стала цвета крепкого чая и покрылась лёгким налётом плесени, ногти на неестественно маленьких пальцах удлинились и почернели, ноги срослись вместе с помощью прозрачной перепонки, волосы на голове исчезли, а вместо них появилась серая крысиная шерсть. Но самыми чудовищными были глаза. Почти слепые, белесые, они выражали ярость и коварство. Жуткая ухмылка выдавала в твари прирождённого охотника. А голос между тем шептал: Киел, я нашёл людей, Киел, это твой брат, открой дверь.
Киел стоял и смотрел, как тварь звала его, но он знал, нет, не знал, а догадывался, что стоит ему впустить Это на территорию базы и Это убьёт его. Тварь пыталась заманить его в ловушку.
Не в силах больше слышать голос брата, Киел повернулся и выбежал из комнаты. Теперь он чётко знал: наверху ничего нет, болезнь мутировала, он остался один. Скорее всего брат даже не дошёл до поверхности, какой-нибудь лёгкий ветерок принёс заразу, и в одно мгновение он превратился в существо, умеющее лишь охотиться и убивать, существо, которому чужды любовь, сострадание, жалость, существо, которое не оставит его в живых.
Примерно в то же время Киел понял, что тварь не только хороший охотник, но ещё и очень умный охотник. Она догадалась, что до него ей не добраться, если сам Киел её не впустит. Или же он к ней не выйдет. У Киела всё похолодело внутри, а душа стремительно унеслась в пятки. А как же он будет охотиться, добывать себе еду, если это существо будет поджидать его снаружи? Он не сможет убить его. Оно наверняка придумает какой-нибудь изворотливый план и загонит его в ловушку, из которой не будет спасения. Надо подождать, успокаивал себя Киел. Оно само уйдёт, как только поймёт, что до него ему не добраться. Само уйдёт.
Но тварь и не думала уходить. Она всё говорила и говорила в динамики о том, как там прекрасно на поверхности, о том, что если Киел откроет ей дверь, то она отведёт его к маме и папе, и они будут всегда вместе, что пандемия кончилась, и на Земле больше нет больных людей. Киел не мог слушать этот ласковый голос, струящийся из-под потолка, он знал, что тварь добьётся своего и скоро он не выдержит. Тогда Киел зашёл в одну из комнат и закрыл изнутри титановые двери. Через них звук почти не проникал.
И вот теперь он сидит на кушетке, устало уронив голову себе на руки. Будто загнанный зверь, на которого устроили охоту. Из-за дверей слышался глухой голос, но что он вещал, разобрать было невозможно. Киел вытянулся на жёстком ложе и положил руки за голову. Почему именно он спасся от вируса? Почему не умер в самом начале, а вынужден был прожить столько лет на базе? Неужели он последний человек во всей Вселенной? Ему этого никогда не узнать. У него нет шансов, даже если он убьёт то, что когда было его братом. На поверхности болезнь поразит и его тоже. А здесь Киела ждёт лишь голодная смерть. Кем было предопределено, что он должен существовать в холодной металлической громадине? Откуда взялась эта пандемия, что лишила его детства? Как ему надоела эта борьба за право сделать ещё один лишний вздох. Руки Киела сами потянулись к поясу и расстегнули застёжку кобуры. Это конечная остановка, так любил говорить брат. Конечная остановка – выражение, которым он описывал их прибывание на базе. Конечная остановка это конец. После неё уже ничего нет. И сейчас 2 слова – конечная остановка – как нельзя лучше подходят к случаю. Поднося маленькое ружьё к виску, Киел с облегчением подумал, что скоро всё закончится, ему больше не надо будет страдать, выживать и жить мечтами однажды выйти наверх. Этой твари сюда ни за что не добраться, двери плотно закрыты. Навсегда. Рука Киела мягко опустилась на курок.