У матери умер единственный сын. Сколько страданий и мук он доставил своей матери, один Бог ведает. И кажется чего не хватало дитю, он жил в роскоши. Да вот только некому было за ним смотреть, мать занимает очень хорошую должность. Роскошь то ни откуда не возьмется, надо чтобы кто-то ее предоставил, а отец пил, кодировался и снова пил.
Сына пробовали женить, он чуть пожил, пустил на свет ребенка и снова лез в омут. Когда он начал пробовать наркотики, никто не заметил, а потом стало уже поздно. Мать что только не делала, чтобы спасти единственное дитя, вот уж, кажись, начиналось просветление, клятвы и появлялась надежда, но ненадолго, он снова срывался, снова появлялись сомнительные дружки и у матери опускались руки.
Вот и наступила развязка. Погиб. Теперь мать знает, что тело сына находится в одном месте, она не будет больше ночами ходить по комнате из угла в угол и ждать, что вот-вот услышит звук его шагов, лишь бы живой, лишь бы беды нигде не натворил. Покой никогда не поселится в сердце матери, теперь теми же бессонными ночами она будет изводить себя и винить, что не уберегла, не доглядела сына.
Я поехала на похороны. Жуткое зрелище открылось моему взору. Прямо при первом взгляде на холодный труп. Туманная душа, очень ясно видимое «тело» бегала по квартире. Он пытался хватать всех пришедших на похороны, за плечи, заглядывал каждому прямо в глаза и от страха, растерянности перебегал от одного человека к другому.
Описывать горе матери нет смысла, это может понять только тот, кто сам хоронил детей. Хочу рассказать, что было дальше.
Тело усопшего начало очень сильно синеть, и распорядитель поторопил с выносом гроба на улицу. Холод и сильный ветер тоже не располагали к долгому прощанию возле дома. Гроб поставили на подставки в ритуальной машине и похоронная процессия тронулась в прощальный путь.
Я села почти на краю возле борта, бросала веточки ели и гвоздики. Мать, в полуобморочном состоянии не сводила глаз со своего сыночка, когда уж теперь свидятся, да и позволит ли Господь за грехи наши свидеться.
Отделенное от живого тела за машиной бежало точно такое, но воздушное новообразованное тело. Как ему страшно бедненькому. Лицо перекосило от ужаса, что это же его тело везут, что это же он, оказывается, умер, почему мама не видит и не слышит его. Почти касаясь руками края машины, он бежал, стараясь все время подпрыгивать, чтобы увидеть себя в гробу, ему хотелось плакать, хныкать как в былые времена, когда мама прижимала его к себе и просила:
-Сыночек, брось эту гадость.
Он многообещающе кивал головой, думая и вправду прекратить ее мучить. Но приходило время, и злая сила приступала к страдальцу с новыми мечтаниями о блаженстве и наслаждениях.
Так бедный и бежал до самого кладбища. Могилка уже готова, всем хочется, чтобы это все поскорей закончилось. Одна мать только оттягивает расставание с сыном, упала на тело, вцепилась ручками за голову еле оттащили, как она кричала, волосы дыбом встают, если б эти дети хоть капельку щадили своих матерей, и сами жили бы по человечески и родители радовались бы.
Гроб закрыли и начали опускать в яму. Я искала покойника и вижу, что он стоит на краю могилки и с ужасом смотрит, как его родное тело засыпают землей, с ним начался истеричный припадок. И тут, откуда-то взялись двое сильных мужчин в серо-белых одеждах, увидев меня и поняв, что я их тоже вижу, они очень грозно и сурово посмотрели мне в глаза. Я еще успела увидеть, как они зажали парня между собой да так сильно, что тот, вырываясь и трясясь, повис у них в руках.
Поняв, что дальше смотреть мне не разрешено, я отвела взгляд и подошла к матери. У той с груди неслось только «Ох!», плакать и кричать, у нее уже не было сил. Аминь.