- Так вот, вся проблема в том, что из этого сделали трагедию какую-то, – Анжей не оборачивался, продолжая говорить по телефону. – А что там трагического? Что Грек Зорба увёл с концерта разбушевавшуюся пьянь. Видите ли, это русофобия. Каринка, это бред полный. Этот х**, прошу прощения за мат, был пьян, как вехотка, он кидался на людей с кулаками. А дело так ставят, что этот козёл получил по копчику за то, что у него на футболке был гомосексуальный флаг. А ты, можно подумать, не знаешь, какой? Тебе статью в Википедикии про флаги надыбать? Умничка, врубилась без стакана. Ладно, не буду тратить деньги, я сейчас всё равно пойду на «БК-шке» почту смотреть. Давай, как только я в онлайне, вылезай и врубай «аську». До связи… Саня, привет, – оборачивается ко мне. – Извини меня, я тут с Каринкой Гусейновой новости местные обсуждал. Кстати, в «Рок-клубе» тут опять пивком на нас дыхнули. Какой-то урод налопался до посинения и давай скандалить, видите ли, его не устроило то, что мы поём. Зорба с Юрой его из зала на свежий воздух вывели по максимуму аккуратно, он Юре чуть в глаз не дал при этом. А на днях п*д*р*сы начали пищать, что им х**шки прищемили больно. Типа, русского за один только флажок на футболке из клуба напинали до трамвайных путей…
- Анжей, – Гражина смотрит на мужа, как прокурор просто, – я тебя о чём просила? А ты опять за своё. Мне в школе сообщили, что Ежи матом ругаться начал. Я понимаю, что там у них дети – не херувимчики, тоже ругаются, но ты бы пример хоть подавал, что ли. Саня, извини, что мы тут это при тебе обсуждаем, я уже устала с этим бороться просто.
- Гражина, – Водецкий усмехается, – пока я тут завершаю с плитой, иди-ка ты за Ежи, он долго что-то пропадает. Пора за стол. Саня, на самом деле извини, тут про тебя забываем. Так вот, если ты по поводу того разговора насчёт лингвотеррора, то сейчас я закончу тут с готовкой, и мы продолжим с тобой.
- Я именно насчёт лингвотеррора. Он как вообще, есть в природе? Или это миф?
- Как бы это и миф, по большому счёту, – Анжей продолжает помешивать горошницу в кастрюле, чтобы не пригорела. – По гамбургскому счёту, это уже часть реальности – для тех, кто поставил проблему. Они ведь воплощают в реальность свои правила, то есть для них нарушение этих правил – не миф, а как раз-таки террор.
- Если ты про ту книгу, то я именно об этом и говорил, – отвечаю я. – Именно эта вот идея, что «язык – это неотъемлемая часть национальной культуры».
- А это именно так, – замечает на это Водецкий. – Культура всеобъемлюща, если она полноценна. Она охватывает собой даже мелочи быта. А если брать глубже, то культура идёт от религии и магии, то есть это – создание своего закона во Вселенной, либо это идёт принятие чужого закона во Вселенной, включение в культуру. Там язык – это часть общей картины просто. Поэтому всякое нарушение основ культуры – это разрушение ритуала, то есть магия этого ритуала уничтожается или ослабляется. Язык – это часть данной магии и религии. Другое дело, что Кислоид тебе врал насчёт «проблемы языка», когда говорил о «Сектоборцах», его покоробило другое. Но то этот туповатый и упрямый тролль, а вот те, кто серьёзно подходит к проблеме, действительно рассматривают «искажения» языка, даже связанные с его неизбежной модернизацией, как террор. Вот на самом деле, в чём проблема.
- Анжей, ты о чём? – спрашивает Гражина.
- Да, это мы тут обсуждаем книгу одну, я тебе давал читать, по-моему. Про проблемы русского языка, так сказать.
- Ясно, – Гражина вдевает ноги в туфли (судя по всему, Анжей соблазнил купить в «Кларксе»). – Ладно, пойду я за Ежи, а то на самом деле он там долго что-то. И… Анжей, не забудь нам горошницы оставить.
- Вам там хватит ещё и на вечер.
Гражина уходит, и мы возвращаемся к разговору.
- Так вот, Саня, что касается лингвотерроризма. На самом-то деле это всё чушь собачья. Лингвист-профессионал не верит в «лингвотеррор», он ведь хорошо умеет работать как с «возвышенными поэзами», так и с «пуськами бятыми». Вот в чём вся проблема на самом деле. Реальная проблема – в ограниченности взглядов паствы и алчности пастырей. Первые боятся, что их мирок разрушится, и их с головой накроет не дающий опоры Хаос. Для вторых разрушение культуры или даже существование рядом параллельного пласта является, как минимум, падением доходов. Отсюда страх того же лингвотеррора, если на минуту допустить его существование. Кстати, именно эту теорию, помнится, двигал на «Графоманах» некто Манекен, создатель «Внутренней Готики». Книга называется как раз по теме нашего разговора: «Реальность лингвистического терроризма». Собственно, я же говорил, по-моему, про это. Имя автора – Антон Стеблов. На «Графоманах» у него всего ничего написано, работы три. Это – одна из них, последняя. Так вот, Манекен считает, что лингвотерроризм в чистом виде – миф, он возможен разве что в формате игры, недалеко ушедшей от детских.
- Могу с этим полностью согласиться, поскольку сам это именно так и воспринимаю.
- Обычно в таких случаях в Интернете вспоминают Капитана Очевидность. Вопрос в том, что мы знаем, что надпись на футболке «Х** войне» – это, если хорошо разобраться, туповато выглядит. Несерьёзно.
- В чём лично я согласен с Сантимом, несмотря на то, что мне претит его национализм, и вообще его многие идеи мне не близки совершенно.
- Ну, раз уж ты упомянул Сантима, это ему стало известно, потому что у него за плечами довольно долгая карьера музыканта, и он понял, что к чему в этой сфере, как и многие, чей опыт в сфере андерграундной культуры достаточно большой, чтобы не питать по этому поводу иллюзий. Собственно, ты же списывался с Висом Виталисом? Можешь спросить у него, у Покидько того же самого, да у Николая Францевича спроси, он тебе, возможно, расскажет. Собственно, тебе-то его рассказы вряд ли нужны здесь, раз ты всё это понимаешь. Свой опыт порядка пятнадцати лет – тоже не х** собачий ведь. Так вот, возвращаясь к лингвотеррору. Манекен, что я уже говорил, считает лингвотеррор игрой, причём, в реальности – совершенно несерьёзной. Но (и это Антон тоже не отрицает) это работает, как «детонирующий» метод – пусть и для тех, кто ограничен во взглядах на мир. И когда милейший Аркадий Бухов писал свои суждения о футуристах и «новоязе», он от некоторой части спроецировал на это свои некоторые страхи. При этом он явно плохо знал сам предмет, цепляя поверхностный слой движения, так называемых day trippers, каковые существовали задолго до рождения мистера Леннона и сэра Пола. Но я опять в сторону. Так что снова к вопросу лингвотеррора. Его нет. Это детская фантазия. Но кому-то хочется, чтобы существовал Дед-Мороз. Духовные, с позволения сказать, потомки небезызвестной Вирджинии О’Ханлон. Той самой, которой посвящено целых два альбома THE DRESDEN DOLLS. И в англоязычном варианте, то есть в оригинале, это письмо есть и на сайте DOLLS. Вот, именно то, что касается «лингвотеррора», Саня. Есть Вирджиния О’Ханлон, то есть «паства». А есть «редакция “Sun”», то есть те, кто поддерживает веру. Фрэнсис Джордж, растворившийся во многих людях, так сказать. Это, кстати, он написал письмо настоящей Вирджинии О’Ханлон из Нью-Йорка в 1897 году.
- То есть лингвотеррор существует для этих людей, но реально его нет?
- Как совершенно справедливо заметила по этому поводу Анна Андреевна, лингвотеррор становится таковым в реальности, если используется, как террор, сознательно. То есть он становится сам собой, когда эти действия сознательно и целенаправленно ведутся против кого-либо. В иных случаях это – миф и паранойя. Включился в игру, признал её правила и играешь по ним – реальность игры для тебя существует. Нет – нет лингвотеррора, есть та же небрежность, фасонничанье, возможно, документирование слоёв языка. Но это уже не террор. Это нечто другое. То же самое – динамика языка. Ты не разрушаешь статику. Ты ей просто не следуешь. Она второстепенна.
- Собственно, я к таким выводам сейчас сам прихожу.
- Саня, это выводы, сделанные стариной Кэпом. Дважды два – четыре. Волга впадает в Каспийское море. Лошади кушают овёс и сено. Лингвотеррор, как Настя Голдберг-Мегрэ, существует для тех, для кого существует. Просто существует очевидная вещь: с англичанами говорят по-английски. Так они лучше понимают. Поэтому с каким-нибудь черносотенным псевдоинтеллигентом стоит поговорить на том языке, на котором до него реально доходит, мне друзья, которые на «Контакте» тусуют, рассказывали про такого ушлёпка. И ник у него подходящий, хотя по мне – Даун больше подходит. То же самое касается остальных. Да, кстати, то, что называется «лингвистическим терроризмом» на самом деле – часть так называемого «абразивного метода», когда человеку делают нечто из оперы «серпом по яйцам». Например, пишут на заведомо неприятном для него языке, если не уходить далеко от темы.
- Это относится и к Сорокину?
- По части мата – да. Неологизмов Сорокин как бы не плодил-то, насколько я знаю. Это же касается Ерофеева и Баяна Ширянова. «Лингвотеррор» практически в чистом виде – это те же кащениты, которые сознательно используют «еврейские» (в кавычках) словечки и всякие словообразования на подобную тему, прекрасно зная, что это будет принято в штыки. От некоторой части это – Удав и его культурные наследники, «падонки», многих из которых сам Удав не очень жалует.
- Упячка сюда тоже относится, сталкивался с этим лично. Сразу же: «Пиши по-русски, твою мать!», – сказал я.
- Возможно и такое применение, – заметил Анжей. – Хотя в целом УПЧК – по другому ведомству. Это же «вирус». Хотя, повторюсь, использование языка Упячки («онотолице») в качестве средства «лингвотеррора» вполне возможно. УПЧК надо уметь правильно читать, а это для сторонников теории «лингвотеррора» – признак «пароля карбонариев». Ты не понял, что тебя осмеяли, принизили, обманули. Это претензия к жаргонам, что ты уже сам описывал. Это можно использовать в качестве «мулеты». Что – «лингвотеррор». «Сленг – это феня», ты сам это цитировал. То есть это – способ давления на паранойю. А паранойя заключается в видении того, что вокруг жульё. Это здорово давит на мозг. И тут человек непроизвольно начинает орать дурниной и впадать в неадекват. На фоне этого важно самому сохранить достоинство и вразумительно изложить, что ты реально хочешь сказать urbi et orbi. Тут вот «лингвотерроризм» реально становится актом террора. Вот почему Кислоид на это напирал. Возможно, это – тоже его паранойя.
- Ты имеешь в виду рассуждение о «ненаучных терминах»? – спросил я.
- Именно, – поляк усмехнулся. – Так, давай, сейчас положу нам горошницы, в комнате продолжим.
В комнате Водецкий ставит чайник и располагает на столике тарелки. Мы продолжаем разговор.
- Итак, возвращаясь к проблеме мнимого «новояза», о котором говорил Кислоид. Он сделал вид, что узрел в твоих писаниях «язык для своих», хотя в действительности понял, что обвинения твои – прямые. Как прямой намёк на то, что греко-ортодоксия именуется «православием» только в России, так и то, что ты называешь РПЦ весьма некорректным и хорошо понятным в России NSDAP. Кстати, к вопросу «Языка Предельной Ясности», хоть мы с тобой это и обсуждали как-то. Но так как это всё дело было не в свете «теории лингвистического терроризма», то обсудим с этой стороны. Как ты и без меня знаешь, правые политические системы (равно как и религиозные) делают ставку на существование незыблемых систем («Тысячелетний Рейх»). То есть появление внутри этой статики динамических процессов рассматривается, как террор против Порядка. При чём тут лингвистика? А вот тут мы подходим вплотную к такой проблеме, как «новоязы», в числе которых – иноязычные слова, обозначающие то, что в родном языке (в силу новизны) не получило обозначения. Предметы, действия, технологии, всё новое и чужое. Это – угроза старой стабильности. И это расценивается, как террор. Как подрыв государственных и общественных основ. Как разрушение «подлинной» культуры. Слова – часть процесса. Вот почему ещё претензии к жаргонам, включая профессиональные. То, что ты в «Пуризме» написал. И на этой платформе появляется самое интересное. Та самая теория. Как упомянутый Платоновым «заговор чуваков». Пусть этому не посвящены книги, если брать именно отдельные фолианты, но мысль дана, и она поддержана в том или ином виде теми, кто создаёт «теории заговоров», среди которых и «лингвотерроризм», как объект теории. Другой вопрос, что есть постепенная «смена картинки». И это предусмотрено природой, как говорили в мультике «Ледниковый период». Но – и это блистательно было показано в нами обоими любимой картине мистера Спилберга, кому-то такое положение дел не нравится. И когда приходит «молодая шпана» со своими правилами, манерами, культурой, это заставляет бояться того, что шпана сия таки сотрёт старожилов с лица Земли. Ты понимаешь это, да и Григорий тоже понимает, судя по твоим рассказам.
- Мы не уползём от основной темы? – спросил я.
- Нет, как раз сейчас мы к ней вернёмся. Так вот, я уже говорил, что любая полноценная культура всеобъемлюща, то есть в ней всё взаимосвязано, и каждая часть культуры ценна, включая то, как в этой культуре говорят. Язык общения и его точное знание, грамотное использование – это возможность быть понятым и принятым в культуре. Вот с чего лично я советую начинать изучение вопроса «лингвистического террора» всем, кто хочет это явление понять. Ты находишься в культуре «икс», но говоришь на языке «игрек» – ты чужой, ты не понят. Как минимум. А если ты гнёшь свою линию, значит, ты пытаешься выступить против этой культуры, заставить её носителей пойти на компромисс с тобой, а это – ещё одна пробоина в культуре. А если ты не один такой, то культуре наносится серьёзный ущерб. Такова логика тех, кто рассуждает о «лингвотерроре». Кстати, нередко они сами и являются «лингвотеррористами», например, «никейские» христиане. Когда ты крестишься, тебе дают имя, соответствующее этой культуре, то же самое касается ислама. То есть это разрушение культуры «неверных», «заблудших». И когда кто-либо «возводит оборону», создавая свою культуру, для них это становится опасным. Это – тормоз на пути их всеобщей (а другой быть не может) победы.
- А если мы говорим о ситуации внутри культуры? То, что ты про жаргоны сказал, про мат. С точки зрения «лингвотеррора».
- Разрушение существующей иерархии, Саня, взрыв «табели о рангах». Что дозволено Юпитеру, не дозволено быку. И когда «быки» разрушают монополию «Юпитеров», это разрушает власть «Юпитеров». Брань позволительна властвующим, чтобы они могли разрушать и подавлять. Если же следует хотя бы один контрудар, то это уничтожает власть. Не позволяет контролировать тебя. Что же до жаргонов, то (что ты и сам хорошо знаешь, ты же писал об этом) подобный способ создания альтернативной культуры может сделать её намного крепче. Менее, что ли, уязвимой. Скроет «злые» замыслы и намерения, возможно, рушащие общую систему. Думаешь, почему блатняги задают эти вопросики при «прописке»? Ты знаешь язык среды, значит, свой. Кстати, именно возможность для умного человека «распознать сигналы» привела к тому, что сейчас во многих тюрьмах нет «прописки», как таковой. Дня три примерно за тобой просто наблюдают. И уже потом ты получаешь ранг. Потому что грамотное использование «трофейного» языка тоже может стать «лингвотеррором». Ты сможешь подрывать среду изнутри…
- Ещё вопрос, извини, что перебиваю.
- Спрашивай.
- Является ли «лингвотеррором» заумь?
- Да, если брать её в том качестве, в котором это декларировал Кручёных в «Теории слова, как такового». Там пресловутая заумь – это «взрыв» системы, основанной на чётко закреплённом предметно-смысловом значении слов, да, если посмотреть внимательно, и вообще на предметно-смысловом значении слов. Поэзия, выходящая за пределы разума. И вот это сбивает с толку (каламбурчик такой получается)… Это сбивает с толку возможных толкователей, не готовых к тому, что смысла в сказанном заумью нет. Слово становится элементом ритма в декламации. Оно лишается привычной функции. Но есть проблема. Всё равно ведь немало места в сознании отведено уму, особенно – у мужчин. Воспитание такое просто. Значит, в частной жизни это не работает. Но то заумь. А вот уже в практике того, что мы назвали в целом «лингвотеррором», есть проблема того, что существует так называемая «антикризисная система», которая позволяет свести к минимуму опасность «лингвотеррора». В первую очередь это – «ловчие деревья». Как в лесных хозяйствах с короедом борются? Там берут спиленные стволы и кладут по лесу, чтобы их короеды заселили. А ближе к холодам – раз, ошкуривают. Личинки короеда гибнут от низкой для них температуры. Здесь в качестве «ловчих деревьев» используется «опасный» жаргон, который насаждается искусственно, чтобы выявить маргиналов и сочувствующих. Они попадают в «резервацию», клюнув на «правильную» речь. И ставят в качестве авторитетов «словесные пустышки», где форма не имеет содержания. Как Владимир Сорокин и Шнур. И это создаёт «пустую культуру», в данном случае – на уровне словесности. То, что могло стать для нацистов «лингвотеррорром», им уже не будет. Или, если точнее выразиться, вред такого «террора» для нацистов будет весьма ничтожен. А вот думающие люди будут избегать «культуры-ловушки». Что как раз-таки и оттолкнёт их от реального бунта, в чём-то сопряжённого с «лингвотеррором». Точнее, это поведёт их в сторону, если так можно сказать, неверия в бунт. Так рождается среда строителей галлюцинаторных полей. Хотя не жаргоном и матом едиными, да, но и это тоже средство, этим тоже можно эпатировать.
- В чём я с тобой не могу не согласиться, так как видел последствия такой деятельности. И это действительно смешивает все карты.
- Ну, да, – поляк продолжает поглощать горошницу, успевая при этом рассказывать то, что хотел. – Но весь вопрос в том, что выкрутиться всегда можно, в целом бунтарская часть того же «лингвотеррора» всё равно полностью не «снимается», там можно ловко извернуться, да и «зубров» никто не отменял. В России – больше, чем где бы то ни было, спасибо партии родной, NSDAP именуемой у нас и РПЦ – официально. Поэтому проблема «Детей Розенталя» и «общественной нравственности» имеет место быть. Дело не только в словесности, сам знаешь. И именно поэтому мой «выверт» в Белгороде прокатил. Это все поняли. То есть это сработало. Значит, что мы имеем? Значит, отказ от русского языка в знак протеста против цензуры работает, как «лингвотеррор». Что и требовалось. Я ведь смог дать понять, что недоволен этим, я потребовал извинений перед людьми, которым досадило это решение региональных властей. Судя по тому, что не я один такой умный, а также из понимания, что мало, кто пойдёт с плакатами «Х** цензуре» к администрации Белгородской области, они стали винтить гайки круче – на всякий пожарный. Так же и не только там. И не только из-за словесности.
- Да, хотел спросить и насчёт остального, но…
- Спрашивай, я сегодня свободен, как ветер.
- Fashion terror более очевиден, чем лингвистический? Или это тоже миф?
- Ровно в той же степени, что и «лингвотеррор», если хочешь подробностей, я готов об этом поговорить. Тебе будет не лишним это узнать. Да и Платонова я упомянул…