Это случилось на заре нашей юности, в начале далеких 70-х годов не только прошлого столетия, но и теперь уже прошлого тысячелетия. Окончив среднюю школу одного из небольших сибирских городков, мы – я и моя одноклассница Наташа - поехала в Кемерово, наш областной центр, поступать в пединститут.
Наташа была необыкновенно статна и миловидна. И я уже привыкла к тому, что парни, да и мужчины всех возрастов, постоянно обращали на неё внимание, и даже выворачивали иной раз шеи, глядя вслед. Она же, стоит отдать ей должное, никак не реагировала на такой к себе ажиотаж со стороны мужского пола. У неё уже был в нашем городке жених, Василий, за которого она и вышла впоследствии замуж. Но речь сейчас не об этом.
Напротив нашего общежития, где мы жили во время вступительных экзаменов, находилось какое-то административное здание с неплохой столовой на первом этаже. Цены для нас, абитуриентов, были там вполне приемлемые, и мы с Наташей частенько заходили в эту столовую пообедать. Кроме приемлемых цен там ещё неплохо готовили, а к тому же не нужно было убирать за собой со стола. Это делала средних лет женщина. На удивление тихо и бесшумно двигалась она между столами со своей тележкой, складывая в неё грязные тарелки и стаканы. И была она на редкость предупредительна и тактична. Никогда не беспокоила посетителей. Никогда не выхватывала у них из-под рук освободившуюся посуду, как это делали в большинстве наших столовых того времени. Всегда ждала, пока посетители поедят и освободят столик. И в то же время свою работу выполняла она споро, аккуратно и с доброжелательной улыбкой на лице, словно все мы были её давними и хорошими знакомыми.
И вот, кажется, после второго или третьего посещения столовой стали мы обращать внимание, что эта женщина как-то по-особенному смотрит на Наташу. В её взгляде сквозили одновременно и удивление, и умиление, и обожание. Из любого конца обеденного зала ловили мы этот её взгляд. А вскоре открылась и причина её интереса к Наташе.
Недели через две, когда мы в очередной раз зашли пообедать, женщина не выдержала и, выждав, когда мы поедим, приблизилась к нашему столику.
- Девочки, извините, что беспокою вас, - сказала она, смущаясь, - но очень уж хочется узнать, откуда вы.
Как говорится, невооруженным глазом было видно её волнение и понятно, что не об этом собиралась она поговорить, а вопрос задала лишь для того, чтобы завязать разговор. Естественно, мы, чтобы не показаться невоспитанными, начали объяснять, откуда приехали и зачем.
- Я так и подумала, что вы абитуриентки из педагогического, - продолжила она после наших объяснений. – Дочка, ты не обижайся, что я тебя так пристально рассматриваю, - женщина благоговейно глянула на Наташу, - но уж больно ты на Богородицу похожа. Я, когда тебя в первый раз увидела, так прямо и обмерла вся – до чего же схожа, как будто иконописец с тебя её лик написал.
Мы, в то время весьма далёкие от религии, не придали никакого значения её словам. И только потом, повзрослев и побывав в храмах и соборах многих городов, я поняла, как права была эта женщина. У Наташи действительно был настоящий иконописный лик. Недавно одна из одноклассниц сообщила мне скорбную весть – Наташи не стало. Она, оказывается, умерла почти десять лет назад. Всё что у меня осталось на память о нашей дружбе – это несколько школьных фотографий. Впрочем, нет – не только эти фотографии напоминают мне о ней. Как когда-то та женщина из столовой вспоминала Богородицу, глядя на Наташу, так и я теперь, глядя на икону с изображением Божьей Матери вспоминаю о Наташе. До чего же, и вправду, Наташа была на неё похожа.