ВОРОНЬИ РАЗВЛЕЧЕНИЯ
Выпал свежий снег, и после затянувшихся жестоких морозов потеплело.
Вороны съели миску размоченного хлеба, который мы для них выставили, и всей стаей разместились на гребне крыши соседнего дома. То, что происходило дальше, затрудняюсь определить – то ли это был массовый заплыв по снегу, то ли катание на санках веселой гурьбой. Мы с Борисом наблюдали, не веря своим глазам.
Сначала каждая ворона засовывала голову в пушистый снег и ею там вертела. Потом ложилась на бок или спину, поджимала лапки и «бочкой» катилась по склону, выпрямляя одну или обе лапы и щупая поверхность в момент скольжения грудкой по снегу. Каждая старалась скатиться как можно дальше. Ни одна из них не сорвалась с крыши, не полетела, благодаря этому ощупыванию, хотя некоторые докатывались до самого края. Затем вороны, словно мальчишки, которые лезут обратно с санками на вершину горы, топали (не летели!) вверх по склону, чтобы снова скатиться. Это продолжалось всего несколько минут, однако снег на крыше утоптали основательно.
Внезапно веселая ватага поднялась и улетела.
22 января 1976 г.
ЕЩЕ РАЗВЛЕЧЕНИЯ…
Посмотрела в окно. В то самое окно, в которое более тридцати лет смотрел Борис Заходер, работая сначала за пишущей машинкой, потом за компьютером, который сейчас трудится, пытаясь соединить меня с Интернетом.
Вспомнилось, как в жаркие летние дни, по просьбе Бориса, я ставила в саду перед окном неглубокий «бассейн», наполняя его свежей водой, чтобы птицы могли напиться. Здесь, на песчаном холме, словно на пляже, воробьи, синицы, вороны и даже зарянки с трясогузками устраивали купания – как в песке, так и в воде, – развлекаясь сами и развлекая хозяина.
Но сейчас декабрь. Вижу – две вороны купаются в мягком пушистом снегу, выпавшем ночью. К утру температура поднялась немного выше нуля и снег, оставаясь еще пушистым, увлажнился – из такого обычно дети лепят снежную бабу. Зрелище заинтересовало меня.
Вороны проползают и притираются всем телом, словно это не снег, а тот самый «бассейн» в котором надо присесть, чтобы смочить и прополоскать грудку. Потом окунают голову в снег и вертят ею, словно ввинчиваясь. Дальнейшее действие напоминает игру в снежки. Ворона сунула голову в сугроб и резким движением выбросила комок снега в сторону. Повторила бросок. Так и слетают с ее клюва снежные комья. Нет, это не игра в снежки – птица вырыла глубокую воронку, в которую и опустила голову. (Не вороны ли изобрели воронку?) Тут и повертеться можно вволю, и ввинтиться, погружая голову и тело в это углубление.
Компьютер уже соединился с сервером. Вижу краем глаза, что поступает сообщение, но мне не до него – к моему удивлению, появился комар, который с большим достоинством, не спеша, проплывает перед открытой форточкой, равномерно взмахивая крыльями и вальяжно развесив ножки. Вполне благополучный комар – все конечности и крылья такие свежие, словно и не было на прошлой неделе двадцатиградусного мороза. Где он пересидел его, и что за комары завелись в нашей Комаровке?
А у ворон, между тем, начался новый этап гигиенических процедур. Птицы ложатся на крыло и, отталкиваясь лапками, скользят на боку. Потом это же упражнение выполняют на другом крыле. Снова и снова протирают крылья и даже переворачиваются на спину. Одна из ворон, видимо, посчитав, что на этом сеанс чистки можно закончить, улетела: «Ну, знаешь, дорогая, – (почему-то я так распределила роли), – с меня достаточно, я пошел».
Зато оставшаяся продемонстрировала напоследок подлинно коронный номер, который меня рассмешил. Она провела, словно на «бис», – чистку клюва. Так мы точим кухонный нож на перевернутом блюдце – туда-сюда. Птица мотает головой, тоже туда-сюда, одновременно продвигаясь вперед, чтобы каждое "обтачивание" клюва выполнить на свежем месте.
Прошлась вперевалку, иногда проваливаясь и слегка подпрыгивая, чтобы выскочить из сугроба, затем взлетела...