И привиделся мне сон…
То ли сон был это, то ль видение на яву, а может, и нечто иное, потусторонне стоящее надо всем… Но узрел я во сне том себя самого, на ложе лежащего. И будто бы снизошел ко мне дивный гений, полу-телесный, полу-бесплотный, ореолом мерцающим окутанный, аки ангел небесный иль дух неземной. И простер гений тот длани свои ко мне, возлежащему. Всё ближе клонилось надо мною существо непостижное, доколь не распознал я во дланях его вещь чудную, с веретеном формою своею схожее. И было веретено то полно нитей разноцветных, всех мыслимых оттенков да коляров, средь коих и вовсе незнанные, так что и словес для описания их нету в языцах мирских наших.
- Гляди, - молвил мне ангел, не разъямая уст своих, словно глас его в самой главе моей произнесся. – Гляди: нити сии – суть перепетия жизни. У каждой твари божией – будь то былинка али мурашка, птаха небесная али червь земляной, - е подобное. И чем выше тварь та на лестнице ко Творцу сущего восходящей – тем краше да многоцветнее клубок ея. Человечий же выглядит ровно так вот, ибо твой держу нынче во дланях. Зри же!
Распрямил гений длани свои и – о, чудо! – остался клубок нитяной висеть во пространстве меж ними, ни чем не держанный, будто в самих струях пространных несомый, мирозданье полнящих. Сполохи огневые пронцали чудо сие, объяв облаком пламенным и веретено то судьбинное, и длани его не держащие. И затверг я очи свои, бо возбоялся света слепящего. Но истек миг и ещё столько же, и уразумел я зрением внутренним, что не боязно более очи мои отверзнуть. Когда же сделал сие, узрел странное: преобразились длани парящие, и одна, та что одесную, - белоснежней крыла ангелицкого, а другая, та что ошуюю, - чернее тени, в его же подкрылье гнездящейся. Вновь держали они в перстах своих веретено многонитное, всё ближе ко мне плыпарящее.
И вновь молвил гений:
- Видишь ли? Нитей множество превеликое, каждая цветом и отсветьем своим от соседней отличная. Есть средь них длинные да короткия, плотные да истонкия, гладкие аки гладь озерная, да узорные узлами затейными. И любая из них – часть судьбицы твоей, кто - тобою самим же творимая, кто – с рожденья тебе преподанная. Так и ткёшь ты судьбу нитетканную, что соткётся – тому быть одежою. Но и здесь, как в любом ткацком промысле, царит правило непреложное: чем свивальнее нить – тем прочней она. От того, - приглядись! – нити главныя, те что в жизнь из жизни ведущие, что спасают в лихих перестрастиях, - завсегда двойным плетением спутаны, две их нити в одной перетянуты. И по цвету они, и по отсвету друг у дружки собою прилажены, ибо вместе ваяют нетленное, то, что жизни порвать не по силушке. Знай же истину сю: одинная из них, та, что самостью яркой настоена, - то ты сам и е. А другая, будто в свете твоем отраженная – то дружка твоя, коей быть во судьбу воплетенною. Коль отыщешь – укрепится нить твоя, коли нет – оборвётся под тягостью. Другиня же твоя, аль соратница – суть сопутница на пути твоем жизненном. От того и зовётся со-путницей, ибо путь на двоих вас одинождин.
- Но не прост чудодейственный умысел, - молвил ангел, на длани воззрившися. – Суть же таинства в том, что у нитей сих, как в любом поднебесном начатии, два конца, две природы и надобы – словно свету и тени обращены, словно ночка и день сопричастные, ни один без другого не можные. Светным днем совиваются замыслы, вьются нити, прядутся узорами, - и он выпростал длань белоснежную, что одесную мягко сияюча. – А ночами исходит обратное: что за день соплелось заплетаючись, то иной стороной распускается, дабы пряжа была нескончаемой, дабы несть бы числа за узорами. – И он глянул на длань непроглядную, что чернее подмышки у ангела.
- Посему, коли чтишь ты гармонии, лад вселенский, да горние промыслы, коли драги тебе светы-темени, что в едином дыханьи истомлены, - отыскать тебе надобно другиню, коя днями была со-путницей, а ночами – рас-путницей истою. Ибо что во свету совивается, тому быть распускаемым в темени! И не быть твоим нитям надорванным, двуежильным да нескончаемым!
И воздел ангел десницы своя, и стали они не десницами вовсе, но крылами всеобъятными, неуемным сотканьем светящими. И понял я , что и ангел сей, весь, от пушинки крыла до изножия стоп, - и сам соплетен из нитей всего сущего, мириадов, тысяч и тысяч мириадов нитей, - судеб всех, кто сподвигнулся быти в веках, есть ныне, и кому лишь предстоит быть в мирах и временах нессчетных.
***
С тех пор и ищу я ту, что днями была бы сопутнитцей, и распутницей истой ночами. Ибо так заповедал ангел, посланник Божий, а всё прочее – от Сатаны.
Аминь!
17. VII. 2010.