Тайна бархатной коробочки

               
 Александра принимала утренний душ, когда зазвонил телефон. Она ступила мокрыми ногами на пол, поспешила в коридор, сняла трубку и услышала знакомый голос:
   - Здравствуй, Шурочка. Я тебя не разбудил?
   - Привет. Что стряслось?
   - Стряслось! Жена серьёзно больна. Нужен «Тодикамп».
   - Подожди, сейчас запишу, - она прошла в комнату, оставляя  следы на паласе, на ковре, нашла ручку.
   - Алло! Арон, диктуй...

   С Ароном Дохновским Александра  училась в одном классе. В те годы все как-то странно относились к евреям. Его дразнили «жидом», издевались, пачкали мелом безупречно отглаженный костюм. Ни одна девчонка не хотела сидеть с ним, и Арон обитал на последней парте. Командиром в классе был Олег Потёмкин, с которым дружила и она- красавица Шурочка.               
   Однажды, это было в седьмом, войдя в класс, она увидела, что
Олег сел с новенькой - Лилькой, девчонкой с длинными волосами, заплетёнными в две косы.
    Окинув взглядом класс, Шурочка прошла к последней парте и демонстративно села с Ароном. С этого дня она взяла над ним шефство и позволяла нести свой портфель. Счастливый мальчишка, задыхаясь от радости,гордо провожал её до дому, а потом возвращался через две улицы. У ворот его ждал отец с ремнём в руках. Он не любил, когда сын задерживался. Заставлял его целыми днями зубрить уроки, не пускал играть со сверстниками и порол каждый раз, если тот опаздывал из школы.
   А битый мальчишка ждал нового дня, чтобы на глазах у всех нести Шурочкин портфель, а потом снова получать от отца свою порцию оскорблений и унижений. Арон ненавидел его: тот прятал деньги, выдавая матери точно по счёту на семейные нужды, проверял покупки и требовал сдачу, забирал даже мелочь. Соседи прозвали его скрягой и со временем перестали здороваться. Асю, жену Давида, жалели и привечали.
   Когда отец внезапно умер от какой-то заразы, мать нашла между книгами тайник с деньгами и записку. Оказалось, её муж копил деньги для сына, чтобы тот смог выучиться, утвердиться в жизни. Отец прекрасно понимал, что Арону предстоит нелёгкий путь. На своей шкуре испытал, как тяжело жить с таким именем и фамилией – Давид Дохновский!
   На похоронах все  соседи удивлялись, почему так плакала жена Ася и сын Арон, который уже знал всю правду об отце.
   Теперь для Арона вся жизнь заключалась в учёбе и Шурочке, которую он тайно любил. Впрочем, в неё были влюблены все мальчишки в округе.
   Она играла в футбол, запускала змея, лазила за яблоками по чужим садам и стреляла из рогатки по бутылкам. Ребята уважали смелую зеленоглазую девчонку с короткой стрижкой  и  считали «своим парнем». Пришлось и Арона взять в «банду».
   В девятом классе он на Женский день подарил Шурочке большой букет цветов и  золотые серёжки. Правда, серьги в бархатной коробочке принесла его мать и сама вдела ей в уши. Шурочка не знала, что на дне коробочки лежала записка: «Шурочке, самой красивой девочке нашего класса». Затем после слова «красивой» дописано: «и любимой».

   Поезд замедлил ход, вот уже Феодосия.
   На вокзале Александру ждал тот самый Арон - друг детства.
   Арон Давидович – средних лет элегантный мужчина в костюме и галстуке, постоянно поправлял очки в дорогой оправе и спрашивал рядом  стоящего друга с сиреневой розой в руках:
   - Какой у неё вагон?
   - Восьмой, - улыбался тот.
   - Ты не перепутал? – посмотрел на цветок и нервно добавил. - Я же тебе сказал: она не любит розы. Александра - удивительная женщина. Она не такая, как все.
   - Откуда тебе знать, какие бывают женщины?  Я удивляюсь, как ты ещё женился?
   - Я сам удивляюсь, - Арон погрустнел, достал носовой платок, повертел его в руках и снова положил в карман. – Нумерацию объявили?
   - С головы. Отставить волнение!
   Послышался размеренный стук колёс, и показался  уставший поезд. Вот мимо промелькнула восьмёрка, и Арон бросился догонять её. Он ловко маневрировал между спешащими людьми,  не выпуская из виду желанный вагон, как будто тот мог промчаться мимо вокзала.
   Наконец, состав остановился. Арон подоспел, когда Шурочка уже спустилась с последней ступеньки и шла ему навстречу. Она по-царски несла тело, а голову держала так, будто её отягощала корона. Спутник Арона протянул ей цветок.
   - Не люблю розы, - произнесла женщина.
   - Я же тебя предупреждал, - забеспокоился Арон.
   - Почему? – удивился тот.
   - Красивы, но и колючи. – Она вопросительно посмотрела на Арона. 
   - Шурочка, это мой друг – Дмитрий.
   - А-а… Рада знакомству. - Женщина взяла Арона под руку, оставив
Дмитрия с розой в руках.
   - Красивая и колючая, - шепнул тот вслед. Она, очевидно, услышала и
 кинула через плечо:
   - Догоняйте!
   Дмитрий очнулся от оцепенения, поражённый её совершенством и
бесцеремонностью.
   В машине она села на переднее сиденье и всю дорогу была за штурмана.
   - Как доехала? – Арон, с какой-то только ему понятной нежностью, взглянул на неё.
   - Нормально. Смотри на дорогу. Притормози! Не обгоняй!
   - Шура, я ни первый год за рулём.
   - Я больше. Кто тебя учил? Забыл?
   -  Такое не забудешь, - он по-дружески коснулся её волос.
   - Я этого не люблю, - она поправила причёску и добавила, - держи руль.
   Удивляясь выдержке друга, Дмитрий стал смотреть в окно. Проехали своеобразный символ Феодосии – величественную двухъярусную башню святого Константина, а Арон и Александра продолжали разговаривать, не замечая его присутствия. Выруливая на прямую дорогу, Арон покосился на спутницу.
   - Ну, Шурка! Теперь держись, - Дохновский нажал на газ.
   - Не гони, лучше скажи, как Даша?
   Наступила тишина, так молчат, когда сказать нечего.
   Даша – жена Арона, невысокая пухленькая, но обаятельная одесситка. У неё обнаружили опухоль, сделали операцию, улучшение не наступило.
Теперь они надеялись на лекарство, которое достала Александра. Она сама привезла его своему особенному другу.      
   - Шура, у Даши рак, - он произнёс это так тихо, будто жена была рядом. - Не стоит ей об этом говорить.
   - Догадалась. Поэтому и приехала.
   - Спасибо, дорогая.
   - Я этого не люблю.
   - А ты не меняешься, - Арон притормозил, и машина остановилась возле двухэтажного особняка. Дмитрий помог ей выйти и проводил в дом, пока Арон открывал гараж.
   На террасе в кресле сидела Даша. Она из пухленькой превратилась в
худышку.
   - Привет, - Шура поцеловала её в щёку, протянув лекарство. – Вот,
поправляйся, хорошая моя.
   - Спасибо, с приездом, – Даша взяла упаковку, стала рассматривать
 жидкость в пузырьке, затем глубоко вздохнула и прошептала:
   - Мне уже ничего не поможет. Это муж всё выдумывает. Ты знаешь, у меня ведь рак. Только не говори ему… – Она сказала это так тихо, чтобы не услышал Арон.
   - С чего это ты взяла?
   - Не надо, Шура, я знаю.- Ей было трудно говорить, но продолжала. – Детей у нас нет. Арона Давидовича жалко.
   Работая у мужа на кафедре лаборанткой, она привыкла называть его по имени и отчеству.
    - Он ведь большой ребёнок – всё ему на блюдечке подай. Заработается, так и поесть забудет. Даша беззвучно плакала.
   - Не волнуйся. Надо надеяться…
   - Не успокаивай, - перебила Даша. - Это мне наказание за то, что Арона  Давидовича на себе женила.
   - Как это? – вырвалось у Александры.
   - Никто об этом не знает, даже он. Это случилось на юбилее нашего
института. Мы из ресторана все пошли к Дохновскому. Ты же знаешь, он не пьёт. Но это был период, когда сверху тормозили его работу. Не продвигали, а наоборот, ставили палки в колёса. – Даша замолчала, подбирая слова.
 – Одним словом – еврей... Вот и напился, смешав шампанское с коньяком,  уснул мертвецким сном. А утром, проснувшись, обнаружил меня рядом. Я была влюблена по уши. После этого, как порядочный мужчина, Арон Давидович женился на мне. В первую же ночь он называл меня твоим именем, а я тихо плакала. 
   - Даша, не казни себя. Если бы не ты, он до сих пор бы не женился.
   В комнату вошёл Арон и помог жене добраться до спальни.
     Выйдя через минут двадцать, он прошептал:
   - Уснула. Сделал ей укол. Она уже без наркотиков не обходится. Идём перекусим, Дмитрий там что-то приготовил.

   После ужина, Александра вышла в сад, который заканчивался невысоким холмом. Она поднялась на вершину, и перед ней открылась панорама
Феодосийского порта. Трудяга работал и днём, и ночью. Он, как отлаженный механизм, крутился, вертелся, перенося грузы, постоянно что-то загружая и выгружая. Большие и маленькие корабли, тяжёлые баржи  и юркие судёнышки отплывали и причаливали к берегу. Всё вокруг двигалось, суетилось, доносились гудки, скрежет кранов и шум волн.
   Одиночество нарушил Дмитрий, он принёс плед и накинул ей на плечи.  Она увидела его глаза цвета крепко заваренного кофе, смутилась и сказала:
   - Странная штука - жизнь...
   - Да, как море. С виду - спокойное и гладкое. – Он посмотрел с холма на море и продолжал. - Но стоит вмешаться ветру, как оно всколыхнётся, вздыбится.
   - А вы - поэт.
   - Нет, я – моряк.
   - А я не люблю море. - Она вздохнула и задумалась.
   - Почему?
   - Море не оставляет ни следов, ни свидетелей. Оно не щадит ни взрослых, ни детей.
   - Но море бывает тихим, нежным, ласковым.
   - Не старайтесь, я, наверное, больше никогда не смогу полюбить его.
   - Давайте, пройдёмся до набережной, - предложил Дмитрий. - Я расскажу вам о море, - и, не дожидаясь ответа, подал руку. Она встала сама, отряхнулась и царской походкой направилась к тропинке, которая вела от склона к дому. Плед сполз с плеч и волочился по траве. Зацепившись за куст, он соскользнул и остался лежать клетчатым островком на зелёном травяном море. Дмитрий поднял его и, накинув на женские плечи, притянул Александру к себе.
   - Я этого не люблю, - она посмотрела на него и смешалась. Её глаза горели желанием, но не к нему. Сердце потянулось к другому мужчине.
   Этого человека она знала давно, их души понимали друг друга и со временем две половинки стали одним целым. После гибели мужа у неё не было ближе и роднее мужчины, чем Арон.
   В школе он забавлял её своей преданностью. Постепенно заботливый парнишка с тёмными вьющимися волосами стал «лучшей подругой». Она делилась с ним своими секретами, не зная, что повествования терзали душу влюблённого парня и больно ранили сердце. Она это поняла только недавно, когда получила бандероль от бывшей свекрови: бархатную коробочку, в которой лежали серьги, подаренные Ароном. Стала вынимать их, коробочка соскользнула, ударилась об пол и из неё выпала записка - «Шурочке, красивой и любимой девочке нашего класса».
   Перед ней один за другим стали всплывать эпизоды жизни, которые
врезались в память. Вот Арон поздравляет молодожёнов с законным браком, а в глазах - тоска.
   На перроне, когда она с мужем уезжала в Североморск, Арон Дохновский
 передал ей свёрток и, сославшись на плохое самочувствие, не стал дожидаться отправления поезда. Тогда Александре показалась, что он действительно изменился – похудел, осунулся. В свёртке она нашла пирог и записку, в которой Арон писал, что Шурочка навсегда останется для него самым дорогим человеком.
   Она не придала тогда этому серьёзного значения. Только лет через пять, узнав, что Арон женился, испытала странное чувство. Так бывает, когда потеряешь что-то очень важное или дорогое. А когда случилась беда – погиб её муж на подводной лодке "Курск", почему-то именно Арону первому она сообщила об этом.
   Бросив свою научную работу, он тут же прилетел в Североморск.
   Никого не хотела она видеть и слышать, только с другом детства делилась переживаниями. 
   Год не покидала её надежда, думала, что поднимут лодку, а он жив. Никому не верила. Сознанием понимала, что мужа нет, но сердцем не могла постичь то, что она его больше никогда не увидит, не услышит, не почувствует. Неодолимая тоска поселилась в душе. Казнила себя за то, что не родила ребенка, поддавшись уговорам его родителей, с которыми не ладила.
   Началась чёрная полоса жизни. Боль потери не утихала, да и "добрые" люди не давали затянуться ранам. Радио, телевидение, газеты, Интернет - всё, всё, всё говорило, кричало, шептало, шипело: «Нет! Нет! Нет! Нет его». И от этого не скрыться, не убежать. Ей хотелось уснуть и не проснуться. Но человек не волен выбирать себе час рождения и не назначает день смерти.
   Слабых потеря близкого человека выбивает из седла. Они перестают
 сопротивляться обстоятельствам и живут по инерции. Другие начинают искать забвение в вине, и жизнь останавливается, у них нет настоящего, нет будущего. Они так и остаются в прошлом. Преодолеть потерю дано сильным натурам, и Александра старалась жить. Ей захотелось убежать подальше от моря, которое украло у неё мужа.
   Взяв чемодан с парой платьев, она уехала от родителей мужа в Москву. Жизнь закружилась, завертелась и понеслась на новый виток. 

   Александра свернула записку и положила в бархатную коробочку. «Сколько же она пролежала здесь? Лет пятнадцать».
   Когда Арон попросил достать лекарство, она обзвонила и
 обежала пол-Москвы. «Тодикамп» предлагали вагонами, но без сертификата. И только в Научно-исследовательском институте иммунологии нашла то, что ей было надо. В тот же день с заветными пузырьками села в поезд и поехала к другу.
   Александра боялась встречи с морем. И вот теперь, подойдя с Дмитрием к берегу, она коснулась воды рукой. Накатилась волна, и  окружила Шурочку. Она выпрямилась и быстро зашагала прочь.
   Она ещё была не готова простить море.
   Спускались сумерки.
   - Надо возвращаться, - взволнованно сказала Александра.
   - Зачем? – Дмитрию  хотелось ещё побыть с этой женщиной.
   - Арон заждался.
   - Ему не до нас. - Мужчина попытался взять её под руку.
   - Вы плохо знаете Дохновского. Могу поспорить, что он стоит на балконе и ждёт. - Она резко повернулась, отдёрнула руку и пошла к дому,
добавив своё коронное. - Я этого не люблю.
   - У какая! - улыбаясь, произнёс Дмитрий. « И впрямь не такая, как все».
   - Расскажите, как вы познакомились с Ароном? – прервала она неловкую паузу. - Он учёный, вы – моряк!
   - Это странная история. Если в двух словах, то я спас его, когда он неловко нырнул с яхты. Знаете, как он назвал свою яхту?
   - Нет...
   - «Александра»...
   - Я ничего не знаю об этом. Мы виделись больше двух лет назад. – Она посмотрела на Дмитрия и призналась. - Оказалось, что я и Арона не знала.   Александра нагнулась, подняла ракушку и стала рассматривать её в свете фонаря.
   - Шура, - Дмитрий снова попытался взять её за руку. - Как не стало вашего мужа?
   Она внимательно посмотрела на него, показала на море:
   - Оно забрало его, - потом отвернулась и добавила, - муж был на атомоходе «Курск». Слышали, наверное?
   - Так вот почему вы не любите море...
 
   Арон, увидев их с балкона, спустился и встретил друзей на летней террасе, где стоял самовар. Самовар как будто ждал, когда же начнут хвалить его, попивая ароматный чай.
   - Какой важный! – восхитилась Александра.
   - Кто? – не понял Дмитрий.
   - Это она про хозяина, - пояснил Арон, - про самовар. Давайте уважим его.
   Они засиделись до полуночи.
 
   Арон проводил Шурочку наверх и оставил одну. Она долго не могла уснуть. Новые впечатления, ощущения не давали сну сделать своё дело. Только он подкрадётся к ней, вот уже закрывает глаза, но разговор с Дашей всколыхнёт уставший мозг и спугнёт сон.
   Александра встала, вышла на балкон, вдали увидела сотни мерцающих огней морского порта. Было полнолуние. Вдруг она услышала, какой-то шорох внизу. Присмотрелась.
   - Арон,- тихо позвала она, думая, что это он. Силуэт замер, потом резко повернулся и, пригибаясь, побежал к забору. Басисто залаяла собака, закрытая в вольере. Ей ответил соседский пёс глуховатым от старости гавканьем. Тявкнула уличная собачонка. Александра всё поняла, молнией сбежала по лестнице и лицом к лицу столкнулась с незнакомцем. Тот ударил её, она упала спиной на каменную дорожку, а грабитель перемахнул через забор и исчез.
На веранде зажёгся свет. 
   - Шура, родная моя! Что случилось? - Арон помог ей подняться и первый раз в жизни прижал к себе. Она закрыла глаза, ей так приятно было в его объятиях. Даже боль в спине и шум в голове отступили.
   - Кто-то ворвался к вам. Я спугнула.
   - Вот и в историю с нами попала, - Арон, как ребёнка, гладил её по спине и плечам.
   Дмитрий, со стороны наблюдая за этой сценой, заметил кровь на руке приятеля.
   - Друзья! Может, хватит нежностей? Надо вызвать «Скорую»!  У
Александры разбита голова!

   Врач, пожилой человек в круглых старомодных очках, водил молоточком возле Шурочкиных глаз, постукивал по коленям. Заставлял с закрытыми
 глазами дотрагиваться до кончика носа.
   Арону всё это казалось ненужным представлением. Он отвлекал доктора постоянными вопросами, но опытный врач чётко знал своё дело.
   Осмотрев Александру, он установил, что у неё лёгкое сотрясение, но ранка небольшая и неопасная. Потом долго что-то писал и, наконец, убедительно произнёс:
   - Никаких прогулок. Постельный режим! Спокойствие и только
спокойствие. - Подумал и добавил. - Надо бы сделать укол от столбняка.
   Дмитрий склонился над больной и, поправив покрывало, взял её за руку.
   - Я этого не люблю, - снова услышал в ответ. - Лучше принесите воды.
   Арон догнал его в коридоре. И Александра услышала их разговор.
   - Перестань приставать к Шурочке,  - потребовал Дохновский.
   - И не подумаю. Она красивая и свободная женщина.
   - У тебя этих женщин в каждом порту.
   - А тебе какое дело? Ты женат, а я холост.
   - Не смей! Я… Я люблю её!- И со вздохом добавил.-   Я всю жизнь люблю эту женщину.
   - Да уж, красивая и колючая… - Счастливый ты! А вот я никого не люблю. Так, на одну ночь.
   - Шурочка не на одну ночь.
   -  Знаю. Я б женился на такой... Если бы не ты.
   - Отдай воду, я сам отнесу.
   Арон приблизился к кровати, присел на краешек.
   Александра напилась из его рук.
   - Тебе не больно?
   - Ерунда, до свадьбы заживёт! - Она с благодарностью смотрела на Арона.
   - Отдыхай, родная, - он осёкся, ожидая услышать её коронное: « Я этого не люблю». А услышал:
   - Спасибо тебе за всё, - она коснулась его руки и поняла, что эта рука
 настоящего мужчины, на которую можно опереться. Арон почувствовал этот новый жест, и только порядочность и сила воли заставили подняться и выйти из комнаты. Как ему хотелось просто просидеть у неё ног до утра, ни о чём не говоря, слушать, как она дышит во сне, и смотреть, смотреть на любимое лицо.
   В дверях он обернулся и тихо сказал:
   - На улицу не выходи, я Цезаря выпустил. Жена проснулась. Пойду, сделаю укол.

   Через три дня Даши не стало.
   Александра задержалась ещё на две недели, но Москва позвала в дорогу. Она не знала, как начать разговор.
   - Арон, тебе когда на работу?
   - Я ещё в отпуске. Уезжаешь?
   - Да, надо, - тихо сказала она и побоялась посмотреть на него. - Я взяла билет на завтра.
   - Уже завтра? Как завтра? - он не хотел, чтобы она вот так просто уехала, но не знал, как удержать эту единственную женщину, о которой мечтал всю  жизнь. В душе и сердце жила только она. Вначале недосягаемая, первая красавица в классе. Потом, ставшая «своим парнем». Затем студентка и, наконец, журналистка, рвущаяся на рожон, не признающая авторитетов, страдающая детским максимализмом. 
   Когда она вышла замуж за офицера-подводника, для Арона личная жизнь остановилась. Он женился на Даше, но никогда не любил эту маленькую
 добрую женщину, которая была для него и матерью, и сестрой, и женой. Жил с ней по инерции, с головой окунувшись в науку.
   После гибели Шурочкиного мужа Арон никогда бы не оставил Александру, если бы не заболела Даша. Он сделал для жены всё, что мог, но судьба
 распорядилась по-своему. Теперь Даши нет, а Александра уезжает. Как будто почувствовав, что творится у Арона на душе, она сказала:
   - При первой возможности я приеду. - Погладила его по голове. - Держись, друг.
   - Я буду ждать, - он первый раз за всё это время смело посмотрел на неё и произнёс уверенным тоном, без колебаний в голосе. - Шурочка, я люблю тебя. Слушай и не перебивай. - Он помолчал, собираясь духом. - Я эти слова говорю впервые.  Правда, в школе я их написал одной красивой девочке. Она не ответила...
   - Ты ловко спрятал записку. Я нашла её только недавно.
   - Молчи, - он взял её лицо двумя руками и, глядя в глаза, продолжил. - Все свои труды и открытия я посвящал тебе. Выбил твоё имя на яхте, чтобы ты была рядом.
   Она не слушала, она всё знала и понимала - перед ней самый близкий и
дорогой человек.   
   - Иди ко мне, - Александра обняла его и положила голову на грудь. Арон, не зная предела дозволенного, коснулся губами её шеи и замер...
 
   - Шурочка, моя Шурочка, - он уже не боялся назвать рядом лежащую женщину любимым именем. Именно в эту ночь у них зародилось чудо, которое бывает от большой любви. 
   Но об этом они пока не знали...