Гостеприимство по – магадански
(По произведениям Сергея Малашко)
Спустившись по трапу самолета, поежившись, с удивлением присвистнул, когда увидел снег. «Ничего себе!» – подумал я: – «У нас жара стоит, а здесь снег еще не растаял».
Закинув легкую дорожную сумку на плечо, осмотрелся по сторонам. «Хорошо Серега устроился», – опять подумал, рассматривая бухту, какую-то гору и город, что находился рядом с аэропортом. – «Все под боком. Не то, что у нас приходится сайгачить. Вон, даже какая-то старица протекает», – и направился к домам, что неподалеку стояли.
Медленно шагая по улице, я старался найти дом, где живет Сергей. Остановившись возле пятиэтажки, в которой был магазин на первом этаже, я окликнул прохожего и, показывая клочок бумажки, где был записан адрес, спросил, как туда добраться. Мужчина, одетый в теплую куртку, взглянул на меня шальными глазами, посмотрев на мою летнюю одежду, потом ткнул пальцем в дом, перед которым мы стояли:
– Так вот же он! – и поправив шапку, оглядываясь, пошел по улице.
Поскальзываясь на снежном насте, обошел дом, и, посматривая на окна и балконы, старался определить квартиру, где живет Сергей. Заметив на одном из балконов какие-то ящики, лари, решил, что не ошибаюсь. Зашел в подъезд, поднялся на нужный этаж, по расположению определил квартиру, на какую смотрел с улицы и позвонил.
Донеслись шаги. Щелкнул замок, дверь распахнулась, и передо мной стоял Сергей: в рубашке, джинсах и бородатый, такой, каким видел на фотографии.
– Ну, наконец-то, встретились, – сказал он, и крепко пожав руку, втолкнул в прихожую. – Раздевайся, – и, оглядев меня с ног до головы, засмеялся, – не замерз, пока добрался? Ничего, сейчас приготовлю на стол, и отметим твой приезд, согреешься.
– Не думал, что так холодно в Магадане, – сказал я, и прошел в зал, где стоял включенный телевизор, напротив него был диван, а рядом два кресла да возле окна находился компьютер.
Привалившись к спинке дивана, я смотрел на книги, которые были не только на полках, но и в кресле, возле компа, на подоконнике, да везде. Привычка с детства осталась, когда бываю в гостях, сразу обращаю внимание на книжки.
Со стороны кухни доносилось какое-то бряканье, шум, звон, что-то скворчало, булькало и запах… Такой, что я готов был туда бежать, не дожидаясь приглашения.
– Сереж, прекрати издеваться, – крикнул ему. – Я уже ноги к дивану привязал, боюсь, не выдержу, стену проломлю, лишь бы на кухню быстрее попасть.
– Терпи, терпи, – засмеялся Сергей. – Минут десять, не больше и все готово. Осталось гуся дождаться из духовки.
При слове «гусь», я чуть не взвыл, зная по рассказам, как это вкусно. Взял книгу, что лежала на диване, чтобы отвлечься, но глаза так и косили в сторону кухни, а нос, я опасался, вообще загнется туда, тем более он большой у меня, горбатый, почти, как у орла.
В зал заглянул Сергей:
– Все, Миш, готово. Пошли, отметим приезд…
Не знаю, успел он договорить или нет, как я уже прошмыгнул на кухню и остановился, пораженный увиденной картиной. Нет, не словами нужно объяснять, а картину писать на холсте. Передо мной был стол, уставленный всевозможными и невозможными (для моего воображения) яствами. Тарелки, тарелочки, какие-то вазочки, на которых лежали нарезанные тонкими ломтиками буженина, окорок, тушки дичи – вареные и зажаренные, еще какое-то копченое мясо поблескивало розоватым цветом, и все было в обрамлении свежей зелени: стрелки лука, укропчик, киндза, листики барбариса, молоденькая редисочка. Невольно взглянул на окно, за которым виднелся снег. И сразу в голове мелькнуло: – «Где же ты, зараза, достал ее?» А рядом еще примостились тарелочки с рыбой, истекающей каплями жира, такой, какую и в глаза не видел. Аккуратно нарезанные огурчики и помидорчики, поверх которых лежали веточки укропа, изумительно вписывались в это великолепие шеф-поварского мастерства. И посередине, на большом блюде, расположился, источая ошеломительные запахи, он… Гусь в сметано – брусничном соусе. С коричневатой поджаренной корочкой, поблескивая боками с вкраплениями специй, он лежал… нет, он плыл в необычном розоватом цвете…
– Что стоишь? – откуда-то издалека, как мне показалось, донесся голос Сергея. – Проходи…
– Подожди, – сказал ему. – Ноги не держат. Глазам своим не верю, – и медленно провел рукой над краем стола, опасаясь, что может исчезнуть, как мираж, – что это?
– Наша обычная еда, – пожав плечами, сказал Сергей. – Сейчас сядем и…
– Серега, ты изверг, – не отрывая взгляда от стола, сказал ему. – Простая еда… Это произведения искусств, что здесь находится и место им в музее.
– Давай-давай, присаживайся, – подтолкнул Сергей, – начнем уничтожать музейные экспонаты.
– Изверг, – повторил я, сел и растерялся, не зная, что положить.
– Чего застыл? – засмеялся Сергей. – Сейчас по грамулечке примем и приступим к скромной трапезе. Что хочешь, – он обвел стол рукой, – балычок, икорку, лососину, семужку…, – и стал перечислять названия, от которых сразу закружилась голова.
– Все хочу, – не сказал я, а выдохнул, – все, иначе, «Скорую» придется вызывать. Того и гляди, сердце выскочит.
Сергей быстро разделал гуся, положил огромный кусок, сверху полил соусом, который стекая, медленно расплывался по тарелке, поставил передо мной и взглянул вопросительно:
– Хватит?
– Добавь столько же, и еще вон то, и то, и это, – тыкал пальцем, забыв о приличиях.
Налив коньяк в малюсенькие рюмки, он протянул мне:
– Вздрогнем, Деда угостим и приступим…
– Серега, я уже более двадцати лет не пью, – сказал, продолжая рассматривать угощение.
– Под такую закусь сам Бог велел, – и поставил передо мной рюмку.
Эх, здесь-то я и не выдержал… Ладно, жена далеко, а сам не проболтаюсь, что срок размочил. И взял рюмку.
Коньяк… Сколько же лет выдержки? Словно елеем по сердцу смазал, а потом… Потом взялись за еду… Нет, за уничтожение музейных экспонатов и всего магаданского золотого запаса, который можно поймать в море, в реках, подстрелить на охоте и приготовить так, хоть картину пиши.
Прошел час, второй, третий, пока я обратил внимание на стол, где почти все тарелки стояли пустые. Не поверив, зажмурился, снова открыл глаза – пусто. С недоумением посмотрел на Серегу:
– Слышь, борода, неужели мы осилили такое количество?
– Подожди, – сказал он и бросился к морозилке. – Сейчас я тебя еще строганинкой угощу, – и что-то достав, начал быстро работать ножом.
А потом в ход пошло и мясо, жареное, пареное, вареное и каждый сорт приправленный своим неповторимым соусом да украшенный всевозможной зеленью да под коньячок или определенный сорт вина. И продолжалось это уничтожение магаданских запасов ежеминутно, ежечасно, ежедневно, пока не подошло время возвращаться домой.
– Все, Сереж, через час вылетаю, – сказал я, поглядывая в окно. – Даже город не посмотрел. Диван – стол, диван – стол. Кроме них, ничего больше не видел.
– Что смотреть-то? – засмеялся он. – Все одинаково, только на улице не угощают. Хотя… Эх, надо было второго Серегу позвать. Ну да, ладно, в следующий раз прилетишь, тогда втроем, как следует, отметим. Сейчас я твоим девчонкам гостинец приготовлю, – и, достав огромную сумку, стал небрежно бросать в нее тушки замороженной рыбы, пакеты с копченой, связки копченого мяса, а сверху аккуратно уложил гуся, чтобы своих побаловал.
– Эй-эй, борода, куда столько много? – сказал я, заметив, как быстро наполнилась сумка. – Я же не то, что дотащить, поднять не смогу.
– Ты не сможешь, самолет поднимет, – засмеялся Сергей, – а у себя попросишь кого-нибудь, чтобы помогли донести.
Так и получилось... Долетев, я уговорил парня дотащить сумку до трамвая, вдвоем занесли кое-как на заднюю площадку и, прислонившись к стеклу, поехал домой, поглядывая на зеленые кроны деревьев, траву, клумбы, на которых распустились цветы, на людей, одетых по–летнему и сравнивал с тем, что видел в Магадане.
Задумавшись, почувствовал, что меня кто-то толкнул и сказал:
– Слышь, я на работу.
– Подожди, – пробормотал, немного, отодвигаясь. – Сейчас моя остановка. Выйду, освобожу место.
– Какая остановка? – донесся хохот жены. – Куда едешь-то?
– Домой, – сказал, стараясь нащупать драгоценную сумку и приоткрыв глаза, удивленно посмотрел по сторонам. – Ну, все, вот и приехал, ешкин кот, – проворчал, сел на диване и стал надевать футболку…